Владимир, Сын Волка 3

Глава двадцать вторая Красный скорпион

* СССР, РСФСР, город Москва, Кремль, Сенатский дворец, 23 февраля 1991 года*

— Поздравляю, товарищ капитан! — пожал Владимир руку офицеру.

— Служу Советскому Союзу! — браво гаркнул тот.

Николай Дмитриевич Проскуряков вернулся недавно из Анголы, где до сих пор происходит постколониальная гражданская война.

Капитан Проскуряков отличился во время встречного боя против сил УНИТА — командование ходатайствовало об ордене «Красного Знамени» и ходатайство было удовлетворено.

Жириновский прошёл к следующему офицеру, награждаемому орденом «Красной Звезды», за тот же боевой эпизод.

— Поздравляю, товарищ старший лейтенант! — пожал Владимир руку Никите Васильевичу Токину.

— Служу Советскому Союзу! — ответил тот.

Жириновский продолжил награждать офицеров, прапорщиков и сержантов, жал им руки, говорил слова благодарности, а сам, параллельно, размышлял об Анголе.

Он знал, что Анголу отдавать нельзя — это очень ценный партнёр в Южной Африке, обладающий значительными запасами нефти и алмазов — ежедневная добыча нефти составляет 1,8 миллионов баррелей, а ежегодная добыча алмазов составляет около 10 миллионов каратов.

Жозе Эдуарду душ Сантуш, президент Анголы, прилетал в Москву двенадцать дней назад и Владимир заключил с ним взаимовыгодный договор о военно-экономической поддержке.

Советская армия сокращается, что высвобождает тысячи единиц бронетехники и сотни тысяч единиц вооружения — Жириновский решил выгодно конвертировать их в алмазы и нефть.

Душ Сантуш получил предложение, от которого просто невозможно отказаться — он получает 800 танков Т-55 и 600 танков Т-62, 120 истребителей МиГ-21, а также многие десятки тысяч единиц лёгкого стрелкового и тысячи единиц тяжёлого вооружения.

Помимо этого, в тренировочные лагеря на территории СССР прибывают тысячи военнослужащих из Народных вооружённых сил освобождения Анголы для специализированной подготовки.

Взамен Ангола выплатит Советскому Союзу вознаграждение в виде 28 миллионов баррелей нефти в течение двух лет, 10 миллионов карат алмазов в течение следующих 15 лет, а также заключит соглашения о совместной добыче нефти и алмазов на 20 лет.

Также Советский Союз обязуется инвестировать в инфраструктуру Анголы, а также поддерживать её политически на международной арене.

Ценнее всего в этом соглашении даже не техника и оружие, а подготовка профессиональных кадров для армии Анголы. У Союза есть богатый и успешный опыт подготовки армии ДРА, поэтому душ Сантуш, в течение следующих четырёх лет, получит ударный костяк из профессионалов, которые сумеют переломить ход этой экстремально затянувшейся войны.

Подготовка кадров для ФАПЛА проводилась и ранее, но с упором на более дешёвую местную подготовку с помощью военных советников, а также обучением ограниченного набора офицеров в советских военных вузах.

В Афганистане было время, потому что душманы всегда были сильно стеснены в средствах и возможностях, а ещё их непрерывно дубасил ОКСВА, а в Анголе противоборствующие силы примерно равны и не могут добиться решительного перевеса.

Жириновский собирается дать душ Сантушу этот решительный перевес, не только материально-технический, но и кадровый.

«А взамен Союз получит лишь презренные деньги», — подумал он, закрепляя орден на кителе старшины Успенского.

То, что сегодня приходится награждать так много людей — это очевидный признак неверной стратегии, избранной советским командованием в Анголе.

Все офицеры, прапорщики и сержанты, награждаемые сегодня — это военные советники, которые, по изначальной задумке, не должны были вступать в открытую конфронтацию с противоборствующими силами. Но они вступают, причём систематически.

Военные советники, сражавшиеся в горячих точках по всей планете, также имеют право посещать Дома воинов-интернационалистов и получают все те же привилегии, какие есть у ветеранов Афганской войны.

Из-за действий Организации, нацеленной на формирование и поддержание лояльного военного костяка внутри Союза, в стране очень много добровольцев из военнослужащих всех родов войск, желающих служить военными советниками — это самый лёгкий, пусть и рискованный, способ добиться привилегий, щедро даруемых Организацией и государством…

Но масштаб отправки военных советников решено неуклонно сокращать, потому что это паллиатив (1), а не полноценное решение.

«Афганистан — вот это пример того, как надо решать подобные проблемы», — продолжил размышлять Жириновский, отошедший к краю помоста. — «По-нашему, рабоче-крестьянским методом — грубо, но методично!»

Перспективная модель нового обращения с дружественными странами предполагает получение Союзом полного контроля над армией дружественной страны для доведения её до стандарта, превосходящего противоборствующие силы, что существенно повышает шансы на победу.

В Анголе полноценный контроль взять не получится, потому что душ Сантуш очень крепко держится за власть и ставит своих людей на высшие посты в армии, не говоря уже о правительстве, но оно и не особо важно — Жириновский добросовестно выполнит взятые на себя обязательства и получит своё. А дальше нужно будет лишь следить за стабильностью Анголы, которая должна будет победить в гражданской войне и, наконец-то, зажить мирной жизнью, вовремя расплачиваясь по долгам.

После награждения всех отличившихся, пришло время поздравительной речи.

Владимир встал за кафедру и начал читать заранее написанную речь, в которой основной посыл был в воздании хвалы воинам-интернационалистам и советскому оружию.

Следующему слово дали маршалу Язову, который не пропускает подобные мероприятия, а затем генералу армии Варенникову, которому положено быть здесь, как министру обороны.

Все эти общественные мероприятия, несмотря на то, что сильно отвлекают Владимира от реальной работы, очень нужны ему, так как на этом держится весь его пиар.

Его социал-патриотизм почти полностью сфокусирован вокруг оборонительного характера Советской армии, которая нужна для защиты советских граждан от нешуточной внешней угрозы.

А это значит, что он просто должен чествовать военных, повышать престиж Советской армии и превращать её в нечто грозное и внушающее почтительный трепет во внутреннюю аудиторию.

Внешняя аудитория тоже может трепетать перед мощью Советской армии, но об этом уже позаботилась западная пропаганда, которая запугала свою целевую аудиторию россказнями о сильно деморализованной и практически небоеспособной Советской армии, которая, тем не менее, является ужасной и почти необоримой силой, против которой всем нужно сплотиться, пока не случилось самое страшное…

Недавно в официальный кинотеатральный прокат был выпущен фильм «Красный скорпион», на западе вышедший ещё в 1988 году, а в Союзе существовавший только на неофициальных видеокассетах.

Там Дольф Лундгрен играет роль спецназовца Николая Раченко, который прибывает в неназванную африканскую страну, очень похожую на Анголу, чтобы устранить лидера африканского подполья.

Фильм полон клюквы, которая рисует тот самый образ Советской армии, которая абсолютно неспособна выполнять никакие боевые задачи, полна идиотов, военных преступников и прочих психически больных людей.

Джек Абрамофф, спродюсировавший «Красного скорпиона» и написавший его сценарий, был очень удивлён, когда от Министерства внешних отношений СССР поступил запрос о покупке прав на прокат его фильма в Советском Союзе. Он даже, поначалу, отказался договариваться о советском прокате, но затем передумал.

Фильм полностью провалился в прокате и нанёс солидный экономический ущерб студии Абрамоффа — при бюджете в 16–18 миллионов долларов, он сумел насобирать лишь 4,2 миллиона, но тут не учитывается рекламный бюджет, который Владимиру неизвестен.

Жириновский посчитал, что такое «качество» надо показывать советскому зрителю, чтобы после просмотра у него происходил вывих челюсти от умопомрачительного кислого вкуса клюквы, транслируемой с экрана.

Этот вкус усиливается небольшими предисловием и послесловием, которые объясняют художественные приёмы, применённые сценаристом и режиссёром, чтобы должным образом повлиять на западного зрителя.

В целом, первые недели проката продемонстрировали возникновение у советских зрителей когнитивного диссонанса, потому что они, во-первых, не ожидали увидеть такое в кинотеатрах, а во-вторых, из-за предваряющих и завершающих ленту комментариев этот фильм почти невозможно посмотреть нормально.

Но это не единственное, что делается для контрпропаганды: национальные киностудии снимают фильмы на военную тематику, касающиеся ранее запретной тематики — Афганской войны.

Причин, чтобы советская кинофабрика переживала упадок, не нашлось — экономика, конечно, ещё далеко не в порядке, но финансирование культуры Жириновский не сокращает, несмотря на предложения ГКО.

Он понимает, что сейчас это особенно важно, потому что население нужно развлекать и, тем самым, отвлекать. А ещё, параллельно с этим, подсаживать в головы зрителей правильные посылы.

Месяц назад в прокат вышел «Панджшер». Это фильм, посвящённый последней Панджшерской операции — он описывает, как именно получил звание Героя Советского Союза майор Георгий Богачёв, державший в ущелье примерно три сотни душманов, пытавшихся прорваться на подмогу окружённым соратникам.

Владимир ходил на премьеру и фильм ему, в целом, понравился, хотя, на его взгляд, сценаристы слишком сильно сфокусировались на технической части — это всё из-за целого отделения военных консультантов, помогавших достоверно восстановить события и максимально приблизить повествование к реализму.

Сюжетная часть от этого, конечно, слегка пострадала, но основная масса зрителей была потрясена тем, что впервые увидела максимально натуралистичный бой в горах.

Жириновского, например, особенно восхитил момент поражения экранированной БМП-2Д из РПГ-7. Оказалось, что на эту сцену израсходовали целых три списанных бронемашины — им нужно было добиться заснятия того, как противотанковая граната не срабатывает, застряв в экране, но получилось это только с четвёртого раза, потому что три попытки закончились отскоком болванки в сторону.

Это ознаменовало следующий этап в судьбе этой войны — теперь всем стало окончательно понятно, что «можно». То есть, в обществе началось полноценное обсуждение прошедшей войны и ветеранов даже начали приглашать на телевидение и писать о них статьи.

А на подходе ещё четыре фильма на военную тематику — два о Великой Отечественной войне и два о войне в Афганистане.

О Великой Отечественной войне снимаются фильмы «Крестьянин Кузьмин», о крестьянине Матвее Кузьмине, заманившем батальон немецких горных стрелков в партизанскую засаду, а также «КВ-1», о подвиге Зиновия Колобанова, экипажем которого за один бой было подбито 22 немецких танка.

«И это фильмы о героизме, а не та брехня, которую снимали бракоделы будущего!» — подумал Жириновский с раздражением. — «Как эти подонки сняли фильм Т-34 — кровь в висках стучит! Сними они короткометражку о бое в деревне, на подступах к Москве, в конце которой главный герой будет просто убит превосходящими по численности врагами — даже так это было бы КИНО! С посылом, с сопереживанием главному герою!»

Его начал охватывать гнев.

«А что сделали эти дебилы⁈» — продолжил он размышлять о браке. — «Растратили эмпатию к персонажу в течение следующих десяти минут! Дальше этот индивид, как какой-то американский супергерой, сбегает из концлагеря три раза подряд — наверное он, сука, пуленепробиваемый и с костями из стали! Потому что немцы бы после первого побега его расстреляли, а если бы не получилось, руки-ноги переломали, чтобы больше не бегал! У-у-у! Дебилы!»

Он снимать такой брак не позволит никогда — подобный позор просто не пройдёт цензуру, которая, в первую очередь, проверяет сценарии на логические дыры.

«Подонки!» — подумал Жириновский и стукнул кулаком об стол.

Об Афганской войне снимают фильмы «Опиум», о боях с наркоторговцами провинции Гильменд, и «Первая командировка», об одной из боевых операций отряда СпН «Каскад-1».

Помимо кино, Союзу писателей СССР поручено исполнить квоты на написание художественных произведений на тему Афганской войны — приказано, чтобы ежегодно издавалось не менее двух десятков высококачественных романов, благо, тематика богатая и есть, о чём писать.

В Союзе читают практически все, потому что других развлечений-то и нет — по телевизору показывают скучные программы, массовых и дешёвых компьютеров ещё нет, а смартфоны уж тем более появятся очень нескоро.

Поэтому-то книги сметают с прилавков и заведомо понятно, что книги о войне не станут исключением и можно ожидать переизданий.

Но для этого Министерство науки, образования и культуры налаживает взаимодействие Союза писателей со специально отобранными военными, чтобы получились максимально приближённые к реальности произведения.

Военное направление творчества, на данный момент, основное, потому что это отвечает интересам Жириновского и Организации, но также не забывают и о других направлениях — он настроен возродить советский кинематограф, сильно просевший при Горбачёве.

Впрочем, киноиндустрия меняется и уже никогда не будет прежней, ведь доходы населения падают, поэтому Владимир принял стратегическое решение — нужно переключаться на телевизионные сериалы.

Очевидным вариантом стала разработка сериала о милиции, наподобие «Улицы разбитых фонарей» или «Убойной силы» — это имело нешуточный спрос в прошлой жизни Директора, поэтому успех гарантирован.

Также будут сниматься отечественные мелодрамы, комедийные сериалы — для этого специальная комиссия при ГКО просматривает зарубежные аналоги, чтобы сформировать основные направления, в которые будут двигаться специалисты.

«С хлебом получается с переменным успехом, но вот зрелища я всем обеспечу по высшему разряду…» — подумал Жириновский, пожимая руки генералам разных родов войск, посетившим церемонию награждения.

Наконец-то, церемония закончилась, Владимир откланялся и сразу же бесследно растворился в коридорах Сенатского дворца.

С формированием ЦССО всё идёт не так уж и гладко, как он ожидал — Язов, а вернее, Варенников, выработал подробный рапорт со своими соображениями по теме и стал ясен масштаб предстоящей работы.

«Начал, на свою голову…» — подумал Жириновский, заходя в свою приёмную.

— Владимир Вольфович, приходили из ГКО — просили изучить переданные документы, — сообщила секретарь.

— Да, конечно, — улыбнулся ей Жириновский. — Позвони им и скажи, что я займусь этим прямо сейчас.

Он вошёл в свой кабинет и включил монитор компьютера.

Для формирования ЦССО требуется провести огромную теоретико-практическую работу, суть которой заключается в том, чтобы «поженить» разные методики подготовки КГБ, ГРУ, МВД и войсковой разведки ВДВ.

Этим уже занимаются специальные группы инструкторов, которые и составят костяк тренировочных лагерей ЦССО.

Подготовка будет проводиться под разные задачи, свойственные разным ведомствам — это упростит логистику и снимет эту проблему с отдельных ведомств, что позволит незначительно сократить бюрократию.

Такого нет даже у американцев — они лишь управляют своими спецназовцами, а готовят их в отдельных родах войск и ведомствах, что сочтено Жириновским слишком неэффективным методом.

Гораздо эффективнее стандартизировать подготовку под разные задачи, чтобы войска и ведомства получали высококлассных специалистов из одного источника, который, если что-то вдруг, можно проинспектировать.

А дальше уже начинаются организационные моменты — ЦССО будет координировать действия СпН, планировать специальные операции и согласовывать всё с Советом обороны СССР.

Американцы сделали своё USSOCOM одним из пяти единых боевых командований, но для организационной структуры Советского Союза такой подход не годится, поэтому Владимир и вынужден был выработать что-то уникальное и самобытное — ЦССО уникальна тем, что она станет сравнительно небольшой службой, но находиться будет наравне с Министерством обороны СССР.

Возможно, в будущем, появится что-то ещё, но в настоящий момент ничего дополнительного не предполагается. ЦССО будет единственной службой подобного подчинения, потому что больше и не надо.

— Так, что они мне прислали? — спросил себя Жириновский, открыв папку с входящими документами.

ГКО направила ему на подпись серию из восемнадцати документов, которые придётся немедленно изучить и подписать или отклонить.

Эти документы касаются работы Совмина СССР, а также «национальной политики» — нужно изучить личные дела кандидатов на посты в национальных республиках, набранных из местных жителей, прошедших строжайший отбор.

Там всё и так понятно, но Жириновский, тем не менее, проверяет каждого кандидата, на которого собирают обстоятельное досье по линии КГБ, МВД и армии.

Накладок ещё не было, потому что фильтрацию проводят задолго до того, как документ попадёт на компьютер Владимира, но порядок есть порядок.

Быстро изучив отчёты о производстве в отраслях лёгкой и химической промышленности, Жириновский приступил к внимательному чтению личных дел кандидатов на должности республиканских министерств.

Официально, по Конституции СССР, утверждать республиканские Совмины должны республиканские Верховные Советы, но Владимир прекратил эту практику путём завладения большинством мандатов в этих Советах.

На бумагах то, что он утверждает Совмины, нигде не проходит, каждый кандидат проходит проверку, а затем его визирует лично Жириновский, который не может себе позволить, чтобы в республиках к власти приходили недостаточно компетентные люди.

А ещё он тщательно следит за соблюдением «национальных квот».

То есть, если речь о Белорусской ССР, то там председатель Совмина не Чижов и не Петров, а Олег Васильевич Лявданский, подполковник в запасе и герой Балха.

Если речь об Узбекской ССР, то там председатель Совмина не Васильев и не Сидоров, а Али Агзамович Урунбаев, старший лейтенант в запасе, кавалер ордена «Красного Знамени» и ордена «Красной Звезды».

Если речь о РСФСР, то там председатель Совмина не Лыч, не Якименко, не Заиров, а Дмитрий Михайлович Романов, майор в запасе и Герой Советского Союза, знаменитый на весь Герат.

И так в каждой союзной республике — Жириновский позаботился о том, чтобы произошло то, что будет модно в США через тридцать с лишним лет, то есть, национальная репрезентация, но только в национальных республиках.

А вот на всесоюзном уровне никакой обязательной репрезентации нет, поэтому в Совмине СССР происходит настоящий интернационал, впрочем, как и на Съезде народных депутатов и в Верховном Совете СССР…

Жириновский ставит подножки разного рода националистам при любом случае — никто не может сказать, что в союзных республиках кто-то притесняет какую-либо нацию, потому что уже завершился процесс ревизии и на местах уже прошла полноценная «коренизация».

Это обеспечивает нужный уровень стабильности в республиках, которые почувствовали реальные изменения, а не косметический популизм, как это было при Горбачёве, который много говорил, но практически ничего не делал.

А Владимир, в отличие от него, начал решать наболевшие проблемы — на решение вопроса с крымскими татарами ему потребовались три рабочих дня и два выступления на Съезде народных депутатов СССР.

Крымские татары вернутся на родные земли, где уже началось интенсивное строительство жилья мощностями строительных кооперативов Организации.

Процесс репатриации займёт около пяти лет и один из многочисленных наболевших вопросов, висящих в воздухе многие десятилетия, будет решён раз и навсегда.

Всё это работает на его политическую репутацию и когда настанет время следующих президентских выборов, у него будет гораздо больше народной поддержки, чем у Франклина Рузвельта в разгар Второй мировой войны.

«Да кто это такой, по сравнению со мной?» — подумал Жириновский. — «В худшие годы Великой депрессии в США не было таких же проблем, как у Союза сейчас».

Союз сейчас не только испытывает серьёзные экономические трудности, но ещё и должен Западу очень большие деньги.

— Да? — поднял Владимир трубку зазвонившего телефона.

— К вам товарищ Орлов, — сообщила секретарь.

— Зовите, — разрешил Жириновский.

Спустя десяток секунд в кабинет вошёл Орлов.

— Здоров, служивый! — помахал он рукой президенту СССР.

— Приветствую, — улыбнулся ему Жириновский. — Садись, рассказывай.

— А ты уже знаешь? — удивился Геннадий.

— Конечно, — кивнул Владимир. — Крючков с утра позвонил, а потом приехал и распелся соловьём о личном успехе.

— Здесь чисто? — на всякий случай, уточнил Орлов.

Это он о возможности прослушки кабинета посторонними людьми.

— Каждые три часа проверяют, — кивнул Жириновский, а затем посмотрел в журнал. — Ну?

— Баранки… — усмехнулся Орлов. — В общем, на данный момент — сто четырнадцать миллионов.

— Сколько⁈ — крайне удивился Владимир. — Но Крючков сказал…

— Он перестраховщик, — произнёс Геннадий, держащий равнодушное выражение лица. — Он сказал сорок три, потому что мы можем вытащить их хоть сейчас. Но я тебя уверяю, что мы можем безопасно вытащить все сто четырнадцать миллионов, на что уйдёт не более полугода.

— Ох… — выдохнул Жириновский.

— Могли гораздо больше, если бы больше доверяли «Ифриту»… — с сожалением в голосе произнёс Орлов. — Он насчитал целый пакет акций со средним риском, обещавший, при покупке четыре с половиной месяца назад, минимум 320 миллионов долларов. Но Крючков зассал, потому что он трусливый человек.

— Нет, он всё правильно сделал, — покачал головой Жириновский. — Рисковать нельзя. У нас есть свои критерии оценки степени риска. То, что «Ифрит» считает средним риском, для нас является неоправданно высоким риском, а то, что он считает низким риском — это для нас средний риск.

— Да знаю я это, не хуже тебя, — поморщился Геннадий. — Но он всё верно посчитал и мы просто упустили 320 миллионов на пустом месте. Просто так, потому что не рискнули.

— А ты куда-то торопишься? — спросил Владимир.

— Нет, не тороплюсь, — вздохнул Орлов.

— Ну так не беги впереди паровоза, — попросил его Жириновский. — Мы этих мерзавцев ещё догола разденем — они у нас без штанов будут бегать. Со временем, аккуратно, без ненужной спешки, вытащим всё, что может дать их фондовая биржа. Главное — не торопиться зря, ты понял меня?

— Я тебя понял, но обидно… — произнёс Геннадий. — Триста двадцать миллионов — это ведь вдобавок к тем ста четырнадцати, а не вместо них! И было недорого!

— Не пори горячку, — сказал Владимир. — Просто делай свою работу — без лишних рисков и суеты. Хорошо?

— Да, хорошо… — поморщился Орлов.

— Вот и ладно, — улыбнулся ему Жириновский. — Итак, что будете делать с этими средствами?

Примечания:

1 — Паллиатив — от фр. palliatif и лат. pallium — «плащ» или «покрывало» — это временное, неполное решение или полумера, которая облегчает симптомы проблемы, но не устраняет её коренную причину. Метафора тут в том, что это прикрытие какого-либо срача плащом или одеялом, без устранения самого срача. В медицине есть паллиативная помощь, применяемая в случае, когда человеку уже не помочь с его болезнью, но надо облегчить симптомы, чтобы он относительно спокойно дожил отведённый ему остаток времени.