Внешний враг

Глава 3

Гаврила посидел немного, а потом его челюсть поехала вниз. Теперь и он понял, что его ждет. Богатырь чувствовал себя так, словно выпил медленно действующий яд. Покачавшись в раздумье из стороны в сторону, он сказал, наконец.

— Ну, без еды, я положим, 12 дней вытерплю. А вот без воды….

Он покачал головой.

— Нет. Это никому не по силам…

Исин слушая все это только сжимал кулаки. Талисман-то они добыли, но Картага оказался врагом куда как серьезнее, чем он ожидал.

— Конечно, если ты останешься тут, то все обойдется. — Продолжил колдун, оглядываю поляну. — Ты сможешь есть все то, что пройдет через зеркало. Двенадцать дней — не срок. Раз, два и кончились…

Исин встрепенулся, но, опережая его, два голоса одновременно произнесли — «Нет!» Гаврила с Избором переглянулись и воевода объяснил:

— Как раз нам-то отсюда подальше быть нужно. Сюда скоро столько доброхотов налетит по наши души, да и талисман еще найти нужно… Что-нибудь другое подскажи….

— Другое? — колдун задумался… — Есть и другое… Нужно пройти через Черное зеркало.

Старик замолчал. Богатыри переглянулись и Избор, ощущая неловкость, сказал за всех.

— Ну вот, объяснил и сразу стало все понятно.

Муря засмеялся. Приятно было сознавать, что все те, кто сидел вокруг имели силу, но он все же был сильнее их, ибо имел Знание.

— А чего же тут не понятного? Белое зеркало у Картаги вы уже видели, а Черное тоже где-то рядом должно быть. Так уж полагается… Они одно без другого не действуют.

— А где же такое?

— Не скажу.

— А почему? — на всякий случай спросил Избор, уже знавший, чем все это кончится. Дураком Муря не был.

— Потому что не хочу.

Колдун в одно мгновение стал серьезным. Перемена в его лице была настолько стремительной, что Избор, ждавший такого поворота, едва не открыл ковчежец с настоящим талисманом.

— Вот что, богатыри… — твердо сказал Муря. — Что нам вокруг, да около ходить? У вас свой интерес — у меня свой, а дело, как не верти, у нас общее. Мне талисман нужен и вам нужен. Только без меня вам ни Черного зеркала не найти, ни талисман добыть… Помогал вам я уже.

— Мы твое добро помним, — перебил колдуна Исин. — Но если у тебя память моей не хуже, то и ты наше забывать не должен.

— Это какое такое добро? — спросил, встрепенувшись от старой обиды, колдун. — Когда твой дружок меня по морде отхлестал? Не постеснялся старого человека обидеть.

— Тебя обидишь… — отозвался Избор, вспоминая лунную ночь, Мурину избушку, что в позапрошлую встречу едва не выжала из него душу и сжимая от этого кулаки. — Как же… Ты все больше сам норовишь… Да побольнее…

— А доброта наша в том, что рукой тебя хороший человек поучил, а вполне мог бы и мечом, — сказал Исин, ставя точку на старых обидах. — Ты с нами тоже не отечески обошелся…

Гаврила до сих пор молчаливо сидевший прочистил горло и сказал.

— Я так понимаю, у нас купеческий разговор пошел. Это хорошо, понятно…Каждый о своей выгоде печется. Что тебе нужно?

Колдун коротко вздохнул, словно собрался прыгнуть в холодную воду.

— Талисман на один день.

— У-у-у-у…

Колдун дождался, пока они закончат выть, и терпеливо переспросил.

— Талисман вам нужен?

— Нужен. Больше чем тебе…

— Ну. Кому больше, кому меньше мериться не будем. Другое важно. Без меня вам его не найти. Ни его, ни Черное Зеркало.

Исин отрицательно покачал головой с таким видом, словно отказ доставлял ему удовольствие.

— Я же вам его потом и отдам, — быстро сказал колдун, переводя глаза с одного на другое. — Целый и невредимый. Он и нужен-то мне всего на пол дня.

Избор поскреб голову. Посмотрел на Масленникова, на Исина, уже собиравшегося за всех сказать нет и решился.

— Ладно. Согласен.

Увидев как Гаврила раздувается от гнева он одним словом привел его в чувство.

— Сиди. Не дергайся, — и повернувшись к Муре делово сказал. — Отдать я его тебе не могу. Вот он загрызет.

Воевода кивнул в сторону сверкавшего глазами Гаврилы.

— Однако можно и по другому договориться… Для чего талисман тебе нужен, я уж догадался. Поэтому предлагаю вот что. Когда скажешь я его во дворе у Круторога сам открою. В нас не сомневайся.

Колдун задумался. Все это было совсем не так, как он хотел, но это было хоть что-то. Как там потом получится и в чьих руках в конце концов окажется «Паучья лапка» никто сказать не мог и в этом соглашении каждый имел свой камень за пазухой.

— Слово? — быстро спросил Муря.

— Слово! Считай, договорились. А теперь говори, где Черное зеркало?

— Не скажу.

— А теперь то почему? — удивился Избор. — Мы же вроде договорились?

— Потому что не знаю!

Исин разобрался быстрее всех. Избор с Гаврилой еще искали смысл в словах колдуна, а он уже выдохнул воздух из груди и промолвил:

— Ну и мерзкая же ты собака… Что же ты над добрыми людьми изгаляешься? Теперь считай, что и слова тебе никакого не давали!

Колдун махнул рукой и у хазарина мгновенно отнялся язык. У сотника хватило ума понять, что это может оказаться только началом неприятностей, и он тут же успокоился.

— Я не знаю, а вот одну штучку вам подарить могу… Она знает. — Продолжил колдун. — Она вам и поможет.

Колдун сунул руку в карман. На лицах богатырей читалось такое недоверие, что он переспросил:

— Ну что? Показывать штучку-то?

— Давай, — махнул рукой Гаврила. — Надеюсь, что ничего страшного ты у себя в кармане не держишь…

Колдун медленно вынул из штанов сжатый кулак. В скудном утреннем свете воевода, стоявший к нему поближе других, углядел между Муриных пальцев что-то ослепительно белое.

— Ну, давай, не стесняйся, показывай, — подбодрил Гаврила колдуна. — Не томи душу, а то кто-нибудь еще припрется. У нас всегда так. Как что-нибудь интересное, так сразу враги тучей прут. Любопытства ради.

Муря разжал кулак и они увидели… яйцо.

— Куриное, — со знанием дела определил Гаврила. — Из-под пестрой курицы…

— Заговоренное, — поправил его Муря. — Оно вас прямым путем к Черному зеркалу выведет, а я тем временем постараюсь про талисман разузнать, где он и как…

— И что потом?

— Ничего. Там большого ума не нужно. Пройдешь сквозь него, как сквозь Белое Зеркало прошел и станешь, каким раньше был.

Избор принял яйцо, повертел его в руках и хмыкнул.

— Что хмыкаешь? — спросил Муря. — Не веришь?

— Почему же не верю? Верю. Слыхал о таких штучках. Только я вот думаю сколько же нам туда идти придется? Может до него не двенадцать дней пути, а все четырнадцать?

— Нет, — твердо сказал старик. — Этого не может быть. Оба зеркала волшебством связаны между собой и должны быть недалеко друг от друга. Я же говорил — у Картаги колдовство слабое…

В голосе его звучала такая уверенности, что Избор ему поверил.

— Надеюсь, что ты знаешь, что говоришь, — сказал Гаврила.

— Конечно знаю. Яйцо вам поможет.

Не сказав более ни слова он пошел к ковру, оттуда широко улыбнулся им, и, щелкнув пальцами, исчез.

Где-то в глубине леса ухнул филин.

В мокром лесу перекатилось, отскакивая от дерева к дереву, эхо. Оно осталось напоминанием о том, что здесь только что стоял колдун Муря. Он, да еще загадочное куриное яйцо.

Гаврила облегченно вздохнул.

— Ну все, отскоморошничали! Спровадили охальника. Теперь прямая дорога до Киева.

— А с тобой, что делать будем? — спросил Избор. — Насквозь ведь светишься…

Гаврила ответил так, как сказал бы о нежданно свалившейся на него болезни.

— Ничего. Пройдет.

— Мимо нас кто не пройдет, так тут же наступит, — сказал хазарин, обретший после исчезновения волшебника голос. — Вот ведь, сволочь, до чего правды не любит… Голоса лишил.

— В Киев, — жестко сказал Гаврила, не обращая на слова хазарина никакого внимания. — Там Белоян ждет. А я потерплю.

В это мгновение он не думал о себе. Слова Белояна о значении талисмана для всей Руси жили в его душе и он не мог сравнивать свою жизнь со всеобщей пользой.

— Обязательно! — согласился Избор. — Только и ты мне не посторонний. С тобой-то как?

— А куда я денусь? — удивился киевский богатырь. — С вами пойду… Терпеть буду.

— В таком виде? — спросил Избор. Он спросил об этом так, что Гаврила понял, насколько смешной кажется воеводе такая компания. Масленников попробовал перевести все в шутку.

— Доброго Шкелета привечал, а я что хуже?

Избор, вспомнив былого соратника, улыбнулся.

— От Шкелета хоть польза была. Мертвяк мертвяком, а дрался не хуже живого. Помнишь, как год-то назад?

Гаврила даже не стал кивать.

— А нам сейчас лишний боец совсем не помеха. Путь до Киева не близкий, а остроголовые? А песиголовцы? А мразь всякая разбойничья..? Что же ты просто смотреть станешь, как нас с Исином резать начнут?

Гаврила ухватился за меч, вскочил, открывая небу клетку с талисманом, но Избор одной фразой усадил его назад.

— Ты еще подерись со мной.

Гаврила медленно уселся на место. Он-то уж лучше всех представлял, как мало он сейчас может сделать. Увидев, что тот успокоился, Избор добавил.

— Видишь, как получается. Не все хорошо, что быстро…. Да и если бы только остроголовые.

Гаврила хмуро посмотрел на него, чувствуя, что тот, все же, прав.

— А еще-то кто?

— Да сам Муря… Забыл, что ли доброхота? Нам твой кулак в дороге еще сильно понадобиться. Так, чтобы Лапку до Киева донести нам сперва тебя обустроить нужно.

Он резко провел рукой по лицу, обрывая разговор.

— Давайте думать, что с яйцом делать будем?

— Давайте выбросим! — быстро сказал Исин. — Неужто мы без него дороги не найдем? Три таких молодца-то?

— Еще чего… — ответил Избор, разглядывая подарок. — Чем выбрасывать съесть лучше…

Исин шутки не оценил.

— Вспомни кто подарил… И где. Может оно тебе сейчас руку отгрызет?

Избор покачал головой. Яйцо каталось у него на руке хрупкое и беззащитное. Стоило только посильнее сжать его пальцами… Пока Муря не понял, что его обманули его можно было не бояться.

— Муря не дурак. Зачем я ему без руки? Мы ему целые нужны, с руками, с ногами. Кто ему еще кроме нас талисман-то найдет?

Исин подумал и молча согласился. Конечно, колдун был личностью себе на уме, но вредить им сейчас у него никакого резона не было.

— Выбросить не хочешь, тогда хоть на землю положи, — предложил Исин. Что случиться после этого, он представить себе не мог и поэтому снова замолчал.

— И..? — спросил воевода. Хазарин молчал, зная не больше других.

— Может быть оно покатится? — предположил Гаврила. Исин не стал щеголять догадливостью и ничего не добавил к словам Масленникова.

— А может из него вылупится цыпленок, — сказал Избор, — и побежит в нужную сторону?

— Если ты будешь так долго держать его в своей руке, то может быть этим и кончиться, — огрызнулся хазарин. — Клади давай!

Избор взвесил яйцо в руке, прикидывая чего можно ожидать от подарка. Яйцо вело себя смирно, не дергалось, не рвалось из пальцев.

— Ну, готовы? — спросил воевода сразу всех.

— К чему?

— Ко всему! Может сейчас бежать за ним придется…

— Как бы от него не пришлось, — проворчал слегка обиженный Исин, не ждавший от колдунов ничего хорошего. — Голубевского зверя-то помните? Сперва зайчик, зайчик, а потом…. И харя и зубы.

Избор еще раз взвесил яйцо в руке, словно мысленно измерял размеры возможных неприятностей, что могли в нем таиться, и сказал.

— Ну, это-то вряд ли.

Потухший костер уже не дымил, и головешки повлажнели от выпавшей росы. Вчерашний день лишил их всего лишнего. Рядом с кострищем стоял мешок Избора и лежала куртка. Не выпуская яйца из рук богатырь с сожалением еще раз потрогал ее рукой и вынул из-под полы оба швыряльных ножа.

Во время вчерашний неразберихи его собственный меч, часть которого, чтобы одолеть дракона, он сделал такой же волшебной, как и Гаврила, а часть оставил обычной, сломалась под ногами зверя. Исин сломал свой меч, когда хотел добраться до драконьей печенки. И теперь на троих у них были только эти ножи и прозрачный меч Масленникова. Тот, глядя как воевода укладывает мешок, сказал:

— Далеко не прячь…. Понадобятся еще….

— Думаешь драться придется? — поскреб обгорелую голову Избор. Он думал о чем-то своем, переводя взгляд с Гаврилы на клетку перед ним и Масленников грустно усмехнулся.

— Вам-то точно, это меня никто не тронет. Так что не убирай далеко…

— Это точно. Все вроде при деле. Один ты бездельничаешь. Куда бы тебя приспособить?

Гаврила только покачал головой. В его душе слились два чувства. С одной стороны он ощущал свою никуда не пропавшую силу, тяжесть меча и доспехов, а с другой знал, что все это ему только кажется. Он был сном. Да! Именно сновидением — бесплотным и неопасным, под ногой которого трава не зашелестит и ветка не хрустнет…

— В дозор если только… Глаза-то смотрят, да уши… — предложил Гаврила.

— Да. Без дела шляться каждый может… Тебя бы с пользой приспособить….

Гаврила обиженно молчал.

Не дождавшись ответа, Избор вернулся к сумке. Не выпуская из рук яйца он начал перекладывать вещи там, разбираясь что же у них осталось после вчерашней ночи. В мешке было пусто — ни припасов добрых — только хлеба каравай — ни одежды, но там было главное — ковчежец с настоящим талисманом, да кувшин, что подарил Муря. Из развязанной горловины наружу свесилась веревка. Масленников смотрел на нее и что-то забрезжило в его голове. Когда Избор уже хотел затолкать ее обратно, он остановил его.

— Слушай, а веревка у тебя вся настоящая?

— Что значит «настоящая»? — не понял Избор.

— Ну, такая как ты. Или нет?

— Часть так, часть эдак.

Гаврила обрадовано хлопнул себя по бокам.

— Так давай я клетку хоть понесу. Привяжи ее ко мне!

Избор поднял брови, посмотрел на Исина.

— Я заодно ее в себе и спрячу тогда. От дурных глаз подальше, — добавил Масленников. — Вот считай одна рука у тебя и освободиться.

Уловив желание Гаврилы хоть в чем-то оказаться полезным, Исин, еще не поняв все до конца, согласно кивнул. Мысль пришлась Избору по вкусу

— Попробуем, может чего и выедет.

Распутав веревку, они общими усилиями протащили ее конец в кольцо, что было расположено на верхней крышке, завязали узел и Гаврила, отрубив своим мечом конец веревки, обвязал его вокруг пояса.

— Пройдись, — попросил Избор. Богатырь прошелся.

Зрелище было жутковатым — при каждом шаге из тела одетого в крепкий доспех человека выскакивала клетка с чашей и вновь пропадала в нем.

— Ну?

— Смотреть страшно… — признался Исин.

— Потерпишь, — весело ответил Гаврила, вполне довольный, что тоже при деле. — А уж если совсем плохо будет — отвернешься.

Готовясь в дорогу, Избор из пращи сделал себе пояс. Завязав на ней два узла он вставил туда ножны, а потом обернул все это вокруг себя. Получилось не очень удобно, но это все же было лучше чем ничего. Он несколько раз подпрыгнул, но ножи держались крепко.

— Тише ты! Яйцо раздавишь!!!

— Может оно и к лучшему…. — сказал осторожный Исин. — Вот попомните…. Заведет оно нас…Уши обрежут, кровь высосут…

— Справимся. Если что — Муря подсобит… — ответил Гаврила.

— Он первый и высосет…

Избор не согласился с Гаврилой и отрицательно качнул головой. Как ни крути, а колдуна они обманули. Когда он это поймет, а поймет он это обязательно, вряд ли он обрадуется.

— Не знаю. Не уверен.

Он помолчал, и, словно подведя черту под их разговором об этом, сказал:

— На себя надеяться будем. Друг на друга, да на удачу… А на колдунов надеяться… Да у них и памяти — то нет…

Переминающийся от нетерпения с ноги на ногу хазарин спросил.

— Почему это?

— Да вот яйцо нам оставил, а как его в дело пустить — не сказал.

— Так это не у него, а у тебя с памятью худо. Спросить бы надо было. Ты его на землю положи, а там посмотрим…

Избор ни слова не говоря, нагнулся и положил яйцо в траву, готовый случае необходимости бежать за ним, но яйцо проявило своеволие и никуда не двинулось.

— Ишь ты! — сказал Исин, рассчитывавший как можно быстрее убраться с этой полянки и встать на путь истинны.

— Первый раз вижу такое строптивое яйцо, — сказал Гаврила.

— Наверное сказать чего-нибудь нужно было, — догадался Исин и на всякий случай сказал:

— Ищи!

Яйцо но двинулось о места. Немного подождав, Избор ехидно сказал:

— Что оно тебе собака, что ли?

Исин промолчал и жестом предложил воеводе вести переговоры с яйцом самому. Избор задумался. Чтобы скрыть замешательство он нагнулся к мешку, поднял его и стал пристраивать на спине.

— Ну? — поторопил его Гаврила, видя, что тот тянет время. — Командуй, предводитель яиц. Пусть оно катится…

Едва звук богатырского голоса долетел до скорлупы, как яйцо, словно проснувшись, покатилось вперед, прорываясь сквозь сплетение травинок.

— Рысью давай! — крикнул Масленников и припустил мелкой трусцой за яйцом, хотя необходимости в этом никакой не было. Яйцо, явно примериваясь к шагам богатырей двигалось неторопливо и плавно. От его движения на поляне слышался тихий шорох, как если бы в траве ползла приличных размеров змея. Исин передернул плечами, словно, этот звук предвещал близкие неприятности.

Постепенно них выработался свои ритм и порядок движения. Яйцо катилось, то чуть вырываюсь вперед, о чуть замедляя ход, но никогда не убегая вперед дальше чем на десяток шагов, а следом за ним входя в ритм дальней дороги шли три богатыря — Гаврила Масленников, Избор и Исин.