Военкор

Глава 26

Я шагнул ближе к «Волге». Чёрная, сверкающая на солнце, с хромированными бамперами. На таких в Союзе не ездят простые люди. Но куда больше «Волги» меня заинтересовала дама, которая вышла из неё и явно меня узнала.

Я прищурился от света, стараясь её разглядеть. У девчонки были зелёные глаза и веснушки, как будто кто-то рассыпал пыльцу по щекам и переносице. Волосы плотно схваченные в пучок. Блузка в мелкий цветочек, юбка чуть ниже колена, туфли лодочки — всё по моде.

Она улыбалась широко и искренне. Смотрела на меня внимательно, с лёгким волнением.

— Здравствуй, Лёша, — сказала она.

Голос у неё был хрипловатый, но в хорошем смысле.

Я замер, пытаясь вспомнить. Рыжие кудри… веснушки… глаза. Что-то щелкануло в голове. Передо мной стояла Болотова Вероника Геннадьевна. Умница, красавица, а ещё — единственная и любимая дочь моего главреда.

— Вероника, здравствуй! — улыбнулся я.

— Я уже думала, забыл меня! — хихикнула она. — Ну, ничего, я на тебя зла не держу. У вас, фронтовиков, память выборочная, как говорит мой папа.

Я усмехнулся, и мы крепко обнялись.

— Прости. Голова как после взрыва склада. Но ничего я не забыл, вот помню, как ты любила делать заметки в стихах над моими статьями.

Прежняя память и вправду подсказала мне такой любопытный факт. Я нравился Веронике, и она, кстати, тоже была вполне себе ничего. Если не сказать больше. Но отношений у нас с ней не было. Насколько мне могла подсказать память, мой предшественник звал Веронику коротко Никой.

И ещё, они вместе учились в институте стран Азии и Африки.

— Это был мой творческий путь, — хмыкнула Ника. — Сейчас я по оргработе помогаю отцу, и он обещал меня перевести в твой отдел. Папа, кстати, передавал привет и велел тебя отругать за то, что пропал на пять дней.

— Всё по делу, не просто так пропадал, — вздохнул я. — Там был не санаторий. С огоньком, прямо скажем, приключение получилось.

На её лице появилось странное выражение — смесь беспокойства и радостного облегчения.

— Садись, Лёш. Мы тебя домой отвезём, — сказала она.

— Спасибо, — ответил я и распахнул заднюю дверцу, пропуская Нику вперёд.

Водитель повернул ключ зажигания. Двигатель «Волги» завёлся с пол-оборота, и мы тронулись. В салоне чувствовался слабый аромат духов Ники, что-то вроде «Красной Москвы», но чуть свежее, скорее всего импортное.

Позади оставались УАЗ, солдаты и посадочная полоса. Впереди меня ждала родная Москва.

Мы выехали за пределы аэродрома. Было несколько непривычно сидеть на мягких сидениях, похожих на кресло, и ехать по асфальту, а не по гравийке или скрипучему песку.

Москва начиналась с заборов и промзоны на обочине. Затем начали мелькать первые пятиэтажки и строящиеся «девятейки».

Водитель вёл машину уверенно, но периодически посматривал в салонное зеркало заднего вида. Скорее всего, получил от папы Ники указание следить, чтобы у меня руки были в карманах.

— Ну что, Лёш… Как оно там, на Ближнем Востоке? — спросила Вероника, придвинувшись ближе.

Водитель в этот момент даже поправил зеркало, чтобы быть настороже.

Я пожал плечами, чуть дёрнуло в боку, но терпимо. Некоторое время фантомные боли останутся, а так рана практически зажила.

— По-разному. Жив остался и, слава богу.

— Думаешь, надолго в Союзе останешься? — спросила она мягко.

— Не знаю, — честно ответил я.

Она кивнула. За окном промелькнул ларёк «Союзпечать» и толпа на остановке, поджидающая «Икарус».

— Что? — спросил я, видя на себе взгляд девчонки.

— Ничего. Просто Москва такая же, как и была раньше. А у тебя глаза аж блестят!

Я снова пожал плечами. Знала бы она, насколько в будущем столица стала другой. Может тогда бы поняла, почему я с таким любопытством оглядываюсь и цепляю взглядом за любую мелочь.

Вдруг понял, что даже точно не помню, где живу. Куда ехать? Как выглядит дом? Но водитель вёл автомобиль уверенно. Значит, знал, где я живу. Возможно, Вероника даже бывала в гостях. Адрес она даже не спрашивала.

— А сестра в курсе, что ты вернулся? — спросила девушка.

— Не-а, — ответил я, вспоминая, что совершенно забыл, что у меня есть сестра.

— Наверное, рада будет, до потолка будет прыгать, что вернулся! Она тебя сильно любит!

Мы ещё поболтали о том о сём, и примерно через полчаса машина мягко затормозила у подъезда, который я всё-таки смутно вспомнил. Панелька, третий подъезд.

Я вспомнил, что мы с сестрой живём здесь. Родители, если не в командировке за рубежом, то живут в Красногорске.

— Лёш… — произнесла Ника и потянулась к полке, позади подголовников.

Не глядя, она достала оттуда авоську. В ней было чистое вафельное полотенце, а в полотенце свёрток.

— Тут… Пирог в общем. И пирожки. Я испекла, хотела тебя порадовать!

— Ну раз уж с пирогами, то может поднимешься? Чаю попьём, — предложил я.

Она закусила губу и стеснительно улыбнулась, но в глазах блеснуло озорство.

— Вероника Геннадьевна… — сказал водитель, прокашлявшись.

— Я быстро. Только чай попью, — ответила Ника и протянула водителю пирожок.

Тот не сразу, но взял его.

— Ну, если только чай. А пирожок я съем. Спасибо, — ответил водитель и сурово посмотрел на меня.

— Исключительно на чай, — подмигнул я.

Мы вышли из машины. Я на секунду замер, глядя на подъезд, припоминая куда дальше.

Третий этаж… вторая дверь слева. Вроде бы… пробормотал я. Стоило вспомнить и другое — где я оставил ключи от квартиры. А ведь оставил же где-то, явно с собой в командировку не брал. Но посмотрим: либо сестра дома и она откроет, либо ключи будут лежать под ковриком. В Союзе никто не боялся ограбления. Лучше всяких сигнализаций работали соседи, да и квартирное воровство ещё не было так распространено.

Мы зашли в подъезд. Вероника шла рядом, не спеша.

По пути я заглянул в почтовый ящик. Ключ мог быть и там, но не нашёл внутри ничего, кроме забытых и уже пожелтевших газет. Сестру это явно не интересовало.

Дверь узнал сразу — новая табличка с номером и отсутствие пары заклёпок. Я не стал смотреть ключи под ковриком и сразу постучал.

Послышался топот с той стороны.

— Слышишь, как торопится. Точно ждала, — улыбалась Ника.

Через секунду дверь распахнулась. Я решил, что ошибся этажом.

На пороге стояла девица лет двадцати с хвостиком, растрёпанные светлые волосы, сигарета в зубах, налившиеся губы, полурасфокусированный взгляд. На ней из одежды только банный халат. Он был чуть приоткрыт так, что видно — на девчонке отсутствует нижнее бельё. Но завидев, что я не один, она спешно запахнула «сокровищницу».

Я от неожиданности на миг замер, а девушка прищурилась и тотчас меня узнала.

— О, Лёха вернулся! — она затянулась сигаретой и зацепила ногой стеклянную бутылку из-под лимонада тархун.

Не отвечая, я вошёл в квартиру, подняв бутылку. Ловко вытащил сигарету из её рта. Она даже не сопротивлялась, просто приоткрыла губы.

— В квартире не курят, — сказал я, потушив сигарету и закинув её в горлышко бутылки.

— Люська, брат Дашки с войны вернулся! — девчонка в халате повернулась и сообщила о моём возвращении какой-то Люське.

Видимо, они с сестрой были здесь не одни, а целой компанией.

— Сестра дома? — спросил я, глядя поверх её плеча.

— Дома, — протянула она. — Дрыхнет ещё!

Яна, точно! Мне вспомнилось имя этой стройняшки в халате. Подруги у сестры всегда были такие… как бы так сказать… модницы, то есть. В духах, шёлке и с пулей в голове.

Яна прикусила губу и оценивающе посмотрела на Нику за моей спиной, но ничего не сказала. Соперницу почувствовала, если так открыто демонстрировала свои прелести, значит, она ко мне неравнодушна.

Когда Ника вошла в квартиру, то чуть не упала в коридоре. Её нога зацепилась за бутылку из-под шампанского.

— Осторожно, — сказал я, придержав Веронику.

В зале присесть негде было. На диване были свалены фирменные шмотки — джинсы, цветастые кофты, на стуле висел бюстгальтер с чашками размера «крейсерская броня».

Яна взяла его и приложила к себе. Посмотрелась в зеркало.

— Всё же у Люськи сиськи шикарные, — игриво хихикнула она.

В этот момент в комнату вошла обладательница вышеуказанного бюста. На ней был только кружевной пеньюар, оттопыренный стоячими сосками.

— Так, дамы… — начал я, потирая переносицу.

— Может, мы не вовремя? — с иронией спросила Вероника, прижимая к груди авоську с пирогом.

— Вовремя, — я с трудом заставил себя отвести взгляд от Люси. — Девочки как раз сейчас собрались заняться уборкой. Правда же, девчонки?

— Конечно, конечно, — пробубнила Яна. — Шнурки только поглажу.

Она потянулась за новой сигаретой, достав пачку из кармана халата.

Я оглянулся. Сесть было некуда. Пол, стулья, кровать — всё было занято либо шмотками, либо остатками вчерашней вечеринки. Свинарник!

— Знаете что, а давайте я вам помогу, — сказал я и сбросил часть одежды на пол.

— Эй! — завизжала одна из девушек. — Это ж товар! Шмотки из ГДР, вообще-то! За ними девчонки придут!

— Поэтому дружно собрались и все убрали, — отрезал я. — Иначе валяться им на полу. Моя квартира, мои правила!

— А Даша? — вставила Ника. — Где она?

— Спит, говорю же — фыркнула Яна.

Вот да, вопрос уместный — где моя сестра? И что за пункт выдачи она устроила у меня в квартире.

Я подошёл к двери спальни. Постучал. Ноль реакции. Вздохнул, открыл дверь и вошёл.

— Рота подъём! — проголосил я и включил свет.

Сестра заворочалась на кровати, отбросив простыню в сторону. Из-за включённого света она скорчила недовольную мордашку, но разлепив глаза, тотчас сменила гнев на милость.

— Лёша⁈ Я так рада тебя видеть!

— Я тоже рад. Но все сентиментальности потом. У нас гости, а в квартире — филиал парижского борделя после наводнения. Так что, будь добра, поднимайся и наводи порядок вместе с подружками.

Сестра всё ещё улыбаясь, потянулась к халату. Я вышел и подмигнул Веронике.

— Добро пожаловать в мою скромную и очень шумную квартиру.

— Я схожу на кухню, поставлю чайник, — сказала Вероника.

Я кивнул ей с благодарностью. Встал посередине комнаты, уперев руки в боки, и выдохнул.

— Так, девушки. У нас план такой: ты — вон туда, наводи порядок у окна, шмотки собрать, стул освободить, — сказал я Яне, которая успела сменить халат на облегающее трико, больше подходящее для дискотеки.

— А я? — спросила Люся, пожирая меня глазами, как у кошки.

— Ты протирай пол.

— Так он чистый, Лёш, — защебетала Люся.

— Это что? — я указал на пол у дивана, там разлили кофе, и оно уже начало засыхать.

— Ой, не заметила, — Люся закатила глаза и пошла за тряпкой.

Я отошёл в сторону, чтобы дать ей пройти. Шла она красиво, с ленивым покачиванием бёдер, с которым ходят модели по подиуму. Ей бы на обложку «Burda», точно не затерялась бы.

— Чего стоим, кого ждём? — я вернул взгляд на Яну.

— Да так, рада, что ты вернулся, — шепнула она и отошла к креслу, там нагнулась, изогнувшись кошкой.

Я оценил открывшийся передо мной вид её накаченных ягодиц в трико.

На кухне зашумел чайник. Послышались шаги, и Вероника вернулась с подносом с чашками, сахарницей и тарелкой с ещё горячими пирожками.

— Угощайся, Лёш!

Люська со шваброй, виляя, прошла мимо, явно неслучайно задев Нику локтем.

— Осторожнее, — сказал я, но поздно!

Ника подалась вперёд и плеснула горячим чаем мне на бок.

— Ай! — воскликнул я отшатнувшись.

Люся явно не рассчитывала, что всё закончится именно так… Хотя кто её знает эту чертовку, она бросилось ко мне, чтобы помочь снять футболку. Резких движений она не делала, но в бок кольнуло, я стиснул зубы, но футболку стянул.

В комнате вдруг повисла тишина. Тело у меня было в порядке, все-таки военная корреспонденция — штука подвижная. Ну и я сам не брезговал отжиматься по утрам.

Все три девушки уставились на меня, затаив дыхание.

— Ого, — вырвалось у Яны.

— Это от пули? Тебя ранили? — спросила Люся.

— Бандитская пуля, угу, — ответил я.

Люся сориентировалась первой.

— Лёшенька, пойдём в душ? — мягко спросила она, беря меня за руку.

Я ловко высвободился — видя, как напряглись одновременно Яна и Ника в ответ на действия Люси.

— Я сам, Люсь, вы пока приберитесь.

Я, чуть прихрамывая, направился в ванную, слыша, как сзади Яна и Люся начали шептаться вполголоса.

— А ведь симпатичный.

— Я бы ему тоже пирожки принесла… в постель.

А ещё говорят, что в Союзе секса не было. Вероника, кстати, молчала. Она хоть и была красоткой, но весь этот «гламур» ей явно был не по душе.

В ванной было тихо и прохладно. Я опёрся на умывальник, глядя на себя в зеркало. Открыл воду, начал умываться, когда в дверь постучали.

Мгновение, и в ванную протиснулась Даша.

Волосы в лёгком беспорядке, в футболке явно не её размера и в велюровых шортах, которые больше годились бы для пионерского лагеря. Я думал ей тоже надо в ванну, но в руке она держала чашку с кофе.

— Ну, Лёш… — она мягко улыбнулась. — С возвращением, братик. Не думала, что ты сегодня вернёшься.

— Понимаю, — кивнул я, вытирая лицо полотенцем. — Суета, девичник, модные дела.

Она подошла ближе и села на край ванны.

— Я правда рада, что ты вернулся. Не знала, как ты там. Только вчера сказали, что ты ранен.

— Жить буду. Ты лучше расскажи, как сама?

— Да как, Лёш, — вздохнула она, сделав глоток кофе. — Учёба, подработки. С девчонками подрабатываем… Модели, шмотки, ну ты меня знаешь.

Я кивнул. И ведь действительно знал! В памяти всплывало, как Даша таскала домой всякие модные журналы типа «Работницы» и «Советской женщины», и из занавесок пыталась шить платья «как у Софико Чиаурели».

Сестра помолчала, потёрла край чашки пальцем и будто невзначай сказала:

— Слушай, а у тебя с деньгами как? Ну… премия, командировка? В «Правде» наверняка прилично платят. Не подумай, я не клянчу.

Я приподнял бровь, понимая, к чему клонит сестра.

— Просто… я немного должна. Ну, немного, совсем чуть-чуть. Девчонки тоже скинулись, на шмотки, но пока не продадим…

Я сел рядом на край ванны, натягивая футболку и стараясь не задеть бок.

— Слушай, — сказал я спокойно. — Голодной ты точно не останешься. Суп, пироги, хлеб с маслом обеспечу. А вот за шмотки — увы.

Она чуть склонила голову.

— Я просто подумала…

— Да всё нормально, — мягко перебил я. — Я всё понимаю. Просто если хочешь делать своё дело, то делай его, как взрослый человек и как-то своди дебет с кредитом. А если играешься, то не обижайся, когда не дают на игрушки.

— Ты не изменился, — усмехнулась она, допив кофе. — Вечно со своими принципами.

Она отставила чашку и, подойдя ближе, обняла меня за шею.

— Я правда рада, что ты живой, — прошептала Даша.

Я тоже приобнял её одной рукой.

— Только давай, чтоб без халатов нараспашку и сигарет с утра. По крайней мере, пока у нас гости.

— Ладно-ладно… — сдалась она.

Сестра осталась в ванне, чтобы принять душ, а я вышел обратно к девчатам

— Всё, Алексей, сиди, не вставай! — строго сказала Ника и усадила меня на диван. — Тебе, вообще-то, восстанавливаться нужно после ранения.

— А мы пока накроем стол! — добавила Яна.

— В честь твоего возвращения! — вставила Люся.

Девчонки засновали между кухней и прихожей. Полотенца, кастрюли, банки с компотом — всё появилось в мгновение ока.

— Даш, что у нас там из продуктов?

— Почти ничего, — отозвалась сестра из ванной. — Мы же вчера все доели!

— Та-ак, молоко, кефир, сырок «Дружба» и банка кильки в томате. Эх, суп бы сворить, а курицы нет! — провела Люся ревизию в холодильнике.

Я полез в карман брюк, достал сложенную пачку денег и отсчитал девчатам.

— Вот, держите. На продукты.

Девчонки с радостным визгом собрались и ушли на рынок во главе с моей сестрой, а я остался в комнате с Вероникой. Та сидела на подоконнике, слегка покачиваясь ногами, болтавшимися в воздухе.

— Планируешь возвращаться в Ливан, после восстановления? — серьёзно спросила она.

— Пока нет, а там как редакция решит. Надо как раз зайти отчитаться, — вздохнул я.

— Лёш?

— Что?

— Может сказать папе, чтобы он тебя в «Огонёк» перевёл? Или в «Советскую культуру»?

— Ага, и буду писать про выставки самодеятельного ткачества в Урюпинске. Нет уж, не по душе мне такая работа.

Девчонки вернулись быстро. Приготовили обед. Я поел и хотел немного отдохнуть, но заснуть не получилось под дружное щебетание и хохот девчат. Недолго думая, я решил съездить на такси в редакцию.

— Куда, товарищ? — спросил водитель, когда я сел в автомобиль.

— Редакция «Правды».

Моё место работы располагалось на одноимённой улице в доме 24. Подъехав на такси к большому комплексу, я вышел из машины и на несколько секунд остановился. Выглядело здание весьма солидно.

Шесть этажей с панорамными окнами. На крыше видны большие резервуары для хранения воды, а большие двери на входе сделаны из мощного дерева и покрыты блестящим лаком.

— О, Карелин! С возвращением! — пробежал мимо меня патлатый паренёк в рубашке с коротким рукавом.

— Спасибо, — ответил я.

— Лёша, рада тебя видеть! — прошла мимо меня девушка в лёгком платье, приветливо махнув рукой.

— Я тебя тоже, — улыбнулся я. — Хоть и не знаю, тебя.

Так, пока я добрался до входа, ещё несколько человек меня поприветствовали.

Оказавшись внутри, мне предстала потрясающая картина интерьера здания. Внутри редакционный корпус был выполнен в стиле советского ар-деко. Он более соответствовал главному идеологическому рупору страны.

— Лёша, поздравляю с отличной работой! Мы за тебя переживали, — подошёл ко мне мужчина средних лет и пожал руку.

— Благодарю! Да ничего страшного не произошло, — отмахнулся я.

Как-то уж слишком все приветливые. Пока поднимался по главной лестнице, меня ещё пару раз успели остановить и поздороваться. А мне ни разу память предшественника даже не подсказала, кто все эти люди.

Ответ — журналисты, не прокатывает.

Главная лестница с аутентичными деревянными перилами достойна отдельного упоминания. Причём перила в этом здании идут ещё и по стене лестничной клетки.

На одном из этажей я увидел табличку «Сельская жизнь». Видимо, в этом корпусе не только редакция «Правды». На глаза мне попались помещения газет «Комсомольская правда» и «Советская Россия».

Добравшись до своей редакции, я отметил прекрасно оформленные помещения редколлегии с колоннами из мрамора.

— Лёнчик, здарова! — подскочил ко мне рыжий парень с пустотой вместо двух передних зубов.

Рубашка у него была вся в крошках, а на усах следы повидла.

— Здравствуй! — поздоровался с ним.

— Так чё там, Лёнчик⁈ Есть что рассказать, чтобы я записал.

— Нет. И я Алексей, а не Лёнчик.

— Слышь, ну я ж тебя всегда так кликал…

Рыжий ещё и хлопнул меня по плечу. О причине отсутствия зубов можно и не догадываться.

— Собаку свою будешь кликать. Давай в сторону, пока я тебе проход в верхней челюсти больше не сделал.

Судя по тому, как рыжий отпрыгнул в сторону и побежал жаловаться кому-то, он испугался.

В приёмной главного редактора я встретил Нику. Она приветливо мне улыбнулась и поправила тонкими пальцами воротник на моей рубашке.

— Так лучше. Отец чуть занят, но думаю, тебя примет, — подмигнула мне Вероника и прошла мимо.

Аромат духов моментально ударил в нос, а её густые волосы слегка задели моё плечо, когда она повернула головой.

Дождавшись в приёмной, когда главред освободится, я постучал в дверь кабинета и вошёл.

Рабочее помещение главного редактора было очень просторным. На полу паркет и зелёный ковёр. Стены отделаны деревянными панелями, а мебель была встроенная.

У дальней стены, с которой на меня смотрит с портрета Константин Черненко, большой стол, за которым и сидел главный редактор.

— Кто там? Карелин, чтоб я всегда тебя видел таким! Как дела? — подошёл он ко мне и поздоровался.

— Добрый день, Геннадий Павлович, — пожал я руку этому человеку с большой залысиной.

Главред Болотов был невысоко роста. Глаза серые, а на лице небольшая бородка.

— Так, ну я всё знаю. Ты прибыл, задание выполнил, а вот почему пять дней себя не обозначал?

— Вне зоны доступа был. Материал слишком «горячий», — сказал я.

— И что там у тебя интересного? Давай рассказывай, — вернулся на место Болотов.

Я вкратце ему рассказал, где был и что видел. Про штурм аэродрома пока умолчал, но съёмкой в лагере беженцев, где успел снять и зарубежных журналистов поделился.

— Это ты хорошо сделал, что снял. Но скажи тогда вот что: за какие заслуги тебя мне нужно подать на государственную награду? Что писать в представлении?

— Выполнил свою работу хорошо, — ответил я.

— Мне уже и из Главлита звонили, и с парткома. Говорят, надо тебя на орден «Знак Почёта» подавать. Вот я и спрашиваю, что писать.

Удивительно, что редактор газеты и не знает, что писать.

— Ладно. Всё это хорошо. На орден подадим, но тут ещё кое-что. Ознакомься.

Болотов протянул мне листок с наброском статьи. Это оказалась сводка о погибших и раненых. И цифры очень большие. Как вообще такая информация пробилась в редакцию, непонятно.

— Много погибших.

— Знаю. Вот сходишь в отпуск и поедешь разбираться. А то это уже третья сводка за месяц. В «Известиях» уже два спецкора работают там, а у нас никто не хочет туда ехать. Войны там нет, а всё равно боятся.

Я вновь посмотрел в листок. Название места, где погибло столько много солдат и уничтожено машин, мне было знакомо.

— Так что готовься. Твоя следующая командировка в Афганистан.