Вперед в прошлое 12

Глава 21 Надежды нет

Мама вскочила, побледнев. Шагнула вслед за Василием, но он вскинул руку, останавливая ее. Повернулся в профиль и сказал:

— Оля, все нормально.

— Вася! Что происходит? Что ты натворил? — испуганно проговорила она.

— Спокойно! Ничего я не творил, понятия не имею, чего он пришел.

В моей голове мысли пронеслись вихрем. Что это может быть? Первая мысль — Пацюк написал заявление в милицию, что его избили. Но не слишком ли много времени прошло с момента драки? Почему он засуетился только сейчас? Или отчим что-то учудил и молчит? Например, сжег ему дом, машину или гараж.

Похоже на то. Вот же дурак упертый! Были бы мозги, выждал бы время и мстил хотя бы через полгода, раз уж так хочется.

Или, что еще хуже, кто-то другой свел счеты с подлым ментом, замел следы, и вышло, что все указывает на отчима. Если так, остается только молиться, чтобы у него было алиби.

Минута — и все будет ясно. Мы с мамой рванули в прихожую и замерли.Припасть ухом к двери постеснялись, осталось догадываться, что происходит на лестничной клетке. Мама приложила палец к губам и замерла. Донеслось бормотание — говорил в основном мент, причем тон у него был извиняющийся. Василий только буркнул единожды. Судя по голосам, кроме них двоих, больше никого не было.

Прошла минута, и стало ясно, что никто никого ломать и запихивать в ментовский бобик не собирается. От сердца отлегло, а вот у мамы ни разу не отлегло, она так и стояла, боясь дышать. Снова забормотал отчим, извиняющимся тоном ответил опер, и опять тишина.

Наконец дверь распахнулась и вошел бледный и озадаченный Василий Алексеевич с листком бумаги в руке, помахал им и отчитался.

— Вручили повестку. Сказали, что я прохожу как свидетель по уголовному делу.

— Какому? — все так же взволнованно спросила мама.

— Говорит, делов на пятнадцать минут, но явка обязательна. Ничего конкретного.

Отчим выглядел растерянным и напуганным, его рука подрагивала, и листок трепетал. Он старался выглядеть уверенным, чтобы не пугать маму, но получалось не очень.

— Как это — не сказали? — воскликнула мама. — То есть ты вообще не знаешь, что и чего, и зачем? Почему?

У меня-взрослого не было дел с правоохранительными органами, и я не знал, что там у них и как работает, потому просто предположил:

— Если ничего не предъявили и никуда не потащили, значит, угрозы нет.

— Они всегда не говорят, что за дело? — спросила мама с возмущением. — То есть ты поедешь туда не зная куда?

Василий пожал плечами.

— В понедельник в четыре вечера. Ментовка в центре. Следователь Капустин. — Он положил на стол повестку и повторил: — Явка обязательна. Черт, день пропал.

Я подумал, что завтра мы с Канальей поедем на промысел, и придется мучиться неведением два дня.

Мама вставила свои пять копеек:

— Хоть к Даромире езжай узнавать.

— Я лучше потерплю. Не понимаю, почему бы не сказать сразу, зачем меня вызывают? Мне же ничего не грозит.

— Чтобы вы не подготовились, не сговорились с подозреваемым или заинтересованными лицами. — предположил я. — Или не сочли, что это неважно и незначимо для вас.

— Что это вообще может быть? — задумался отчим, потер переносицу. — Ума ни приложу. Я — и чего-то свидетель? Ну бред. — Он перешел на шепот: — Вот за яйца меня взять есть за что. Может вот это вот — вызов на допрос? Лёха, черт поганый, написал на меня заяву — и здравствуйте.

— Тогда, наверное, предъявили бы обвинение, — предположил я. — Что гадать? Съездите туда и узнаете.

Отчим уселся, подпер голову.

— Обидно будет, если это Лёха. Ну не гнида-человек? Машину отжал, теперь посадить меня хочет.

— Не факт, — покачал головой я.

— Ну а что это тогда⁈ — Он хлопнул по столу и надулся.

Мама обняла его, поцеловала в макушку, как маленького.

— Все будет хорошо, Васенька!

— Мне пора, — проговорил я. — Рад был повидаться.

За собственными проблемами отчим, похоже, и не заметил, что испарился раздражитель в виде Бори. А если и заметил, его совершенно не тронуло, что мальчишка ушел из дома и непонятно как живет. Но, может, и к лучшему, что он не сует свой нос в наши дела.

Ну а мне прибавилось размышлений. Все еще непонятно, что с Наташкой, теперь и отчим застыл в неизвестности, и за него было тревожно. Похоже, он и правда не понимал, во что влип. Я мысленно перебирал варианты и ни одном не мог остановиться.

— Что думаете с торговлей? — спросил я, просто чтобы отвлечь его от панических мыслей.

Василий перевел на меня абсолютно пустой взгляд, дернул плечами.

— Буду на «Волге» ездить без прицепа, — ответил он. — С прицепом гаишники задалбуют. Но ниче, по двести тысяч чистыми получается. Это на грузовик собирать чуть больше месяца, еще же жить на шо-то надо.

— А магазин не хотите открыть? — подбросил ему идею я. — Грузовик, конечно, дело хорошее, но такая торговля будет актуальна еще год в лучшем случае. Все как поедут с таким же товаром, и что? К тому же грузовик гайцы останавливают. А если не магазин открывать, то несколько точек с вещами.

Отчим почесал в затылке и выдал:

— Не! Я бы — лучше продуктовый на рынке. Люли едят всегда, и мы будем всегда с деньгами. Или еще лучше — взять большой участок у сели, растить свиней и курей. И на рынке продавать потом.

Я мотнул головой.

— Перекупом быть выгоднее. И труд не такой адский.

Не хватало, чтобы он маму в деревню перевез и поставил на лопату, вон как у него глазки загорелись при мысли о своем хозяйстве. Мама, хоть выросла и в селе, но всю жизнь провела в квартире, а дача — так, для души. Там огород копал отец, а уже лет с двенадцати — я.

— К тому же вы — человек предприимчивый и хваткий, у вас должно хорошо получиться. Только возле центрального рынка не надо ничего открывать, там большая конкуренция, а вот у нас в поселке — к лету вполне можно. Отдыхающие понаедут, будешь им фрукты продавать.

— Да сколько там тех отдыхающих, — проворчал он.

— Будут, — улыбнулся я.

А ведь и правда, почему бы не попробовать организовать трафик людей? Пляж у нас не то чтобы супер, но нормальный. Горы, парк, винзавод — красота! Достаточно с одноклассниками поговорить, узнать, кто готов сдавать за деньги — и вперед. Осталось придумать, кто будет этим заниматься в Москве. Сейчас-то ни нормальных отелей нет, ни даже флигелей, а тут место пока непопулярное, и куча площадей простаивает. Можно сделать туристическую мекку.

Люди после Союза пока не избалованы отелями, где олл инклюзив, и, если предложить им что-то подобное за вменяемые деньги, люди поедут. Не просто поедут — косяком попрут.

Пока еще реально за три копейки купить песок и засыпать нашу лагуну, как сделали в Турции на многих пляжах. Ну и договориться с администрацией поселка об аренде пляжа. Когда раскрутится, его у нас, конечно, отожмут, зато красота будет. Да, и еще можно земли накупить прямо на пустыре, гостиниц понастроить. И, помимо платных, сделать льготную для малообеспеченных. Лучше даже детский лагерь сделать. Или приют для детей, вон, сколько бездомных подвержены внушению и хотят меняться к лучшему. Вопрос, где взять персонал и столько денег.

Нужно узнать, есть ли какие-то государственные программы поддержки благотворительности. Насколько знаю, в нашей стране в девяностые заинтересованы только в том, чтобы ободрать заинтересованное лицо. Желательно — и кожу ободрать, на сумочки сгодится.

Ну и главный вопрос, кто будет управляющим, на кого оформлять все это богатство. Первой на ум пришла Анна Лялина, у нее все по полочкам, порядок в душе и мыслях. А оформить можно и на меня, а мама выступит как мой представитель. Ну, или на Наташку. Как раз, когда все будет готово, она достигнет совершеннолетия.

Это года на три работы. Но пока можно приманить людей в частный сектор. Отключением воды их не напугать, туалетом на улице — тоже. Граждане Союза не были избалованы пляжным отдыхом. Море есть, и это главное. Осталось придумать, кто этим будет заниматься в Москве, собирать народ. На ум приходил только отец Лекса-крепыша. Пока дети в летнем лагере, родители могут отдыхать рядом. Надо будет с ним поговорить.

— Ты чего затих? — спросил отчим.

— Да увидел перспективу твоего магазина, и самому захотелось такой иметь, — почти не соврал я.

Отчим серьезно призадумался. Вряд ли он прислушается к моему совету. Пока выручка не начнет падать, он будет колесить по деревням с товаром. Ну, пусть тренируется.

— Идея хорошая, но забот много, — отмахнулся он.

Меня же захватила мечта моей бывшей жены: открыть гостевой дом возле моря и с этого жить. Я отлично понимал, что в мечтах все прекрасно: ты делаешь красивое, приезжают благодарные клиенты и наслаждаются отдыхом. На деле же так: ты создаешь красоту и уют, приезжают быки со своими телками, разносят номера под блатняк, не дают спать нормальным людям и блюют в бассейн. Увы, пока наш народ не приучен культурно отдыхать. Придется нанимать охрану, заставлять каждого гостя читать правила пребывания на территории и подписывать их, а если это не поможет, и отдыхающие все равно начинут быдлячить, выкидывать их с помощью охраны.

Осталось узнать, не распилили ли еще землю на пустыре, где самое сладкое место для постройки гостиниц.

— Василий Алексеевич, — закинул удочку я, — вы не знаете, земля на пустыре напротив платана — чья?

— Государственная, — буркнул он, погруженный в свои мысли. — Не думаю, что кто-то будет строить дома на болотах, там же речка разливается. На моей памяти это случалось раза два. Снесет же все.

Я и сам читал в новостях, что в 2021 году на черноморское побережье Кавказа обрушился настоящий тропический тайфун, смыл несколько домов, разбросал по окрестностям дохлых кур. Но, насколько помню, особняки, которые построили на месте пустыря, только чуть подтопило, серьезные разрушения были выше по течению. Придется ставить высокий фундамент и каменный забор. Забор — это обязательно, чтобы защищал территорию от зимних ветров, и растения не погибали.

Зато на этих участках есть близко грунтовые воды, можно пробурить скважину и решить проблему с отключением воды. Установить на крыше баки, чтобы, как в Турции, нагревались от солнца, и была горячая вода. Единственная проблема — канализация, ведь центральной у нас в поселке вообще нет. Построить несколько отдельно стоящих корпусов, бездетные пары и семьи селить отдельно, чтобы одни не мешали другим. Сделать шведский стол…

Нет, на фиг. Голодный народ будет выносить все вместе со столами. Поначалу придется по-жлобски выдавать порции в руки.

— Два дня мучиться, до понедельника, — пожаловался отчим. — Что мне в милиции скажут? Вот как узнать?

— Какой следователь ведет дело? Капустин? — уточнил я.

Отчим кивнул, скривившись, уточнил:

— У отца спросишь? Ты с ним общаешься?

— Не у него.

Отчим выдал неожиданную мудрость:

— Зря не общаешься. Родителей у тебя только двое: отец и мать, и других не будет. Я не смогу заменить отца, даже если сильно захочу.

«Да и поздно уже», — подумал я, а сказал другое:

— Спасибо за совет. Я бы общался, да он считает нас предателями и игнорирует. Он упрямый, деда во враги записал, теперь — нас. Наверное, уже и вторую жену. Он сложный человек. Спасибо, что вам с мамой не мстит, когда мог бы.

— Да я ему ноги повыдергаю! — набычился отчим.

«Одному менту выдернул уже, ага», — подумал я и снова промолчал. У кого бы узнать, как перекупить землю возле моря?

— Не советовал бы никому выдергивать ноги, особенно — ментам. Все, теперь — точно уехал! — я пожал протянутую руку и отправился на тренировку в школу.

Крепатура только прошла. Нельзя так надолго бросать занятия!

Мне предстояло два сложных дня торговли, а пока надо было ехать в мой новый дом, к которому я начал привыкать. Мышь мы поймали в ловушку из трехлитровой банки, и она уже не скреблась противно. Зинаида Павловна была приветливой и улыбчивой, место — удобным.

Выйдя на остановке, я увидел пожилую до боли знакомую женщину с изможденным лицом, которая подкармливала котов, которых пришло пять штук: три взрослых и два котенка-подростка. В автобус она не села, повернула голову и проговорила:

— Здравствуй, Павлик.

Я сперва поздоровался с ней и только потом узнал. Это была Людмила, пожилая мать Барика. Потеряв единственного сына, она здорово сдала, осунулась и почернела. Но глаза у нее больше не были мертвыми. Видимо, поддавшись моему внушению, она нашла смысл жизни в служении… бездомным животным.

— Котика тебе в дом не нужно? — спросила она. — Смотри, какие красавцы, особенно этот.

Она подтянула к себе рыжего котенка-подростка и взяла на руки.

— И ласковый такой! Ручной. Жалко.

— Мама категорически против животных в доме, — сказал я, думая о том, что и Зинаида Павловна вряд ли обрадуется живности, у нее уже есть огромный черный кот. Да и у нас сейчас живет Лаки. Ну а вдруг нам переселяться надо будет? С животными сдают жилье неохотно. Вот будет свой дом, тогда можно подумать и о котах с собаками.

— Детки вы мои, — проговорила она, баюкая котенка.

Если тетя Ира, потеряв Андрея, еще может родить второго ребенка, то эта женщина — уже нет. Но, если в ее душе осталось много нерастраченной любви, она могла бы пригреть сирот, как это сделала тетя Лида. Вот только люди почему-то предпочитают посвятить себя служению животным, но не хотят делиться своим теплом с детьми, которые в этом так нуждаются.

— Сколько их у вас? — решил поддержать разговор я — вдруг получится сблизиться?

Познакомлю ее с сиротками, расскажу историю Лидии, может, и ей захочется взять детей. Причем не просто детей — помощников, которые сами себя обеспечивают.

Женщина оживилась, глаза ее заблестели.

— На этой остановке десять. На Ленина пять постоянно приходят, но там в основном домашние, и я там их не кормлю. А здесь — бездомные. В городе много бездомных, но у меня не на что их кормить. Так-то я кашу на костях варю, и вон, кто голодный, тот ест.

— И детей, — закинул удочку я. — В городе много бездомных детей. И котов. Я, помню, детей кормил бездомных, потом их женщина забрала, сейчас усыновляет. Троих, представляете?

— Тяжело это, — вздохнула она. — Непонятно, чьи это дети. Вдруг, как и родители, алкоголиками вырастут, а ты только сил вложил.

На языке вертелось, что коты вообще людьми не вырастут, а сил на них потрачено море, но я промолчал, потому что знал логику таких людей: люди приручили животных и не чувствуют за них ответственности, выбрасывают, обрекают на голодную смерть. А что обычный домашний кот — вполне себе боевая единица, способная выжить в дикой природе, они в расчет не берут. Голодный кот вполне способен задрать голубя, коих тут изобилие, и обеспечить себе полноценное питание. Не только голубя кот может побороть, знавал я и таких, что загрызали фазанов.

Детям обеспечить себя пропитанием гораздо сложнее. Им еще и одеться нужно, и согреться. Кот защищен лучше, у него хотя бы шуба есть.

Я сказал женщине, что она молодец, и зашагал домой.

Сегодня дежурным был Боря, потому рассчитывать на вкусную еду не приходилось. Он сварил суп с макаронами и бабушкиной курицей, причем макароны превратились в кисель, только мясо и спасало ситуацию.

— Где Натка? — спросил я у брата, что-то рисующего за столом.

— У себя, — ответил он, обернулся и прошептал: — Грустная чего-то. Наверное, по дядьке своему скучает. А что там мама?

— При мне Квазипупу вручили повестку. Вызывают на допрос. К кому и зачем — непонятно. Вроде нигде он не накосячил, единственный его проступок — избил мента-напарника, который грузовик отжал. В общем, ничего не понятно. Как появится ясность, я скажу.

— Офигеть! — воскликнул Боря. — Это потому, что он мента побил?

— Тоже так подумал, но не факт. Ничего не понятно. Как появится ясность, он скажет.

Я подошел к выкрашенной в белый двери, постучал к Наташке.

— Да, — проговорила она. — Павел? Входи.

Я посмотрел на Борю. Который вернулся к рисунку, и вошел к Наташке. Она лежала на кровати со страдальческим видом. Сжала пальцами горло и проговорила:

— Тошнит, блин! Хреново, сил нет. Так что тест можешь не покупать, и так все ясно. Все надежды напрасны.