Вперед в прошлое 12

Глава 19 Хулиганы зрения лишают!

Алиса округлила глаза, сбросила руку Гаечки и бочком, по-крабьи, отошла, заливаясь краской и, видимо, вспоминая, как летом сидела в темном ангаре и прощалась с жизнью.

— Не буду.

Однако Гаечка настаивала:

— Ты понимаешь, что это тварь, а тварь…

— Да отстать ты! Не буду я.

Гаечка вдохнула побольше воздуха, чтобы обрушить на нее аргументы, но вмешался я:

— Саша, не трогай ее, она не будет. И самой этого делать не советую.

Саша страдала социофобией, но не всегда, приступами. Иногда на нее нападала нездоровая активность, вот как сейчас, и она совершала дикие поступки.

— А как нам его еще поймать, если не на живца? — спросила она.

Пришлось объяснять:

— Чтобы поймать на живца, нужно, чтобы был не только живец, но и рыбак, понимаешь? Мент нужен. У нас нет никакого права наезжать на человека, который просто припарковался и кого-то ждет. Но мы-то знаем, зачем он здесь. Так что у нас право, конечно есть, но только моральное. Все, что мы можем — попытаться его запугать.

Пританцовывая от нетерпения, Рамиль предложил:

— Ага, окружим машину, возьмем по камню — он уссытся от страха! И больше его тут не будет.

Я с ним не согласился.

— Он просто начнет осторожничать и появляться в других местах, у других школ. Надо действовать умнее. Раньше у нас не было даже номера машины, теперь он есть. По нему можно вычислить владельца, а потом, если менты не вмешаются…

Из школьного двора вышла Анечка Ниженко, увидела возлюбленного и устремилась к «копейке», никого и ничего не замечая, даже нас.

— Блокируем машину, — скомандовал я и рванул к «копейке», обгоняя Анечку.

Перекрыл машине путь сзади. Рядом со мной встали Димоны. Только теперь Анечка заподозрила неладное, остановилась, посмотрела на машину с тоской, на нас, прочитала то, что написано на наших лицах, и передумала запрыгивать в салон, но я, оставив Димонов, подошел к Анечке и спросил, указывая на «копейку»:

— Кто тебе этот человек?

Анечка растерялась, побледнела и проблеяла:

— Со… сосед.

Вот теперь и педофил насторожился, завел мотор, чтобы скрыться, но перед машиной встали Заславский, Памфилов и Кабанчик. Гаечка присоединилась к Димонам, Алиса осталась в стороне, обхватив себя руками. Не прошло бесследно похищение, неплохо бы ей с психологом поработать, но где ж их сейчас взять?

— Что вы делаете? — пролепетала Анечка, пятясь, но я взял ее под руку.

— Извини, Аня, нужно кое в чем разобраться.

Я заглянул в салон. Педофилу на вид было лет пятьдесят пять. Совершенно лысый, со светлой бородкой-эспаньолкой, в модной косухе. Одну руку он держал на руле, потому я разглядел два огромных перстня и золотой браслет. Смотрел педофил с ненавистью.

В следующий момент так завоняло падалью, что меня аж качнуло. Ну а чего я ожидал? Усилием воли я отключил восприятие и посмотрел на человекообразную тварь другими глазами. Казалось, что вот-вот из-под личины выглянет какая-то сущность, оскалит клыки и зарычит.

Покрутив стеклоподъемник, он крикнул в приоткрывшееся окошко:

— Отойдите от машины, хулиганы!

— Кем вам приходится эта девочка? — спросил я в лоб.

О том, что опозорю Анечку, я не думал. Ведь она сама себя собиралась опозорить, у нас на глазах садясь в машину к этому человеку. Неужели она не знает, кто он?

— Впервые ее вижу. Не понимаю, о чем ты говоришь. — Педофил отвернулся, а я обратился к Ане: — Видишь? Теперь ты поняла, что тебя ожидало бы, случись что непредвиденное?

Анечка оцепенела от неожиданности и, казалось, даже не моргала.

— Кем тебе приходится этот человек? — повторил вопрос я.

— Н-никем, — ответила она, освобождая руку, да так и осталась стоять вместо того, чтобы бежать без оглядки.

Педофил ждал Анечку и недооценил масштаб угрозы, потому дверцу не заблокировал, а зря. Я распахнул ее и уселся на сиденье рядом с водительским.

— Что ты себе позволяешь, щенок? — оскалился педофил, достал из бардачка пистолет в кобуре.

— Упал в обморок от страха, — улыбнулся я.

— Пошел вон из моей машины! — процедил он, смещаясь ко мне.

Ненависть — это у нас взаимное. Интересно, как далеко он готов пойти? Гнилушки — сволочи, но они изворотливы и умны, персонаж должен понимать, чем все обернется, если он попытается меня устранить физически.

— Заткнись и слушай, если не хочешь проблем, — парировал я, как бы случайно поднося руки к подбородку.

— Да я тебя, сосунка, сейчас…

— Камон, рискни здоровьем. Я и парни, которых ты видишь вокруг — это секция самбо. Хочешь проверить? Давай выйдем. Ага, жим-жим? Так что заткнись и слушай, папаша. Хотя нет, дедуля.

Я заметил на заднем сиденье шоколадку и связку бананов, и меня аж затрясло от злости. Педофил развернулся как-то странно. Что он собрался делать, я сообразил мгновенно. Опередил противника на секунду, выставил блок и отбил удар. Дальше тело включило рефлексы, я ударил ему в челюсть на противоходе. Из-за замкнутого пространства удар получился скорее тычком, но ему хватило, чтобы растеряться.

Этот мужчина не был бойцом, быстро смекнул, что преимущество потеряно, и примирительно вскинул руки.

— Надо слушать, когда говорят, — отчеканил я и заговорил на понятном ему языке, — так что заткнись,а то вытащим тебя из машины, и хана тебе. Педофилия — очень плохая статья, несладко тебе на зоне придется.

— Какая педофилия, ты что морозишь? — искренне возмутился он.

Н-да, в актерском мастерстве ему не откажешь, Наташка бы оценила. Однако жить захочешь — не так раскорячишься.

— Вот скажи, тебе мало совершеннолетних баб? Зачем девочкам жизнь ломать?

— Какие девочки? Что ты городишь? В чем меня обвиняешь? Ввалился в мою машину и бред несешь! Вот это — статья, проникновение в чужую собственность! Нарушение…

— Заткнись! Я несовершеннолетний, и мне грозит максимум выговор, как и всем нам. Я ЗНАЮ, зачем ты тут. И все эти парни знают. И девочки знают, стороной тебя, пня замшелого, обходят. А теперь слушай внимательно. Не перебивай. У меня есть номер твоего автомобиля, и скоро мы узнаем твое имя. А когда это случится, ориентировка поступит директорам всех школ, всем главарям банд несовершеннолетних, лидерам авторитетных группировок. А они очень не любят педофилов. Как думаешь, что с тобой будет? — Я плотоядно улыбнулся, видя, как расширяются его глаза.

Взрослый мужчина дрожал передо мной, малолеткой. Или это его гнилая душонка почувствовала иную угрозу и забилась в панике?

— Твои обвинения… беспочвенны, — проговорил он неестественно-высоким сиплым голосом, будто уже лишился яиц.

— Девочки готовы свидетельствовать против тебя, — продолжал давить я. — Так что вали отсюда подобру-поздорову и не попадайся на глаза. Если кто-нибудь когда-нибудь увидит тебя возле какой-либо школы или заметит рядом с тобой девочку или мальчика, если ты на пушечный выстрел подойдешь к Анечке, тебе конец. Мучительный и позорный конец. Понял меня, дед-педофил?

Взяв паузу, я сделал внушение:

— Отныне ты не коснешься ни одной девушки или девочки… И ни одного парня или мальчика. Если это случится, ты сдохнешь. Понял меня? Вижу — понял. А теперь проваливай.

Я вышел из салона и пнул его машину, сделал знак, чтобы парни ушли с дороги, и «копейка», чуть ли не встав на дыбы, улетела прочь. Меня потряхивало, и я сжал кулаки, осмотрел собравшихся…

Да тут целая толпа собралась!

Не только мой клан, но и семиклассники, и Кариночка, но главное… Вера! Вера все это видела и смотрела на меня с… Трудно идентифицировать это чувство.

— Вы знали, что это педофил? — громко обратилась Гаечка к учителям, они переглянулись и синхронно помотали головами. — Теперь знаете. Он тут школьниц снимал.

— И школьников, — добавил Рамиль. — Эму все равно, мальчик или девочка.

— О, господи! — воскликнула Вера. — Он еще и… Кошмар какой!

— Это точно? — удивилась географичка.

— Точно, — сказал Памфилов. — Точнее некуда.

— На горячем его пока никто не поймал, — сказал я, — как вы понимаете, это сложно. Но факт есть факт. Совращает шоколадом и бананами.

Я скосил глаза на Ниженко. Ее и след простыл, наверное, улучила момент, пока все отвлеклись, и улизнула.

— Это могло быть опасно! — обеспокоенно проговорила Вера. — Вы дрались, он мог тебя…

— Это скорее Пашка — его! — с гордостью заявил Рамиль. — Он и так ему вмазал, я видел!

Некстати пришла мысль, что неплохо бы провести тренировку на тему «бой в замкнутом пространстве». Это был мой первый опыт такой драки, у нее совсем другая специфика.

— Как здорово, что у нас такие ученики! — возликовала Кариночка. — Настоящие мужчины растут!

— Похоже, они уже выросли, — задумчиво проговорила Вера. — Где взрослые-то? Почему такими делами занимаются ученики нашей школы?

Вот он, тот самый момент!

— А вы помогите нам, мы хотим обратиться к директору, чтобы он по своим каналам распространил информацию.

— Точно нет ошибки? — спросила Кариночка. — А то невинный человек пострадает.

Вера меня поддержала:

— Девочки что-то мне рассказывали про педофила на белой машине.

— Точно нет, — подтвердил я. — Пусть обратится к инспектору по делам несовершеннолетних, номер машины есть, узнать, кто владелец, не составит труда.

— Обязательно. — Вера повернулась к Кариночке. — Давай прямо сейчас и пойдем?

— У Геннадия Константиновича урок, — отмахнулась географичка. — И он сегодня злой. Лучше завтра с утра, когда он будет у себя.

Ее ответ обескуражил Веру, готовую ринуться в бой со вселенской скверной, она обратилась ко мне:

— Паша, давай я перепишу номер машины и сама к нему пойду. Все-таки это недетское дело.

Безразличие Кариночки меня убило, и я сказал:

— Карина Георгиевна, у вас же дочь в пятом классе! Поговорите с ней, она наверняка знает про педофила, но стесняется, потому и молчит. Все девочки знают и все стесняются, для них это запретная стыдная тема.

Памфилов переписал номер на лист блокнота, оторвал его и протянул Вере. Кариночка устыдилась и засуетилась:

— Обязательно надо пойти! Я пойду и Илону Анатольевну подключу, вот уж неравнодушный человек. Да и Геннадий Константинович неравнодушный, он так это не оставит!

Вера окинула взглядом собравшихся, которых стало больше на одного Карася, и объявила:

— Дети, вы видели эту машину? Чтобы близко к ней не подходили, там опасный человек.

Семиклассники захихикали и пошли на остановку. Кариночка и Вера тоже удалились — видимо, в гости к кому-то собрались. Я вспомнил, что собирался зайти домой, забрать мясо, которое купил у бабушки, а значит, мне в другую сторону. Парни из Верхней Николаевки, направлявшиеся на остановку, окружили меня. Памфилов, поморщившись, спросил:

— Так что, Ниженко наша — шлюха? Как Фадеева? Она с педофилом… того-самого?

— Вот уж не подумал бы, — буркнул Кабанов.

— Да нет, вы что! — воскликнула Гаечка. — Анечку, что ли, не знаете? Она же как ребенок, ее обмануть проще простого.

— Аня ни в чем не виновата, — подытожил я, — она просто хорошая наивная девочка, ее пожалеть надо. Кто начнет ее этим мучить, сам тому морду разобью.

И подумал о том, что именно хорошие доверчивые девочки попадают во всякие передряги, уроды ломают им жизни, в то время как шмары типа Чечуриной или Ласки потаскаются-потаскаются, да неплохо, как они говорят, устраиваются, найдя себе лося или оленя. Ну, или дойного бычка.

— Понял. Принял, — кивнул Рамиль, остальные тоже закивали.

— На треню идешь? — спросил Денчик.

— Иду, — кивнул я.

Надо втягиваться, а то так недолго и форму потерять, и парни меня перещеголяют, а ведь лидер должен быть авторитетом. Вон кабаны какие стали! Сутулый тщедушный Димон Чабанов, конечно, Шварценеггером не стал, он по-прежнему поджал, зато какая осанка! Прям военная выправка! Длинный и тонкий Ден раздался в плечах. Минаев просто приосанился. А Рамиль будто и не занимался. Впрочем, он всегда был в хорошей физической форме. Вспомнилось: «Потому что мы — банда!» Нет, не банда, мы — клан, орден для избранных. Вон как Карась к нам хочет, и многие другие, но не доросли пока.

Интересно, нашел ли Сергей алтанбаевцам работу? Чтобы быть грузчиком, нужно лошадиное здоровье, а парни хлипкие, кроме Крючка, с хроническим авитаминозом. Ну ничего, на моей стройке откормятся.

— Круто ты педофилу по роже съездил! — похвалил меня Рамиль. — Среагировал прям четко, тот аж офигел!

— Ага, — кивнул Ден, — Пашка, ты с нами на автобус?

— Мне к родителям надо. Потом, может, на базу загляну, там поучу уроки. Чего туда-сюда гонять, время тратить?

— Увидимся! — пожал мне руку Минаев, и мы разошлись.

Илья ушел чуть раньше, и домой я шагал, как… Как домой. Привык к этому месту. К виду из окна, к телику на тумбе и холодильнику, к балкону, где я хранил Карпа. К маминой возне на кухне и кружащему голову запаху оладий. К горе этой. К ДОТу, с которым связано много воспоминаний. А теперь как-то неуютно идти домой, как в гости. Впрочем, меня никто не выгонял, ключи у меня есть, и сдавать маме я их не собираюсь. Дом есть дом.

Все было так же, и «Волга» отчима уже прижилась там, где раньше стояла машина дедушки Стрельцова, умершего во время урагана. Машина на месте. Значит, Василий дома. Негодует, вынашивает планы возмездия. Только бы глупостей не наделал. А то такие люди, как Пацюк, становятся героями криминальных заголовков: «В поселке Николаевка преступник выследил капитана милиции Пацюка Алексея и задушил его веревкой. Обстоятельства выясняются».

Я, конечно, убийства не оправдываю, но ведь не просто так кто-то кого-то подкараулил и убил. Есть, конечно, всякие психи, но их процент не так уж велик, чаще всего пострадавшие играли с огнем. Тот, кто привык отрывать крылышки мухам, рискует рано или поздно накрыть ладонью осу.

В подъезде я заглянул в почтовый ящик, выудил оттуда бесплатную газету с объявлениями — первую в городе! Первый выпуск, знаменующий новую эпоху. Кто-то обнаружил нишу и скоро озолотится… Не кто-то, это приложение к нашему городскому «Вестнику». Распространяется бесплатно, за рекламу платит тот, кто размещает объявление. Надо оно нам? Возьму. Просмотрю объявления об аренде квартир.

Руки сами открыли газету там, где продают машины, и я обнаружил… «КАМАЗ» отчима, скрипнул зубами. Вот же крыса Пацюк, дождался ремонта и отжал машину! И меня почти на сотку развел. Захотелось пойти к нему и попытаться внушить, что, если не вернет автомобиль, сдохнет, но я понимал, что вероятность срабатывания внушения стремится к нулю, гнилушка должен быть… Наверное, ослабленным.

Я представил, что вот так просто выношу приговор пусть и паршивому, но — человеку, у которого жена, дети, и стало не по себе. Нет, не буду. Хотя психанул, педофилу внушил нечто подобное…

Два лестничных пролета — и наша дверь. Дом, который больше не мой дом. Грустно. Я открыл дверь и вошел, вдохнул аромат выпечки. Навстречу выбежала мама, искренне обрадовалась, обняла.

— Павлик! Проходи. Будешь блины? С абрикосовым вареньем!

— Спасибо, ма, с удовольствием.

Скинув верхнюю одежду, я прошел в кухню и закрыл за собой дверь.

— Как Василий?

— Плохо, — вздохнула она. — Не ест, с кровати встает только в туалет. Ему очень плохо.

— Мне очень жаль. Но это было ожидаемо. Ничего, легковушка есть, сноровка тоже. Он за пару месяцев может заработать на грузовичок. Обидно, конечно, но не смертельно.

— Так-то оно так… но больно на него смотреть. Кстати!

Мама метнулась к холодильнику и вытащила огромный кусок мяса — явно больше того, что оставалось от моего.

— Вы ж еды с собой не взяли! Я тебе пакет собрала, смотри. — Она поставила на стол потертый пакет и принялась перечислять: — Масло подсолнечное, гречка, рис, мука. Две банки варенья, соленые огурчики, хлебушек, вот сыра кусок. Картошечка, морковка, лук. И еще вот, зеленый горошек! Вася привез.

— Ой, спасибо, это настоящее богатство! — оценил ее заботу я.

— Дотащишь? Как вы на мопеде-то…

— Мопед в ремонте, на автобусе нормально дотащу. Или давай здесь все пока оставлю, заберу после тренировки.

— Давай. Слушай, у меня к тебе просьба… Ну, насчет Наташки…

— Она не беременная, — соврал я. — Все у нее нормально.

— Откуда ты знаешь?

— По некоторым… э-э-э… признакам. Кровь на полу видел.

Мама закатила глаза и шумно выдохнула.

— Ну слава богу, а то я нервничаю. Не сплю. Что ж делать-то, думаю.

— Ну вот теперь не надо думать. Натка психанула, что ты за ней следишь и вещи перерываешь. Не вздумай так с отчимом делать.

Она кивнула, сказала, что звонил дед, просил выслать вино. Я показал газету с объявлениями, сказал, что Лёха давно хотел отжать грузовик, отсчитал ей тридцать пять тысяч на закупку вина, которые вернули одноклассники за товар. Потом набрал деда, который внезапно оказался дома — на рынке были разборки, и всех разогнали — заказал мелочевки в счет моей прибыли в бизнесе, не забыв и про Лику.

Мы с мамой пообедали, поговорили, и я отправился на тренировку. На базу не успел — заговорился. И сам удивился тому, какой мама может быть понимающей и адекватной. И она нас правда любит и скучает по нам, но многого не понимает.