Владимир, Сын Волка 3

Глава восемнадцатая Бритва Жириновского

* СССР, РСФСР, город Москва, Кремль, Сенатский дворец, 25 декабря 19 90 года*

— … спасибо, благодарю, весьма признателен! — продолжал разливаться словами благодарности Жириновский. — Я обещаю вам всем, что не подведу вас и продолжу курс модернизации Советского Союза!

Торжественное заседание Верховного Совета СССР состоялось в честь завершения выборов президента СССР — по итогам голосования, Владимир Жириновский набрал 73 % голосов, а ближайшим его конкурентом оказался Гавриил Попов, набравший 15 % голосов.

Николай Рыжков набрал всего 7 %, а Юрий Афанасьев всего 3 %. А последние 2 % голосов забрал Геннадий Зюганов.

Владимир пришёл к выводу, что кампания по дискредитации оппонентов возымела эффект, потому что предварительные опросы показывали не менее 35 %.

Рыжкову повезло, что он не участвовал в яковлевском заговоре, но были запущены слухи, будто бы имели место некие переговоры с Горбачёвым и Яковлевым — доверие народа потерять очень легко, поэтому Рыжкову не помогла даже его довольно-таки проработанная программа экономических реформ.

Попов оказался неожиданно умным противником, поэтому выбрал самую лучшую тактику — выступать только на своих площадках, с проверенными людьми, чего не сделал Афанасьев, который имел глупость ответить на приглашение программы «Взгляд».

Гавриил понял, что первое, о чём спросят на любом «провластном» интервью — это вопрос об иностранном финансировании.

И пусть Афанасьев крутился, утверждал, что ничего об этом не знает, а бухгалтерией занимались какие-то другие люди, вышло не очень убедительно. Но самым ярким и определяющим ход всей его предвыборной кампании вышел финал беседы, когда он заявил, что даже если и было западное финансирование, то оно же за демократические изменения, то есть, Запад желает Союзу добра и это хорошо.

Но всего 3 % он набрал ещё и потому, что Попов перетянул на себя весь либерально настроенный электорат. И Владимир не до конца уверен на этот счёт — возможно, Афанасьев целенаправленно топил себя, чтобы консолидировать избирателей соответствующих взглядов вокруг Попова. Только вот если это так, то сработало очень плохо — своей беседой с Кирилловым он заложил бомбу под либеральное движение, отвернув от него колебавшихся.

По гражданам Союза уже который год дубасят крупнокалиберным нарративом о враждебности Запада, рассекречивают архивы КГБ с подробностями секретных операций ЦРУ, MI6 и прочих западных разведок, направленных против Союза — и тут Афанасьев выдаёт такой сомнительный контрнарратив, идущий вразрез со всем, что слышит почти каждый день обычный советский гражданин…

«Он сам в это верит, поэтому не считает, что это что-то плохое», — подумал Жириновский, машущий народным депутатам. — «Заграница нам поможет… Запад с нами. Запад с нами!»

Эту же опасную иллюзию питают Ельцин и его немногочисленная команда будущих арестантов. Несостоявшемуся президенту Российской Федерации хватило ума, чтобы не принимать предложения Горбачёва, который всё ещё видел в нём политический потенциал и фигуру, которая частично канализирует неизбежное народное недовольство, предложив демократическую альтернативу.

Только вот «Дело МДГ» уже в самом разгаре и скоро, примерно через три месяца, начнётся «сезон посадок», весьма иронично, по мнению Жириновского, совпадающий с посевной.

Материала достаточно и на Ельцина, который сейчас сидит у себя дома и почти беспробудно пьянствует.

Пусть всё это обязательно сравнят со «сталинскими» репрессиями, пусть Жириновского объявят новой реинкарнацией Сталина, олицетворяющего собой возврат к тоталитаризму, что бы обвинители ни понимали под этим термином, но если он этого не сделает, то это ударит по престижу страны.

Ему интересно было бы посмотреть, что сделали бы власти США, если бы узнали, что какая-нибудь политическая партия получает финансирование от «благотворительных фондов» из СССР…

Либералы будут стенать и клеймить его в любом случае, а вот измена Родине — это измена Родине. К тому же, в «Деле МДГ» есть косвенные улики, указывающие на то, что имели место некие договорённости с представителями западных благотворительных фондов, в счёт которых и выплачивались эти «безвозмездные пожертвования».

— Передаю слово товарищу Куликову, — сказал Жириновский и отошёл в сторону.

Маршал Советского Союза встал за кафедру.

— Товарищи народные депутаты! — заговорил Виктор Георгиевич. — Сегодня действительно исторический день для нашего великого Советского Союза! Мы стали свидетелями триумфа воли народа, который избрал нового лидера, способного повести страну к новым горизонтам процветания и мощи. Позвольте мне, как маршалу Советского Союза и человеку, посвятившему жизнь служению Родине, от имени Вооружённых Сил СССР сердечно поздравить Владимира Вольфовича Жириновского с убедительной победой на выборах Президента Советского Союза!

Зал взорвался овациями.

— Эта победа — не просто смена руководства, а подтверждение того, что наш народ жаждет сильной, единой и процветающей державы! — продолжил маршал. — Владимир Вольфович, ваш опыт, ваша решимость и ваше видение будущего вдохновляют нас всех! Мы, военные, знаем, что в трудные времена нужен лидер, который понимает цену безопасности и готов защищать интересы Отечества!

Вновь овации от большинства присутствующих в зале депутатов. Не аплодируют только проигравшие, сидящие сейчас с кислыми минами.

— Товарищи, сегодня мы стоим на пороге новой эры! — воскликнул маршал Куликов. — С таким президентом, как товарищ Жириновский, Советский Союз преодолеет все вызовы, укрепит единство и вернёт себе лидирующие позиции в мире! Давайте все вместе поддержим нашего лидера в его усилиях по строительству сильного государства! Слава Советскому Союзу! Слава нашему народу!

А далее началась череда народных депутатов, пожелавших выступить с поздравительной речью — в их число затесалась и Валентина Терешкова, уже давно набивающаяся Жириновскому в верные соратницы.

Владимир, как и подобает, стоял и выслушивал поздравления, а сам в это время размышлял над тем, что будет делать на посту президента.

Его предвыборные обещания, которые он давал очень осторожно, только в рамках реализуемости, выполнить можно, но удовлетворение потребностей населения — это лишь малая часть его обязанностей.

Ещё на посту председателя Верховного Совета СССР он был вынужден включить в свой рабочий график встречи с разными представителями зарубежных стран как в рамках СЭВ, так и вне его.

Но и дипломатия — это тоже лишь малая часть его рутинных задач.

Помимо всех эти разговоров, большая часть которых ведётся ни о чём и ни на что не влияет, в его ведении теперь находится разработка стратегического курса Союза во внутренней и внешней политике.

Он сам создал Организацию, практически из ничего, как послушный инструмент, который «думает» и работает только в рамках поставленных задач. И этот послушный инструмент уже поглотил Совмин и всю промышленность СССР, преобразуя их во внутренние структуры, подчинённые ГКО, которая тоже не имеет своего мнения, а делает только то, что прикажут.

Раньше у Совмина были какие-то права, полномочия и собственные мнения о том, как надо развивать промышленность и как правильно вести внешнюю и внутреннюю политику, с чем вынужденно считались генсеки и партийцы, но этого больше нет.

Теперь внешняя и внутренняя политика находятся в руках Жириновского — только он может принимать конечные решения и пусть эта власть полунеформальная, но она фактическая и очень скоро станет практически абсолютной.

На местах сопротивляются — «красные директора», которых увольняют, как не соответствующих новым стандартам, сеют смуту и выражают недовольство, поддерживаемое некоторыми рабочими, но всему этому остро не хватает организованности, поэтому до митингов дело ещё не доходило.

А успешные митинги безжалостно подавляются, с открытыми судебными процессами над зачинщиками — законодательство союзных республик имеет набор статей, под которые легко подходят подобные действия.

И всё же, несмотря на наличие локального сопротивления, ГКО постепенно подминает под себя промышленность во всех входящих в СССР республиках, включая также «коренизацию», то есть, назначение руководств производственных организаций из числа местных кадров, прошедших отбор.

Жириновский не намерен давать козыри в руки националистов, поэтому приказал Штерну с особым вниманием подходить к назначению кадров.

Уж кто-кто, а Владимир знает, что существенной разницы между национальностями нет, кроме национальной одежды, обычаев и кухни — в остальном люди поразительно похожи. И у каждого народа, если провести национальное исследование когнитивных способностей, оно будет подчиняться гауссову распределению, примерно в тех же пропорциях, что и у остальных.

Вся разница между народами — это «внутриэтническая меритократия», то есть, какая доля интеллектуально одарённых людей может пробиться к власти. Если эта доля низка, из-за культурных особенностей, то народ будет жить плохо, а если высока, то возможно всё, что угодно.

Это общее определение, к которому Владимир пришёл на основе позиции Директора по этому вопросу — пусть это и упрощённая модель, но она работает. А если вдаваться в детали, то там вмешиваются социальные институты, насколько хороша или плоха национальная система образования, но всё это напрямую проистекает из наличия социальных лифтов, по которым способны возвышаться одарённые.

Если социальных лифтов нет, то ничего хорошего в стране не будет — «элиты» продолжат вариться в своей изолированной среде, всё дальше и дальше отрываясь от реальности…

Жириновский благодарен Директору именно за это — за инструменты, позволившие создать мощные социальные лифты, позволяющие поднимать дарования к вершинам власти.

«А ведь так и произошло экономическое чудо раннего Советского Союза…» — задумался Владимир. — «При царях социальные лифты практически не работали, пропуская в касту правящей элиты исключительные таланты, но и то, далеко не на самый верх. А в молодом Союзе начался ликбез, благодаря которому самые умные и умелые прорвались к вершинам, начав давать потрясающие результаты. Там, само собой, не только это — сказалась также и более прогрессивная организация, и передовая плановая экономика, превратившая отсталую аграрную страну в свирепого промышленного гиганта».

Но затем это, постепенно, прекратилось — свою власть зацементировала номенклатура, окончательно оторвавшаяся от реальности ближе к началу 80-х годов, вследствие чего и погибшая.

По опыту жизни Директора, который всякого насмотрелся в Российской Федерации и в постсоветских странах, цикл общей деградации продолжился — нигде реально не закончились 90-е годы, потому что деиндустриализация как шла, так и шла, а элиты капсулировались всё сильнее и сильнее, закрывая оставшиеся социальные лифты и почти не открывая новых.

Такое убивает страны лишь чуть менее надёжно, чем депопуляция, которой начали всё сильнее стращать население и правящие круги в последние годы жизни Директора…

«Я сделаю всё, чтобы советские женщины выполняли план по родам — будут рожать ради привилегий, ради роскошного жилья и социального статуса!» — убеждённо подумал Жириновский, делая вид, что слушает очередного нардепа. — «Из-за этого придётся существенно урезать оборонку, но там и так некоторые занимаются непонятно чем — мы только выиграем от этой оптимизации».

Уже установлено, что некоторые оборонные и гражданские НИИ занимаются частично дублирующимися проектами, что устранимо и приведёт к сокращению напрасных расходов, а некоторые исследования уже неактуальны или станут таковыми в ближайшем будущем.

Также, в общем, неизбежно будут сокращаться армия и флот, потому что в ближайшие лет двадцать точно не ожидаются никакие масштабные конфликты.

Придётся расформировать примерно треть подразделений, с вывозом всего имущества в РСФСР, на новые склады долговременного хранения, строительство которых запланировано начать в середине следующего года. Всё это нужно, на всякий случай — танки, самолёты, вертолёты, оружие и боеприпасы…

ГКО подсчитал, что после завершения сокращения армии и урезания ряда оборонных программ, включая некоторые некритичные НИОКР, удастся ежегодно экономить около 135 миллиардов рублей.

А такой суммы с лихвой хватит на всю запланированную Жириновским «социальщину» — он рассчитывал примерно на 100 миллиардов экономии, а получилось даже лучше, поэтому он будет действовать приблизительно на 35 миллиардов рублей смелее.

Часть этих денег, естественно, уйдёт на профессионалов — они будут стоить существенно дороже срочников, но это приемлемо. Ослабление социального напряжения, создаваемого призывной армией, определённо, стоит того.

«Ополоуметь можно — 135 миллиардов рублей!» — вновь вспомнил Владимир знаменательный отчёт Штерна. — «Но и это ведь не всё — сокращение всех этих культурно-массовых мероприятий КПСС тоже сэкономит нам минимум 7–8 миллиардов рублей в год!»

Разного рода партийные ячейки и организации на местах, по инерции, продолжают своё существование и получают из местных бюджетов хорошее финансирование, исполняя уже не очень актуальные функции.

На заседании ГКО было решено, что совсем разгонять их не нужно, потому что кое-какую работу они выполняют и могут пригодиться государству, но будет резкое сокращение всего и вся. На партийную деятельность в СССР, до недавнего времени, тратилось около 10 миллиардов рублей, а в ближайшем будущем, будет тратиться не более 3 миллиардов рублей.

Всё будет посчитано и ни один рубль не уйдёт мимо кассы — высвободившиеся средства пойдут на что-то более полезное.

Но 7–8 миллиардов экономии выглядят смешно на фоне того, что уже сэкономлено благодаря реформе Совмина СССР — уже учтена экономия 10,7 миллиардов рублей только на объединении министерств, существенном сокращении занятых в них кадров и цифровизации.

Реформа в процессе и ГКО рассчитывает, что к середине следующего года ежегодная экономия составит не меньше 20 миллиардов рублей.

Жириновский даже не подозревал, насколько неэффективно было правительство позднего СССР, но теперь у него есть доступ ко всем данным и статистика пугает.

Но больше всего экономии он собирается добиться на промышленных и сельскохозяйственных субсидиях. Суммарно, по состоянию на начало 1990 года, из государственного бюджета выделяется 65 миллиардов рублей субсидий на заводы и колхозы, работающие в убыток.

Это направление требует деликатного подхода, потому что рабочих и крестьян быстро никуда не переместить и просто оставлять их на голодную смерть, как это произошло в 90-е годы в прошлой жизни Директора, нельзя — всё-таки, это идёт «немного» вразрез с предвыборными обещаниями Жириновского…

Из этого следует, что единственный выход — повышение эффективности производства. А это требует оздоровления руководства и оптимизации производственных цепочек.

Быстро это не решить, поэтому разработан семилетний план по десубсидированию промышленности и сельского хозяйства, с последовательным выводом их в профицит.

Естественно, часть предприятий придётся закрыть, как нерентабельные, но лишь часть.

«Рабочие и крестьяне там есть, с руками и ногами, а также с головами — значит, могут работать», — подумал Жириновский. — «А если могут работать, но не выводят производство в профицит, это значит, что руководят ими не те люди. Народ-то у нас тот — тот самый! Значит, будем модернизировать производство и оптимизировать процессы».

Это будет самым главным вызовом для ГКО — её настоящая сверхцель, а также испытание её в деле, по-настоящему амбициозной задачей. Жириновский посчитал, что если ГКО справится с этим, то всё остальное — это не задачи и не проблемы, а детские развлечения и незначительные заминки.

Но уже достигнутая экономия позволила перекрыть дефицит с лихвой и приступить к массированному строительству почти во всех городах Союза. Везде строятся жилые дома, производственные площадки для кооперативов Организации, новые заводы — внезапно оказалось, что ресурсы есть, инструменты есть, но рабочих рук не хватает.

Впрочем, оптимизация производства должна существенно ослабить эту проблему, причём довольно-таки быстро — субсидируемые заводы и фабрики, которые будут признаны независимыми экспертными комиссиями необратимо убыточными, будут подвергнуты демонтажу, а их рабочая сила — гарантированному перераспределению на другие заводы и фабрики.

Для того ГКО и расширяет сейчас свой штат — необходимо очень много специалистов, чтобы объять необъятный Союз…

— Я признателен вам всем за очень тёплые слова, дорогие мои товарищи! — заговорил Жириновский, когда ему вновь дали слово. — Но времени совсем нет — пора работать! Нет времени отдыхать — за работу, товарищи!

* СССР, РСФСР, город Москва, Кремль, Сенатский дворец, 30 декабря 19 90 года*

— А я вот так и знал, что ты здесь, на рабочем месте! — с озорной усмешкой вошёл в кабинет Жириновского Орлов.

— Где же мне ещё быть? — спросил тот, оторвавшись от изучения очередного отчёта от ГКО. — У меня вон…

Он указал на экран компьютера, на котором отображалась открытая папка с документацией.

Графическая оболочка ОС «Балиал 1.0» выглядит весьма аскетично, но дизайном неуловимо напоминает давно забытую Директором «Windows 98».

Функционал отечественной операционной системы, над которой трудилась команда из 6483 специалистов разного профиля, оттачивавших каждую строку кода до бритвенной остроты, тоже очень аскетичен, но зато интуитивно понятен, ведь бригада тестировщиков работала и над этим аспектом.

Тестировщики даже разработали для себя архетипы пользователей, сформулированные на основе типовых ошибок обычных людей разного социального класса и разных профессий — оказалось, что у определённых категорий людей есть типичные закономерности поведения при эксплуатации компьютера.

Это очень ускорило процесс тестирования, потому что тестировщики распределяют между собой архетипы и начинают «дубасить» новые элементы в соответствии с их поведением.

Анализ этой методики Управлением качества показал, что скорость тестирования возросла на 37 %, а качество тестирования увеличилось на 23 %. Но была обнаружена уязвимость в виде возможной предвзятости тестировщиков, поэтому Управление выдвинуло предложение о непрерывном сборе и актуализации данных о поведении представителей архетипов.

Предложение было удовлетворено и теперь существует служба, собирающая данные от простых пользователей — раньше этим занимались сами тестировщики, выделившие на это десяток программистов.

— Уже девять вечера, Вольфыч, — посмотрел на часы Орлов. — Дома, наверное, родные ждут?

— Игорь с подругой, а Галина пошла на встречу офицерских жён, — ответил Жириновский. — А я на работе. Все заняты делом и всем хорошо…

Галина, несмотря на то, что с командировки Владимира в Афганистан прошло приличное время, всё так же посещает посиделки офицерских жён, которые не только не прекратили собираться, а начали делать это систематически, стабильно раз в две недели, по воскресеньям.

И у Галины появилось больше мотивации ходить туда, потому что она там безусловный лидер, как жена самого «весомого офицера», который недавно, кстати, стал президентом СССР и Верховным главнокомандующим Советской армии…

Это явление плавно превращается в типичный салон, в который очень трудно попасть, потому что кого попало не приглашают, отчего туда хотят стать вхожими очень многие.

«Особенно Терешкова…» — вспомнил Жириновский эту навязчивую особу.

Он к этому салону офицерских жён относится равнодушно, потому что единственная польза от этого явления — Галина охотно делится разными слухами, ходящими по Москве и слышимыми женщинами на работе или в магазинах.

— Ну, раз так, то… — начал Орлов, открывший форточку и доставший сигареты.

— Вот! — внезапно ткнул Жириновский в экран.

— Что? — посмотрел туда Геннадий.

— Восемь с половиной миллиардов, сукины дети, подонки, гомосексуалисты и предатели! — выкрикнул Владимир. — Ненавижу сволочей! Вот этими руками бы передушил!

— Что «восемь с половиной миллиардов»? — озадаченно спросил Орлов.

— Столько номенклатура отжирала от госбюджета! — объяснил ему Владимир. — Спецраспределители, спецжильё, спецмашины! Спецподонки! Спецгомосексуалисты!

Геннадий лишь усмехнулся и прикурил импортную сигарету.

— Вот этими вот руками — задушу!!! — поднял Жириновский руки перед собой. — В стране был острейший дефицит, но ни одна падла даже не подумала жрать меньше! Ну, уроды! Какие же, всё-таки, уроды…

— А это бы помогло, начни они жрать меньше? — спросил Орлов.

— Не помогло бы, но это цинизм! — ответил Владимир. — Звенящий цинизм!

— Что будешь делать со всем этим? — поинтересовался Геннадий.

— А уже всё сделали, — злорадно усмехнулся Жириновский. — Это отчёт о проделанной работе. Привилегии всех этих бывших партийных бонз планомерно сокращаются — а то охренели совсем, живут на всём готовом!

— Волнения ведь могут начаться… — неодобрительно покачал головой Орлов.

— Управление идеологии уже поставлено в известность — скоро весь Союз узнает, как шиковали номенклатурщики за наш счёт! — ответил на это Жириновский. — Пусть начинают волнения — я понаблюдаю, сколько людей выйдет на улицы!

Это был один из самых дешёвых способов урезать расходы — срезать привилегии бывшей элиты.

Естественно, это касается не всех её представителей — всё-таки, есть члены СДПСС из бывших номенклатурщиков, но и их, в конце концов, ждёт неизбежное лишение привилегий.

К тому же, справедливости ради, Организация создаёт свою систему привилегий, но не по партийной принадлежности, а по значимости вклада в процветание Организации.

Но это, по мнению Жириновского, гораздо справедливее, чем привилегии за умение красиво и вовремя процитировать Маркса и Ленина, а также весомые родственные и деловые связи.

«Такие подонки хуже самых ярых антисоветчиков — выродившиеся номенклатурщики…» — подумал он. — «Но главное — не позволить заменить их олигархами».

— Я чего пришёл? — спросил Орлов.

— Это ты мне скажи, чего ты пришёл, — усмехнулся Жириновский.

— Наша агентура нарыла в США одну интересную информацию… — заговорщицки подмигнул Геннадий. — Интересно?

— Конечно! — кивнул Владимир.

— Прогуляемся… — сказал Орлов.