Владимир, Сын Волка 3

Глава третья Народная воля

*СССР, РСФСР, город Москва, Большая спортивная арена Центрального стадиона имени Владимира Ленина, 24 февраля 1990 года*

— … и я никогда не позволю отнять это у нас!!! — продолжал свою речь Жириновский.

На Центральном стадионе собралось около 54 тысяч человек — часть людей пришла, чтобы бесплатно послушать Любэ, Арию, Чёрный Обелиск, а также Кино, но остальные — это «фанаты Жириновского».

Сейчас идёт технический перерыв, в рамках которого Жириновскому нужно успеть толкнуть предвыборную речь. И он укладывается в график.

— Я не позволю этим подонкам и мерзавцам захватить власть и пуститься в кровавое раздолье грабежа и предательства! — выкрикнул Жириновский. — Я защищал Советский Союз в Афганистане, а сейчас защищаю его в Верховном Совете! Вся эта погань, прикрывающаяся демократией — не дайте ей обмануть себя! Это лжецы, воры и предатели, которые лишь ждут нужного времени! Избравшись в Верховный Совет РСФСР, я сделаю так, чтобы нужное им время не настало никогда!

Ему пришлось кардинально переосмыслить среднюю фазу своего плана. Ни Директор, ни он, не могли и предположить, что всё сложится именно так, как сложилось сейчас. Ельцин утратил значительную часть популярности, народной поддержки у него почти нет, поэтому в Верховный Совет РСФСР он попасть не может.

Но есть Попов, который сейчас занимается тем, чем должен был заниматься Ельцин — собирает поддержку и баллотируется в нардепы.

Верховный Совет СССР им проигран почти полностью — «бешеные» сейчас обладают лишь 12 % мандатов, чего недостаточно даже для того, чтобы хотя бы тормозить законопроекты.

А у «жирондистов» сейчас 42 % мандатов, что меньше, чем у «якобинцев», но всё равно очень существенно. Горбачёв вынужден договариваться с Жириновским и учитывать его интересы даже тогда, когда просто формирует повестку через Президиум. Ведь был уже эпизод срыва заседания по причине демонстративного ухода «жирондистов» из зала.

У Жириновского уже есть своя партия — нужно лишь закрепить её юридически, но это невозможно из-за шестой статьи Конституции СССР.

— Проголосуйте за меня — спасите Советский Союз! — выкрикнул Жириновский и демонстративно вытянул, а затем уронил микрофон на сцену.

Он подсмотрел это в памяти Директора — так делали некоторые современные ему исполнители, чтобы подчеркнуть завершение выступления.

Стадион взорвался аплодисментами и воплями.

Сегодняшний рок-концерт, сам по себе, грандиозное событие, потому что масштаб беспрецедентен — никому из советского андеграунда ещё никогда не давали такую огромную площадку.

Жириновский поклонился в четыре стороны, а затем сошёл со сцены.

По дороге он коротко кивнул Виктору Цою и членам группы Кино, уже готовым выйти на сцену.

За Цоем он приглядывает — история пошла другим путём и, по логике вещей, он не должен попасть в аварию 15 августа этого года. И если он, вопреки всем предпосылкам, попадёт в неё, то это будет означать существование судьбы. А Жириновскому важно точно знать, что никакой судьбы нет — в ином случае, любые его действия теряют всяческий смысл…

Впрочем, это привычная для него перестраховка. В Афганистане наступила стабильность, авария на ЧАЭС успешно предотвращена, целая плеяда маньяков нейтрализована очень быстро, на раннем этапе, а это сотни спасённых жизней, Спитакское землетрясение причинило существенно меньше ущерба и погибло кратно меньше людей — всё это личные достижения Владимира. Если бы была некая судьба, она бы вмешалась в ход событий, чтобы сделать всё перечисленное неизбежным.

Никакой предопределённости нет — он уже убедился в этом наверняка, но продолжает наблюдать за окружающим миром, чтобы удостовериться дополнительно.

Уйдя за кулисы, Жириновский достал из кармана брюк сигареты «Ростов» и закурил.

— Владимир Вольфович! — воскликнула подбежавшая к нему девушка лет двадцати.

Одета она как идейная неформалка: крашеные в блонд волосы растопырены так, будто её киношно шарахнуло током, на кожаной косухе металлические шипы, на шее висит цепь с жетоном «МОСКОВСКИЙ МЕТРОПОЛИТЕН», в правой руке она держит кожаную сумочку, точно так же обитую металлической фурнитурой.

— Здравствуйте, — улыбнулся ей Жириновский. — Как вы сюда попали и зачем?

— Дайте автограф! — попросила она и вытащила из сумочки сложенный лист и чёрный фломастер.

Развернув плакат, она продемонстрировала фотографию Владимира в военной форме. Хорошо видны два ордена «Красного Знамени» и…

Тут за кулисы проник ещё один человек — какой-то рыжеволосый мужчина в униформе обслуживающего персонала. Он увидел Владимира, зловеще оскалился и быстро вытащил из кармана револьвер Нагана.

— Сдохни, коммуняка! — выкрикнул он и начал стрелять.

Жириновский успел только оттолкнуть фанатку, которая отлетела на несколько метров и упала, и принял минимум два попадания в грудь. Он устоял на ногах, яростно проревел что-то нечленораздельное и бросился к рыжему.

Тот выпучил глаза в изумлении и потратил на осмысление происходящего слишком много времени, чем воспользовался Жириновский. Он крутанул кисть с револьвером так, что она с хрустом сломалась, а затем нанёс два сокрушительный удара кулаком в грудь покушающемуся.

Рыжий, вопль которого захлебнулся, начал падать, но Владимир не позволил — он шарахнул его по лицу, а затем извлёк револьвер из переломанной кисти.

— А-а-а!!! — завизжала фанатка.

Жириновский обернулся к ней. Она с ужасом смотрела на, наконец-то, упавшего нападающего, находящегося сейчас глубоко в бессознательном состоянии.

Со стороны могло показаться, что он мёртв, но Владимир, несмотря на охватившую его ярость, спровоцированную острой болью, бил умеренно, чтобы точно не прикончить.

— Всё-всё! — поднял руку в успокаивающем жесте Жириновский. — Всё кончилось!

— … но все, что мне нужно — это несколько слов и место для шага вперед! — доносилось со сцены.

— А-а-а!!! — продолжила визжать фанатка.

Жириновский расстегнул пиджак и рубашку. Попадания из Нагана в бронежилет — это очень неприятно, но не так неприятно, как пуля АКМ, пробившая магазины и застрявшая в бронепластине. После того эпизода с сопляком, стрелявшим в него из ржавого АКМ, у него ещё долго на груди был «трафарет» в форме квадрата титановой бронепластины…

Как только началась его заметная политическая карьера, он всегда ходит в бронежилете скрытого ношения. Тридцати слоёв СВМ, то есть, арамидной ткани, недостаточно, чтобы удержать пулю из АК-74 или АКМ, но вполне хватает для остановки пули из Макарова. От патрона ТТ такой бронежилет не защитит, но дальнейшее увеличение количества слоёв ведёт к тому, что броня становится слишком заметной.

— Вы убили его⁈ — выкрикнула фанатка, вперившись испуганным взглядом в лужицу крови, что растеклась под головой рыжего.

— Нет, он живой, — покачал головой Владимир.

— А вы⁈ — уставилась она на бронежилет.

— Я тоже живой, — улыбнулся ей Жириновский, а затем осмотрелся по сторонам. — Что за проходной двор, мать вашу…

То, что его попытаются убрать — он допускал такое развитие событий. Слишком уж он популярен в народе, чтобы это не бросалось в глаза разным личностям с убеждениями.

Наконец, за кулисы примчали двое милиционеров, которые, судя по тому, как у них расширились глаза, обалдели от наблюдаемой картины.

Жириновский, знающий порядок, поднял руки.

— Что здесь происходит⁈ — спросил старший сержант.

— Вот этот вот гражданин предпринял попытку напасть на меня, — ответил Владимир спокойным тоном. — Попытка, как видите, неудачная. Не хочу вмешиваться в вашу работу, но лучше заняться им — у него сломана кисть правой руки, а ещё я отбил ему требуху и, кажется, сломал нос.

— Сержант, вызывай подкрепление, — приказал старший сержант. — А вы двое — ни с места и держать руки на виду. Мы во всём разберёмся.

*СССР, РСФСР, город Москва, во дворе дома Жириновского, 26 февраля 1990 года*

— Ладно, — с тяжёлым вздохом произнёс Владимир, бросая бычок в урну. — Спрашивай, но быстро.

— Уже установлена личность нападавшего? — спросил Николай Давыдов, журналист «Известий».

— В милицию обращайся с этим вопросом, — усмехнулся Жириновский. — Меня в подробности не посвящают — я такой же гражданин, как и ты.

— Но у вас ведь есть версии? — спросил Давыдов.

— Да какие у меня могут быть версии, если я знаю столько же, сколько и ты⁈ — нахмурился Владимир. — Я не знаю подробностей, потому что милиция не рассказывает мне ничего о ходе расследования.

Этим делом занимается КГБ, а милиция на фоновой подтанцовке, потому что это чистая политика. Его уже утомила эта беготня с дачей показаний — эффект от покушения вышел двойственным.

«С одной стороны, мощнейший общественный резонанс», — подумал Владимир. — «А с другой — страдает моя предвыборная кампания».

Успокаивает его лишь то, что этот резонанс сработает в тысячу раз лучше, чем любая кампания. Весь Союз гудит, как осиный улей — это громкое покушение обсуждают практически все.

— А правда, что вы тяжело травмировали нападающего? — спросил журналист.

— Нет, неправда, — покачал головой Жириновский и закурил вторую сигарету. — Следующий вопрос.

Никита Семёнович Хлебников, как зовут того рыжего, получил трещину одного ребра, перелом носа и множественный закрытый перелом кисти правой руки — это оценивается как средняя степень тяжести.

— А как родные восприняли это покушение? — спросил Давыдов.

— Моей жене это не понравилось, — ответил Жириновский.

— М-м-м… — протянул журналист.

— Всё, время истекло, — посмотрел Владимир на часы. — До свидания.

— Но… — начал Давыдов.

— Надо записываться в приёмные часы, — отрезал Жириновский и направился к подъезду.

Орлов говорит, что Хлебников утверждает, будто не было никакого сговора с кем-либо, а он решил убить Жириновского сам, чтобы не допустить прихода к власти «реакционера» и «ретрогада». «Ретрогад» — это точная цитата. Всё дело в том, что у него из образования только восемь классов, которые он закончил с низкой успеваемостью. Единственный предмет, который он сдал на «отлично» — это пение.

Он не может объяснить, где взял Наган, но допросы продолжаются, поэтому истина будет установлена — его допрашивают те же люди, что кололи бен Ладена…

Жириновский мельком посмотрел на синий ВАЗ-2106, в котором сидят двое оперативников Управления безопасности, после чего вошёл в подъезд.

Теперь с ним всегда будет охрана, во избежание повторения инцидентов. Может, это обычный безумец, решивший «исправить несправедливость», а может, это чей-то заказ. Последнее, конечно, вряд ли, потому что ещё не те времена, но шанс этого не равен нулю.

Поднявшись на свой этаж и войдя в квартиру, он наткнулся на Галину, ожидавшую его в прихожей.

— Ты чего выходил? — спросила она.

— Свежим воздухом подышать и вот, кефир купил, — ответил он.

— Не надо никуда выходить, — попросила она. — Сказал бы — я бы купила.

— И свежим воздухом бы за меня подышала? — усмехнулся Жириновский. — Нет, дорогая моя, закрываться дома — это не выход. Покушение ничего не меняет.

— Володя, в тебя стреляли! — вновь начала Галина.

— Слушай, я к этому уже давно привык… — произнёс Владимир. — Давай, не надо тут мне — с политиками такое бывает! Больше подобное не повторится!

С женой у него была целая серия разговоров — дошло даже до того, что она пыталась обнаружить какую-то связь между Владимиром и фанаткой, желавшей взять у него автограф. Сейчас тот плакат и фломастер лежат в вещдоках…

Но Инну Голикову, как зовут ту неформалку, Жириновский в тот день увидел впервые — изначально она пришла послушать выступление группы Чёрный Обелиск, а потом на спор пошла проникать за кулисы, чтобы взять автограф у Владимира. Не конкретно у Владимира, а у любого, кого она встретит — на этот случай у неё в сумочке были плакаты всех выступающих групп и тот плакат с Жириновским, сорванный с афиши у входа на стадион.

— А если тебя убьют? — спросила Галина.

— Слушай, меня могли убить десятки раз, — со вздохом ответил ей Владимир. — Но живой же ещё!

— А я твою службу в Афганистане тебе ещё не простила! — заявила жена. — Так что ты очень зря используешь её, как аргумент в споре! Как ты можешь…

— Галя, спокойнее, — улыбнулся Жириновский и обнял её. — Всё будет хорошо.

Выборы в Верховный Совет РСФСР состоятся 4 марта — времени осталось мало, поэтому ему нужно часто выступать на публике и появляться на массовых мероприятиях.

Это будет определяющим моментом, который разделит историю СССР на «до» и «после».

«И в этом „после“ я должен быть обязательно», — подумал Жириновский, продолжая обнимать заплакавшую жену.

— Не надо никуда больше ходить… — прошептала она.

— Всё хорошо будет, Галя, — тихо ответил он. — Не надо переживать.

* СССР, РСФСР, город Москва, Дом воинов-интернационалистов, 10 марта 19 90 года*

— Поздравляю, Владимир Вольфович! — пожал Жириновскому руку маршал Куликов.

— Спасибо! — улыбнулся Владимир. — А я поздравляю вас, товарищ маршал!

Виктор Георгиевич тоже участвовал в выборах в Съезд народных депутатов РСФСР и избран в числе 871 депутата.

Он постоянный посетитель Дома воинов-интернационалистов, как ветеран Великой Отечественной войны, причём один из самых активных. Но до прошлого года он ни разу не посещал Дом, по причине того, что ему было не очень-то интересно общаться с молодёжью.

Всё изменилось после пары собраний «жирондистов» в аудиториях Дома — он увидел некоторых знакомых, решил задержаться, а дальше назад дороги уже не было…

Иногда он выступает перед ветеранами-афганцами, с интересными фронтовыми историями. И ему есть, что им рассказать: он в Красной Армии с 1939 года, войну начал на Западной Украине, с июня 1941 года, а закончил в мае 1945 года, в Берлине.

— Много наших прошло? — спросил Виктор Георгиевич.

— Разумеется, — кивнул Владимир. — Похоже на то, что мы получили большинство мандатов…

Главная причина, почему это стало возможно, заключается в том, что, в преддверии возможной отмены шестой статьи, произошло серьёзное дробление депутатских групп. Слухи об этом ходят, среди депутатов популярна версия, будто бы Горбачёв договорился с Жириновским и дело осталось за малым, поэтому уже нужно определяться, кто и с кем. Партии учреждать ещё нельзя, но вот фракции теперь разрешены официально.

И когда стало можно, до этого державшиеся вместе депутаты раздробились на множество маленьких блоков…

Коалиция «Бешеных» развалилась и были сформированы следующие фракции: «Демократическая Россия», «Демократическая платформа в КПСС», «Левый центр», «Радикальные демократы», а также «Смена — Новая политика».

И усугубило всё это то, что неформальности фракций положен конец и теперь всё официально — нужно регистрировать фракцию, для чего необходимо минимум пятьдесят членов.

Коалиция «Якобинцев» тоже подверглась дроблению, причём даже в большей степени, чем у «бешеных»: сейчас можно вычленить только «Коммунисты РСФСР» и «Рабоче-крестьянский союз», но туда вошли далеко не все «якобинцы», ведь основная масса бывших сторонников Горбачёва сформировала депутатские группы разной численности.

И последних прямо очень много. Там и педагоги, и медработники, и профсоюзники, и журналисты, не говоря уже о депутатах, объединившихся по принципу землячества…

Но Организация проделала титаническую работу по подготовке предвыборных кампаний депутатов из числа надёжных «жирондистов»: в отличие от остальных, Жириновский не допустил дробления, что было достигнуто особой формой архитектуры фракции — уход из её рядов означает лишь то, что избирательная кампания, вернее, её щедрое финансирование от Организации, уйдёт кому-то другому и этот кто-то почти гарантированно победит в избирательном округе, а ушедший останется с носом.

Некоторые депутаты придерживаются оппортунистической позиции, чтобы избраться с помощью фракции, но у Жириновского для оппортунистов припасён один неприятный сюрприз — право отзыва.

Механизм по отзыву мандата уже отработан на нескольких нелояльных субъектах, которые начали идти наперекор линии фракции. Если есть деньги, очень легко вызвать недовольство избирателей своим народным депутатом…

Газеты, как пионеры новой эры, первыми начали продаваться нужным людям — заказные статьи уже исправно пишутся, но прайс-лист ещё не утверждён, поэтому расценки слегка плавают.

По телевидению заказные репортажи для очернения оппонентов, пока что, не показывают, но ещё не вечер — всё это возможно в ближайшем будущем.

Да и не СМИ едиными живёт политик: уже сейчас доступен банальный подкуп населения в избирательных округах, причём даже не прямой, а вполне себе косвенный — нужно лишь отправить хорошего кандидата будоражить народ и велеть ему обещать, обещать, обещать…

Можно даже делать на территории округа что-то полезное, позиционируя, что эти деяния совершены вопреки воле избранного народного депутата, который «окончательно оторвался от народа» и «упорно игнорирует наболевшие надобности своих избирателей».

Для этого нужна лишь одна вещь — деньги. И всё.

Это доказательство того, что при капиталистической системе система Советов работать не может и никогда работать не будет, впрочем, как и все остальные вариации демократических форм власти — в конце концов, в финале, всё придёт к олигархии.

Жириновскому даже стало слегка удивительно, почему в прошлой жизни Директора никто не решился дать людям то, чего они «хотят», то есть, «прямую демократию» — разницы-то никакой, по причине того, что даже там, при наличии денег, депутаты отлично покупаются, а неугодные отзываются «по народной воле».

Возможно, причиной было то, что это слишком сложная система, при которой у народа, всё же, остаётся какая-то реальная власть, а это невыгодно.

Существует простой алгоритм: «деньги → медиа → общественное мнение → депутаты → законы → ещё больше денег». Он исчерпывающе объясняет, почему при капитализме нет никакой демократии и быть не может.

В США, в Европе — везде олигархия, замаскированная под демократию. Бизнесмены уже давно между собой обо всём договорились и сформировали закулисные коалиции, продвигающие свои интересы в представительных и законодательных органах власти. И чтобы было совсем удобно, они легализовали коррупцию, назвав её лоббированием. То есть, у них в парламентах и конгрессах сидят с потрохами купленные парламентарии и конгрессмены, чей голос равен голосу тех, которые ещё официально не куплены.

С помощью олигархического плюрализма, как называют борьбу коалиций олигархов в парламентах и конгрессах, создаётся иллюзия, будто там на каждом заседании вершится демократия, но обычным людям от этого ни холодно, ни жарко, потому что олигархические коалиции ведут борьбу ради своих интересов и используют общественно мнение как один из инструментов.

Но это, в конце концов, олигархия.

Жириновский же применяет нечто иное — в его Организации нет миллионеров, которым стало уже слишком мало просто денег. Даже он сам ни разу не миллионер — живёт с патентных доходов, пусть и очень хорошо, но не как того ожидаешь от миллионера. И в будущем он этого менять не собирается.

Организация функционирует по логике большой корпорации, но без узкого круга лиц конечных выгодоприобретателей. В ней работают все, все на зарплате, никто не жалуется, всем всё нравится, потому что стабильно, много, с широким соцпакетом и щедрыми материальными поощрениями.

«Советская мечта», то есть, «квартира-машина-дача», выполнена у большей части сотрудников, а многие уже перешли к стадии улучшения существующего: квартира побольше, машина подороже и дача поближе…

И из бюджета Организации, которая работает непонятно для кого, выделяются средства на финансирование избирательных кампаний предварительно утверждённых, на серии заседаний Управления кадрового обеспечения, народных депутатов.

Горбачёв обо всём этом знает — он не может не видеть, как проводятся масштабные избирательные кампании, на которых людей кормят, поят, развлекают концертами и ярмарками, а также задаривают ценными подарками.

Это насквозь недемократично, это следовало бы пресечь и запретить, но генсек не сделал вообще ничего, потому что боится вступать в конфронтацию с Жириновским, в правой руке которого ум, а в левой руке сердце народа.

В общем-то, в его руках ещё огромные ресурсы Организации, которая разрослась до пугающих масштабов. Она как спрут, оплела весь Союз своими щупальцами и нужно лишь дать ей ещё пару лет, чтобы сделать любое сопротивление бесполезным…

Да, Жириновский методично захватывает фактическую власть в стране.

Кто-то из национальных элит в пока ещё союзных республиках наивно полагает, что стоит только отделиться от СССР, как экономика окажется в их власти и можно будет вздохнуть спокойно, но это далеко от истины.

Тысячи и тысячи кооперативов, беспрекословно подчиняющихся Организации, от объявления независимости и выхода из Союза никуда не исчезнут — они всё так же будут подчиняться центру и, если кто-то попытается их уничтожить, то случатся неприятные сюрпризы, которые уже подготавливаются.

«Жаль, что эту схему придумал не я…» — подумал Жириновский с сильным сожалением.

Это скорректированный план Директора — он разработал его ещё в 1983 году и всё это время они шли к его реализации.

Но Директор не верил в возможность пробиться в Верховный Совет СССР, а затем в Верховный Совет РСФСР. Он не мог предвидеть, что Жириновскому удастся сбить Ельцина прямо на взлёте и основательно дискредитировать «демократов».

Поэтому он планировал основную часть активности на 90-е годы, когда «станет можно». Его план предусматривал приход Ельцина к власти — его больше всего интересовало начало приватизации, в ходе которой, опираясь на мощь сотен тысяч кооперативов, он бы выкупал то, что продаётся, и захватывал то, что не продаётся.

А вот Жириновский верит в себя и искренне убеждён, что ему по плечу самая смелая вариация плана Директора.

Поэтому он сейчас здесь, готовится к выступлению перед «жирондистами», собравшимися в актовом зале Дома воинов-интернационалистов.

Маршал Куликов сел на своё место в зале, а Жириновский поднялся на сцену и встал за кафедру с микрофоном.

— Приветствую вас, товарищи народные депутаты РСФСР! — начал он свою речь. — Поздравляю вас всех с большой победой, с которой начинается новая веха в истории нашей страны!