Вперед в прошлое 12

Глава 27 Достать чернил и плакать

Кабинет русского языка находился прямо возле учительской. Закончив с приглашениями, я юркнул в открытый кабинет, положил рюкзак на стул и встал возле учительского стола, наблюдая за одноклассниками.

Впервые за две недели на учебу вышла Анечка Ниженко, бледная, осунувшаяся — видимо, она влюбилась в педофила и страдала по нему. Что эта тварь испугалась и больше не выходила с ней на связь, я не сомневался. Но лучше так, чем — с животом, и жизнь под откос пустить.

Гаечка что-то писала в тетради, видимо, сочиняла стих. Напишет, задумается, напишет. Когда сочиняла, мир для нее переставал существовать. Илья знал о моей задумке и молча ждал. Димоны играли в морской бой. Желткова смотрела на меня преданными глазами, приоткрыв рот. Заячковская лихорадочно читала учебник русского языка, косилась на дверь…

Прозвенел звонок. В класс вошла Вера, я спросил у нее, можно ли сделать маленькое объявление. Она препятствовать не стала, и я сказал:

— Друзья! Приглашаю вас всех в кафе «Улыбка» двадцать шестого февраля, в субботу.

Теперь самое интересное — реакция одноклассников. Попова с Белинской переглянулись. У Желтковой, которую никто никогда никуда не приглашал, аж губы затряслись, и она прошептала, не веря своим ушам:

— И меня? Меня тоже приглашаешь?

— Конечно, Люба. Я приглашаю всех.

Карась, еще один изгой класса, расплылся в улыбке. Он и Любка были счастливы.

Баранова съязвила:

— Че, и мне можно приходить?

— Конечно приходи, — совершенно без злости сказал я, отчего ее перекосило.

— Спасибо за внимание, — обратился я ко всем и сел на место.

Как и обещал Боре, в четверг я получил две пятерки. Как дела у брата, спрашивать не стал, подозревал, что неважно, потому что он не день — как минимум два посвятил постерам. Те, что в стиле Уорхола, у него получились так себе. Говорит, что не хватило цветов и не нашлось того самого акрила, пришлось использовать тушь, акварель и гуашь.

Мне много чего нужно было сделать: первое — съездить в типографию, второе — отвезти деньги в кафе, третье — позвонить бабушке, тете Ире и пригласить их на следующую субботу в «Улыбку».

Итак, типография. Располагалась она, как и многие значимые объекты — в центре города. Все газеты выпускались там, включая рекламную. Заодно и узнаю, сколько объявление на первой полосе.

Открыв калитку, я приготовился, что меня выбежит встречать Лаки, но вспомнил, что Лидия его забрала, и сделалось грустно. Привязался к нему, пока Лидия уезжала.

Вместо Лаки мне навстречу ковыляла Зинаида Павловна. Судя по ее решительным шагам, она чего-то от меня хотела. Блин, договорились же, что она будет заранее говорить, что нуждается в помощи. Или Боря чем-то провинился, вон, как у хозяйки глаза сверкают!

Загородив мне дорогу, она тряхнула щеками и проговорила:

— Павлик, ответь мне на один вопрос, только честно. Вы сегодня утром мыслись?

Вопрос был явно с подвохом, я покосился на сарай, в котором ванная, пытаясь вспомнить, что забыл после себя убрать.

— Да, — честно ответил я.

— А вечером мылись?

Что за вопросы дурацкие! Или она взяла своим долгом контролировать, чтобы мы тут не завшивели и не завели клопов? Прошлый я иногда игнорировал гигиенические процедуры, как и многие подростки. Утренний душ тоже. Но вечером все непременно принимали душ, так было принято, я не представлял, что может быть иначе. Если воду отключали, мылся из тазика. Теперь же, понимая, насколько интенсивно работают сальные железы у подростков, стал бегать в душ чаще, и брата с сестрой приучил.

— Конечно мы моемся! — уверил ее я. — Причем дважды в день…

— Все трое? — всплеснула руками она.

— Ну конечно…

Думал, она обрадуется и отстанет, но хозяйку перекосило.

— Вы моетесь слишком часто, — вибрируя всем телом, как желе, возмутилась она. — Вас три человека! Да у меня от вас может канализация засориться, а почистить ее никак, машина туда не доедет.

От неожиданности я аж остолбенел. Вот и здравствуй, новый год! Хотелось ответить: «Ладно. Мыться — раз в неделю, в туалет по-большому — не чаще раза в день, по-маленькому — не чаще трех».

— Подождите. Так не было договоренностей мыться раз в неделю. И по дровам не было договоренностей. Но я понимаю…

Хозяйку затрясло еще больше.

— Я-то думала, что вы, как нормальные люди, раз в неделю титан будете топить. И дрова уходят! Много дров!

— Мы заплатим, — все так же по-доброму улыбнулся я. — И дрова привезут. А если что-то засорится, вызовим рабочих, и все починят. Как же не мыться-то неделями?

— Как нормальные люди воду экономят, так и вы не мойтесь! Как, вот, я, например. Потому что засорится яма, и что мне делать? Вы в школу свою уйдете, а я? А дерьмо ваше как начнет из земли сочиться?

У нее что, маразматический припадок? Почему было сразу не сказать, что мыться нельзя? Мы бы не тратили время, не переселялись сюда, искали бы что-то более адекватное. Хотя время такое, что любые хозяева квартир могут бегать к нам, контролировать каждый шаг. Дом… надо срочно строить дом. Жить хоть в шалаше хоть в вагончике, хоть в землянке — лишь бы спокойно, без припадочных.

Хозяйка разошлась, растряслась, покраснела, глаза вылезли из орбит:

— Вот что мне делать, когда вы меня утопите, а говновозка не доедет?

Что это к деньгам, я говорить не стал, смотрел на распаляющуюся женщину и понимал, что в ней говорит природная вредность, помноженная на деменцию. Потому и сын ее к себе не берет, и внучка не приезжает, и друзей нет.

Стиснув зубы, я сказал:

— Хорошо. Что вы нам предлагаете?

— Мыться по субботам. Или пятницам. Или в другой день. Вас и так трое!

Ходить и вонять, ага. Я посмотрел на домик. Блин, только привыкать начал! Выводок мышей мы поймали, положив приманку в стеклянную банку, и стало тихо-тихо. Наташка обработала заплесневелые обои хлоркой, и стало пахнуть не сыростью, а обитаемым жильем. И что, уходить? Куда? Как показала практика, в девяностые сложно найти адекватное жилье. Но раз уж Наташка — почти замужняя дама, нам с братом и однушки хватит.

— Чего молчишь? — немного успокоившись, спросила Зинаида Павловна.

Я перевел на нее взгляд и спокойно ответил:

— По идее, нам положены две недели, пока мы подыщем новое жилье. Постараемся освободить помещение раньше. Учитывая, что нас тут теперь двое, Наташа съехала, вопрос о помывке утрачивает… эээ… злостность. Мы обязуемся воду расходовать по минимуму, парни это умеют. Что касается прочего, все договоренности остаются в силе. Мыться мы будем когда хотим, потому что не привыкли к антисанитарии. Итак, сегодня у нас семнадцатое февраля. Третьего марта мы освободим помещение.

Видимо, хозяйка не ожидала, что я способен грамотно дать отпор, и рассчитывала, что настоит на своем и запретит нам лить воду. Встретив сопротивление, она растерялась. Вот теперь я начал давить:

— Еще раз повторю: если по нашей вине случится авария, мы обязуемся все починить. Не волнуйтесь об этом.

Оттеснив ее, я зашагал к себе. Только расслабился, блин! Только занялся интересным — и надо опять искать жилье.

— Павлик! — окликнула меня Зинаида Павловна, я обернулся.

Она схватилась за голову, покачала ею.

— Господи, что это я! Совсем плохая стала. Раз мы, фронтовики, жили в землянках, не значит, что молодежи не надо мыться. Прости меня! Не надо никуда съезжать! — в ее голосе прорезалась паника. — Как я тут одна?

Нет у нее никакого слабоумия, просто вредность, да такая, что сын сбежал на край географии. Оставаться тут нежелательно, потому что претензии со временем будут усугубляться, а оно нам совершенно не нужно.

В прихожей меня ждал Боря.

— Чего она тебе на уши присела? — спросил он.

— Грязные мы, моемся часто, воду льем, дом подтапливаем. Хотела запретить мыться.

— А ты что?

— Сказал, что съезжаем. — Я перешел на шепот, подозревая, что хозяйка нас подслушивает под окном: — Она сначала права качала, потом испугалась, что мы уйдем, и кто тогда ей уголь набирать будет и мусор выносить?

— Вот блин! — Боря поскреб макушку. — И что нам делать? Я только жить начал и не хочу к Квазипупу.

— Мы и не пойдем. И отсюда срываться не будем. Если подвернется что-то толковое — сразу сбежим. Но уже не будем рассматривать такие домики, которые на одном участке с бабулями.

— Вот же… кто бы мог подумать, — вздохнул Боря и резко сменил тему: — Давай я тебе плакаты покажу.

Не дожидаясь ответа, он принес из комнаты альбом для рисования и показал Сандру и какую-то грудасто-жопастую даму.

— Круто, — оценил я. — Сейчас поем и в типографию поеду. Давай свои художества.

Боря отдал мне картинки, которые я уже видел.

— Можно же на дискету разные фотки скопировать, и пусть печатают, как с фотографии, — предложил он. — Правда непонятно, как их на ту дискету загнать.

— Не факт, что в старой типографии будет современное оборудование, — сказал я. — Съезжу, узнаю. Может, все проще, чем мы думаем. А вообще, надо еще актеров размножить, которые девчонкам нравятся, календари с ними будут разлетаться, как горячие пирожки. Ну и полуголые бабы, их мужики потащат в гаражи, а дальнобойщики украсят ими салоны своих фур.

— И вообще, что-то крутое нарисовать! Шреддера, терминатора, робокопа, Бетмена. Да, ты прав. Надо рисовать не только певцов.

— Сначала уроки, — напомнил я.

Это мне со знаниями и опытом взрослого учеба давалась более чем легко, Боре приходилось обращаться за помощью, а иногда даже зубрить.

— Да, — вздохнул Боря, и я понял, что, пока меня нет дома, он будет рисовать, а как появлюсь, для видимости засядет за учебники.

Сейчас, пока «двоек» не нахватал, гонять его бесполезно. А как только успеваемость начнет снижаться, мне учителя скажут.

Приготовленного обеда дома предсказуемо не оказалось. Я перекусил бутербродами, вышел на улицу и запрокинул голову, глядя на серые тучи. Будет дождь или нет? На мопеде ехать или на автобусе?

Будто отвечая на мой вопрос, на нос упала капля. Спасибо, мироздание, ответ понятен. Вытащив из старых ботинок заначку — пятьдесят долларов мелочью — я прихватил зонт и направился на остановку, думая о том, что в Москве наверняка есть все, в том числе типографии, работающие с цифровыми носителями. Проблема, что меня там нет, а на пальцах не объяснишь, что тебе нужно.

Вернусь — позвоню Игорю боксеру, он-то парень современный, должен разбираться в молодежных течениях. Кого любят мои ровесницы? Бон Джови, Джексона, «На-на»… Кого еще? Без понятия. Надо будет у девчонок и спросить.

— Дискеты? — прищурился сотрудник типографии, похожий на Шурика в старости.

Видно было, что он так же далек от компьютеров, как я — от Южного полюса.

— У нас оборудование еще со времен Союза, какие компьютеры⁈ — Он разложил Борины рисунки, почесал свалявшиеся космы. — Надо это сфотографировать, отретушировать, вот тогда я смогу сделать пятицветную печать…

— Они же черно-белые. — Я выложил на стол рекламную газету с цветными картинками. — А вот это вот где печатали?

— Это — в областном центре, — вздохнул Шурик. — У нас нет такого оборудования. То, что тебе надо, есть в Москве точно, я слышал. Насколько помню, называются они Чеховский и Можайский полиграфкомбинаты. Если тебе так надо, думаю, можно договориться.

— Спасибо.

Я достал ежедневник и записал названия, чтобы не забыть. Все замыкается на Москву. Сам я в ближайшее время туда не собираюсь, дед мне в таком молодежном деле не помощник… И снова вспомнился Игорь боксер! Сегодня же ему позвоню и все выясню, а потом выясню, кто нравится девчонкам.

— Скажите, а сколько стоит, чтобы разместить объявление на первой полосе? — Я разгладил рекламную газету.

— Тридцать пять тысяч четыре выпуска, десять — один. Именно такого формата, на четверть страницы. Примерно двадцать долларов, если в валюте, — ответил Шурик, теряя ко мне интерес.

Эх, сюда бы комп из будущего, диск с фотографиями и цветной принтер! Озолотиться можно было бы, Мановар стал бы миллионером. Но пока таких технологий нет, наверное, даже в Москве.

Простившись с ним, я побежал в «Улыбку», готовый внести тридцать долларов задатка. Только сейчас в голове шевельнулась мысль о том, что меня могут кинуть. Теоретически — да, такой вариант всегда существует. Практически… Кинув меня на копейки, Афанасьевы создали бы себе проблемы. Ведь ясное дело, что у богатого мальчика есть родители, которые не обрадуются тому, что сына кинули на деньги.

Да и достаточно посмотреть на Афанасьевых, увидеть, сколько сил и души они вкладывают в заведение, и становится ясно, что это порядочные люди.

Меня захватила идея открыть точки с плакатами и постерами. По одному возле каждой школы! Интересно, реально ли это и сколько будет стоить?

Когда-то я посочувствовал талантливому интернатовскому мальчику и поддержал его на соревнованиях. Теперь у меня есть бесценный контакт человека, который по сути — мост между прошлым и будущим. Уверен, Алан не откажется мне помочь, и тогда друзья без работы не останутся. Постеры продавать круто, это не какие-то трусы и носки.

В голове зрел дерзкий план создания собственной империи. Империи, где учитываются интересы всех граждан, а не только правящей элиты. Если думать, что наш город существует отдельно от мира большой политики, получалось очень круто! Например, если создать свою газету, где немного новостей, немного гламура, а остальное — объявления, то будет рычаг формирования общественного мнения. И нужна своя программа на телевидении…

Только я размечтался, как проснулась память взрослого и объяснила, как долго все это просуществует. Стоит чуть-чуть высунуться, и сразу находится кто-то более сильный, желающий у тебя все отнять. В девяностых было полно предпринимателей, которые вовремя нашли ниши и заработали миллионы. Потом ниш стало меньше, а миллионеров сколько было, столько и осталось, но развернулась борьба. Когда победили сильнейшие и с помощью чиновников и ментов уничтожили конкурентов, пришел черед их самих.

Где в этой пищевой цепочке мое место?

А ведь рано или поздно разинут роток на что-нибудь мое. У меня нет знакомых генералов милиции, и политических деятелей знакомых нет. Единственное, что есть — дар внушения, который срабатывает только на слабых. Или со временем я научусь влиять и на сильных?

Гадостно стало от мысли о том, что сейчас все легко и бодро, но придет время, когда у меня все отнимут. Нет. Не позволю. Неразумные существа сами не понимают, что они приближают собственную кончину.

Надо подумать, кого приглашать на день рождения, чтобы случайно никого не забыть. Конечно же Каналью. Скорее всего, он не придет, потому что работа и наконец приедут запчасти для иномарок. Лялиных? Хотелось бы увидеть Анну и Веронику, и Лику, и маленькую Дианочку, но как это воспримет мама? Наверное, стоит с ней поговорить.

Андрей с Наташкой приглашены, они объявят о желании пожениться. Гайде Синаверовна — она мне интересна, это раз, два — маме будет с кем поболтать, ведь из-за огромного количества приглашенных мой день рождения будет напоминать скорее светский прием.

Наверняка злые языки скажут, что я колочу понты и покупаю расположение значимых взрослых. На самом же деле мне просто хочется, чтобы учителя, перебивающиеся с картошки на капусту, хотя бы нормально поели и у них появился повод выйти в свет.

Да что я вру себе? Совсем другие у меня мотивы, у них даже имя есть — Вера.

Кого точно приглашать не буду — отца. Или зря я так? Все равно он не придет, а формальности будут соблюдены? Нет, не буду. И так поводов испортить мне праздник будет много. Чего стоит одна Наташкина женитьба! Интрига года, как мама и бабушка отреагируют.

Каретниковых приглашу. Тетя Лора должна была положить Яна на обследование в конце февраля — с перспективой операции по восстановлению глаза, но все перенеслось на середину марта. Обязательно приглашу Лидию с детьми именно что как с детьми. Даже Бузя маловат для равноправного общения с нами, пусть подрастет немного. А вот Каюк вполне дорос и прокачался, уже не на помоечного котенка похож, а на человека. По выходным он помогает в автомастерской, общается с Канальей и набрался ума-разума.

Казалось, что в феврале время тянется недопустимо-медленно, словно его поставили на паузу. Хотелось отмотать его до момента, когда мы начнем строить ангары для мастерской и закрутится-завертится.

Еще в конце марта-начале апреля я наконец начну строить дом. А там и лето, новые приключения, друзья, море солнце, лагерь в школе!