Вперед в прошлое 12

Глава 20 Милиция, откройте!

После тренировки, ощущая приятную легкость в мышцах, я отправился в нашуквартиру, чтобы забрать продукты, а заодно позвонить Каналье, спросить, как там мой мопед. Утратив мобильность, я ощущал себя беспомощным. Одно хорошо: теперь Карпа можно хранить во дворе, а не таскать по ступенькам, мыть и ставить на балкон.

В подъезде я с тоской посмотрел на ласточкино гнездо. Завтра начинается февраль, самый короткий и самый противный месяц, слякотный и серый. И даже факт, что двадцать второго мне исполняется пятнадцать, не греет душу. Еще три года до совершеннолетия. Повзрослею — окно возможностей закроется, и в игру начнут вступать корпорации, выдавливать всякую мелочь. Уже после 2005 года стартовать с нуля стало чертовски трудно. В девяностые можно и за полгода раскрутиться, в начале нулевых приходилось рвать жилы годами, и результаты получались куда более скромными, а в 2015 и позднее скорее обанкротишься, чем раскрутишься.

А вот автосервис вечен. Всегда и во все времена хорошие авторемонтники на вес золота. Раскручивая мастерские, буду делать упор на одаренность и ответственность персонала. Соответственно, не стану экономить на зарплате сотрудников. Это не убережет от ленивых и жадных, но, когда кто появился нормальный, будет держаться за место.

В квартире пахло выпечкой. Мама меня прям ждала. Накрыла на стол, обняла, поцеловала и грустно сказала:

— Плохо без вас. Пусто. Такая тоска! Ты скажи Боре и Наташе, чтобы заходили, а то я тут по стенам бегать начну.

— Ма, ты ж понимаешь, что нам сложно тут жить, все поперессорятся. А если в гости приходить… видишь, какие все хорошие сразу. И даже радостно, что кто-то путается под ногами, так ведь?

— Что ты такое говоришь! — Она выставила на стол огромную миску пирожков. — Круглые с повидлом, длиненькие с мясом. Половина ваша. Завтра приходите после школы, Вася торговать поедет, никого дома не будет, только я.

— Получше ему?

— Спит. Всю ночь в туалет пробегал, теперь вроде успокоился. Но это для него огромный удар, он так любил этого Лёху, столько про него рассказывал!

Столько сочувствия и горечи было в ее голосе, что на мгновение проснулась ревность, потому что я не помню, чтобы хоть раз она так переживала из-за нас, но я быстро ее подавил и сказал:

— Вы, конечно, меня не послушаете… Но, чтобы не потерять деньги и что-то накопить, покупайте доллары. И акции «МММ» продавайте пока не поздно.

— Вася против.

Мама не меняется, как только появляется возможность переложить ответственность, она с радостью ее использует.

— Ну хоть свои продай, купи доллары и спрячь, — сказал я, сделав упор на внушение. — Потом спасибо скажешь. Он-то тебя не проверяет?

— Нет. Но нечестно как-то…

— Твои акции, твои деньги, ты в праве ими распоряжаться, как считаешь нужным. Что нечестного?

Мама тяжело вздохнула.

— Попробую.

— И доллары сразу купи. Видишь, как все дорожает. Когда распишетесь, добавишь ему на машину. Если захочешь, конечно. Или купишь себе вещей. Или домик на даче поставишь. Я бы на твоем месте свое дело открыл. Например, частную клинику с Гайде. Я с ней разговаривал об этом, но она не прониклась, вдруг тебя послушает?

— Кто ж платить за медицину будет? — не поверила в мою идею мама. — Люди все бедные. Вот сериалы эти мексиканские… там нищие живут лучше, чем мы! У них у всех свое жилье, телевизоры со стиральными машинками, все есть. А у нас, не дай бог что сломается, новое купить мы не сможем.

— В том-то и дело, что на здоровье не экономят. Лялина, вон, все деньги спустила на врачей. А если честно платить сразу, то и отношение другое к больным, и в финале дешевле выйдет. Я помогу, если что. Рекламу дам. — Я постучал по газете с объявлениями. Тебе же нравится медицина?

— Ну-у… да.

— Вот и поговори с ней, подтолкни к правильному решению.

— Попробую… но страшно.

— Говорю же — помогу. Ты же видишь, что я смыслю в таких делах. Василию, вон, занятие придумал. Сам зарабатываю. Не хочешь медицину — кондитерку открой, тоже золотое дно. Пирожные всякие, торты. Курсы только пройди. Оборудование куплю, будешь по магазинам продукцию развозить, там сейчас шаром покати. Торты на заказ печь. Потом ларьки откроешь в городе или, еще лучше — маленькие такие кафе. Миллионером станешь, машину купишь.

— Я?

— Ну а чем ты хуже других? Помощь и защита есть — Василий, он парень надежный. Торговля с машины — это временно. Полгода, ну, год, потом другие прознают, что так можно, и поедут машины одна ха другой. А так будет у вас с Наташкой на двоих кондитерка. Или можно стать дистрибьютором какого-нибудь «Орифлейма».

— А что это?

— Косметика такая. Там вообще вкладывать ничего не надо. Ходишь с каталогами по знакомым, они заказывают, ты им разносишь всякие помады, тени, пудры. Подписываешь других, чтобы они тоже продавали и разносили, и всем им с тебя денежка капает. Станешь генеральным директором, все под тобой будут. Потом можно вообще ничего не делать. Тут важно первым быть, кто потом придет, тому сложнее.

— Вообще непонятно, — мотнула головой она. — Но я подумаю над частной клиникой.

— Вот и хорошо.

Общаясь с ней, я сделал упор внушения на то, что ей нужно развиваться, и оставил простор для маневра — пусть выберет занятие себе по душе.

Потом набрал бабушку и сказал, чтобы Каналья перезвонил после девяти, когда я попаду домой. О том, что мы сменили место жительства, я пока не говорил, она маму тогда сожрет, а Василия распнет на воротах гаража и будет в него метать топор.

Уже когда стоял возле двери навьюченный, как ишак, мама сказала:

— Наверное, ты прав. В следующий понедельник, когда акции чуть подорожают, продам свои.

— Сколько их у тебя? — спросил я. — Только честно.

Она потупилась, подумала немного и открыла карты:

— Пять. Две в самом начале купила, когда они по две пятьсот были, две чуть позже и еще на одну долго копила.

— Ай, молодец! — похвалил ее я. — Вполне хватит для старта, а если вдруг нет, я подкину. Подумай. Но дальше сама, я участвовать не буду, разве что советом — времени нет.

— Хорошо, — кивнула она и прошептала: — Страшно!

— Ты молодец. Главное начать, а дальше нестрашно. Главное следи, чтобы Василий глупостей не наделал.

— Стараюсь. Он очень зол и расстроен, у него даже температура поднялась из-за этой сволочи. И ведь предупреждала Даромира! И ты предупреждал. Эх…

— Если так разобраться, грузовик уже давно потерян, — сказал я. — Так что придется смириться, ведь мента этого никак не наказать.

Наконец мы распрощались, и я поехал в свой новый дом, где меня ждали голодные Натка и Боря, которые пообедали только кефиром и с жадностью накинулись на мамины пирожки. Перекусив, Наташка стала перебирать принесенные продукты.

— Ого, этого на неделю хватит!

— Потом докуплю, чего не хватает. От мяса отрежь кусок, надо Лялиным отнести.

Наташка округлила глаза:

— А харя не треснет? С чего бы мы наше мясо…

— Они голодают. Помнишь, как папаша все из нашей квартиры вынес, когда съехал? Вот и у них так же. Деньги ушли на больницу, жрать нечего. Подкормить надо, а то у Анны молоко закончится, и малой придется туго.

Наташка посопела и согласилась. И пирожков отдала шесть штук, по три с повидлом и с мясом. Отсыпала сахара, муки, риса и гречки.

— Жалко их, — сказал Боря, — мы это раньше проходили. Кстати, как там Квазипуп? Не выдергал ноги тому менту?

— Попытался, получил по морде. Думаю, больше не будет. Лежит страдает, весь избитый.

Боря сморщил нос, почесал его.

— И Квазипупа жалко, прикинь? А не должно. Во я лох.

— Если бы ты видел, как он рыдал, еще жальче стало бы.

— А он умеет плакать? — удивилась Наташка. — С виду сухарь сухарем.

— Сухарь, ага, — не согласился Боря, — псих ненормальный, вот он кто.

— Давайте я плов сделаю! — предложила Натка. — Чтобы дня на два хватило, вон казан есть. Вы как?

— Мы всегда за! — откликнулся я и отправился относить еду Лялиным. Идти к их общаге было две минуты. Естественно, я постучал в комнату Лики, а не Анны, ей точно не до меня. К тому же малышка еще слабенькая, а я — разносчик инфекции, как и каждый гость, пришедший с улицы. Вообще ей бы месяцок безвылазно дома посидеть.

Лика встретила меня как родного. Обняла, чуть ли не расцеловала — это она еще не знает, что я спас их семью от голода.

— Я ненадолго, — сказал я, не переступая порог, протянул ей пакет. — Возьми, поделите. Это вам.

Не закрывая дверь, она заглянула в пакет и воскликнула:

— Господи, сколько всего! — и снова повисла на мне, всхлипнув. — Как будто это ты отец Дианы, а не… дракон.

— Это нормально. Самцы драконов не заботятся о своем потомстве, — отшутился я и сделал шаг назад.

— Ну уж нет! Теперь напоить тебя чаем — дело чести! И маме я скажу, что ты пришел.

— Мне еще уроки делать, — попытался ретироваться я, понимая, что напрасно, меня подвергнут гостеприимству в любом случае.

— Заходи!

Пока я раздевался, Лика сгоняла к матери, но Анна не вышла, вместо нее меня почтила присутствием ее более взрослая копия Вероника Игоревна.

— У меня слов нет, — сказала она. — Аня ж у вас отца увела из семьи, а ты помогаешь больше, чем он. В голове не укладывается.

— Ничего удивительного, — сказал я. — Может, меня мучает чувство вины, что такой человек, который мне типа близкий, терроризирует ни в чем не повинных людей. Мы, можно сказать, родственники по несчастью.

— Даже если так, все равно спасибо.

— Да и Диана — моя сестра. Кстати, дедушка, отец отца, очень ей обрадовался и пообещал передать из Москвы всякое для ребенка, в том числе коляску. Дед и Анна знакомы, хотя отец его ненавидит. Вот бы и вас познакомить, родственники должны общаться.

Я написал дедов номер на листке и отдал Веронике Игоревне.

— Позвоните ему, он будет рад.

Бабушка Дианы задумалась, вертя листок, и проговорила:

— Я всегда была против Аниного союза с этим человеком, считала, что он моей девочке голову морочит. Один морочил, наморочил Анжелику, второй… А ведь я обрадовалась, когда узнала о свадьбе! Думала, побудет Аня счастливой, но недолго длилась радость. Теперь одна, с двумя детьми, в такое время!

— Время сложное, — согласился я. — Ничего, прорвемся. Только пусть Дианочка чуть подрастет.

— Не будешь же ты нас все время кормить, — сказала Вероника. — А я… мне на заводе второй месяц зарплату задерживают. Из дома, наверное, принес…

— Он зарабатывает сам, — вступилась за меня Лика. — Торгует. И я буду торговать — хоть какой-то доход.

— Вы лучше оставайтесь, — предложил я, — не уезжайте в свой Омск, дело для вас найдем.

— Месяца два точно не уеду — как она одна? А потом посмотрим. Спасибо, Павел! Теперь я вижу, что все не так плохо, у нас появились отличные родственники. Надо же, у такого… — она пожевала губами, но приличного слова не нашла и пропустила эпитет. — Такой великолепный сын. И вообще дети отличные!

Видела бы она, какими перекошенными мы были в прошлой жизни!

Распрощавшись с Лялиными, я поспешил домой. Еще надо ждать звонка Канальи, без мопеда жизнь не жизнь. И он должен отчитаться по сделке. Как февральская непогода закончится, можно начинать строить ангары. А перед тем ему надо все утрясти с документами. Но уверен, Каналья пробьется, и моего вмешательства не потребуется. Хоть в этом деле можно отпустить вожжи!

Началась долгожданная школьная неделя, когда я позволил себе быть обычным подростком: учил уроки, проводил время с друзьями, ходил на тренировки.

Карпа починили. Каналья купил участок, и они с бабушкой начали оформлять АОЗТ, я этого вообще не касался. Дед получил вино, чурчхелу, консервированные персики и армянские сладости, которые отчим привез от знакомых армян с Воронова Гая.

Лидия забрала детей и уехала за их документами в детдома, чтобы поднять заявление на усыновление. Лаки пока с разрешения хозяйки жил с нами, и мы с Борей занимались дрессировкой этого жеребчика — он уже был размером с сеттера, а значит, вымахает точно больше немецкой овчарки. Отчим отошел от стресса и ездил торговать на своей «Волге». Мы с Борей и Наташкой ходили к маме в гости, и это была просто семейная идиллия! Я и представить не мог, сколько в нашей маме любви, которую она почему-то не могла проявлять, когда мы были рядом. Иногда она заходила к нам, выслушивала от Зинаиды Павловны, какие у нее хорошие детки, и что ж им дома-то не живется!

Вера с Кариночкой выполнили обещание, рассказали директору о педофиле и отдали телефонный номер. Как потом говорила Вера, Геннадий Константинович обратился к участковому, и тот обещал припугнуть похотливого деда. Я же попросил Карину узнать имя героя-любовника, дабы действовать самостоятельно, если вдруг старый хрыч не прислушается к предупреждениям.

Отец так и не заявил права на нашу квартиру, к Лялиной тоже дорогу забыл. Видимо, упал на шею своей юной пассии, мама которой, наверное, его ровесница.

Что касается убитой горем тети Иры, бабушка этой темы избегала, лишь грустнела и качала головой, потому я не настаивал.

Рабочих дней у нас с Канальей осталось два — суббота и воскресенье. Ну как отказаться от заработка, приближающегося к тысяче баксов в день?

Давно я не чувствовал себя таким счастливым, как в эту пасмурную неделю. Колесо крутилось, работа работалась, нужно было лишь иногда чуть корректировать взаимодействие разных участников процесса.

Боря скучал по маме, мама скучала по всем нам и каждый день ждала нас на обед после школы.

Педофил больше не мозолил нам глаза, правда, Анечка Ниженко не приходила в школу — видимо, стеснялась попадаться нам на глаза после того, как так сильно опозорилась

А еще в школе начался ремонт: директор разделил на две части большую подсобку возле спортзала и начал монтировать там душевые — для парней и девушек. Похоже, решил серьезно подготовиться к летнему лагерю, хотя можно было бы ограничиться и летним душем. И ведь больше нигде душевые не приткнешь, а значит, больше сорока шестидесяти человек за смену не принять. Надо ему все-таки посоветовать летний душ, где вода в баке нагревалась бы от солнца — и школе заработок, и гостям экзотика.

Сегодня, в пятницу, отчим был дома, у него сломалась машина. Потому Наташка и Боря отправились домой, а я — к маме. Меня ждал противень творожной запеканки, приготовленный с расчетом, что я заберу ее домой, суп харчо и голубцы.

Увидев меня, отчим поднялся в квартиру и изъявил желание присоединиться к трапезе и поболтать, потому что я относился к нему лояльно. Когда мы уселись и мама поставила перед каждым тарелку с супом, отчим завел любимую пластинку о Лёхе-предателе и способах возмездия. Шумно хлебнув суп, он пожаловался:

— Даромира отказалась порчу на него наводить. Говорит, шо это только черные маги делают, а она может только блок на удачу поставить.

— Это разве не черная магия? — удивилась мама.

— Видимо, нет. Даромира-то светлая.

«Да уж», — подумал я. Раньше я-взрослый считал всевозможных магов, шаманов и целителей шарлатанами. После того, как видел свою смерть и возродился заново, я стал иначе относиться к сверхъестественному.

— И что. Поставила этот блок?

— Еще в среду, — ехидно улыбнулся Василий. — Ждем, када разобьется сам или угробит машину. Хотя грузовик жалко, привык я к нему. Эх, надо было раньше объявления посмотреть. Он и в другой газете его продавал, представляешь?

— Или его на бабки кинут, — сказал я. — Как он — вас.

Василий Алексеевич раздул ноздри от злости, глаза его налились свинцом, и в этот момент в дверь постучали. Мы синхронно повернули головы на звук.

— Ты кого-то ждешь? — спросил отчим у мамы, она помотала головой.

Во второй раз постучали уже громче.

— Оперуполномоченный Кузьменко. Василий Мищенко, откройте, милиция!

Глаза отчима округлились, он закашлялся. Мама вскочила, села, схватилась за голову.

— Милиция? Может, они ошиблись?

Отчим инстинктивно вытер руки о свитер и помотал головой, прожевал и сказал:

— Нет, не ошиблись. Они назвали мое имя.

— Господи, Вася! — воскликнула мама. — Почему? За что⁈

— Сейчас узнаем, — ответил Василий и направился к двери.