Внешний враг

Глава 45

За полянами опять пошел лес, потом болото и Гаврила понял, почему до сих пор до бессмертного никто не добрался.

После болота, когда они выливали воду из сапог Гаврила мрачно сказал:

— Нам про это молчать надо…

— Почему еще? — легкомысленно спросил хазарин. — Для себя сберечь надумал?

Гаврила даже не стал оправдываться.

— Что бы хуже не было… Это еще тихий человек, а представьте, что на этом месте какая-нибудь сволочь угнездится, да в князья выйдет?…

Никого не встречая они шли целый день.

К людям они вышли аккурат к закату. Деревенька, о которой им рассказывал бессмертный, за это время разрослась и стала городком — с бревенчатой стеной вдоль трех сторон, башнями, и всем тем, что к ним прилагалось. Увидев суету около ворот они побежали и успели последними войти в город. Княжеские дружинники у них за спиной заложили створки ворот окованным железом бревном и уселись рядом, поглядывая на запоздалых гостей. Провожая их любопытным взглядом кто-то спросил:

— Тоже волхвы, что ли?

— Кто бы сказал, — отозвался Гаврила. — Корчма тут у вас где?

Им показали и они направились коротать ночь, что упала на город, осветив небо звездами.

… Визуарий торчал в корчме уже третий час. Спутники его с непривычки сморенные вином и едой лежали кто где — кто под столом, кто в комнате наверху, а сам колдун мрачно насупясь пил и думал об испытаниях, что предстояли ему на волхвовском сходе.

Место помощника у Хайкина — место почетное, да и сам Круторог не последний князь на Русской земле, тут нужно было идти на испытание не с пустыми руками, а как на грех все пропало.

Он, по укоренившийся за последние дни привычке, заскрипел зубами, вспомнив дурней, что угнали лошадей с колдовскими пожитками и запил горькое воспоминание хлебнув прямо из кувшина.

Одно утешало — все что было съедено и выпито сегодня доставалось им даром. Каждый раз, как корчмарь приходил за деньгами Визуарий внушал тому, что тот все получил сполна и он кланяясь тащил к столу новые кувшины и блюда.

Колдун пил, все глубже и глубже пьянея от пива, вина и злобы.

Мысли его вертелись около одного — все едут к Хайкину, а он сидит тут как… Дальше мысли становились такими черными, что и додумывать их было противно.

От нечего делать тогда, он начинал разглядывать входящих и выходящих. За те несколько часов, что он сидел тут многие ему уже примелькались: рыжий как огонь бородач с подбитым глазом, двое пьяных скоморохов с разрисованными харями, несколько дородных купчиков…

Поэтому, когда появились новые лица он посмотрел на них, чтобы запомнить.

Те смотрели в разные стороны, отыскивая место по спокойнее и один из них пробежался взглядом по нему. Он не узнал их сразу, но неосознанный ужас захлестнул его, заставив отшатнуться в темноту. Сперва он принял их за собственный бред, но тут же одумался. Волна страха и ненависти смела опьянение, сделав его трезвым как рыба. Несколько раз он тяжело вздохнул, очищая голову и посмотрел на них сызнова. Теперь уже не ненависть, а радость ударила в него, как волна ударяет в берег. Вот она удача! Вот она возможность спрямить, ставшую вдруг кривой судьбу!

Уронив голову на руки он сидел и думал, что Боги, что бы о них там не говорили, все же справедливы. Его враги были перед ним. Наверняка где-то там, за стеной, остались на привязи лошади, и на одной из них должен был лежать мешок с его вещами. Что бы вернуть все назад нужно было только задержать их в этом зале и более — ничего!

Они нашли место и уселись.

Спрятавшись за кувшинами колдун выглянул и увидел, как к их столу бежит мальчишка. Визуарий откинулся к стене и затеребил бороду. Богатыри помалу не едят, да еще и вечер на носу… Похоже, что пришли они надолго, до утра, по крайней мере. Можно, конечно, попытаться все сделать самому. Всего и делов-то — пробраться в конюшню и найти свой мешок….

Он поднял глаза на хазарина и быстро опустил. Вспомнив недавнее, ноги под столом сами собой дернулись. Нет. Лучше по-другому. Нужно найти того, кто все самое страшное сделает за него. Он обежал глазами зал и остановился на корчмаре.

— А почему бы и нет? — пробормотал колдун. Исподтишка оглядев своих врагов он осторожно пошел к хозяину.

Он пытался идти прямо, но страх помимо его воли заставлял его двигаться крадучись, держась спасительной темноты около стен… Так с оглядкой он и добрался до корчмаря.

— С радостью тебя, хозяин!

Корчмарь поднял бровь. Голосом, заставлявшим повиноваться, Визуарий прошептал:

— Сейчас к тебе зашли трое. Это знаменитые разбойники, что никак не могут найти место для своих сокровищ и от этого всегда носят их с собой. Если ты задержишь их, то наверняка получишь награду от воеводы, а клад сможешь оставить себе.

Чтобы заставит корчмаря повиноваться ему не потребовалось даже тратить силы на внушение. Услышав о кладе тот тут же начал искать глазами тех, о ком говорил Визуарий.

— Где они?

— Сейчас с ними разговаривает твой мальчишка.

Корчмарь нашел взглядом стол, людей за ним, увидел мечи за их плечами и медленно кивнул.

— Хорошо. Твоя доля?

— Десятая часть, — не задумываясь ответил Визуарий.

— Двадцатая!

— Эх, — махнул рукой колдун. — Согласен! Только ты их не упусти!

— Не уйдут…

Корчмарь сложил руки на животе и прикрыв глаза стал ждать.

— Хорошее место! — сказал Исин, оглядываясь вокруг. — Жаль, только что тут конями не торгуют!

— Ничего! Скупиться не будем, так коней и сюда приведут.

— По мне пусть сперва поросят парочку притащат, да пива…

Гаврила высмотрел стол почище и увел друзей к нему. Они сегодня ничего не ели, если не считать пустых щей, которыми их потчевал бессмертный, и теперь в животах урчало и булькало, как в поганом болоте. Предвкушая наслаждение едой Масленников привстал и замахал рукой.

— Эй, хозяин!

Раздутый от доброй еды сиделец, едва видевшийся сквозь чад, сам с места не стронулся, а мановением руки послал к ним мальчишку. Отрок бойко поклонился, взмахнув длинными волосьями и спросил:

— Что нужно?

Уже по виду он и сам определил, что потребуют богатыри, но бывало всякое и он решил узнать все доподлинно. Гаврила немного удивившись спросил:

— А ты что, за хозяина тут?

Мальчишка улыбнулся.

— За хозяина тут вон тот толстый гад, — он отбил низкий поклон в сторону настоящего хозяина. Тот, не слыша о чем идет речь медленно кивнул в ответ. — А я так, прислуживаю. Вам, богатыри, чего? Может поросенка? Или карасей в сметане?

Услышав про богатырей Исин привстал.

— Ты что нас знаешь?

Мальчишка ухмыльнулся.

— Так на вас написано… Богатыри, поросенок, две курицы и караси в сметане…

— Пива, — сказал Избор.

— Много, — добавил Исин.

— Но сперва хозяина… — сказал свое слово Гаврила. Мальчишка с сомнением оглядел их.

— Он ко всяким не ходит.

— Мы не всякие… Позови. Скажи, что есть для него кое-что…

Поросята к столу поспели все же раньше хозяина.

Наверное потому, что были куда как тоньше него. Исин отрезав свою половину уже почти умял ее, запивая хорошим пивом и теперь глазом косил в сторону сковороды с карасями.

Хозяин подошел и снопом уселся рядом.

Гаврила смерил сидельца недоверчивым взглядом. Выглядел тот не так что бы очень — одежонка старая, хоть и чистая, но латанная. Друзья переглянулись и пожали плечами. Издали он смотрелся побогаче.

— А побогаче тебя тут никого нет?

Сиделец не смутился.

— У нас кто побогаче, тот с голытьбой дел не имеет.

Он уселся по-хозяйски и с брезгливой миной на лице, словно все про них знал, спросил.

— Ну, что у вас?

Они не спешили отвечать, и только хазарин гремел под полой монетами.

— Неужто кто из вас храбрости набрался и у купца мошну растряс?

Гавриле нахальство хозяина почему-то понравилось. Он из-под стола ткнул его в живот твердым как сучок пальцем и тот с болезненным стоном уткнулся в блюдо с остатками поросенка.

— У пузатый какой… Храбрый наверное.

За общим гомоном никто не услышал как корчмарь хрипит, всасывая в себя воздух. Избор наклонился, заглядывая в искаженное болью лицо.

— Одно плохо — вежеству не учен. Все норовит гостей обидеть.

Исин наконец выбрал камешек поменьше и щелчком подкатил его к носу охающего сидельца.

— Ищем хорошего человека, чтобы продать.

Он бросил кряхтеть и широко раскрыл глаза. Не в силах разогнуться он пальцем подкатил к себе камень и затих, рассматривая. Гаврила насмешливо спросил, точно так же, как и он сам только что спрашивал про купеческую мошну.

— Той милостыни, что ты тут сегодня набрал, хватит чтобы такой камешек купить?

Бледный от боли корчмарь откинулся назад и просипел.

— Куплю. Еще есть?

— И одного с тебя хватит.

Корчмарь поднялся, выискивая глазами мальчишку и махнул рукой. Гаврила не успел сосчитать до пяти, как появился отрок с кувшином. Нос у Исина сам собой развернулся к широкому горлу.

— Вы пейте пока, — морщась и потирая брюхо сказал корчмарь. — А я деньги соберу.

— Если денег жалко, то можешь не все деньгами…

— Припасы? — понял корчмарь. Гаврила кивнул.

— Припасы и лошади.

Корчмарь задрал голову вверх, видно подсчитывая барыши.

— Хорошо. Я позову…

Гаврила толкнул дверь рукой и та едва слышно скрипнув отошла в сторону. За спиной засопел Избор, но Гаврила не поспешил переступить через порог. Там, внутри горели две свечи и у стола в дальнем конце комнаты сидел хозяин. Прямо перед ним тусклой кучкой лежало серебро и стояли кожаные мешки. Гаврила еще раз обежал глазами комнату и никого больше не увидел.

«Нас трое, — подумал богатырь, — Не может он тут один быть. Не решится».

Хозяин, видно, почувствовал неладное.

— Что встали? Заходите. Вот деньги, вот мешки… Все честно.

Гаврила сделал шаг, краем глаза следя за дверью. Свет не достигал сюда и он скорее не увидел, а как-то иначе ощутил, что темнота там плотнее. Еще шаг и он увидел как дрогнули веки у корчмаря. Это был знак беды. Гаврила упал вперед и потянул меч из ножен. Корчмарь, похоже, ждал этого. Он вскочил и движение это было слишком быстрым для неожиданного испуга. В то же мгновение Гаврилу потряс удар. Полувыдернутый меч спас его голову — тот кто ударил его в спину хотел отсечь ее, но лезвие Гаврилова меча остановило чужую сталь. Вобрав в себя силу удара Гаврила перевернулся через голову и с размаху ногой достал сидельца в обширное брюхо. Тот охнул, но сказать, что собирался не сказал. Тут же за спиной у Масленникова дважды коротко звякнуло железо и все стихло.

Он оглянулся, прижимая палец к губам. Место тут было тихое и неожиданности могли таиться за каждым углом. Все свои стояли на ногах.

— Сколько их?

— Двое. Мой жив.

Исин помялся и немного конфузливо добавил от себя.

— А мой вот нет…

Гаврила цокнул языком.

— Торопишься. Деньги забери.

— А как же? Он ведь, гад, с потолка спрыгнул. Если б я не поторопился, то он сейчас обо мне бы рассказывал, а не я о нем, — обиженно сказал хазарин. Не обращая на ожесточенно вытиравшегося тряпкой хазарина Гаврила подошел к Избору державшему меч у горла незадачливого покусителя.

— Нас знаешь? — спросил Гаврила. Воин осторожно покачал головой.

— Тогда почему полез?

Стараясь не делать лишних движений тот скосил глаза в сторону корчмаря. Гаврила кивнул. Немногословие проигравшего ему понравилось.

Корчмарь хоть и старался не дышать, но получалось это у него плохо. Увидев блеск глаз сквозь полузакрытые веки, Гаврила наклонился над ним и спросил.

— Почему?

Он молчал, надеясь, что его примут за мертвого. Гаврила взял его за безвольную руку.

— У тебя на руке пять пальцев. Значит, если захочешь, можешь не ответить на пять вопросов. Это, конечно, если ты живой. А если мертвый… Мертвому пальцы ни к чему.

Он достал кинжал и прислонил его к мизинцу.

— Нас знаешь?

— Нет, — быстро ответил корчмарь пытаясь выдернуть ожившую руку. Гаврила отпустил его и тот подполз к стене и оперся на нее спиной.

— Чем мы тебе не понравились?

— Сказали, что вы разбойники и денег у вас видимо-невидимо.

Гаврила удивился настолько, что даже присел рядом с ним на корточки.

— Разбойники?

Он невольно оглянулся на друзей.

— Слышите?

Исин отрицательно покачал головой. Избор пожал плечами.

— Кто сказал?

— Старичок один… Он внизу остался…

Через полураскрытое окно послышалось конское ржание и одинокий человеческий крик.

— Какай старичок?

Корчмарь как мог честно описал Визуария и добавил от себя.

— Они незадолго до вас появились.

— Они?

— Трое их было или четверо… Не помню. Он у них старший.

Исин засмеялся.

— Вот это удача! Хоть одного, да разговорим!

Масленников кивнув быстро поднялся.

— Все ищем старичка. А ты, — он наклонился над сидельцем, — останешься тут и будешь сидеть как мышь.