Вперед в прошлое 12

Глава 15 По какому праву⁈

— Тс-с-с! — Наташка приложила палец к губам и сразу же его убрала.

Я достал тест на беременность, сунул ей.

— Вот то, что обещал. Делать нужно только утром, сейчас — не вздумай!

— Как? — спросила она.

— Потом разберемся, Боря идет!

Натка сунула тест в карман.

— Так квартиру пойдем смотреть? — не унимался Боря, пританцовывая от нетерпения. — Ну когда уже⁈ Они все уехали… — Его взгляд остановился на Наташке. — Ой, а чего ты? Ты плачешь?

Наташка включила актерский талант, шмыгнула носом и прошептала:

— Ребеночка жалко.

— Чего это?

— Представила, что он мог умереть… — уголки рта Натки опустились, она судорожно сглотнула и продолжила: — Что Анна могла умереть, и так больно стало! А потом вспомнила, что я Лялиных ненавидела и Лику гоняла — и аж до слез.

Сестра поднялась, инстинктивно отряхнула джинсы.

— Ну чего ты хочешь?

Боря скрестил пальцы.

— Сделайте так! Ну пожалуйста! Удача нужна — просто ужас как.

Переглянувшись, мы с Наташкой скрестили пальцы и последовали за ним на остановку. Благо было четыре вечера, еще не час пик, но сидячих мест нам не досталось, и мы устроились на гармошке. Боря особенно радовался, пытался найти момент, когда автобус повернется, и нас на гармошке будет трясти и качать, как на аттракционе.

— Выходим! — скомандовал он, слетев с перил.

Мы вышли недалеко от общежития Лялиных. Интересно, как там мой отец? Удалось Анне его изгнать?

А если удалось, не припрется ли он в нашу квартиру? Ну а что, имеет право, это их с мамой совместно нажитое имущество. Грядет большая битва, но это меня больше не касается. Помогать отчиму я не собираюсь, что-то он слишком обнаглел, небольшая встряска ему не помешает.

Дело за малым: найти жилье нам троим и — кошка бросила котят, сколько можно, в самом-то деле! Наташку в той реальности родители угробили, а в этой она развивается в положительного думающего человека. Боря вырос крысой, я в жизни потерялся… Не допущу!

— Вот адрес. — Боря протянул листок бумаги.

Я покосился на дом Лялиных, который был на той стороне дороги. Что там у Анны? Надеюсь, до драки не дойдет. Все-таки отец, каким бы он ни был моральным уродом, себя любит, и ни за что не останется там, откуда его гонят. Когда поймет, что решение Анны окончательное, просто соберет вещи и уйдет… Вот только куда?

— Это где? — спросил Боря, с надеждой на меня глядящий. — С нашей стороны?

— Крупской — улица, параллельная этой, — сказал я, огляделся. — Сворачиваем в ближайший переулок — и чуть вниз. Большой все-таки у нас поселок! На Крупской мы еще ничего не смотрели. А денег-то сколько хотят за аренду дома?

— Двадцать тысяч, — ответил брат. — Это совсем мало.

— Подозрительно мало, — выказал опасения я. — Наверное, опять бомжатник.

— Ну так по знакомству же! — возразил Боря.

Мы направились к центру, вниз с пологого пригорка. Казалось, дорога становится ниткой, обрывающейся в белое от барашков далекое море.

Поворот находился метрах в пятидесяти от нас, мы свернули и вышли на улицу Крупской, тянущуюся параллельно улице Ленина, выложенную огромными бетонными плитами вместо привычного асфальтового покрытия. Это место стали заселять в конце восьмидесятых, тут было много свежих двухэтажных особняков, как достроенных наполовину, так и брошенных, где гнездились сычи, совки-сплюшки и даже филины, которые ночами летали по селу, орали, пугая детей.

На фоне небольшой квартиры, где я провел детство, такие дома казались настоящими дворцами и вызывали недоумение. Зачем такие площади⁈

— Вот круто было бы, если бы нам достался этаж такого дворца, — размечтался Боря. — Но, как я понял, там все попроще.

— Газовая труба, вон, тянется, — с надеждой проговорила Наташка. — Печь не топить, и то хорошо.

Надежда воспрянула и затрепетала крылышками, когда мы приблизились к высоченному каменному забору с зелеными воротами. За таким забором точно что-тосерьезное! Справа никто не жил и щетинилась иголками ежевика, заполонившая весь участок.

Вон и звонок самый настоящий, не надо стоять под воротами и глотку драть. И Карпа, который начал чихать, а потому уехал с Канальей, есть где хранить. Вот только как бы заглянуть, посмотреть на дома?

— Звони! Ну не тяни! — взмолился Боря.

Палец надавил на кнопку звонка. Донеслись голоса, мужской и женский.

— Это что за хрен? — спросила Натка. — Это ж подруга сдает…

Я ничего не ответил. Открылась зеленая калитка, и высунулся розовощекий седоусый мужик с проплешиной.

— Здрасьте, — уронил я. — Мне тетя Лариса Каретникова…

— Лора говорила о вас, — улыбнулся он, сверкнув серебряным зубом и посторонился, пропуская нас во двор. — Это подруга моей жены.

Я осмотрелся. Узкий двор, асфальтовая дорожка, розы, над головой — беседка из виноградной лозы, справа — высокий забор, увитый плющом, слева — грядки, у самого забора — капитальный каменный сарай. Впереди — невысокий аккуратный домик под «шубой». За ним небольшой асфальтированный двор и хозяйский дом, поделенный надвое тем самым забором, что справа.

— Меня Егором зовут, — мужик пожал нам руки, мы представились по очереди.

— Я тут в отпуске, сам в Мурманске по большей части, тут живет моя мама, Зинаида Павловна, сейчас я вас познакомлю. Она очень скромная. Мама? Ма-ам! — Он продолжил, глядя на меня: — Так-то мы в деньгах не нуждаемся, но страшно ее тут одну оставлять, вдруг упадет? Вдруг давление? Восемьдесят два года, как-никак.

Я посмотрел на проходящую по участку газовую трубу и не заметил врезки, а потому спросил:

— Газ тут есть?

Он помотал головой.

— Печь. Я заказываю на зиму уголь сюда в хранилище и дрова, дровник вон, — он кивнул на поленья, сложенные под навесом возле сарая. — Потому и цена такая.

— А туалет где? — поинтересовалась Натка.

— Туалет у нас в доме. С водой проблем нет, тут колодец и насосная система. Телефон поставлю вам пока. Уже договорился с мастером, чтобы поставить маме второй. Он ей не нужен толком, только мне и дочери звонить. Идемте домик смотреть.

Мы направились за ним.

Участок был узким и вытянутым, небольшой домик под шиферной крышей еле на нем помещался. Заканчивался этот каменный мешок хозяйским домом, который частично заменял забор. Мы не вошли внутрь маленького, остановились между домами.

— Мама, выйди к гостям! — позвал Егор, опершись на столик, стоящий возле гостевого домика под навесом. — Ма-ам!

— Иду! — откликнулись бодрым молодым голосом, и к нам из хозяйского дома вышла, припадая на ногу, старушка с одуванчиком на голове, крашеная в темно-рыжий.

На вид ей было не больше семидесяти.

— Молодежь! — воскликнула она. — Ну, здравствуйте! Это вас отчим из дома выживает? Бедные дети!

— Да, нас выживает, — радостно воскликнул Боря — хоть кто-то его понимает и жалеет.

Мне же осведомленность бабки не понравилась, понесет сплетню по селу.

— Нам просто стало тесно в нашей квартире, — объяснил я. — Мы не ругались с родителями, просто съезжаем, чтобы не ссориться с отчимом. Так-то они с мамой против будут. Мы учимся, работаем, не пьем, не курим.

Я пихнул Борю в спину. Судя по удивленному выражению лица, он не понял, что сделал не так.

— Егор, показывай дом-то, — засуетилась хозяйка и заковыляла к домику, открыла его. — Заходите!

Она щелкнула выключателем, и крошечный тамбур озарился светом.

— Тут у нас прихожая. Маленькая, но тепло держит, — с любовью говорила она.

Дальше была клетушка-коридор, дверь прямо — в комнату, дверь направо — в туалет, дверь налево — в кухоньку, тоже крошечную. Все пространство занимал стол, а в углу находилась печь — почти такая же, как у нашей бабушки.

— Вы не смотрите, что тут прохладно, никто же не живет. Печь топит хорошо, стены утеплены, никакой плесени нет.

Наташка шагнула в кухню, открыла и закрыла шкаф, потянулась к полочке — примеряясь, как она будет тут расставлять посуду. Все было старым, но чистым и ухоженным. За стол больше трех человек не влезет, но нам и не нужно. Нахваливая эту хижину дяди Тома с низеньким потолком, построенную, судя по всему, из того, что было под рукой, хозяйка открыла дверь в комнату.

— Вы не смотрите, что печь, тут грамотная система отопления, тепло идет по стене, и температура держится во всех комнатах. Хотите, затопим, и посмотрите? Вот, видите, заслонка? — Старушка схватила стул, чтобы на него взгромоздиться и достать заслонку, которая находилась довольно высоко, Егор перехватил ее и вернул на землю, продолжил:

Горячий воздух идет не прямо вверх, а по системе пустот в стене, отчего они нагреваются, а кирпич держит тепло.

— Ясно, — кивнул я.

— Два раза подкинуть дров достаточно, — все трещала старушка.

В проходной комнате стояли две панцирные кровати, старый стол, шкаф. Маленькую спальню чуть ли не полностью занимала двуспальное ложе, сколоченное, видимо, из досок. Также тут был антикварный шифоньер. И все. И крошечный пятачок, где едва можно развернуться. На побеленной относительно ровной стене висела картина — голая тетка в лесу, трогающая ногой воду в реке.

— Какая площадь домика? — спросил я.

— Тридцать шесть квадратных метров, — хором ответили мать и сын.

— Почти как двухкомнатная квартира, — с гордостью произнесла старушка.

Да уж. Если сравнивать с сараями, которые мы видели, этот был вполне ничего, и практически даром. Но память взрослого вопила, что это будет не жизнь. Где душ? Где батареи? Где просторная кухня, ровные стены, вменяемой высоты потолок и нормальная кровать? Не удержавшись, я встал на цыпочки и коснулся потолка. Видимо, у меня все было написано на лице, потому что Боря и Наташка посмотрели умоляюще. Им тут явно нравилось, а мне нет. Вообще не улыбалась перспектива каждый день топить печь и нюхать дым. Потом топить титан, чтобы помыться… В общем, добывать комфорт.

— А где душ? — спросил я.

— Идем покажу, — хозяйка сделала приглашающий жест.

Он находился в сарае за нашим домом, спасибо, к нему вела асфальтовая дорожка между грядок, не по земле добираться.

— Ну, как вам? — с некой гордостью спросила хозяйка.

«Двойка с плюсом», — подумал я.

— Хорошо! — воскликнула Наташка.

Неужели они это искренне? Ну ладно, если им нравится, можно перекантоваться тут. Не представляю, как Наташка с ребенком будет здесь выживать, это нужна комфортная трешка.

— Нам нужно посоветоваться с родителями, — проговорил я, решив пока не давать положительный ответ. — Двадцать тысяч, значит?

— Пусть будет пятнадцать. — Хозяйка приложила руку к груди. — Я не буду вам мешать, честное слово. Вы живете совершенно отдельно, вы тут, я там.

— Одна только просьба будет, — сказал Егор, косясь на мать.

— Ну зачем ты⁉ — вспыхнул она и потупилась. — Я не хочу никому доставлять неудобств.

— Какая просьба? — уточнил я.

— Утром набирать два ведра угля и оставлять в котельной. Ну, или с вечера, а то маме тяжело.

— Без проблем, — ответил я. — Нам нетрудно человеку помочь. Давайте мы поговорим с родителями и ответим вам. Напишите свой телефон.

Зинаида Павловна уковыляла писать телефон, мы остались, и воцарилось молчание.

— Я позвоню через пару часов, — пообещал я, не уверенный в своих словах, потому что мне тут не нравилось.

Хозяйка вынесла листок с номером, проводила нас до калитки, и мы распрощались. На остановке Наташка заявила:

— Нормальный домик, чего не так? Дешево, бабка спокойная.

— Да! — поддержал ее Боря. — Я лучше титан растоплю, чем ездить в школу буду хрен знает откуда и на час раньше вставать.

— Если ты не хочешь там жить, я сама буду снимать, — сказала Натка.

— И моих сил больше нет! — воскликнул Боря. — Квазипуп задолбал! Домой я больше не вернусь, пока он там.

Показался автобус, мы подождали, пока выйдет первая порция народа, и поехали домой, а Боря — к Каретниковым. Телефон он оставил у себя.

Вышел он на остановку раньше, и мы остались вдвоем. Наташка сразу расслабилась и погрустнела.

Уже стоя на нашей остановке я сказал Наташке:

— Насчет теста. Тетка, у которой я его покупал, сказала, что надо его использовать утром.

— А как? — Наташка достала тест, повертела в руках. — Тут все по-немецки.

Краснея, пришлось объяснять. Сестра тоже покраснела до кончиков ушей, казалось, она сейчас источает тепло, как раскаленная печь.

— Только спрячь его хорошенько, а то мама любит рыться в чужих вещах.

Наташка принялась прятать улику, а я сказал:

— Может, и нет никакой беременности. Но тест не дает стопроцентный результат на ранних сроках.

— Дожить бы до утра, — вздохнула сестра, обернулась. — Господи, как же домой не хочется!

— Если для тебя это важно, давай сейчас позвоним тем людям и скажем, что мы готовы снимать дом. Кстати, все наши прежние договоренности аннулируются. Если ты беременная, я все расходы беру на себя, только доучись. Хочешь, в вечерку переведешься…

Она передернула плечами.

— Там одни бичихи и дуры.

— Они тебя не знают, ты не знаешь их. Смотри сама. Если не хочешь, я попытаюсь договориться, чтобы ты сдала экзамены на особых условиях, но не факт, что получится.

Натка закусила губу и часто задышала — представила, что ее ждет, когда все узнают о беременности. Аж мне передалось ее отчаянье. Вспомнился наш дед, который молодух домой водит, а теперь скоропостижно станет прадедом. Вряд ли его это обрадует. И бабушку не обрадует, так что путь не знают до последнего.

В конце концов, вдруг это ошибка, и нет никакой беременности. Вот счастье-то у Наташки будет! Не надо отказываться от мечты, можно спокойно поступать в театральный…

— Так что ничего не бойся, я с тобой. Слышишь?

Наташка сморщила нос, кивнула. Я продолжил:

— Вырастим, воспитаем.

— Павликом назовем, — совершенно серьезно проговорила Наташка.

Начался дождик, и мы побежали домой. Едва переступили порог, из зала выбежала мама с лицом, как у терминатора. Впилась взглядом в Наташку и сказала строгим тоном:

— Наташа, идем, есть серьезный разговор.

Над матерью будто бы клубились чернильные тучи и, предсказывая беду, грохотали громовые раскаты. Натка нервно сглотнула слюну.

— А в чем дело? Сейчас-то что не так?

— Не при Павле, — отрезала мать и, приглашая войти, сперва открыла дверь в зал, потом — в свою спальню. — Идем.

Сестра бросила на меня испуганный взгляд и последовала за родительницей. Мой путь лежал в кухню, где я загремел посудой, думая о том, где сейчас отчим. Наверное, катается на своей «Волге» по деревням, продает масло и консервы. Топчет мою бизнес-идею. Следом вспомнилась бабушка, которая передала, что у деда кончается вино, и неплохо бы передать его в ближайшее время. Значит, надо опять дергать маму, чтобы она закупилась у бывших коллег. И напомнить ей про акции, а то как-то тема заглохла.

Еще неплохо бы придумать, где хранить накопленную неприличную сумму. Или правильнее куда-то вложить деньги, например в землю? Нет, неудобно, я-то пока ничего купить не могу. А может вложиться в оборудование для мастерской? Найти человека, который мотается за границу, заказать ему тот же подъемник. Можно, конечно, и в яме ковыряться, но оборудование увеличит не только престиж мастерской, но и условия труда. Не говоря про всякие шуруповерты. А еще неплохая тема — автомойка, в городе ни одной толковой нет. Есть портативные передвижные автомойки в виде мальчиков с ведрами. И шиномонтажку неплохо бы…

Мысли оборвались, когда из спальни донесся Наташкин вопль:

— Это мои личные вещи! По какому праву…

— По праву твоей матери!

Дальше мама говорила неразборчиво, я услышал только: «Веду календарь, зная, что…»

Она что же, помечает, когда у Натки женские дни, а потом ищет по мусорным ведрам прокладки, зная, что ее дочь имеет отношения с мужчинами⁈ Ну дела-а-а…

Хлопнула дверь. Донесся топот.

— Я не хочу жить, как в тюрьме! — крикнула Наташка и начала одеваться. — Где вещи обыскивают. Это неправильно! Когда тебе лезут в трусы.

— Тише! — шикнула мама.

— А и пофиг. Я собираю вещи и ухожу.

— Куда ты пойдешь? Рожать под забором? — сдала с потрохами Натку мама.

— Тебе показать, да? — встала в позу Наташка. — Ща достану и покажу, чтобы тебе спокойно было.

Захлопали дверцы шкафов. Мама примирительно что-то забормотала, но Наташка не отвечала ей, увлеченная сбором вещей. Было слышно лишь, как она всхлипывает. А я понял, что придется нам экстренно снимать хижину у Зинаиды Павловны.

— Борю выжили, теперь меня выжили, — вскрикивала Натка.

Зареванная мама влетела ко мне в кухню.

— Павлик! Ну объясни ты ей! Она уходить собралась. Куда она пойдет⁈ Ну куда?

Было видно, что мама искренне расстроена, но не поняла, что сделала не так. Возможно, она начала унижать или запугивать Натку, которая в самом деле может быть беременной, и та не выдержала. А может, Натка просто решила, что это удачный момент, и можно уходить, не объясняясь.