Вперед в прошлое 12

Глава 3 Покайся, сын мой!

С Канальей мы стартовали, как обычно, рано-рано утром, когда ни магазины не работали, ни тем более всякие пункты продажи акций, и узнать, что и как в «МММ», не представлялось возможным. Однако минимум пол-ляма терять было жалко, и я попросил Каналью заехать в ближайший курортный городок после того, как мы загрузимся мукой, я скину акции, если это еще возможно. Если Мавроди умер, вполне вероятно, что работа всех его точек парализована.

Поторговать попробуем в окрестности.

Да, мукомольный завод близко, но народ пока нерасторопный и инертный, а на мукомольном в розницу муку не продают, опт начинается то ли с двадцати, то ли с тридцати мешков. Вряд ли люди могут организоваться, скинуться и купить, скажем, целый прицеп.

Ближайший пункт купли-продажи акций находился в центре города, возле рынка. На грузовике туда было не подъехать, потому Каналья припарковался, где получится, а я побежал в пункт назначения. Он находился в старом двухэтажном здании возле магазина нижнего белья. Цену акций я не знал, судьба Мавроди тоже мне была неизвестна. В новостях сказали, что он в больнице с серьезным ранением — никаких подробностей.

Утром я новостей не дождался, по радио о покушении на Мавроди не говорили, и осталось теряться в догадках. Если он умер, значит, его империя рухнула, и пункты продажи акций будут закрываться по всей стране. Остается надеяться на инерцию, что периферия не поняла, что происходит, и пункты продолжали работать. А происходило начало гонений на финансового гения. Называть этого человека аферистом было как-то мелко.

Поворот. Еще поворот… Никакого столпотворения у дверей нет. Дверь открылась — вышла женщина, прижимая к груди сумку из кожаных лоскутов. Фух, порядок!

В помещении было четыре человека. Акции покупали по 79600 рублей. Неплохо. Я встал в хвост очереди, прислушиваясь к разговорам, но никто ничего не говорил о ранении основателя пирамиды, как будто и не было ничего. Три тетки акции купили, мужчина продал — в Багдаде все спокойно. Благо что удалось убедить мать продать ее четыре акции — целое состояние по нынешним временам. Авось у нее получится уговорить Василия. Не мои деньги, а все равно волнуюсь.

Подошла моя очередь. Я достал акции и протянул кассирше — худой женщине с обвислыми щеками и веками. Она глянула на акции, на меня, взяла их и спросила:

— Парень, ты точно их не украл?

Блин, начинается!

— Отец в машине остался, в грузовике. Позвать?

Тетка молча, со скорбным видом принялась отсчитывать деньги. Не особо рассчитывая на ответ, я спросил:

— Извините, а вы не знаете случайно, как здоровье Сергея Мавроди?

— Не знаю. Не отвлекай.

За мной к тому моменту выстроилась очередь.

— А что с ним? — чуть ли не в ухо крикнула тощая тетка.

Пришлось объяснять. Народ загудел, запереговаривался. Двое ничего не знали и встревожились, другие рассказали, что вроде ничего страшного, вроде угрозы для жизни нет. Я принялся пересчитывать деньги, помня, как меня пытались обмануть в родном городе. Все было честно. Из разговоров ничего нового я не узнал.

А вот в будущем в любой момент можно узнать новости. И позвонить кому бы то ни было. Как же мне этого не хватает!

Марш-бросок назад — и вот он, наш «Зилок». Опершись на него спиной, Каналья курил. У видел меня, подался навстречу.

— Ну, что там?

— Про Мавроди никто ничего не знает, — ответил я. — Но лучше перестраховаться и слить акции.

— С чего ты взял, что это система пытается пустить его в расход? — уточнил Каналья. — Вдруг обиженки какие-нибудь калибром поменьше.

— Он не бандит. Никому ничего не должен. Но вообще, да, могут быть и обиженки.

Я согласился с ним только потому, что никак не мог объяснить свою осведомленность.

— Ну что, куда поедем торговать? — спросил Каналья.

— Подальше от центра, от ментов, — сказал я. — Поехали в Князево!

Нашим коньком были отдаленные поселки, где пустовали магазины, а поскольку машины есть далеко не у всех семей, мука с доставкой на дом была для них идеальным решением. В этот раз дополнительные товары, гречку и картошку, мы решили не брать, а если освободимся пораньше, поедем на север, поищем совхозы типа того, которым заведовал Мутко, и где можно купить что-то экзотичное. Например, компот из черешни, абрикосовое варенье, персиковый сок и отправить в Москву как экзотику.

По пути мы поговорили о моем доме, о перспективе покупки участка для автомастерской — Каналья был уже готов, осталось мне провести подготовительную работу с бабушкой, а напарнику — утрясти юридические моменты, чтобы сделать все по закону.

Чем мне нравился Каналья… практически всем, честно говоря, но больше всего тем, что в нем гармонично сочеталась тяга к риску и осторожность. Даже если у него были сомнения, он не ныл, не отговаривал, а проверял свои опасения на практике и только потом что-то предлагал.

Так вот, только мы встали возле магазина в Князево, как налетели местные старухи, все разведали и разнесли благую весть по поселку. Вскоре нас атаковала толпа голодающих, чуть машину не разобрали на запчасти, Каналья только и успевал принимать деньги и грузить мешки в подъезжающие авто, а я — записывать адреса, куда нужно отвезти товар.

Князево располагалось на побережье и было популярное благодаря бесконечным песчаным пляжам, и сюда летом приезжали семьи с детьми — владельцы частных домов, которые сдавали комнаты отдыхающим, хорошо зарабатывали.

К двум дня мы продали все и поехали назад. Я думал, это очень кстати, потому что накопились рубли, и их срочно надо было обменять на доллары. В памяти взрослого плавало знание, что в 1994 году был очередной обвал рубля. Но когда именно это случилось, вспомнить не получалось, как и не было уверенности, что такое событие имело место в реальности. В девяностых что ни месяц, то какой-то катаклизм — как тут все запомнить?

Последний мешок мы отвезли по адресу в два часа дня и рванули назад. В полчетвертого были в центре, на парковке возле рынка, где я рассчитывал купить пятьсот пятьдесят долларов у валютчика Павла. Каналья вызвался меня подождать, получил свои деньги, посмотрел пристально и сказал:

— Почему ты мне доверяешь? Я ведь легко могу провернуть это все сам.

— Можешь, — кивнул я, — а я не смогу работать один, и напарника найти будет сложно. Но этот бизнес будет сверхприбыльным совсем недолго, потом все поймут, что так можно, подумают, чем они хуже нас, и покатится по поселкам грузовик за грузовиком. Если три мешка в селе продашь — хорошо. И менты научатся ловить горе-спекулянтов. Так что ты потеряешь и работу, и бизнес, и напарника.

— Логика в этом есть. Но неужели ты не нервничаешь?

— А смысл? — дернул плечами я. — Лучше пусть вороватый человек проявится на начальном этапе, чем потом, когда обороты увеличатся.

— Хм… ты правда думаешь, что этот бизнес скоро загнется?

— На сто процентов уверен. Автомастерская — вложения с прицелом на будущее, хоть сейчас она и будет давать меньший доход, чем торговля.

— Ладно, доверюсь твоему чутью. И еще… я не предам. Хочешь верь, хочешь нет. И мне нравится твоя стратегия!

— Я знаю.

Интересно, все, кто поддался внушению, не способны меня предать, или в них просто просыпается сознательность, даже в самых, казалось бы, пропащих?

— Беги меняй баксы, я тебя жду! — Каналья мне подмигнул. — Мне безумно нравится работать с тобой. Иногда кажется, что ты — мой ровесник или даже старше. Олег кунг-фу сказал бы, что у тебя старая мудрая душа.

Это как раз-таки неправда, душа юная, сердце — пламенный мотор, а вот знания… Но я не стал ему ничего доказывать. Машину мы должны были сдать до восьми вечера, и перед покупкой баксов я побежал проведать Наташку. Она вчера сама не своя была, я за нее волновался. Утром Натка должна была отнести мясо и гречку алтанбаевцам, чтобы они готовили сами, потом хотела поехать поторговать — она загорелась желанием заработать на съемное жилье.

Поздоровался с Алисой, помахал Димонам и увидел сестру. Она стояла за бетонным прилавком, разложив перед собой носки, трусы, колготки, внизу был развернут ватман с надписью: «Белье. Колготки» — и нарисованная дама в купальнике, явно Борина работа. Согбенная старушка растянула перед собой панталоны, купила их и побрела прочь.

Я подбежал к Натке.

— Привет. Я ненадолго. Как дела?

— Да так… — ответила она печально. — Торговля прям шикарно. Каки будто кто-то мне платит за потерю. — Натка вздохнула.

— Или этот кто-то понял, что ты на верном пути, и всячески помогает.

Сестра невесело улыбнулась.

— Половину заработка все равно Игорю отдавать. Но спасибо ему, что позволил все продать. Два дня постою вот так, и можно искать жилье.

Про подаренный компьютер она не знала. Я боялся, что проболтается приятельницам, девчонкам, отбитым на всю голову.

Когда смотрю на ее несчастное лицо, на впалые глаза и заострившиеся скулы, безумно хочется ей помочь. Но я понимал, что полностью решать ее проблемы нельзя, иначе она раскиснет и будет предаваться горю. Нужно, чтобы у нее была цель, для достижения которой надо приложить усилия, это поможет отвлечься.

— Ты думаешь снять комнату или квартиру? И где?

— В театр мне не каждый день, — ответила она. — В Николаевке, возле школы. Комнату, квартиру я не потяну.

И снова сестра открылась мне с другой стороны. Она знала, что деньги у меня есть, и немало. Другая бы на ее месте ныла, жаловалась, пыталась выплакать содержание. Видимо, Натка… да что там, мы втроем взращены с пониманием, что ни на что не имеем права, просить бесполезно, вот она и не просит. Даже мысли такой не допускает.

— Я тебе муку по пакетам расфасую и вина дам — хоть небольшая добавка к заработку. Можешь искать квартиру уже сейчас. Не переживай, потянем.

— Спасибо! Ты столько делаешь для меня… — пробормотала Натка, растрогавшись, — никогда этого не забуду.

— Разве не для того нужны близкие?

Только сказав это, я понял, что в наши головы было заложено: родственник — мать, отец, брат, сестра — номинальные близкие. Вроде как к ним нужно приползать, потерпев неудачу, но на деле они не помогут, а добьют. Сперва взрослый я, а теперь я нынешний пошатнул это осознание. Возможно, в голове Наташки сейчас мир перевернулся: она ощутила, что не одна и не всем наплевать на ее проблемы.

— Натка, а ну выше нос! И хвост пистолетом!

Сестра кисло улыбнулась. Я собрался уже уходить и тут заметил странного смутно знакомого типа, топающего между рядами и поглядывающего на товар. На лице — щетина, глаза ввалившиеся, обведенные синяками, одежда перекошена. Ощутив мой взгляд, он вскинул голову, посмотрел на меня, потом — на Наташку, его лицо изменилось, и он устремился к ней, сунув руку за пазуху.

— Ты его знаешь? — спросил я сестру, становясь между ними.

— Н-нет, — уронила Наташка за моей спиной.

Я приготовился драться, лихорадочно перебирая кандидатуры в Наташкины враги.

— Это он! — взвизгнула сестра, и голос ее задрожал. — Я узнала! Он выгонял меня из квартиры Андрея!

Будто уловив мои намерения скрутить его, невысокий небритый мужчина примирительно вскинул руки. Шагнул назад. Я замер, ничего не понимая.

— Чего тебе надо? — вскрикнула Наташка.

Губы гопника задрожали, глаза увлажнились, он сложил руки на груди лодочкой и взмолился:

— Простите меня! И друзей моих. Я понял, мы причинили вам много зла! — Он посмотрел на Наташку. — Прости, я был груб и готов принять наказание.

Он шагнул к прилавку, зажмурился, подставляя щеку:

— Бей! Сильно бей.

— Больной, — выдохнула Наташка и отодвинулась.

А до меня дошло, что случилось: на него подействовало мое внушение, и он искренне раскаялся.

— Деньги верните, воры сраные! — не растерялась сестра. — Двадцать… Тридцать пять тысяч! Это мои деньги.

Гопник безропотно вытащил из нагрудного кармана пачку купюр, положил на прилавок:

— Двадцать три триста, именно столько было там. Я сохранил, долго тебя искал, прятался, чтобы не попасться ментам, они отберут. Теперь моя совесть чиста.

Наташка наблюдала за ним, разинув рот. Алиса тоже тянула шею, не понимая, что происходит. Мужик рухнул на колени.

— Прости меня, девушка! Часы отдам. Перстень, вот, есть, серебряный. Только прости, сердце не на месте.

— Прекратить, — скомандовал я. — Поднимайся и иди прочь. Никакого криминала, начинай новую жизнь. Пошел!

Я скосил глаза на удивленную Наташку, прижавшую деньги к груди, словно этот кадр мог передумать.

— Прости-и-и! — проскулил он.

— Прощаю, — уронила она.

Подождав, пока гопник уйдет, Наташка сказала вполголоса:

— Что это было? Только не говори мне, что он раскаялся. Ты натравил на него Алтанбаева? Зажал яйца дверью… Как ты добился такого эффекта? Или, может, загипнотизировал? Ни в жизнь не поверю, что он сожалеет. — Сестра уставилась на меня испуганно. — Как?

Я пожал плечами.

— Эх, если бы я мог…

— То есть нормально, что взрослые люди после разговора с тобой сходят с ума⁈ Давай, колись, ты экстрасенс?

— Если бы я мог, повлиял бы на мать. Увы, это совпадение.

— Не хочешь — как хочешь.

Наташка пересчитала деньги с задумчивым видом, улыбнулась и воскликнула:

— Вороне как-то Бог послал кусочек сыра! Е-е-е! Можно искать квартиру, теперь точно потяну!

— А я тебе помогу, — пообещал я. — Все будет хорошо!

— Да!

Я кое-что вспомнил и спросил:

— Что там мама с отчимом? Продали акции?

Наташка пожала плечами.

— Без понятия. Не до того как-то. И про организатора «МММ» я тоже не знаю.

Друзья! Автор в отпуске. Подробности тут: https://author.today/post/663074