Военкор

Глава 14

До поздней ночи я находился в посольстве, наблюдая за работой советских дипломатов. Внутри всё гудело. Посольство было похоже на улей, но с чётким распределением обязанностей.

Каждый из работников бегал по коридорам, заглядывая в кабинеты к коллегам. Повсюду от звонков разрывались телефоны. В воздухе витали запахи кофе и чая с мятой.

— Да. Конечно. Встреча очень важная, — кому-то звонил Илья Михайлович и с кем-то общался, переходя с арабского на персидский и обратно.

Видимо, сейчас активно прорабатывается встреча с Фадлаллой. А кто как не Иран может повлиять на руководителя Хезболлы?

— Спасибо. Ждём, — повесил Илья трубку и вернулся к своим делам.

В кабинете Ильи Михайловича повисла напряжённая тишина. Хозяин кабинета просматривал документацию и что-то помечал себе в блокноте. А Казанов в это время занимался ещё более «важным» делом.

— Нервничаете? — спросил я, заметив, что Виталий уже час что-то рисует на листе бумаги.

— Нисколько. Максим Евгеньевич знает, что делает.

— И что же он задумал? — спросил я.

Казанов усмехнулся, а на мой вопрос решил ответить Илья Михайлович.

— Это знает только он сам. Он на Ближнем Востоке практически коренной житель. Но об этом вы его можете сами расспросить.

Казанов закончил рисовать и отодвинул в сторону листок. Я внимательно посмотрел и не сразу узнал человека, которого нарисовал Виталий.

— Кого нарисовали?

— Мне кажется, что этот человек очень похож на штабс-капитана Нестерова, легендарного лётчика. Его именем, как вы знаете, названа одна из фигур высшего пилотажа, — ответил Виталий.

Я потянулся к столу и взял листок.

— А у вас талант, Виталий Иванович. Никогда не хотели быть художником? — поинтересовался я.

Казанов промолчал, а потом подошёл к окну.

— Теперь уже выбирать профессию поздно, — ответил Виталий, отодвигая штору. — Приехал.

Илья Михайлович поднялся со стула и пошёл на выход. Ему предстояло встретить Римакова и сопроводить в кабинет.

С Казановым мы остались вдвоём.

— Красиво вы передали конверт Мугние. Ещё и не зря, как оказалось, — сказал Виталий, отойдя от окна.

— Да, но вы же не думали, что мне неинтересно, что там было. Я не мог не заметить, что Гиена был растерян.

Казанов улыбнулся и снова сел напротив меня.

— Оставьте ваш интерес при себе. Важны не средства, а результат. Имад Мугния наше послание понял правильно.

Фотографии, послание… какое-то странное совпадение с тем, что я слышал в новостях об убийствах. Похоже, что наши спецы устранили с десяток человек, имеющих отношение к Гиене.

Дверь открылась, и в кабинет вошёл Илья Михайлович и тот самый Римаков.

С ним я уже виделся несколько дней назад в Дамаске.

— Карелин, живы и здоровы? — поздоровался со мной Максим Евгеньевич.

— Да. В полной комплектации, не битый.

— Хорошо, что шутите. Но не перестарайтесь. Шутки Казанова иногда меня раздражают, — повернулся он к Виталию и тоже с ним поздоровался. — Договорились о чашке кофе с Фадлаллой?

— В процессе. Кстати, если поеду я, то мне лучше чаю с конфетами, — ответил Виталий.

— Здесь попьёшь, Виталий. Разговаривать будем не по протоколу, визит не официальный.

Римаков подошёл к картине и, сложив руки за спиной, внимательно начал её рассматривать.

— Обстановку знаешь? — спросил Максим Евгеньевич, не поворачиваясь к Виталию.

— Прорвались через Голаны?

— Да. Израильские войска через два дня вполне могут развивать наступление на Дамаск. Сейчас они увязли в боях в долине Бекаа и на подступах к шоссе на Бейрут. Чем раньше мы решим вопрос с заложниками, тем быстрее будет принято… важное решение. У нас не больше суток.

Римаков был серьёзен. Хотя, каким ещё должен быть человек его должности и опыта.

Телефон в кабинете зазвонил. Илья Михайлович быстро подошёл к столу и ответил.

— Слушаю. Да. Понял, — кратко ответил Илья и повесил трубку. — Встреча завтра в 10.00 по местному времени. Там будет Фадлалла.

Максим Евгеньевич кивнул и повернулся ко мне.

— Камеру оставь здесь, эти арабы при виде объектива жутко нервничают. Но они любят показывать себя крутыми, сильными и властными. Ты, как представитель прессы, должен будешь, если что «спеть пару дифирамбов» Фадлалле.

— Думаете, что это поможет?

— Я не знаю, куда может повернуть наш неофициальный разговор. Но я знаю арабов, — улыбнулся Римаков.

— Готовить бойцов к выезду? — вступил в разговор Казанов.

— Нет, Виталий, мы поедем вдвоём с корреспондентом. Есть у меня план.

Неожиданное решение со стороны Римакова. Но явно слова КГБшника были чем-то обоснованы и подкреплены. Просто так Римаков не стал бы рисковать и ехать вдвоём в «логово зверя».

Не исключено, что таково условие Хезболлы, чтобы неофициальная встреча состоялась. Тут не может быть двух мнений, поездка в одиночку такого высокопоставленного сотрудника КГБ виделась крайне рискованным делом.

Казанов такой посыл явно не расценил, я поймал на его лице выражение удивления. Но отговаривать Виталий не стал. Да и не поспоришь особо с Римаковым, когда он твой непосредственный начальник.

— Дорогу помните? — сухо спросил у меня Максим Евгеньевич.

— Помню.

— Выезд утром. Всем отдыхать, — распорядился Римаков.

Утром мы с Римаковым выехали в сторону Баальбека. По той самой дороге, где мы уже ездили с Севой. Воспоминания не очень приятные.

Машина была выделена шикарная — британский внедорожник с высоким клиренсом почти как у броневика. Всегда считал, что «Дефендер» родня нашему УАЗику. Давно хотел прокатиться на таком.

«Дефендер» мощно гудел дизельным мотором. Внедорожник имел жёсткую подвеску, и ехали мы на нём, как на табурете. Я чувствовал каждую неровность дороги. В остальном машина была зверь. Правда вентилятор в джипе работал плохо, скорее всего воздушный фильтр забился пылью. Потому в салоне было душновато, но окна мы не открывали — на улице вовсе стоял солнечный ад. Пекло такое, что от земли виднелись поднимающиеся струйки пара.

Минут через двадцать молчания, когда мы уже проехали несколько населённых пунктов, Римаков заговорил.

— Алексей, как вы считаете, заложники у них? — неожиданно поинтересовался Римаков.

— Всё указывает на это.

— Кстати, ваши наблюдения и поездки по Ливану и Сирии во многом нам помогли.

— Вообще-то, я думал, что вы и так всё это знаете. Зачем спрашиваете? — прямо спросил я.

— Всё знать невозможно, а половину не имеет смысла, — проговорил Максим Евгеньевич.

Судя по довольному лицу Римакова, я прошёл неофициальный тест накануне неофициального визита.

Мы ехали почти два часа. Римаков меня расспрашивал о том, как мне удалось выследить Гиену, а затем и остальных фигурантов. Я охотно рассказал всё как есть.

Вскоре я начал подмечать за окном джипа знакомые места.

Наконец достигли блокпоста, где мы несколько дней назад с Севой оставляли машину.

Встречать нас никто не встречал, в отличие от прошлого раза, но пропустили.

Вскоре мы свернули на знакомый переулок, и я увидел массив здания штаба Хезболлы.

Нам открыли ворота красивого поместья Фадлаллы, и мы въехали на территорию. После остановки я вышел из джипа, разминаясь после долгого пути. В нашу сторону шли встречающие с автоматами наперевес. Одного я узнал, он был из тех, кто нас с Севой встречал в первый раз. Второго видел впервые.

С ними был Радван. Увидев меня, он с трудом скрывал свою ненависть, стараясь не кривить лицом. Имад с почтением представился Римакову и пригласил нас в дом.

— Вас ждут! — сообщил Радван.

Как и в прошлый раз, я приготовился к обыску, но обыскивать нас никто не стал. Наверное, Хезболла решила подчеркнуть, что видит в СССР своих союзников. А союзникам надо доверять. Этакие тонкие дипломатические намёки.

Римаков шёл так, будто бывал здесь тысячу раз. Мы подошли к тому самому длинному коридору, ведущему в покои.

Мухаммад Хусейн Фадлалла вышел встречать нас лично и делал это так, будто мы были его старыми друзьями, которых ждут с распростёртыми объятиями. Меня духовный лидер узнал сразу и доброжелательно кивнул в знак приветствия. Но всё-таки основное внимание было сосредоточено на Римакове.

— Господин Римаков! Сколько лет! Надеюсь, полёт прошёл без потрясений? — Фадлалла широко расставил руки.

Всё-таки знакомы они были не первый день. Это уже интересно! Римаков и Фадлалла обнялись, будто они старые друзья.

— Спасибо, Мухаммад Хусейн. Действительно, много лет прошло, но нашим отношениям это помешать не может.

— Ни в коем случае! Мы всегда рады гостям. А особенно рады гостям из страны, с которой нас связывает общая история борьбы за справедливость! Хотелось бы надеяться, что мы здесь сегодня собрались ради диалога. Прошу вас к столу, — продолжил говорить Фадлалла.

Мы прошли в приёмные покои по знакомым мне коридорам. Только теперь, вместо двух охранников, нас сопровождали шестеро.

Совпадение?

Фадлалла отчётливо давал понять, что мы гости, а сила в этом доме на его стороне. И также не двусмысленно намекнул, что Римакову стоит обдумать тему будущего разговора. Поистине дипломатия, как и Восток — дело тонкое.

Я шёл на шаг позади Римакова, понимая, что сегодня он первая скрипка нашего оркестра.

— Господин Карелин, как вы в прошлый раз добрались? Дорога не была слишком трудной? — поинтересовался у меня Фадлалла.

Издевается Мухаммад. Перестрелка с превосходящим противником, который нас преследовал — раз плюнуть!

— Спасибо, но мы не в первый раз преодолевали трудности пути, — ответил я.

Фадлалла кивнул, а Радван прицокнул языком. Его рука так и тянулась к кобуре с пистолетом.

В покоях всё уже было готово. Широкий стол из красного дерева. В центре — блюда с финиками, грецкими орехами и чайник.

Если глава Хезболлы и играл, делая вид, что не в курсе сути вопроса, то делал это крайне искусно. В киноакадемию его приняли бы без вступительных экзаменов.

После традиционной речи, Фадлалла первым перешёл к вопросам.

— Рад вас снова увидеть, Максим. Хотя срочность вашего визита, увы, настораживает.

Римаков кивнул, взяв со стола финик.

— Согласен. В Москве, и меня лично, настораживает положение дел в Ливане и Сирии. Хотел бы с вами обсудить этот вопрос.

— Я уже многое рассказал вашему корреспонденту. У нас была отличная беседа, — повернулся ко мне Фадлалла.

— Да. Я вам благодарен. Вы были предельно со мной откровенны, — ответил я.

— Это хорошо. Но есть беседы, а есть важные разговоры, которые не терпят отлагательств. Особенно когда предмет разговора — советские люди, — холодно сказал Римаков.

Бровь Фадлалла выгнулась, показывая его недоумение. Я увидел, как напряжение скользнуло по его лицу. Да и Радван несколько засуетился. Наверняка он знал, кто перед ним, и вряд ли испытывал положительные эмоции.

Римаков осмотрел комнату, окинув всех взглядом. Шестеро боевиков за спиной ничуть не смущали опытного комитетчика. Да и меня тоже.

— Нам нужны наши ребята, — сказал Римаков, откинувшись назад.

Фадлалла, показывая себя заботливым хозяином, разлил чай. Но Римаков к чашке не притронулся. Я тоже лишь скользнул по чашке взглядом, но пить не стал. Хотя промочить горло после долгой поездки было самое то.

— Мы знаем, где они, — продолжил Римаков. — Надеюсь, похитители понимают, что Москва сделает всё возможное, чтобы освободить заложников.

Повисла тишина. Честно говоря, я полагал, что разговор будет вестись более праздно, но Римаков не стал ходить вокруг да около.

Правильно делал, заложников слишком долго держали в плену и неизвестно, как обращались с нашими гражданами.

«На Востоке уважают силу». Нельзя давать этим людям почувствовать нашу слабину. Иначе «съедят», как сейчас Фадлалла ест виноградинку.

— Как и вы, мы проявляем беспокойство о гражданах СССР и делаем всё возможное, чтобы найти тех, кто позволил себе такие действия, — заявил Фадлалла.

Римаков не терял зрительного контакта с Мухаммедом. Такие моменты стоило бы снять на камеру, но её нет.

Вообще, мы уже сильно рисковали. У нас не было группы сопровождения и ничего не мешало нам «исчезнуть». Не доехали до штаба Хезболлы, да и всё. Я прекрасно понимал, что стояло на кону.

Чтобы нас убить, Фадлалле нужно иметь не столько смелость, сколько высокий уровень глупости. С другой стороны, Радвана и Мугнию это не остановило от захвата заложников.

— Я слышал, — продолжил Римаков спокойно. — Что ваши братья по оружию всё ещё не знают, где находятся пропавшие советские специалисты. Ни живы ли они, ни мертвы — ни слова. Странно, правда?

Фадлалла мягко развёл руками.

— Вы знаете, что сектор нестабилен. Люди исчезают, появляются, снова исчезают. Это Ближний Восток. Даже я не всегда знаю, кто ночует в моём доме. Но повторю то что вам и так хорошо известно. Мы готовы помочь вам найти советских специалистов. И если мне станет что-то известно, я сообщу вам об этом.

Римаков откинулся на спинку стула, сцепил пальцы. Голос у него оставался ровным, разве что появились нотки металла.

— «Если» или «когда» вам станет что-то известно?

Фадлалла медленно покачал головой и расплылся в улыбке.

— Конечно же, «когда».

— Что ж, это прекрасно, но наше терпение не безгранично, Мухаммад Хусейн, — ответил Римаков.

От моего взгляда не ушло, как напрягся Радван, он не умел также искусно контролировать свои эмоции, как Фадлалла.

Напряжение повисло в воздухе. Максим Евгеньевич прокашлялся и вдруг подался вперёд.

— Я ещё кое-что хотел вам сказать. Не сегодня, так завтра война закончится и всё вернётся на круги своя.

— Мы все в это верим, Максим, — кивнул Фадлалла.

— Это хорошо. По окончании боевых действий мы в Сирии планируем учения. Совместные. В Латакии.

— Это хорошо. Так вы покажете миру, что вы на нашей стороне, — улыбнулся Мухаммад.

— Да. И, знаете, бывает так, что баллистическая ракета уходит… не туда. Засбоил гироскоп. Ракета сбилась с курса и попала не в полигон, а, скажем… разумеется, по чистой случайности — в здание, которое вы называете штабом. Недоразумение? Да, но боюсь, что такое недоразумение оставит после себя руины.