Вперед в прошлое 12

Глава 22 Планов громадье

— Да погоди ты, — проговорил я Наташке, присаживаясь на край ее кровати.

— Да что тут… погодить… погождать? — она положила руки на живот. — Дальше только больше. Мне страшно. Дико страшно! Что будет, когда мать узнает? Она-то ладно, а одноклассники? — Сестра развернулась и прошептала, уткнувшись лбом в подушку: — Позор! И можно только… ничего не делать. Ждать.

Ненадолго повисло молчание. Отчаянье передалось мне, и захотелось завыть вместе с Наткой. Она процедила еле слышно:

— И еще Андрей. Мне так тяжело было с ним расстаться, забыть, запретить думать о нем, и почти получилось. Это, знаешь, как когда ты голодный, а рядом — кусочек торта. Но нельзя. А теперь, выходит, мы навсегда связаны. И знаешь… это единственная радость. Теперь не надо себя убеждать, что он старый, что мне надо спасаться, у меня вся жизнь впереди, а он свою спускает в унитаз и меня за собой тянет. Не надо запрещать себе любить.

— Ты так говоришь, будто жизнь кончилась. Все только начинается.

— У меня не хватит сил и воспитывать ребенка, и учиться. Я не супермен! Про Москву придется забыть, я растолстею и потеряю вид. В театральном полная и абсолютная занятость!

Она была права, разубеждать ее в этом — обманывать и себя, и ее. Я попытался вспомнить актрис, которые поздно начали карьеру, и не смог, потому что был не силен в этом. Был вариант, чтобы она уехала в Москву с Андреем и, пока он занимается с ребенком, она училась бы, но есть одно огромное «но»: мне пришлось бы содержать взрослого мужика. К тому же семья и карьера актрисы — сложно совместимые вещи, учитывая, что успех этой самой карьеры подразумевает крайнюю степень распущенности.

Может, Наташка и не смогла бы там учиться, когда залог успеха — лечь под нужного человека. Нравится он, не нравится, надо иначе не пробьешься. А пока найдется тот нужный… да и найдется ли. Но это все «может», пока она сама не столкнется, не поверит, а если и поверит, то не примет, как и тысячи девочек, которые считают, что именно они особенные, и именно у них все получится.

Плох тот солдат, что не мечтает стать генералом. Но у генералов-то свои дети есть.

Потому я перешел к конкретике:

— Давай так. Завтра после работы я покупаю тебе тест. Ты получаешь подтверждение своего… интересного положения. Твои дальнейшие действия? Скажешь Андрею?

Она кивнула, грустно улыбнувшись, и в этой улыбке было столько нерастраченной нежности, что мне стало тепло. Все-таки она его любит. Но смогла отказаться, а теперь она наконец честна с собой и с ним.

— Скажу.

— Это правильное решение. Но ты понимаешь, что он никогда не сможет содержать семью, и это ляжет на твои плечи? Ты, по сути, будешь играть мужскую роль.

— Понимаю, — ответила она уже бодрее. — Да, он не умеет зарабатывать, зато должен быть хорошим папой. И понимаю, что с театром… с профессиональным театром — все. Надо искать другой смысл. Наверное, его можно найти в ребенке… Но это ведь неправильно. Ребенок — это другой человек, только маленький, он вырастет и создаст свою семью, а я… В общем, надо придумать себе что-то. Куда расти, куда развиваться. Наш театр я не брошу, там все без образования, и ничего.

— Как ты смотришь на то, чтобы заниматься гостиничным бизнесом? — закинул удочку я.

Наташка округлила глаза.

— Это как? В гостиницу устроиться?

Я мотнул головой.

— Возглавить свой гостиничный комплекс.

— Свой⁈ Откуда? — Ее глаза стали еще круглее, и я поделился своими мечтами, расписал, как у нас все будет красиво и здорово, как люди в очередь выстроятся в один из первых отелей, где все включено.

И я, и она воспарили на крыльях мечты, хотя понятно было, что все это очень сложно. Что ни возьми — везде сложности: и землю выбить, и все правильно построить и оформить, и избежать того, чтобы это потом не отжали и не занялись вымогательством на государственном уровне: если не заплатишь столько-то, не получишь разрешение на открытие комплекса. И постигнет мое детище участь многих отелей, пришедших в запустение. И как бороться с вымогательством на государственном уровне? Взятками?

Нет. Был единственный способ — развивать дар убеждения. А в том, что он развивается, сомнений нет: раньше я мог влиять только на совсем ослабленных, сейчас — даже некоторые гнилушки поддаются внушению, бандит раскаялся и Наташке деньги вернул. За два-три года дар окрепнет, и тогда…

И тогда из этого города можно сделать рай на земле. Мысль полетела дальше. А что, если я смогу влиять на разумы власть имущих? Если не всех, то хотя бы некоторых…

Но как прокачивать дар, когда нельзя влиять на чужую волю? Или ради благого дела можно?

Тренироваться придется на бомжах, которые нежильцы. На гнилушках, на тех, кто творит беспредел. Это, конечно, фантастика, но что, если у меня в конце концов получится поработать Чумаком, только не воду заряжать, а прогнившие мозги: не воруй, не убий, не укради…

Или в том и смысл, чтобы человек сам решал, воровать или нет, убивать или миловать?

Черт побери, это вопрос не развития сущности, души, энергополя индивида или что там у нас, а судьбы мира, который на грани гибели.

Главным для меня сейчас было не это, а то, что моя сестра наконец улыбалась. И то, что из колючего озлобленного подростка она превратилась в очаровательную девушку, умненькую, рассудительную, пусть порой и не справляющуюся с темпераментом. Но это пройдет, а человек — останется.

Сейчас Натка, забыв о проблемах, делилась своим видением развития бизнеса. Больше всего ее интересовал шведский стол, о котором я сказал. Она не верила, что такое существует в природе, что люди просто берут, сколько могут съесть, а не набивают чемоданы, не прячут еду в одежду. Призналась, что она спрятала бы, а значит, все так будут делать, и мы на питании разоримся, надо что-то такое, что сложно будет вынести: омлет, например, супы, котлеты и пюре. И вообще, крутая задумка, ни у кого такого нет.

О тонкостях закупок, алчной санэпидемстанции, пожарных и прочих контролирующих органах, которые созданы, чтобы помогать людям правильно и честно работать, а сами превратились в вымогателей, я умолчал. Это не ее забота. О ленивых и хамоватых сотрудниках я тоже умолчал, это отчасти лечится достойной зарплатой, ну, или более радикально — увольнением.

— Раньше, чем через три года, построить такой комплекс нереально, — подытожил я, — как раз ребенок подрастет, и тебе станет полегче. Ну а насчет школы… Повторюсь: директор меня любит, я подкидываю ему полезные идеи. Думаю, он пойдет навстречу, и ты сдашь экзамены в индивидуальном порядке.

Наташка задумалась и выдала:

— Как думаешь, замуж за Андрея пойти? У ребенка должны быть папа и мама, я так считаю. Никогда, ни за что не буду бить своего ребенка, как наш отец. Если нарушу обещание, убей меня!

— Уверена? — прищурился я.

— На все сто! Ни за что не хочу, чтобы было, как у родителей. У-ужас! Ну а насчет выйти замуж что скажешь?

— Ничего, — пожал плечами я, — это только тебе решать. Как и то, оставлять ребенка или нет. Одно я знаю точно: женщинам в положении нельзя нервничать, тогда ребенок родится тоже нервным и будет орать ночи напролет. Так что отставить хандру, ничего не закончилось, все только начинается, как бы ни повернулось. Слышишь меня?

Наташка рывком поднялась, обхватила меня крепко-крепко и поцеловала в щеку.

— Теперь я знаю, что все будет хо-ро-шо! — Она принялась загибать пальцы. — Сначала тест, потом… — ее перекосило, — гинеколог. А можно как-то не у нас к нему пойти? Это ж все будут знать, как когда Чечурина-старшая залетела. Гиня растрепала врачам, те — медсестрам, мама — мне. И со мной так же будет!

— Думаю, никаких проблем не будет, если мы договоримся с врачом в другом городе.

И снова она меня обняла и поцеловала. Потом спросила:

— А что там с отчимом? Слышала обрывки вашего с Борей разговора.

Я пересказал то, что уже говорил, и закончил:

— В понедельник вечером все будет ясно.

— Бедный, — вздохнула сестра. — Как я его понимаю! С ума сойти можно от неизвестности. А мне уже не так страшно, когда появилась определенность… Слушай, а вдруг это отец отчиму гадит? Что если у Лялиной спросить, пусть по своим источникам выяснит, что за Капустин такой.

— Она не будет. Не до того ей со слабым малышом на руках. И сама она еле ходит.

— Диана, — произнесла сестра, будто бы пробуя имя на вкус. — Красиво назвала! А я бы мальчика хотела, мужикам проще живется, вы не беременеете, не толстеете от этого, можете вообще от ребенка отказаться, а нам растить его всю жизнь. Хорошо если есть кому помочь, а если нет?

— Ну, это спорный вопрос, — сказал я. — Если с этой стороны смотреть, то да, мужчинам проще, мы сильнее и можем отделаться копеечными алиментами.

— Вот-вот!

— Но есть и другая сторона медали. Ребенок всегда остается с матерью. А если мужчина его любит, а бывшая жена настраивает против отца? Получается, расставаясь с женщиной, мы можем безвозвратно потерять своего ребенка. К тому же мужчины почему-то меньше живут.

Видимо, я наступил на больной мозоль — сестрица ударилась в спор:

— Да фигня это все. Самкой быть хуже. Хорошо, если мужчина волк, глава стаи, все дела, а если он кобель или кот? Коты, бабушка говорила, убивают котят, чтобы кошка с ним гуляла. Вот папаша наш — точно он. Паш, ты хотел бы быть женщиной?

Само собой вырвалось:

— Нет!

— А я хотела бы — мужчиной, да поздно. И многие женщины хотели бы. Так-то.

На помощь пришел опыт взрослого, и я возразил:

— Ну, это естественный ответ, потому что на ум сразу гомики приходят.

— Все равно я права, — уперлась Наташка. — Но раз уж мы женщины, придется смиряться.

Переубеждать ее я не стал. Главное, что она перестала хандрить и обрела веру в будущее.

Моя задача теперь — не прозевать, когда будут раздавать землю у моря, выкупить три-четыре участка…

Зазвонил телефон в прихожей. Отвечать побежал Боря и вскоре крикнул:

— Пашка! Это тебя! Алексей!

Я подмигнул Наташке и рванул отвечать.

Алексей начал сходу:

— Забыл сказать кое-что важное, — тон у него был таким, словно что-то плохое случилось, и я насторожился.

Выгоняют из гаража? Ограбили? Мотоцикл разбился? Работники бастуют? Кто-то что-то украл? Он продолжил:

— Автомастерская — серьезное дело, найдется много желающих поживиться, а отстреливаться мне не хотелось бы. Я подумал и решил вступить в РСВА, союз ветеранов Афганистана.

— Фух… конечно вступай, если это поможет делу!

— Так да не так. Это преступная группировка, мне не хотелось бы иметь с ними ничего общего. Но лучше такая крыша, когда ты свой среди своих, а не просто дойная корова. Буду отстегивать взносы, а если какие разборки, скажу, что инвалид и никакой помощник.

— Это правильная стратегия, — поддержал его я.

— Ну да. Нужна крыша, нужны связи.

— Кстати, владельцы авто — люди состоятельные, при должностях, — сказал я. — Вот тебе и связи. Хороший ремонтник на вес золота.

— Это да. Прокурор, вот, на «Опеле» приезжал, масло менять хочет. Надо расходники заказать в Москве. Ну и тормозные колодки. Позвонишь Шевкету Эдемовичу? И еще много чего надо. Развиваемся!

Я вырвал из тетради листок.

— Говори, записываю.

Зафиксировав все необходимое, я прикинул, хватит ли денег, которые приносит торговля в Москве, чтобы закупить запчасти. Не хватит, тут на штуку баксов точно. Придется деньги деду передавать — впрочем, не впервой.

Потом я спросил у Канальи, можно ли через организацию добиться выделения земли на пустыре. Каналья пообещал узнать. Разговор перетек в то, что интересовало Алексея — в проектировку ангаров. Как ни крути, их понадобится три. В одном ремонт ходовой, двигателя и прочего, во втором шиномонтаж и балансировка, в третьем склад и в перспективе — автомойка. Тысячи две-три баксов уйдет только на стройку, столько же или даже больше — на оборудование, бывшее в употреблении можно заказать в Европе, Каналья уже все разнюхал, осталось найти надежных людей, через которых это можно провернуть.

Такого оборудования в городе и подавно нет, хотя в той же Германии оно морально устарело. Истинные мастера-ценители будут в очередь выстраиваться, только чтобы поработать с ним.

Договорившись о работе на завтра, мы распрощались, и я сразу же набрал деда, поручил ему достать редкие детали, послушал, как он по нам соскучился, потому непременно приедет в гости на мой день рождения, который уже не за горами, а заодно и внучку повидает.

Я задумался о персональном празднике. По сути, день рождения каждого человека — это появление новой вселенной. Не стоит им пренебрегать, тем более что я стольким людям небезразличен.

Как его отметить? На природу не пойдешь, все может испортить дождь. Арендовать ресторан? Такое взрослым интересно, ровесникам будет мало от этого радости, вот выпускной я отмечу именно в ресторане, воспользуюсь подарком Гоги Чиковани.

Организовать квест типа поиска сокровищ двумя командами? Опять же — дождь. Никаких лазертагов, как и толковых организаторов, которые могли бы развлечь толпу, пока еще нет, а в моем городе — и подавно. Хотя… Если разобраться, мы и так собираемся на базе и развлекаемся, порой весьма изобретательно. А вот деликатесы и вкусные сладости многим недоступны. Это мне, отягощенному памятью взрослого, такой досуг кажется попсовым, а друзьям, многие из которых впервые пойдут в ресторан, все будет в новинку и в радость.

Еще полмесяца впереди, время на раздумья есть. Посоветуюсь с Ильей, может, он что интересное подскажет. Собрать дома такую толпу я в любом случае не смогу, она попросту не поместится.

— Боря, — позвал я брата, — если бы у тебя было много денег и много друзей, как бы ты отметил день рождения?

Боря оторвался от живописи, задумался.

— Сильно много? Баксов двести?

— Допустим.

— Я видел в городе лимузин! Вот нанял бы лимузин и катался!

— Не влезут все туда. Это ведь не свадьба.

— Два лимузина!

— Но он же всего один, — осадил его я. — Но в общем понятно, тебе интересно было бы поколотить понты.

Праздник для взрослых будет отдельно, мне хотелось бы объединить семью, ведь у меня появились новые родственники… Отца тоже приглашу. Узнав, что будет отчим, дед и его пока еще жена, он вряд ли придет.

Ну а друзья… Все-таки это будет кафе на целый день. И надо подумать над культурной программой, чтобы гости не заскучали.

Когда я уснул, видел во сне свой праздник, когда никто не пришел, кроме отца. Он смотрел с укоризной и пытался меня убедить, что я никому, кроме него, не нужен. Потом пришла Наташка с двойней, мальчиком и девочкой, и он переключился на нее.

Прервался бытовой кошмар по звонку будильника, я тихонько собрался, и мы с Канальей поехали зарабатывать деньги на мои проекты. Идея с гостиницей ему понравилась, и он всю дорогу акцентировал внимание на сложностях, что-де идея издали кажется красивой, а при детальном изучении она очень и очень сложна. Но в итоге сам увлекся и предложил купить «Рафик» и катать отдыхающих по окрестностям, проводить экскурсии.

Больше всего его вдохновил рукотворный песчаный пляж, но он засомневался, что море все не снесет.

— В Турции не сносит, и тут все нормально будет. А брать песок можно в дюнах никому не нужных на западном побережье, там люди не знают, как от песка защититься. Ну и в карьере за небольшие деньги нам с радостью продадут этот песок. А если заберут у нас пляж… Красота-то останется. И отель останется в привлекательном месте.

Перед тем, как вернуться домой, я купил для Наташки фрау-тест, заскочил на рынок, обменял рубли на баксы — их получилось шестьсот тридцать — и подумал, как же мне повезло с валютчиком! Другой бы меня уже десять раз сдал бандитам, этот же честно работает.

Ну а деньги все равно держать опасно, их надо вкладывать.

Утром Наташка проснулась вместе со мной т побежала в туалет. На ее лице не было страха или обреченности — только решимость. Ни визгов радости не донеслось оттуда, ни всхлипываний. И мне, и ей все было ясно.

Вышла она совсем немного обескураженная, шепнула:

— Две полоски. Ты удивлен? Я — ни капельки.

— Что теперь? Гинеколог, потом скажешь Андрею? Вдруг все-таки гормональный сбой.

Она пожала плечами.

— Да какой там сбой. Все признаки. Тошнота, все воняет и еще… другие, женские. В общем, все, здравствуй новая жизнь. Ну а что я сделаю? Сначала — Андрей, надеюсь, он примет новость с радостью, а потом… Потом пусть он, а не ты, со всем этим носится. По мере сил, конечно. Ведь это его ребенок. Ты не против, если я его Павлом назову, чтобы вырос, как ты, пробивной и с мозгами?

Я улыбнулся. В крестные меня уже позвали. Теперь, вот, детей в честь меня собираются называть.

— Если Андрей согласится участвовать… а я уверен, что он будет счастлив, ты не со мной, а с ним обсуждай имя ребенка.