Вперед в прошлое 12

Глава 5 Наше — верните!

— Я научила мелкого… не помню, как его, готовить плов, — со знанием дела говорила Наташка то ли о Зяме, то ли о Понче, размешивая сахар в чашке и позвякивая ложкой. — Так что сейчас, утром, пойду с тобой на участок, проконтролирую. Термос есть, чаю заварю, по маленькой чашке всем хватит. А вообще надо бы котелок для чая купить, ну… как у солдат. И пусть сами все себе варят прям на костре. Школа начнется, я не смогу с ними сидеть.

Впервые за много дней я позволил себе спать столько, сколько хочется, но организм проснулся в полвосьмого как штык. Отчима дома уже не было, мама с Борей еще не проснулись. На улице только-только начинало светлеть.

— А рынок? — спросил я.

Натка махнула рукой.

— Там раньше двенадцати делать нечего. Основная торговля ближе к вечеру, когда он уже закрывается, вот где тупизм! Люди с работы только идут, а они уже всё! Да и мне было бы проще, если бы подольше не закрывались. Хоть что-то бы успевала после школы.

— Ты лучше в школе успевай, помнишь, о чем мы договорились?

— Это само собой, — вздохнула Натка. — На двоих же расходы поделим? А Боря мелкий, у него нет бабоса, с ним как?

— Я за него заплачу, если сумма будет солидной, — пообещал я, встал из-за стола. — Спасибо за завтрак. Там мясо и рис есть для плова алтанбаевцам?

— Есть, — кивнул сестра. — Так, выходит, расходы на троих? Уже проще!

Она выглядела бодрой. Вроде как даже блеск в глазах появился. Или ей приглянулся кто-то из алтанбаевцев? Ну нет, такое даже спрашивать неприлично, они ж все слегка недоразвитые. Спрошу — еще обидится. Зайду-как издали:

— Нат, а ты заметила, что все на тебя гопники слюну пускают?

— Кто им даст, — скривилась она. — Это же… очень простые люди. Пусть издали смотрят.

Как я и думал, сестрица просто рисуется и нашла благодарную публику.

— Мне в театр сегодня, — проговорила она жалобно и перешла на шепот: — Я боюсь.

— Андрей не сделает тебе ничего плохого. И преследовать не будет…

— Это-то самое страшное, что будет… Просто не сможет по-другому. — У нее перехватило дыхание, она судорожно вдохнула и продолжила. — Если он еще раз попросит прощения, я не выдержу! Мне так тяжело…

Вернувшись, я обнял ее, и несколько минут мы простояли так. Это ведь не малолетнему братцу она должна жаловаться, а матери, но разве от нашей получишь дельный совет? Упрек — это всегда пожалуйста. Или равнодушие.

— Он не будет, — сказал я без особой уверенности, на языке вертелось, что он хороший человек, пусть и вот такой неудалый, но я не стал хвалить Андрея. — А если будет, я с ним аккуратно поговорю.

— Я буду держаться, — проговорила Наташка, складывая в пакет рис, лук, морковь и мясо для алтанбаевского плова.

Не каждая взрослая женщина способна отказаться от любви, если она ведет к погибели. Моя сестра здорово повзрослела после отношений с Андреем, они для нее — своеобразная сыворотка взрослости. Взять Наташку год назад и ту, что сейчас — это разные люди. Вот так, с бабушкиной точки зрения, порочащий опыт за несколько месяцев ставит мозги на место. И цену деньгам сестра узнала, и умных разговоров наслушалась, а потому поспокойнее стала. Только бы не бросало ее снова из омута в омут!

— Ну что, на участок? — спросила она, я кивнул, и мы принялись одеваться.

Туда мы поехали на Карпе. Когда начался уклон, мопед еле вытягивал нас двоих, а мальчишки помладше, стоящие на остановке, смотрели с дикой завистью и воображали себя на моем месте, что это они катают Таню, или Лену, или Наташу из параллельного класса. Откуда им знать, что это моя сестра, а не любимая красотка, и мы не развлекаться едем в такую рань, а по делу. Без мопеда совсем туго пришлось бы! Уже и не мыслю себя без него.

До места мы допыхтели за семь минут. Дорога между необжитыми участками была совсем паршивая, только на «Ниве» или «Уазике» проедешь, и по пустырю я мопед катил, а Наташка фантазировала на тему, как здорово нам будет житься втроем. Причем она ни слова не проронила насчет того, что мы будем водить хороводы и устраивать движняки. Просто ей хотелось личный уголок и — чтобы не трогали. Впрочем, мне хотелось того же.

— И давай договоримся, что говорится, на берегу, — сказал я, — хороводы не водить. Втроем обсуждать решать, кто будет в дом вхож.

Наташка согласилась на удивление легко:

— Само собой! Обещаю, что потом — никаких обид.

Мы издали заметили, что на участке еще никого нет, что, впрочем, ожидаемо, ведь еще нет девяти. Зато видны результаты нашей бурной деятельности: вон плиты громоздятся, вон — кольца для септиков, и земля взрыхлена. Воображение нарисовало мой будущий прекрасный дом, где все будут счастливы. Этот дом станет точкой притяжения: как только я обживу место, вокруг поселятся люди. Подольше бы не селились! А то заведут свиней, или музон будут днями напролет слушать, или семейные разборки устраивать с ором и мордобоем.

— Со второго этажа будет море видно, — мечтательно протянула Наташка. — Можно мне комнату на втором этаже?.. Нет, в туалет замучаешься бегать.

— Их два будет, внизу и вверху, — уверил ее я.

— Вау!

Когда до участка осталось метров двадцать, я увидел вырытые траншеи под фундаменты и забор, связанную проволокой арматуру… Но никаких досок! Ни опалубок, хотя точно помню, что их уже установили. Вчера Сергей и алтанбаевцы тоже работали. Во вторник, если не будет ливня, планировали все закончить и вызвать бетоновоз…

Я скосил глаза туда, где лежали накрытые пленкой доски и арматура… ни того, ни другого!

— А если мать решит поселиться, — сказала Наташка, но я выругался, перебив ее.

— Что⁈ — встревожилась сестра.

— Скоммуниздили. Доски и арматуру.

Наташка длинно и многоэтажно выругалась, пожелав врагам анальных кар и импотенции.

— И с папашей мы в ссоре, блин! И Лялина в больнице! Что делать-то? Менты нам не помощники.

Обидно было до слез. Не столько из-за денег, сколько потому, что это отодвинуло мечту. Только отвернулся — потащили все, что плохо… Да что там — то, что просто лежит на виду. Машину на ночь оставил без присмотра — колеса сняли, магнитолу вырвали. Вещи стираные с веревок снимают — это не будущее, когда воровство — уже не обыденность.

— Нет, ну вот же суки! — воскликнула Натка. — Сто пудово свои кого-то навели отморозки наши. А мы им — плов, чаек с пирожками. Тьфу! Шакалы. Кто-то ночью на тачке подъехал — и привет. А левые не могли приехать, откуда им знать, что тут стройка?

— Так и жители вон тех домов могли навести воров, — сказал я и вышел на дорогу, прошагал по ней туда-сюда, качнул головой.

— На машине сюда никто не приезжал. Почва еще влажная, новых следов нет. Последним тут был грузовик с кольцами, но после них дождь пошел, и все размыло. Да и следов ботинок нет. По склону шли, по сухой траве.

Натка стала ходить по склону, искать следы.

Я сел на плиту и задумался. Обидно, если меня кинули алтанбаевцы, я уж порадовался, что они встали на путь исправления и людьми вырастут. Великим вряд ли кто-то станет, но нормальными людьми — вполне. Вряд ли они действовали всей толпой. Скорее всего, кто-то один косил под нормального, а потом понял, что честным быть трудно, и стал шакалом.

— А может, Сергей все припрятал? — предположила Натка. — Побоялся оставлять и увез. Давай его дождемся. Вдруг он решил все перевезти в безопасное место?

В душе проклюнулась надежда. Вот было бы здорово, если так! Но кто-то темный на задворках сознания, тот, кто все видит в черном цвете, шепнул, что, возможно, зря я на алтанбаевцев грешу, это дело рук самого Сергея. Прикинулся добреньким, чтобы о нем плохо не подумали, втерся в доверие, а сам ночью все уволок. Машину наверняка вон там оставил, где заканчивается асфальт.

— Ничего не видно, — отчиталась Натка, подойдя ко мне. — Что делать будем? Вызывать ментов, писать заявление?

— А смысл? — Я вздохнул. — Они убийц не особо ищут и торговцев людьми. А тут, подумаешь, стройку обчистили!

— Но мы же Мартыновы, можно давить на это, — не сдавалась сестра. — Пусть, вон, с соседями поговорят, они наверняка что-то видели, номер подъехавшей машины, например. Машина сто пудов была, вон там стояла, на асфальте.

— Или просто побоялись выходить на шум. Там старики живут, видишь, забор какой?

— Или бомжи, — буркнула Наташка.

— Не, забор ветхий, но покрашенный. Бомжи не стали бы заморачиваться. А вообще бабки — самая жадная до новостей публика. Может, ты и права, хозяйка записала номер машины.

— Так что, писать заяву будем? — била копытом Наташка.

— Давай прежде дождемся Сергея и пацанов, пусть они выскажутся, тогда и решим. Если кто-то не придет, скорее всего, он и есть крыса.

— Да, ты прав.

Натка уселась рядом со мной, притопывая от нетерпения. Вскочила и заходила туда-сюда, приговаривая:

— Это, блин, невыносимо! Где они?

— Просто мы рано пришли, — утешил ее я, хотя самому не терпелось разобраться.

Сестра взобралась выше по склону, чтобы обозревать, кто где идет, и прокричала:

— Автобус проехал из города!

Спустя пару минут сообщила:

— Похоже, сюда идет Сергей!

Вскоре прораб был тут, заозирался растерянно и вместо приветствия пробормотал:

— Украли доски! А я их взял в аренду! Я же еще столько не заработал!

— И арматуру, — мрачно добавил я, но Сергея готов был расплакаться из-за досок.

Видно было, что он попал на все деньги, которые у него есть, а может, и больше. Он сел на корточки, сжал голову, тяжело вздохнув.

— Вот голова дурная! Думал же, что нельзя вот так все оставлять! Уволокут мигом. Нет, поленился суетиться. Или жить тут надо прямо в палатке?

Он обошел участок, заглядывая в траншеи.

— Вот уроды, и отсюда все вырвали! А мы почти закончили. Жалко. И денег, и труда ребят, они так старались!

Парадоксально, но он и мысли не допустил, что алтанбаевцы в этом замешаны. Все-таки нехороший я человек, раз так о них думаю. И о нем плохо думал, аж стыдно стало. Но все-таки я спросил:

— Думаете, парни могли?

Он покачал головой.

— Они, конечно, неблагополучные, но им тут очень нравилось, видел бы ты, как они старались вязать арматуру. Думаю, не стали бы они этого делать.

— Может, вы подозрительное что видели?

Сергей обошел участок с задумчивым видом. Помотал головой, потом вспомнил:

— Да! Бомж один тут ошивался. Приходил еды просить, когда мы пельмени только собирались варить, и глазами по сторонам — блым, блым! Я пожалел его, пригласил на ужин, но он так и не вернулся.

— А ушел куда? — спросил я.

— Да туда, к остановке, и ушел. И пропал. Может, на разведку приходил, а ночью дружков привел.

Вообще, если и правда поработал бомж, найти концы будет просто, достаточно поговорить с местными бабками, где у бомжей лежка, и наведаться всей толпой в тот заброшенный дом. Бомж быстренько расколется, куда дел украденное, и мы наведаемся уже по адресу. Это самое благоприятное развитие сюжета — если работали бомжи. В принципе, если — кто-то из алтанбаевцев, то он сам себя выдаст, не для их мозгов такая сложная мимикрия. Тоже сценарий простой, но неприятный…

— Когда ребята должны прийти? — спросил я у Сергея.

— Сказал им к полдесятого подтягиваться, уже скоро. Нет-нет, это не они, сто процентов.

Хотелось бы мне быть столь уверенным! Я глянул на Наташку, занявшую пост на холме. Сергей привалился к кольцу и стал напоминать сдутый шарик. Значит, и правда он отдал последнее за эти грязные, заляпанные цементом доски.

— Не переживайте вы так, — попытался утешить его я. — Давайте расходы — пятьдесят на пятьдесят? И я вам аванс выплачу?

Сергей рассмеялся, подошел и отчитал меня строгим тоном:

— Я понимаю, что ты добрый и хороший парень. Но никогда… Запомни: ни-ког-да на давай строителям аванс, как бы они ни просили. С огромной вероятностью они уйдут в недельный загул.

— Идут! — подала голос Наташка. — Мелкий и длинный. Не разберу кто.

Донесся радостный возглас — Наташка была замечена алтанбаевцами.

Первыми пришли Зяма и Понч, я внимательно за ними наблюдал. И один, и второй пустили слюну на Наташку, хотя сделали вид, что им она не особо интересна, принялись жать руки мне и Сергею. Пропажу они не замечали. Первым отсутствие досок обнаружил Зяма.

— О, а чего вы все убрали? — обратился он к Сергею. — Нормально же было.

Понч просто смотрел на пустые траншеи, готовый расплакаться.

— Хорошо было, ровно, я так старался!

— Ты буквой ошибся, — сыронизировала Наташка. — Не уБрали, а уКрали.

— Офигеть, суки, — возмутился Зяма. — Найду — урою!

Ясно, это не они. Я указал на кучу плит и сказал:

— Проверка на вшивость пройдена. Посидите пока там.

— Ты реально на нас подумал? — возмутился Зяма.

— Типа ты так не мог, — сказала Наташка.

— Мог. Раньше. Сейчас уже нет, — признался Зяма.

— И я нет. — Понч приложил руку к сердцу. — Что-то вот тут сжимается, не дает.

— Совесть у тебя прорезалась, — подсказал Сергей. — Спрячься, мы должны проверить остальных.

Следующим был Заславский, который тоже не заметил пропажи. После него пожаловали Алтанбаев, Хулио и Крючок, но и они не вели себя подозрительно. Выходит, это не алтанбаевцы? Но кто тогда? Бомжи? Соседи? И что делать дальше? Не находя ответов, я спросил:

— Пацаны, а что бы вы сделали? В смысле, где искали бы? Может, в курсе, где тут лёжка у бомжей?