Владимир, Сын Волка 3

Глава тринадцатая Охота с рогатиной

* СССР, РСФСР, город Москва, Дом воинов-интернационалистов, 3 ноября 19 90 года*

Стрелки часов в кабинете Жириновского пересекли полночь, а ситуация до сих пор напряжена.

Владимир Александрович Крючков, председатель КГБ, Дмитрий Тимофеевич Язов, маршал Советского Союза и председатель Совета обороны, и примкнувший к ним Борис Карлович Пуго, министр внутренних дел и бывший председатель партконтроля ЦК КПСС, подняли 2-ю гвардейскую мотострелковую дивизию и заняли Москву.

Они сейчас находятся в Кремле, где держат в заложниках генсека Горбачёва — происходит доставка в Сенатский дворец всех депутатов Верховного Совета СССР, которых по списку находят в городе и доставляют в Кремль на БМП и БТР.

Никаких заявлений они не делают, жители Москвы испуганы и недоумевают, а Жириновский срочно собрал всех доверенных людей в Доме воинов-интернационалистов, а также приказал Варенникову стягивать к Москве ближайшие подразделения, на случай, если Крючков решит, что ему ничего не мешает захватить власть и поставить своего человека.

Помимо этого, пришлось собрать и вооружить батальон Управления безопасности, который сейчас спешно укрепляет Дом воинов-интернационалистов и готовится встречать танки.

Раздалась трель телефонного звонка.

— Кремль на связи, Владимир Вольфович, — сообщил Чебриков, взявший телефон.

— Давай его сюда, — протянул руку Жириновский.

— Имеет ли смысл вести с ними переговоры? — прикрыв микрофон, спросил Виктор Михайлович.

— Имеет, — мотнул головой Владимир и принял трубку. — С кем говорю?

— Владимир Вольфович, Крючков на связи, — раздалось из динамика телефона. — Мы собрали большинство народных депутатов Советского Союза в зале заседаний Сенатского дворца.

— Зачем? — спросил Жириновский.

— Мы считаем, что необходимо провести чрезвычайный Съезд народных депутатов, чтобы избрать нового председателя Верховного Совета, — объяснил Крючков. — Горбачёв предпринял попытку государственного переворота, что он собирался осуществить с помощью назначения новым председателем КГБ генерал-полковника Гаськова — это, как вы, наверное, догадываетесь, его человек!

— Да вы что⁈ — с неподдельным удивлением спросил Владимир.

Его очень удивило услышанное.

Гаськов — это чей угодно человек, но не Горбачёва. Напоказ он продолжает проявлять лояльность генсеку и даже до сих пор состоит в КПСС, в отличие от очень многих, но это только напоказ. Так просто нужно, на всякий случай.

А ещё у него есть договорённости с Жириновским, что после президентских выборов, которые должны состояться в марте 1991 года, он будет назначен заместителем руководителя ГКО, которая выше министерств и комитетов, а также получит место в Совете обороны СССР. И это не говоря уже о внеочередном звании маршала Советского Союза и звании Героя Советского Союза за деятельность в Афганистане.

Но Горбачёв, зачем-то, сделал свой ход — неожиданно для всех назначил Гаськова председателем КГБ и срочно вызвал его из Берлина. Константин Эдуардович сейчас в небе и меньше чем через полтора часа прилетит в Москву — он ещё не знает подробностей произошедшего…

— И чего вы хотите добиться? — спросил Владимир. — Какие требования выдвигаете?

— Мы не выдвигаем никаких требований, Владимир Вольфович, — ответил на это Крючков. — Но считаем, что необходимо провести смену председателя Верховного Совета. Как только будет проведён Съезд, по итогам которого будет избран новый председатель, мы вернём войска на исходное положение.

— Я советую вам прекратить это немедленно, — сказал Жириновский. — Это неконституционный метод — ни Горбачёв не имел права единолично назначать председателя КГБ, ни вы не имеете права проводить государственный переворот, с какими угодно целями. Отзовите войска, а также освободите задержанных народных депутатов и Горбачёва.

— Вы не понимаете, Владимир Вольфович! — воскликнул Крючков.

— Это вы не понимаете, Владимир Александрович, — сказал Жириновский и тяжело вздохнул. — Решение Горбачёва изначально обречено на провал — Верховный Совет СССР отменил бы его на следующем заседании, как неконституционное. А ваша самодеятельность…

— Вам нужны доказательства заговора⁈ — спросил разозлившийся Крючков. — Пришлите кого-нибудь в Сенатский дворец — мы выдадим ему доказательства в полном объёме!

— Какие у вас есть доказательства? — нахмурился Жириновский.

— Аудиозаписи переговоров заговорщиков и показания захваченного участника! — ответил председатель КГБ. — Вы не до конца понимаете, кто такой Горбачёв — он очень на многое готов ради власти! Это антиконституционный заговор, с целью упразднения Съезда народных депутатов и «избрания» нового состава Верховного Совета СССР! Он хочет вернуть утраченную власть, а вы выступаете по телевизору, довольный собой!

— Представьте мне доказательства, — потребовал Жириновский. — Но не предпринимайте никаких опрометчивых действий — ситуация накалена, и любое неосторожное движение может привести к эскалации. Вы осознаёте это?

— Да, я осознаю, — ответил Крючков. — Но не препятствуйте нам — мы действуем во имя спасения Советского Союза.

Жириновский положил трубку и уставился на Чебрикова, который тоже слушал этот разговор.

— Насколько велика вероятность того, что этот заговор существует где-то ещё, помимо его воображения? — спросил Владимир.

— Я оцениваю её, как среднюю, — ответил Виктор Михайлович. — Вы сами знаете о том, что обсуждалось в Кремле Горбачёвым и Яковлевым.

Прослушка от Управления безопасности, установленная тайно, позволяет слушать все разговоры Горбачёва, какие он только ведёт в своём кабинете. Но там же есть «официальная» прослушка, поэтому ничего серьёзного он там никогда не обсуждал. И тот случай, в котором Яковлев и Горбачёв беседовали полунамёками, обсуждая охоту и рыбалку, нельзя было однозначно отнести к обсуждению заговора, но явственно чувствовалось, что это точно разговор не об охоте и рыбалке…

— Только поэтому мне не стало смешно, когда Крючков рассказал мне о заговоре, — кивнул Жириновский. — Но я думал, что всё это не воплотится в жизнь, потому что я знаю, что это за человек — Михаил Сергеевич Горбачёв.

По его убеждению, Горбачёв слишком глуп и слишком труслив, чтобы решиться «взять визгливого кабана на рогатину, как в старые добрые времена», но он и не один, поэтому полностью исключать ничего нельзя.

— В любом случае, мы не располагаем данными о том, что именно начал делать Горбачёв, — развёл руками Чебриков. — Мы не всесильны.

— С Орловым связывались? — спросил Жириновский.

— Связывался — он в таком же недоумении, — ответил начальник Управления безопасности. — Крючков не поставил его в известность о задуманном, как и большую часть Комитета.

— Отправьте надёжного человека за доказательствами, — приказал Жириновский.

— Сейчас отправлю… — кивнул Чебриков и поднял трубку безнаборного телефона. — Передай трубку Трофимову. Трофимов? Отправляйся в Кремль, скажи, что от Жириновского — тебе нужно получить некий пакет. Заберёшь его и сразу езжай в Дом воинов. Как понял? Исполняй.

Он положил трубку и уставился в тёмное окно, отражающее свет потолочной лампы.

На улице тьма, дождь, сырость и холод. Ключевые локации оцеплены подразделениями Таманской мотострелковой дивизии, которые просто выполняют полученные приказы. В этом ноль политики — исключительно требования Общевоинских уставов.

Во что всё это выльется — Жириновский не может это спрогнозировать.

Для него этот аналог ГКЧП стал полной неожиданностью, потому что даже хронологически это слишком рано — в прошлой жизни Директора это произошло 18 августа 1991 года, в совершенно других обстоятельствах.

К тому же, механизм введения общесоюзного чрезвычайного положения не согласован и не отработан, поэтому режима ЧП не объявлено — Крючков вообще ничего не объявил, а только арестовал Горбачёва и начал собирать народных депутатов для экстренного Съезда.

— Что сейчас делает КГБ? — спросил Владимир.

— Крючков дал приказ не делать ничего, — ответил Чебриков. — Я думаю, эта ситуация будет иметь очень большие последствия для всех нас.

— А потому что дебилы! — выкрикнул Жириновский. — Почему эти дебилы позволили себе самодеятельность⁈ Можно было связаться со мной, всё рассказать, а я бы принял меры! Нет, они лучше знают, как надо правильно спасать конституционный строй!

— Успокойтесь, Владимир Вольфович, — попросил его хладнокровный Виктор Михайлович. — Коридор для улаживания этого конфликта всё ещё сохраняется и он довольно широк.

— Вы не понимаете, Виктор Михайлович! — ответил на это Жириновский. — Это тяжёлый репутационный удар — этого вообще не должно было произойти! Как можно с серьёзным лицом выступать на международной арене после такого⁈

— Кровь ещё не пролита, — произнёс Чебриков.

— Пока что! — ответил на это Жириновский и невольно бросил взгляд на свой «тревожный комплект».

Это бронежилет 6Б4−01 и титановый шлем СТШ-81, но не те, что хранятся в бронеавтомобиле, а другой набор, хранимый в кабинетном тайнике, за фальшпанелью в шкафу для верхней одежды.

Помимо этого, в том же тайнике, но в оружейном сейфе, хранился АК-74М, ещё не поступивший на вооружение Советской армии. В войска он должен начать поступать только с апреля следующего года, но на вооружение Жириновского он уже поступил — это произошло около полутора недель назад.

Это «универсальный автомат», который заменит стандартный автомат — АК-74, «ночную» версию — АК74H, версию для десантников — АКС-74 и «ночную» версию для десантников — АКС-74Н. Теперь будет один автомат, вобравший в себя всё, чем обладали предшественники.

Пошло томительное ожидание — все хотят избежать начала боевых действий, поэтому бездействуют.

Наконец, спустя очень долгие сорок минут, прибыл отставной капитан Трофимов.

— Включай, — потребовал Жириновский.

В кабинет был доставлен аудиомагнитофон, в который Трофимов и вставил аудиокассету с записью. На бумажной наклейке написано «Запись № 23. Загородный дом Яковлева».

— … убрать? — раздался из динамиков встревоженный голос Горбачёва.

— Да, убрать, — ответил, судя по всему, Яковлев. — Ты сам всё видишь — с ним нельзя договориться, он рвётся к власти и открыто насмехается над тобой! Он хозяин положения, Миша! Тут либо так, либо в следующем году он вышвырнет тебя из этого кабинета!

— Но как? — спросил всё так же встревоженный Горбачёв.

— У меня есть план, — ответил Яковлев. — У нас есть свои люди в армии и они готовы действовать решительно. Своей армейской реформой этот мудак нажил себе очень много влиятельных врагов, ха-ха-ха…

— В чём план? — спросил собравшийся Горбачёв.

— Лучше обсуждать это вместе с остальными, — ответил на это Яковлев. — Приглашаю тебя на охоту в Завидово — там мы всё обстоятельно обговорим.

— Когда? — уточнил Горбачёв.

— В конце этой недели, — сказал Яковлев. — Там будут только самые надёжные люди и те, кто будет выполнять процедуру, поэтому утечек можно не опасаться.

На этом запись оборвалась.

— Вот же мерзавцы! — рявкнул Жириновский. — Есть ещё записи?

— Вот ещё одна, — вытащил Трофимов из конверта вторую кассету.

Она подписана «Запись № 56. Охотничий дом в Завидово».

— Включай её! — потребовал Владимир, которого начал одолевать гнев.

Чебриков сохранял свойственное ему хладнокровие.

— … миллион, миллион, миллион алых роз! — зазвучало из динамика. — Из окна, из окна, из окна видишь ты!

— Хорошего кабанчика подстрелили… — произнёс Александр Яковлев. — И того кабанчика тоже подстрелим…

— Расстреляем, ха-ха-ха!!! — рассмеялся кто-то.

— За успех! — раздался голос неизвестного. — Выпьем!

— Выпьем! — воскликнул Горбачёв.

— Утром ты встанешь у окна, — продолжала звучать запись Аллы Борисовны. — Может, сошла ты с ума?

— Товарищи, — раздался голос Эдуарда Шеварднадзе. — Нам нужно обсудить будущее! Как только этот крикливый мудак будет выведен из игры, нам предстоит принять полномочия и продолжить реформы.

— Мы ещё не договорились о том, как будет проходить транзит власти… — возразил ему Яковлев.

— Давайте лучше ещё по одной! — сказал неизвестный. — Между первой и второй, перерывчик небольшой! И музыку погромче поставьте, а то как на поминках!

— Но-о-о-о-о мой пло-о-о-от!!! — заорал вдруг Юрий Лоза.

На этом аудиозапись прервалась.

Жириновский прошёл к телефону и набрал кабинет Горбачёва.

— Алло? — ответил Крючков.

— Какого хрена⁈ — спросил Владимир.

— Что⁈ — удивлённо спросил Крючков.

— Какого хрена вы молчали об этом⁈ — спросил Жириновский. — У вас на руках были неопровержимые доказательства заговора!

— Успокойтесь, пожалуйста, Владимир Вольфович, — попросил Крючков.

— Я спокоен!!! — ответил ему Жириновский. — У вас были доказательства заговора! Но вы молчали! Как это понимать⁈

— Это, само по себе, не доказательство! — возразил Крючков. — Разговоры к делу не пришьёшь, поэтому меня легко могли поднять на смех!

— Ох, вашу мать… — устало прошептал Жириновский. — Почему вы не пришли ко мне?

— В вашем окружении находятся люди Горбачёва! — ответил на это всё ещё официально действующий председатель КГБ. — Я точно знаю об одном, но их может быть гораздо больше!

— И кто же это? — саркастическим тоном спросил Владимир.

— В вашем близком кругу находится генерал-полковник Орлов! — с готовностью назвал Крючков. — Я тоже держу его очень близко к себе, но никогда не забываю, что он — человек Гаськова! А Гаськов, в этом нет сомнений, человек Горбачёва! Они проникли очень глубоко, Владимир Вольфович! Они желают развалить Советский Союз и я имею косвенные доказательства того, что такова их основная цель! Шеварднадзе хочет себе пост главы Грузии! Суверенной Грузии!

— Кто вам вообще сказал, что Орлов — это человек Гаськова, а тот — человек Горбачёва⁈ — спросил Жириновский.

— Для вас это может быть неочевидно, но для меня всё очевидно, — ответил на это Крючков. — Во-первых, я очень давно и внимательно слежу за карьерой генерала Гаськова — у меня есть основания полагать, что его почти с самого начала продвигал Горбачёв. Виктор Михайлович рядом с вами?

— Да, — ответил Владимир.

— Спросите у него об эпизоде, когда он не был склонен давать Гаськову внеочередное звание, но затем ему позвонил Горбачёв и потребовал, чтобы он дал его! — попросил председатель КГБ. — Было⁈

Чебриков, держащий вторую трубку, после недолгого промедления, коротко кивнул.

— Это ещё ни о чём не говорит! — ответил на это Жириновский.

— Так это не единичный случай! — выкрикнул Крючков. — Как вы знаете, после Афганистана его почти сразу отправили в ГДР — это тоже было единоличное решение Горбачёва. Чебриков хотел отправить туда Орлова, потому что я посоветовал ему, преследуя цель снизить его влияние на вас, потому что уже тогда был почти уверен, что это одно преступное сообщество, но Горбачёв надавил на Виктора Михайловича! Понимаете, Владимир Вольфович⁈

Чебриков лишь снова кивнул на вопросительный взгляд Владимира.

— И на основании этого вы сделали вывод, что Гаськов — человек Горбачёва? — спросил Жириновский. — А вы не думали, что он компетентный специалист, на деле доказавший, что отлично умеет стабилизировать союзные государства?

— Нет, это не… — начал Крючков.

— Вы не согласны со мной? — перебил его Жириновский.

— Нет, я согласен с вами, но… — растерянно ответил Крючков. — Но…

— Я могу поимённо перечислить вам имена людей Горбачёва и среди них нет ни Гаськова, ни Орлова! — заявил Владимир.

— Но у меня есть основания полагать, что они являются… — продолжил председатель КГБ.

Орлова он переиграл, ведь Геннадий был убеждён, что сумел завоевать доверие Крючкова, но это оказалось многоходовой комбинацией в стиле мафиози Майкла Корлеоне: «Держать друзей близко, но врагов ещё ближе».

— Нет никаких оснований полагать, что они являются людьми Горбачёва, — произнёс Жириновский. — Никуда не уходите — сейчас я приду к вам лично.

Он положил трубку.

— Вы уверены, что вам следует идти туда? — спросил напрягшийся Чебриков.

— Уверен, — ответил Владимир. — Нам нужно избежать кровопролития, потому что оно попадёт в прямой эфир, а это крайне нежелательно.

Положив на письменный стол кобуру с ПМ, он направился на выход.

На парковке у Дома воинов-интернационалистов он открыл дверь бронеавтомобиля и кивком приказал шофёру покинуть водительское место. Тот повиновался без лишних слов.

Сев за руль, Жириновский завёл двигатель, прогрел его в течение нескольких минут и поехал в Кремль.

На месте его встретило первое кольцо оцепления.

— Здравия желаю, товарищ Жириновский! — козырнул ему боец-гвардеец на временном КПП.

— Вольно, — сказал Владимир, опустив стекло. — Я в Кремль.

Видимо, бойцов на КПП уже уведомили, поэтому его пропустили без задержек.

Проехав ещё одно КПП, расположенный на вратах Спасской башни, Жириновский оказался на территории Кремля, на которой уже успели установить автоматические миномёты и батарею пушек-гаубиц, после чего добрался до Сенатского дворца.

Крючков встретил его на крыльце.

— Владимир Вольфович! — воскликнул он. — Здравствуйте!

По бледному лицу видно, что он очень сильно нервничает.

— Здравствуйте, — спокойно ответил ему Жириновский. — Давайте прогуляемся по территории, я покурю, а вы объясните мне, в подробностях, что именно сейчас происходит.

— Разумеется, расскажу! — горячо поддержал предложение председатель КГБ.

Жириновский достал из кармана своего чёрного длиннополого пальто пачку «Ростова» и закурил.

— Как вы поняли, что они начинают действовать? — спросил он.

— Мне всё стало очевидно в тот момент, когда ГРУ, под глупым и надуманным предлогом, якобы для учений, перебросило в Подмосковье целый отряд своего спецназа! — начал Крючков. — Я точно знаю, что генерал-полковник Камшилов — это человек Горбачёва! Он был с ним на охоте в Завидово два раза и один раз в Форосе! И в тот день, когда агент сумел сделать запись, он тоже там был — вы слышали его «За успех!»

Генерал-полковник Георгий Олегович Камшилов — это относительно новый человек, ставший начальником ГРУ в 1987 году. Жириновский знаком с ним лично, но шапочно, потому что он ближе к КГБ, чем к ГРУ. Подробностей, как он стал начальником ГРУ, при каких обстоятельствах и при чьей протекции, ему не известно.

— И что должен был сделать этот отряд спецназа? — поинтересовался Жириновский.

— Он должен был захватить вас на даче, а затем в город должны были быть введены подразделения 2-й гвардейской мотострелковой дивизии, — ответил председатель КГБ.

— Но они ведь… — слегка растерянно начал Жириновский.

— Это стало вторым подтверждением! — заулыбался Крючков. — Гвардии генерал-майор Марченков получил от меня подробные инструкции о том, что он должен будет делать, когда к нему придут люди Горбачёва! Он делом доказал свою лояльность Верховному Совету СССР и сделал всё правильно — когда пришло время, он ввёл свои подразделения в город, но затем арестовал злоумышленников, пришедших во временный штаб дивизии, чтобы раздать указания, а «Вымпел», в это время, производил захват всех известных нам заговорщиков! А Горбачёва я арестовал лично!

— Понятно… — произнёс обдумывающий услышанное Жириновский.

— Они собирались обвинить вас в измене Родине! — сообщил Крючков. — У них уже есть полностью сфабрикованное дело, согласно которому, вы якобы получали деньги от иностранных разведок, в том числе от ЦРУ и, почему-то, от пакистанской разведки! Оригинал этого сфабрикованного дела сейчас находится у моего человека, здесь, в Сенатском дворце!

— И это мне понятно… — кивнул Владимир, продолжающий анализировать ситуацию.

— Необходимо арестовать Гаськова сразу же, как он прибудет в Москву! — воскликнул председатель КГБ. — Может, он и не человек Горбачёва, но мы не уверены в этом наверняка, а рисковать мы не можем!

— Вы заблуждаетесь на его счёт, — покачал головой Жириновский.

— Но почему⁈ — вопросил Крючков.

— Да потому, что Гаськов — это мой человек, — ответил ему Владимир. — И Орлов — тоже. Я уверен в них, как в себе — мы воевали вместе. А ещё они прекрасно видят всю картину происходящего, знают, к чему нас вёл Горбачёв и осознают, что он уже сбитый лётчик и лучше на него не полагаться. Кто угодно мог встать на сторону Горбачёва и его команды, но только не они. Поэтому можете быть уверены, что Гаськов надёжен и не замешан в этом заговоре.

— Это точно? — спросил растерявшийся председатель КГБ.

— Абсолютно точно — мы работаем вместе с середины 80-х! — заверил его Жириновский.

— Но тогда выходит, что я ошибался… — прошептал председатель КГБ.

— И мы сейчас находимся в странной ситуации: вы, с одной стороны, поступили правильно, когда предотвратили почти состоявшийся заговор, а с другой, вы не поставили меня в известность, — произнёс Жириновский. — Если бы я знал об этом заранее, мы бы сделали гораздо лучше, не доводя дело до ввода войск в Москву. Вы же осознаёте, что Гаськов СПЕЦИАЛЬНО проявлял максимальную лояльность Горбачёву и даже не вышел из КПСС, хотя все, кто хотел, уже это сделали? Я специально сделал так, чтобы он стал одним из немногих влиятельных, кто мог бы стать якобы надёжной опорой для Горбачёва!

В любом случае, с Гаськовым во главе КГБ, Горбачёв сотоварищи бы протянули очень недолго, вне зависимости от того, «расстреляли бы они кабанчика» или нет.

— Теперь я понимаю… — кивнул Крючков.

— Что случилось с отрядом спецназа, отправленным на мой захват? — спросил Жириновский.

— Он был окружён подразделениями 2-й мотострелковой дивизии и был принуждён к сдаче, — ответил председатель КГБ.

Теперь он, скорее всего, станет пожизненным председателем КГБ, потому что после такого успеха никто не поймёт, если его заменят или даже не наградят за заслуги.

Интеллектуально Крючков сильно недотягивает до высоких стандартов Директора, но иногда нужный человек оказывается в нужном месте и в нужное время, с нужной решительностью. И тогда случается то, что произошло сегодня.

«А ведь у этих подонков могло получиться», — подумал Владимир. — «Дискредитировать меня, дав „достоверные“ данные о сотрудничестве с ЦРУ и ISI, что будет выглядеть правдоподобно, если поднять старую документацию о моих делах в Афганистане… А дальше, с новым составом Верховного Совета, набранным из надёжных людей из партии, можно было бы и дальше лить пропаганду людям в уши. Правда, продержались бы они очень недолго. Гаськов бы свалил их всех, постепенно, но неотвратимо».

Это откатило бы всё на несколько лет назад, Организации пришлось бы восстанавливать утраченное, а может, к тому моменту, естественные процессы бы добили Союз, поэтому всё это было бы не очень важно.

— Вот как мы поступим дальше, — сказал Жириновский. — Всех арестованных под тщательную охрану, войска на исходные, а завтра мы будем карать и награждать. Вам и группе единомышленников, разумеется, звания Героев Советского Союза, а также места в Совете обороны СССР. Думаю, народные депутаты Верховного Совета СССР проголосуют за эту инициативу практически единогласно. Вы проделали огромную работу и спасли сегодня Советский Союз, товарищ Крючков. Выражаю вам свою искреннюю благодарность.

— Служу Советскому Союзу! — браво козырнул повеселевший Крючков.