Владимир, Сын Волка 3

Глава девятая Сепарация

* СССР, РСФСР, город Москва, Дом воинов-интернационалистов, 19 августа 19 90 года*

— Изучили? — поинтересовался Жириновский. — Осмыслили?

— Некоторые не до конца поняли, но приняли под козырёк, — ответил генерал армии Валентин Иванович Варенников. — Мы не позволим спустить всё это на тормозах и проконтролируем, чтобы каждый курсант проходил строгий отбор по новой методике.

Контроля над Советской армией Жириновский ещё не получил, но очень близко к нему подобрался.

Армия безмолвно наблюдает за происходящими событиями, как оно и было в прошлой жизни Директора — она демонстрирует своё бессилие в политическом поле и не знает, как реагировать на навязываемые изменения.

— Впереди нас ждёт огромная работа, — сказал Владимир. — Вы готовы к ней, Валентин Иванович?

— Готов, — решительно ответил генерал армии Варенников. — Я полностью разделяю вашу позицию по этому вопросу и настроен решительно реформировать войска.

Жириновский собрал специальную комиссию, из генералов и старших офицеров, до которой полноценно довёл своё видение будущего армии.

А видение у него нетипичное: Союзу нужна профессиональная армия, но не полностью профессиональная, а в соотношении 30 на 70. То есть, 30 % профессионалов и 70 % призывников.

Профессиональный костяк будет предназначен для непосредственно активных боевых действий, с лучшим оснащением, лучшей техникой, передовыми технологиями и максимальной боевой готовностью. В профессиональных частях будут нести службу исключительно офицеры и сверхсрочники, которые пройдут строгий отбор.

Это будут элитные подразделения всех родов войск, в которых и военное довольствие будет гораздо выше, чем в обычных подразделениях, но и ответственность будет соответствующей.

Остальные 70 % Советской армии в боевых действиях участвовать не будут, за исключением случая масштабного конфликта против НАТО или КНР.

Таким образом, удастся почти полностью избавиться от фактора социальных волнений на почве людских потерь — в профессиональные части будет исключительно добровольный набор.

Пока что, только 30 %, потому что больше не позволяет экономика, ведь термин «профессиональная армия» синонимичен термину «дорогая армия», но в будущем, по мере неизбежного оздоровления экономики, процент профессионалов можно смещать в сторону увеличения. В конце концов, если все планы будут реализованы в полной мере, экономика сможет позволить себе и полностью профессиональную армию.

Варенников так яро выступает за реформы в армии, во многом, потому, что ему обещано место министра обороны СССР, но при условии, что реформа будет доведена до конца.

Для этого ему выставлены конкретные ключевые показатели эффективности: достичь 30 % доли профессионального личного состава в течение следующих 5 лет, ежегодный прирост профессиональных кадров должен быть не менее 5 %, без снижения качества отбора, не меньше 90 % подразделений профессионального ядра должны соответствовать повышенным нормативам боевой готовности, поддерживать исправность ключевой техники на уровне 85–90 %, оптимизировать расходование бюджета на 15–20 % за счёт цифровизации учёта, централизованных закупок и сокращения тыловой бюрократии.

По неуставным отношениям в Советской армии тоже есть требования: ему необходимо свести неуставные отношения к единичным случаям в течение 10 лет, ежегодное снижение зафиксированных случаев не менее чем на 20 %, а также обязательное доведение до суда не менее 95 % подтверждённых эпизодов.

Это очень амбициозно, но Жириновский поставил условие — пока будут достигаться результаты, генерал армии Варенников будет оставаться министром обороны.

А для того, чтобы не было приписок и очковтирательства, в ГКО будет сформирован надзорный комитет, не включённый в структуру армии, но стоящий выше. Его задачей будет контроль за ходом реформ и достижением ключевых показателей эффективности.

Такого объёма тяжёлой работы хватит Варенникову до конца жизни, если он, конечно же, будет справляться с поставленными задачами. Но если не будет, то вместо него будет назначен другой министр обороны — в кадровом резерве Организации полно не менее компетентных специалистов.

И реформа началась с военных вузов. Чтобы сломать тенденцию к разложению армии, необходимо полностью обновить кадры. Успешный опыт уже есть — в Афганистане сейчас новая армия, способная на равных конкурировать практически со всеми армиями стран-участниц ОВД.

Жириновский размышлял о том, что бы было, сражайся ОКСВА против подобной армии — всё было бы очень неоднозначно. Да, всё равно бы победил, но цена была бы многократно выше.

Армия ДРА специализирована на обороне в горной местности, поэтому, при условии, что будет внешнее снабжение оружием, техникой и боеприпасами, её почти невозможно победить.

Движение моджахедов уже практически уничтожено и сопротивление оказывают только самые непримиримые, а остальные, разгромленные и униженные, либо сидят в тюрьмах, либо в исправительно-воспитательных лагерях, где из них куют новых граждан Афганистана.

Последнее — это личная инициатива Мохаммада Ватанджара, который посчитал, что негоже разбрасываться рабочей силой направо и налево, а лучше мобилизовать её и реинтегрировать в общество. Это его индивидуальное прочтение «политики примирения» — с афганской спецификой…

— Валентин Иванович, я всерьёз рассчитываю на вас, — произнёс Жириновский. — Реформа должна быть доведена до конца.

— Клянусь, Владимир Вольфович — я не подведу вас и оправдаю ваши самые высокие ожидания, — ответил генерал армии Варенников.

* СССР, РСФСР, город Москва, Кремль, Сенатский дворец, 2 сентября 19 90 года*

— Господа! — воззвал Жириновский. — Хватит кричать — это непродуктивно!

Кричали сейчас только трое высших руководителей стран Прибалтики, а Жириновский и Горбачёв лишь наблюдали за этим с постными лицами.

— Это неприемлемо! — выкрикнул покрасневший Витаутас Ландсбергис, председатель Верховного Совета Литовской ССР. — Мы никогда не пойдём на это!

— Это лишь по 6,5 миллиардов долларов США с каждой страны, — развёл руками Жириновский. — Выплатите это и всё, можете наслаждаться свободой.

Разумеется, страны Прибалтики не согласились на первоначальные условия, которые, как ни посмотри, выглядели вполне приемлемыми. Но теперь условия стали хуже — Жириновский навязывает им выплаты справедливой части внешнего и государственного долга.

Всё-таки, прибалтийские республики десятилетиями получали дотации из бюджета, но вернуть их обратно невозможно, поэтому Жириновский даже «идёт им навстречу», требуя выплатить хотя бы свою долю от внешнего и государственного долгов.

— Такое уж время у нас настало, — произнёс он. — За всё приходится платить. Если откажетесь выплачивать долги, то предыдущий плохой сценарий покажется вам вершиной гуманизма.

Они пытались затягивать переговоры, это уже четвёртая встреча в кабинете Горбачёва, который стал крайне пассивен и служит тут в качестве живой декорации, как фикус в горшке.

Сегодняшний их визит был связан с тем, что началась подготовка к полной экономической блокаде стран Прибалтики. Чтобы население осознало весь масштаб грядущего, подконтрольные советской власти СМИ начали вещать предупредительные сообщения, в которых гражданам рекомендовалось запасать продовольствие, воду и топливо. Также СМИ сообщили подробности о том, как именно будет проходить экономическая блокада, включая пояснения о морской, воздушной и сухопутной компоненте.

Это ввергло население в шок, поэтому оно начало требовать от республиканского руководства согласия на условия Союза.

И руководство Латвии, Литвы и Эстонии прибыло, чтобы соглашаться на первоначальные условия Жириновского, но теперь ему этого мало — он хочет дожать их, чтобы они выплатили отступные и пошли на некоторые политические уступки.

Запад крайне недоволен происходящим и делает заявления о том, что это нарушение демократии и международного этикета, но когда в Союзе кого-то всерьёз волновало, что говорят на Западе?

— Вы должны нам гораздо больше, — произнёс Владимир. — Но мы идём на этот акт милосердия — исключительно из расположения к некогда братским республикам.

Горбачёв лишь обречённо вздохнул.

— Это шантаж, — произнёс Анатолий Горбунов, председатель Верховного Совета Латвийской ССР.

— Да, это шантаж! — поддержал его Арнольд Рюйтель, председатель Верховного Совета Эстонской ССР. — У нас нет таких денег!

— Нет, это не шантаж, — не согласился с ними Жириновский. — На вас тратились огромные деньги из советского бюджета, а теперь вы не согласны вернуть даже малую часть от вложенных средств. Надо вести себя, как взрослые люди, и принять ответственность — когда из бюджета выделялись средства, все молчали, всем всё нравилось. Но теперь, когда вы хотите выйти из состава Союза, а мы требуем, чтобы вы вернули микроскопическую часть от затраченного на вас, вы возмущаетесь и называете это шантажом.

— Все эти деньги вкладывались при другом руководстве! — ответил на это Ландсбергис.

— А вы знаете, как работает система государственного долга? — с усмешкой уточнил Жириновский. — Мы от своих обязательств не отказываемся — мы платим и будем платить по счетам. А вам нужно было сразу соглашаться на первоначальные условия, ведь они были очень простыми. Можно платить, скажем так, натурально — мы с готовностью зачтём выплаты заводами. А для вас, господин Ландсбергис, есть особое требование — Сувалкский коридор должен перейти под наше безраздельное управление и рядом с ним не должно быть никаких национальных вооружённых сил.

— Мы никогда не согласимся на это, — оскалился председатель Верховного Совета Литовской ССР. — Мы не поддадимся на ваш шантаж!

— Ладно, — пожал плечами Владимир.

— Что «ладно»? — напрягся Ландсбергис.

— Значит, вы выбрали новый плохой сценарий, — пояснил Жириновский.

— Вы точно так же пострадаете от вашей блокады! — заявил Ландсбергис.

— На этом, я думаю, мы заканчиваем наши переговоры, — вздохнул Жириновский.

— Не задерживаю, — произнёс Горбачёв. — Можете идти.

— Это шантаж… — произнёс Рюйтель.

Анатолий Горбунов, первоначально согласный на предыдущие условия, наверное, сейчас очень сильно жалеет о том, что поддался уговорам и изменил мнение.

— Думаешь, они согласятся? — спокойно спросил Горбачёв.

— А куда они денутся? — усмехнулся Жириновский. — Они хотят «свободы» — пусть обращаются к своим «друзьям» с запада. Может, госдеп выделит средства, чтобы выплатить отступные. Не забивай голову, Михаил Сергеевич — я знаю, что делаю.

— Делай, что хочешь, — обречённо махнул рукой генсек почти не существующей партии.

У него не осталось почти никого — ему подчиняются лишь формально, а КПСС, как единой партии, уже, фактически, нет. То, что раньше было фракциями, теперь является отдельными партиями.

СДПСС, то есть, Социал-демократическая Партия Советского Союза, упорно называемая в народе «Жирондой», вобрала в себя солидную часть бывших членов КПСС, причём гораздо раньше, чем официально сформировалась сама партия.

В Верховном Совете СССР у Жириновского 73 % мандатов, а в Верховном Совете РСФСР целых 83 %. Это абсолютное большинство, поэтому он держит в руках всю полноту фактической власти в Союзе и его главной республике. У Горбачёва нет ничего, кроме постов председателя Верховного Совета СССР и генерального секретаря КПСС. Последний значит всё меньше с каждым днём, а первый у него только до первых президентских выборов, назначенных на 14 марта 1991 года.

Времени осталось довольно-таки много, но вероятность того, что Горбачёв сумеет восстановиться и избраться президентом, крайне мала.

Кандидаты в президенты СССР уже заявились: Владимир Жириновский от СДПСС, Николай Рыжков от Союза коммунистов, Гавриил Попов от Демократического Союза, а также Юрий Афанасьев от Всесоюзной демократической партии.

В рамках предвыборной кампании, которую скоро начнёт Жириновский, на свет будет вытащено очень много того, что удалось накопать на оппонентов.

По Рыжкову есть информация о его деятельности на посту председателя Совмина СССР. Как минимум — ему можно вменить некомпетентность, а как максимум — вредительство. И, несмотря на то, что Владимир видит в его действиях некомпетентность, подаваться это будет как вредительство. Такова уж политическая борьба.

А вот на Попова и Афанасьева есть полноценный компромат: эти двое, не так давно, состояли в ныне расколовшейся Межрегиональной депутатской группе, которая получала средства на некие «проекты» от благотворительных фондов из США — фондов Форда, Рокфеллеров, Карнеги, а также многих других.

Там замешан и Ельцин, но Жириновский уже почти забыл о нём, хоть и распорядился, чтобы Управление идеологической работы не упустило эту персону и прошлось по ней, задав правильные и интересные вопросы.

Советские граждане, благодаря упорной работе Организации, крайне тревожно и подозрительно относятся к Западу — обоснованные обвинения в западном финансировании просто не могут не сказаться негативно на рейтингах кандидатов.

Владимиру давно известно, на какие шиши действовала МДГ и сейчас действуют все эти Демократические Союзы и Всесоюзные демократические партии, но обнародование этой информации произойдёт только сейчас, для максимального эффекта.

— Послушай меня, Михаил Сергеевич, — попросил Жириновский. — Всё идёт ровно так, как должно. Мы заставим их выплатить долги, а затем отпустим. Это должен был сделать ты сам, но ты был слишком занят всякой ерундой с демократией и гласностью.

— Может, тебе плевать, но этими действиями ты наносишь колоссальный урон нашей международной репутации, — ответил на это Горбачёв. — Международная общественность встревожена и скоро будет заседание Совета безопасности ООН, на повестку которого поставят вопрос Прибалтики.

— По сравнению с тем, сколько урона ей нанёс ты, это пройдёт незаметно, — усмехнулся Владимир. — К тому же, это внутреннее дело Союза — мы сами решаем, как будут выходить республики. Да и Запад, как ты мог заметить, ворчит сугубо для приличия — ему нравится происходящее, несмотря на все эти шероховатости.

Он не может знать, что творится в головах у западных политиков, но, судя по их реакции на происходящее, они видят это в сугубо положительном свете. Отделение стран от СССР — это хорошо для них, на каких бы условиях это ни происходило.

Возможно, они рассчитывают, что прецедентом воспользуются другие республики, что поспособствует дестабилизации Союза. На Западе ведь плохо понимают контекст ситуации, поэтому основывают свои выводы на неполном или неверном понимании ситуации.

А верное понимание происходящего только одно: это публичная порка. Жириновский использует страны Прибалтики в качестве примера того, что будет, если кто-то тоже захочет покинуть состав СССР. Формально, такое право есть у каждой страны, но вместе с ним есть и обязанности в виде нейтрального статуса и выплаты своей части общесоюзного долга.

В Конституции СССР 1977 года прописано право выхода, но абсолютно никак не прописана процедура выхода, поэтому союзное руководство вполне обоснованно имеет право прописать условия выхода на каждый случай индивидуально.

Для стран Прибалтики были выставлены свои условия, включающие военно-политические и экономические требования.

Все знают, что Литовская, Эстонская и Латвийская ССР — это дотационные республики, в бюджет которых вкладывается около 6,3 миллиарда рублей ежегодно. Всё их нынешнее благополучие обеспечивается из общесоюзного бюджета, поэтому Союз вздохнёт с облегчением, когда они съедут и начнут, наконец-то, жить самостоятельно. Но даже так, выход предусматривает определённые условия, чтобы успокоить силовиков и экономистов.

Жириновский бы легко отпустил их в тот раз, на первоначальных условиях, потому что дефицит бюджета растёт и нужно срочно оптимизировать траты. Пусть даже не удастся сразу высвободить эти 6,3 миллиарда рублей в год, но можно начать процесс, что пойдёт на пользу экономике.

К тому же, в ту же Латвийскую ССР ежегодно вкладывается около 7,3 миллиарда рублей на инфраструктурные проекты и прочее, а на инфраструктуру в Литовской ССР ежегодно вкладывается около 1 миллиарда рублей. С Эстонской ССР чуть поменьше — около 900 миллионов рублей ежегодно.

Всё это общие значения, складываемые из вложений в инфраструктуру, а также импорта в прибалтийские республики дешёвых энергоносителей и экспорта из них переоценённых товаров высокого уровня передела.

Но как только они выйдут из состава СССР, нефть, газ и уголь им будут продавать по рыночным ценам, а их продукцию… вряд ли её будут закупать в Союз, потому что предпринимаются меры по замещению этой «иностранной» продукции.

Единственным путём выживания для стран Прибалтики будет броситься в объятия ЕЭС, с перспективой вступления в, пока что, не существующий Европейский Союз, на правах дотационных республик.

«То есть, у них нет, и никогда не было другого выбора, кроме выбора хозяина», — подумал Жириновский. — «Кто больше нравится — того и выбирают. Не нравится Советский Союз, вкладывающий в них огромные инвестиции, значит, будут приспосабливаться к Евросоюзу, действующему исходя из законов капитализма».

А остальные республики будут смотреть и думать, нравится ли им такой способ выхода из состава Союза.

Сейчас это имеет неформальный характер, потому что процедура нигде не прописана, но на следующем Съезде народных депутатов СССР будут предложены поправки в Конституцию, которые подробно регламентируют порядок выхода республик из состава СССР.

Разумеется, для подтверждения этих поправок будет проведён всесоюзный референдум, чтобы народ сам решил и больше ни у кого не было вопросов. А Жириновский уже знает, как к этому отнесутся советские граждане — большинство проголосует за поправки, потому что подавляющее большинство не хочет распада Союза.

— Это будет иметь тяжёлые последствия для всех нас, — убеждённо произнёс Горбачёв. — И ты будешь нести за это ответственность.

— Конечно же, последствия будут! — улыбнулся Жириновский. — А ответственность будем нести мы все, вместе! Но это ты довёл страну до такой ситуации — у тебя была власть, которая даже не снилась миллиардам! У тебя была власть, с помощью которой ты мог перекроить всю человеческую историю! Но ты распорядился ею бездарно и поставил Союз на грань существования! Но теперь подвинься — дальше действовать буду я.

* СССР, РСФСР, город Москва, Дом воинов-интернационалистов, 17 сентября 19 90 года*

— Вот на Съезде и обсудим это, — усмехнулся Жириновский. — Нравится вам, не нравится — какая мне разница? Встретимся семнадцатого декабря!

— Не разговаривайте так со мной, — гневно потребовал Александр Яковлев.

— Я дал вам ответ, — произнёс Жириновский. — Он, по моему мнению, исчерпывающий — референдуму быть, а там советские граждане уже сами решат, правильно это или нет. Процедура выхода республик из состава Советского Союза должна быть строго регламентирована и однозначна! А все ваши попытки предотвратить это всякими недемократическими путями — это просто смешно!

Он просто упивается этим чувством — его позиции крепки и в них он опирается на ту самую «демократию», которую проповедуют разные Поповы, Афанасьевы, Ельцины и Яковлевы.

Что может быть более демократично, чем референдум? Это, буквально, народное волеизъявление — чего-то более демократического просто не существует.

И он исходит из этого, параллельно пиаря свою персону, зарабатывая политические очки и наслаждаясь процессом.

Он выставил всё так, что все, кто выступают против его предложений, по умолчанию, выступают против воли народа.

— Чего смешного вы в этом видите? — гневно посмотрел на него Яковлев.

— Да это целиком комедия! — ещё шире заулыбался Жириновский. — Я тут ратую, значит, за то, чтобы народ изъявил свою волю, а вы говорите, что это неправильно и это необходимо срочно прекратить! Это анекдот — лидер партии «Народная свобода», ха-ха-ха, говорит, что грядущий референдум является недемократичным! Ха-ха-ха-ха!!!

Он продолжил глумливо смеяться, а когда отсмеялся, вытащил из пачки «Ростова» сигарету и закурил. Табачная марка, к слову, обрела небывалую популярность только потому, что её сигареты курит Жириновский. К нему даже поступила просьба от руководства табачной фабрики — хотят выпустить марку «Ростов-Владимир»…

— Фух… — выдохнул Жириновский дым. — А на что вы рассчитывали, придя сюда, Александр Николаевич?

— Я пытаюсь образумить вас, Владимир Вольфович! — ответил ему Яковлев. — Своими действиями вы рушите экономику Союза! Показатели падают, а экономика катится в пропасть!

— У меня есть другие данные по этому вопросу, — равнодушно прокомментировал Владимир, стряхивая пепел в стеклянную пепельницу. — Но это практически не имеет отношения к теме, которую вы подняли в самом начале нашей беседы. Причём здесь референдум?

— Референдум здесь ни при чём, — покачал головой Яковлев. — Но вам нужно прекратить то, что вы делаете — вы тащите нас не к социализму, а к чему-то другому, более ужасному!

— Ха-ха-ха! — вновь рассмеялся Жириновский. — А вы…

В этот момент в дверь постучали.

— Владимир Вольфович, прошу прощения, — заглянула в кабинет Екатерина Георгиевна. — Но к вам журналисты пришли.

— Что ж, Александр Николаевич… — серьёзно посмотрел Владимир на своего визитёра. — Пора и честь знать — благодарю за продуктивную, ха-ха-ха, беседу!