Восхождение Мага пространства

Глава 16

— Заметьте, несмотря на мою сравнительную молодость, я благородных кровей и ожидаю соответствующего обращения.

Их взгляды пронзали меня, оценивали, судили и, возможно, считали недостойным их слов. Но пока они держали эти мысли при себе, меня это не волновало. У меня было задание, и я собирался его выполнить.

— Итак, я уверен, что хотя бы один из вас знает о краже кристаллов больше, чем следовало бы. И я выясню, кто это и что именно вам известно.

Говоря это, я внимательно изучал их лица. Лицо Глеба было самым простым. Он просто тупо уставился на меня. Остальные отреагировали хуже.

Дарья быстро вскипела. Как и ее брат, она нащупала рукоять оружия, но не обнажила его. Антон и Савва громко выругались, а Игорь отвернулся и сплюнул.

Богдан же издал звук, похожий на искренний смех. Он повернулся к Семёну.

— Ты позволишь этому мальчишке делать такие обвинения? — спросил он.

Я мог бы отреагировать, но Семён оказался проворнее.

— Придержи язык. Этот мальчишка, как ты его называешь, пользуется моим уважением. Позаботься, чтобы он пользовался и твоим! — рявкнул здоровяк.

Я скрыл довольную ухмылку. Меня радовало, что произвел впечатление на крупного мужчину, но все еще немного озадачивало то, как открыто здесь выказывали неуважение молодым дворянам, по крайней мере, таким, как я. Но Богдан выглядел достаточно пристыженным, и я не счел нужным что-либо добавлять по этому поводу. Вместо этого я вернулся к причине, по которой мы все здесь собрались.

— Я даю предателю один шанс выступить вперед и признаться в своих действиях. В противном случае я буду допрашивать каждого из вас, пока не узнаю, кто этот предатель. И предупреждаю, допрос будет не из приятных.

Я совершенно не старался понравиться. На самом деле я хотел использовать враждебность, которую команда Семёна уже проявляла, в своих интересах.

Дарья все еще выглядела рассерженной, но была дисциплинирована. Антон и Савва выглядели готовыми к драке, и только видимая поддержка Семёна удерживала их. Здоровяк стоял рядом со мной. Даже Глеб, казалось, занял оборонительную позицию, а Богдан смотрел на меня с выражением лютой ненависти.

Никто из них не шагнул вперед, чтобы признаться в своем преступлении.

Я кивнул.

— Да будет так, — произнес я. — Савва Кремень, шаг вперед.

Я выбрал Савву по нескольким причинам. Он был физически силен и явно одарен, но не так, как некоторые другие. Кроме того, повязка на его голове наводила на определенные мысли.

Мужчина с перевязанной головой сделал, как я просил. Его глаза словно раскаленные угли пылали недоверием. Тем не менее он изобразил некое подобие поклона, как того требовал мой ранг.

— Савва, расскажи мне о ране на твоей голове, — сказал я.

Коренастый мужчина пожал плечами.

— Рассказывать особо нечего, — ответил он. Затем, словно вспомнив, с кем говорит, добавил. — Ваше благородие. Я был на дежурстве, когда напали воры. Они ударили меня по голове, и это все.

Я кивнул.

— Ты никого не видел?

Мужчина покачал головой.

— Если и видел, то не помню.

— А что ты помнишь?

— Помню, как Антон тряс меня, приводя в чувство. Дверь в сарай-хранилище была открыта. А кристаллы исчезли.

— Антон? — уточнил я.

Еще один кивок.

— Мы оба были на дежурстве.

Я посмотрел на более высокого мужчину.

— И все же на тебе нет никаких повреждений. Интересно, почему?

Несколько человек Семёна ощетинились от такого обвинения, но мне было все равно. Хотя я и думал, что Савва, скорее всего, говорит чистую правду, и хотя я на самом деле не подозревал никого из этих двоих, я вызвал Антона. Более высокий мужчина неторопливо подошел ко мне, очевидно, ожидая новых вопросов, но вместо этого я выдвинул обвинение.

— Я считаю, что это ты предал Семёна и своего нанимателя. Признайся сейчас, и тебе будет легче.

Глаза мужчины вылезли из орбит. Он покачал головой.

— Я не… — начал он. Но я уже собирал свою ману.

Глубокое изучение магии пространства на протяжении более четырех десятилетий многому меня научило. В простейшем виде червоточина или разлом представляет собой простое соединение между двумя различными точками, через которое могут проходить объекты, силы и даже мана. Даже с таким базовым пониманием можно было многого достичь.

Но мои исследования открыли возможности, выходящие далеко за эти рамки.

Я научился изгибать червоточины сами в себя, создавая самодостаточные реальности. Я создавал другие, где один конец закручивался так, что все проходящее через него появлялось как зеркальное отражение, а не оригинал. Я уже использовал это конкретное заклинание, когда ослепил Семёна во время нашей первой стычки.

Но даже это было только начало. Существовали способы создания червоточин, обладающих собственной гравитацией. Создав достаточно большой такой разлом, противника в бою могло затянуть внутрь прежде, чем он успел бы среагировать, и то, что появлялось с другой стороны, было бы не более чем шаром из раздавленной плоти и костей.

При моей нынешней силе, с едва пробудившимся средоточием, я никак не мог создать разлом такой мощи. Но мои знания остались нетронутыми, а заклинание, необходимое для создания гравитационного разлома, было относительно простым.

Так я и сделал. Я сотворил гравитационный разлом. Не очень сильный, признаю, и не больше булавочной головки.

Я сотворил его внутри Антона, в середине его мозга.

Я не собирался его убивать. Если бы хотел убить, сделал бы разлом сильнее. Но как архимаг я точно знал, какая сила нужна, чтобы причинить невыносимую боль, не оставив необратимых повреждений.

Именно так я и поступил.

Антон тут же схватился за голову. Он закричал от боли и упал на колени, а из носа у него начала капать кровь.

Это случилось так внезапно, что всех присутствующих, несомненно, охватил ужас. Несколько человек выругались, и даже Семён дёрнулся, словно хотел снова броситься на меня. Но я бросил на него взгляд и продолжил давить на Антона.

— Прекрати! Прекрати! — кричал мужчина. Его пальцы буквально впивались в макушку, словно он хотел вскрыть себе череп, чтобы остановить агонию.

Лицо мужчины было искажено и сжато, и он теперь лежал на полу, начиная кататься из стороны в сторону. Я знал, что если продолжу это еще немного, мужчина начнет биться в конвульсиях, а этого я не хотел.

Поэтому развеял свой разлом, зная, что даже в таком состоянии Антон будет страдать от сильной головной боли еще несколько часов. Но я не дал ему ни минуты на восстановление.

— Признавайся, — сказал я. — Это был ты.

Несмотря на мучения, мужчина сумел ответить.

— Нет, — пробормотал он. Его дыхание было прерывистым и судорожным. — Это был не я.

Я постоял мгновение, глядя на мужчину сверху вниз.

— Хорошо. Я верю тебе, — сказал я. Затем обвел взглядом остальных, отметив ожидаемое выражение ужаса, страха и ярости на их лицах.

— Ты чудовище, — выдавил Глеб. Его голос был медленным, но искренним.

Меня не смутило это описание. В данный момент оно очень хорошо служило моим целям.

Из всех присутствующих Богдан выказывал наибольший страх. Его готовая улыбка исчезла, а на ее месте появилось выражение глубокой тревоги. Это, в сочетании с тем фактом, что он пил, когда должен был выполнять поручение Семёна, заставило меня сосредоточиться на нем.

— Богдан Зеленый, шаг вперед, — сказал я.

Среди команды Семёна поднялся общий ропот. Савва подошел к Антону, чтобы оказать ему посильную помощь, а Дарья резко обратилась к самому Семёну.

— Семён, ты позволишь ему это сделать? — выкрикнула женщина.

Я замечал страх на лице Богдана и знал, что он у меня на крючке. Но я взглянул на Семёна, держа ману наготове.

— Ваш наниматель поручил мне вернуть кристаллы, — сказал я. — И я верну их, чего бы это ни стоило.

Угроза в моем голосе была ясна, и Семён это понял.

— Я не могу его остановить, — сказал он.

Я кивнул, затем снова повернулся к Богдану.

— Шаг вперед, — повторил я ему.

Я был полностью готов пройтись по каждому из людей Семёна одного за другим, чтобы получить то, что мне нужно, если придется. И они это ясно понимали, так же как понимали, что если Семён не может меня остановить, то ни у кого из них нет шансов.

Богдан бросил взгляд на своего коллегу, который все еще явно страдал от последствий моих усилий. Он посмотрел на меня, и я увидел страх в его глазах.

Я поднял руку, словно собираясь снова применить заклинание, хотя он и не шагнул вперед, а мне не требовалось жестов для использования моего Дара.

Затем мужчина сделал нечто неожиданное.

Богдан развернулся на пятках и рванул к двери сарая-хранилища. Его движение было отчаянным словно у загнанного зверя, учуявшего единственный шанс на спасение.

— Стой! — крикнул Семён, но Богдан уже проталкивался между людьми.

Игорь попытался его перехватить, но Богдан оказался проворнее. Он уклонился от протянутой руки и врезался в Дарью плечом. Женщина пошатнулась, ругнувшись сквозь зубы, а её рука инстинктивно потянулась к рукояти меча.

Но времени хватало только на одно движение.

Богдан уже протягивал руку к засову двери. Ещё мгновение, и он окажется снаружи, в снежной буре и темноте. А там его не найти. Местность он знал лучше любого из нас.

Магия не поможет. Он слишком далеко для точного удара разломом, а заклинание большой площади могло задеть его товарищей.

Но в прошлой жизни я изучал не только магию. Кинжал скользнул в мою ладонь с привычной лёгкостью.

Богдан рванул засов. Дверь качнулась, впуская порыв ледяного ветра.

Я метнул кинжал.

Не тот неуклюжий бросок, на который был способен прежний Владислав. Движение шло от самого центра тела, вкладывая в бросок всю силу натренированных энергетических каналов. Оружие полетело по идеальной траектории, как стрела, выпущенная мастером.

Лезвие настигло Богдана в тот самый миг, когда он шагнул к порогу. Острие прошло сквозь ладонь, минуя кости, и вонзилось в деревянную дверь с глухим стуком.

Богдан завис на полшага от свободы, пригвождённый к двери собственной жадностью.

Богдан завыл от боли, и все вокруг замерли. Некоторые из них, особенно Дарья, готовы были наброситься на меня. Её остановило лишь то, что Богдан пытался сбежать, оттолкнув её.

Я спокойно прошел через хранилище, пользуясь всеобщим замешательством, и остановился над Богданом, который наполовину осел на пол. Его рука все еще была пригвождена к двери.

— Богдан Зеленый, — произнес я достаточно громко, чтобы все слышали. — Ты имеешь какое-либо отношение к краже кристаллов?

Мне не нужно было создавать еще один гравитационный разлом. Угроза в моем голосе была достаточно ясна. Это, в сочетании со всем, что произошло в хранилище до сих пор, и болью в его руке, оказалось достаточным.

— Да! — закричал он между приступами боли. — Я сделал это! Это был я!

После признания Богдана я смог отступить. Семён и его команда были в ярости от того, что сделал этот человек. Они понимали, что эта партия была лишь первой из многих, и если бы все пошло хорошо, они могли бы разбогатеть.

Но одним простым предательством Богдан поставил все это под угрозу.

Так что Семён и остальные взяли допрос на себя, оставив мой кинжал на месте, а я просто наблюдал. Всего через несколько минут мы узнали, что у Богдана есть сводный брат, который работал на местную шайку, пытавшуюся подняться. Именно эта шайка и забрала сундук с кристаллами, хотя они, как и предполагал Тристан, не были готовы их сбыть.

Когда Дарья потребовала объяснений, почему он это сделал, его ответ был прост. Ему надоело работать на Семёна, и он хотел обеспечить себе другой вариант. Но он был слишком труслив, чтобы просто уйти, предпочтя сидеть на двух стульях.

Затем Савва Кремень потребовал ответа, не Богдан ли проломил ему череп. Предатель не подтвердил свою вину.

— Это был один из тех! — сказал он. — И это не входило в сделку. Никто не должен был пострадать!

Когда Семён и остальные извлекли достаточно полезной информации, и большая часть команды смотрела на Богдана с отвращением, возник вопрос, что с ним делать дальше.

Дарья уже высказала самое логичное решение.

— Убить его, — отчетливо сказала она. Многие с ней согласились, хоть и с некоторыми сомнениями. Тут я снова решил вмешаться.

— Это твоя команда, — сказал Семёну. — Тебе решать, что делать с предателем. Но пока у нас только его слово. Я хочу как можно скорее вернуть кристаллы. Если вы убьёте его сейчас, а он солгал о месте хранения, задача сильно услложнится.

Примерно так же, как Богдан стал отвратителен в глазах остальных, изменился и мой статус. До тех пор, пока я не добился признания Богдана, меня терпели только из-за того, что Семён принял меня, и, возможно, из-за некоторого сочетания моего благородного происхождения и союза с Тристаном.

Но теперь их взгляды изменились. В глазах Дарьи появилось нечто похожее на уважение — такое же, каким она одаривала своего брата. Антон, несмотря на пережитую боль, кивнул мне с пониманием. Даже Глеб перестал смотреть на меня как на мальчишку, играющего во взрослые игры.

Я разоблачил предателя в их собственных рядах. Человека, которого они никогда не подозревали, который ел с ними из одного котла и делил опасности их работы.

Удовлетворение от достигнутого результата смешивалось в груди с холодным пониманием. Методы, которые я применил — магическая пытка, публичное унижение через боль, — они сработали именно потому, что были безжалостными. В прошлом мире я тоже порой использовал жёсткие способы, но там всегда существовали советы магов, этические комитеты, формальные процедуры.

Здесь ничего такого не было. Здесь работала только сила, а справедливость была понятием весьма относительным.

Неприятная мысль, но честная. И если я хотел выполнить свою задачу, вернуть кристаллы и заслужить доверие тех, кто мне нужен, то именно этими правилами и придётся соблюдать. Путь к цели должен лежать через прагматичные решения, а не благородные порывы.

Семён без колебаний принял мой совет.

— Согласен. Значит, ты намереваешься вернуть кристаллы этой же ночью? — спросил он.

— Воры не будут этого ожидать. По крайней мере не в такую ночь. И кроме того, у нас есть ограничение по времени. Они захотят как можно скорее переместить кристаллы, — я сурово посмотрел на мужчину. — Единственный вопрос в том, буду ли я возвращать кристаллы в одиночку, или ты и твоя команда будете со мной.

Обсуждений почти не было. Команда Семёна была более чем готова помочь.

Даже Антон, который выглядел немного бледным после моих предыдущих действий, согласился включиться. Казалось, он винил Богдана в перенесенной боли больше, чем меня.

— Тогда, надеюсь, вы готовы к крови, — прямо сказал я.

В обоих мирах, которые я знал, были те, кто рассматривал благородное происхождение не более чем как ключ к привилегированной жизни. И, безусловно, были те, кто жил в этой реальности. Избалованные господа и их жены, которые мало что делали, кроме как сидели сложа руки, наслаждаясь своим положением и делая жизнь людей низшего сословия невыносимой.

Мой взгляд был иным. Да, в рождении в правящем классе были привилегии. Но эти привилегии существовали только благодаря бремени, которое брала на себя знать, особенно в землях, где благородство сопровождалось не одним видом власти. Где знатные рода порождали тех, кто обладал необычными Дарами наряду с обычными.

Из-за этой силы, этой способности менять мир, нашим долгом было защищать тех, кто слабее.

Это значило отвечать на любой зов семьи, союзников и вышестоящих, если этот зов был справедлив. Это также значило противостоять чудовищам, демонам в переулках и всему, что угрожало людям.

Я не собирался отсиживаться в стороне и перекладывать эту работу на других. Неважно, насколько холодной и ненастной стала погода. Я собирался решить проблему наиэффективнейшим образом.