Владимир, Сын Волка 3

Глава двадцать третья Джинны

* СССР, РСФСР, Московская область, рабочий посёлок Томилино, Завод № 918, 4 марта 1991 года*

— Но если эта штука весит пятнадцать килограмм, а повышает грузоподъёмность бойца примерно на тридцать килограмм — получается, она повышает его грузоподъёмность на пятнадцать килограмм? — спросил хмурящийся Жириновский, разглядывающий заказанное им изделие. — Это, конечно, хорошо, но я ожидал большего.

— Нет, товарищ президент, — покачал головой Николай Владимирович Манохин, ответственный за проект. — Масса изделия исключается из нагрузки на бойца, потому что оно не висит на его ногах, а упирается в землю.

— Хорошо, я понял, — кивнул Владимир. — Значит, это чистые тридцать килограмм, которые боец сможет тягать на себе… И насколько комфортно ему будет?

— Произведённые расчёты и испытания показывают, что ощущаться бойцом, как нагрузка, будут только 14–15 килограмм, что существенно снизит его утомляемость, — ответил учёный-инженер. — Но это только образец четвёртой модификации, а у нас параллельно разрабатываются сразу три следующих модификации — мы оптимизируем эргономику и массу изделия, с целью снизить нагрузку ещё сильнее. Самые прагматичные расчёты показывают, что возможно снизить нагрузку максимум на 80 %, а самые оптимистичные — на 85–90 %.

Жириновский, «подсмотревший» идею в воспоминаниях Директора, написал техзадание на разработку пассивного экзоскелета ещё десять месяцев назад и только сейчас КБ завода № 918 выдало перспективный прототип, который можно ненадолго показывать приёмной комиссии.

В ЭП-4 широко применяются СВМ и углепластик КМУ-4. Последний знаменит тем, что его использовали при изготовлении орбитального корабля-ракетоплана «Буран» — этот углепластик сравнительно мало весит, при отличной механической прочности.

Испытания «Бурана», несмотря на общую сомнительность проекта, продолжаются — в этом году запланировано два беспилотных запуска, а в следующем году будут два пилотируемых космических полёта.

Есть кое-что полезное, что он может сделать на орбите — займётся скрытной постановкой военных спутников, что просто бесценно, так как если удастся скрыть факт погрузки спутников на борт корабля-ракетоплана, то американцы нескоро узнают, что на орбите появилась «неучтёнка».

Это единственное практическое оправдание всего проекта — военные цели. А в остальном, это фантастические траты, которые никогда не окупятся.

Но Жириновский решил, что это нужно продолжить, ради будущего. Наработки, применённые в «Буране», в конце концов, могут быть использованы или, хотя бы, учтены потомками.

«Да и, в конце концов, „Буран“ сможет выводить на орбиту грузы массой до 30 тонн — можно затащить туда хоть спутник с ядерной боеголовкой, если очень надо», — подумал Жириновский, борющийся с жабой, взявшей его в удушающий захват. — «В любом случае, всё это ради потомков — они оценят».

Рассматривается вариант доставки на орбиту спутников ГЛОНАСС, что, теоретически, могло бы удешевить затраты, так как в «Буран» могут вместиться до 15 спутников «Ураган».

Ракета «Протон-К» способна доставлять на орбиту по три «Урагана» за раз, поэтому выгода, раз «Энергия-Буран» уже есть и никуда не денется, будто бы очевидна.

Но специалисты предупреждают, что это всё равно будет считаться забиванием гвоздей электронным микроскопом, так как затраченные средства не окупит — «Протон-К» доставляет надёжнее и дешевле.

В любом случае, когда Жириновский пришёл к власти, уже было поздно — первый полёт «Бурана» состоялся 15 ноября 1988 года, когда он ни на что не мог повлиять.

— Но пятнадцать килограмм… — произнёс Владимир, решивший отвлечься от печальных мыслей.

— Образец пятой модификации будет весить двенадцать килограмм, — сказал на это Манохин. — А образец седьмой модификации — не более десяти килограмм.

— Хм… — задумчиво погладил подбородок Жириновский. — А шестая модификация?

— Этот образец не направлен на улучшение эргономики или уменьшение массы, — покачал головой учёный. — Мы пробуем оснастить четвёртую модификацию навесными броневыми пластинами из карбида бора от НИИ Стали. Это заказ от КГБ.

— Это даже как-то логично… — произнёс крепко задумавшийся Владимир. — Есть успехи?

— В данный момент, результаты отрицательные, — покачал головой Манохин. — Под утяжелённое бронирование нужно несколько иное изделие. Навесные броневые плиты разбалансируют образец четвёртой модификации, поэтому длительное ношение затруднительно. Но КГБ требует продолжать — техническое задание предполагает непрерывное ношение изделия хотя бы в течение четырёх часов. Мы, скорее всего, сумеем обеспечить выполнение этого условия, но в КГБ направлен ответ, что требуется разработка специализированного изделия.

Жириновский прекрасно понял, зачем КГБ именно такое изделие — вероятно, это нужно для «Альфы», которая, пока что, остаётся в подчинении Комитета.

Террористические захваты самолётов и зданий не исключены, поэтому для штурма необходимо что-то, что защитит бойца от прямых попаданий из автоматов или винтовок.

Для бронелимузина Жириновского были разработаны новые бронеплиты из карбида бора, более толстые, чем в бронежилете 6Б4. Вероятно, именно их предполагается применить для заказанного КГБ экзоскелета.

У КГБ есть перед глазами опыт ХАД, которое применяло патентованный Жириновским противоосколочный костюм, а также уже ненавязчиво внедрённые в обиход «Вымпела» и «Альфы» противопульные щиты.

Неудивительно, что они увидели в разработке КБ завода № 918 потенциал и заказали тематическое изделие, которое способно спасти не одну жизнь.

— В армии тоже может пригодиться что-то подобное, — произнёс Жириновский. — Как вернусь на рабочее место, начну готовить для вас новое техзадание, на основе запроса КГБ.

Учёный-инженер лишь равнодушно пожал плечами.

— А стоимость удастся уменьшить? — поинтересовался Владимир.

— При условии наращивания масштаба производства, — ответил Манохин.

— Я заметил, что наши углепластики практически не находят применения в лёгкой промышленности, — задумчиво произнёс Жириновский. — Этот ошибочный подход нужно менять…

Пусть углепластик всегда будет дорогим удовольствием, но применение «на гражданке» ему будет, а если будет применение, то там появится потребность в массовом производстве, что неизбежно удешевит продукт.

Но на это потребуются годы, а ещё военные будут не склонны рассекречивать материал и разрешать гражданской промышленности производить его и распространять в массы…

«Решаемо», — подумал Жириновский.

— Испытатель готов, — сообщил прибывший инженер.

— Следуйте за мной, товарищ президент, — встал из-за стола Манохин.

Они покинули кабинет и направились в просторную аудиторию, сильно напоминающую спортзал.

Здесь вдоль стен расставлены столы, на которых размещены различные элементы конструируемого изделия, на самих стенах висят плакаты с лозунгами и призывами, а посреди аудитории стоит испытатель в ЭП-4 и полном боевом облачении.

— Как и было описано в техзадании, носить изделие предполагается в противоосколочном костюме, — произнёс Манохин, когда они подошли к испытателю.

— Здравия желаю, товарищ президент! — козырнул последний.

— Здравствуй, — улыбнулся ему Жириновский. — Вольно.

На испытателя надет противоосколочный костюм, бронежилет 6Б4-О, РД-54, шлем СШ-68, а в руках он держит массогабаритный макет АК-74.

— Что в рюкзаке? — спросил Владимир.

— Там имитаторы боеприпасов и личные принадлежности, — ответил Манохин. — Общая масса снаряжения на испытателе — 26 килограмм.

— И как самочувствие? — поинтересовался Жириновский у испытателя. — Не тяжело?

— Никак нет, товарищ президент! — ответил тот. — Бронежилет и рюкзак вообще не чувствуются!

Владимир обошёл его со всех сторон и внимательно рассмотрел крепления.

ЭП-4 оборудован плоской наспинной секцией, которая и принимает на себя массу бронежилета и рюкзака.

— Значит, уже работает, — улыбнулся Жириновский. — Что ж, товарищи, я увидел всё, что хотел — вы идёте в перспективном направлении.

У него перед глазами практически возникли 20 тысяч бойцов СпН, оснащённые продвинутыми пассивными экзоскелетами, которые, по результатам испытания прототипов, увеличивают боевой потенциал бойца примерно на 25–30 %, за счёт снижения утомляемости, повышения скорости передвижения, а также более высокой грузоподъёмности.

Несомненно, облегчение ноши бойцов СпН почти вдвое приведёт лишь к тому, что они будут склонны брать с собой больше боеприпасов и взрывчатки, потому что их никогда не бывает слишком много.

Личный опыт боёв Владимира говорит ему, что на боевой выход все стараются брать разумный максимум нагрузки, потому что дополнительные боеприпасы, в случае боестолкновения, с высокой вероятностью спасут бойцу жизнь. ЭП-4 лишь повышает этот разумный максимум, ценой небольшого снижения гибкости.

— Рад был знакомству, — произнёс Жириновский. — Мне всё понравилось. И товарищ Манохин — как только будут значимые успехи с шестой модификацией, пишите мне. Я очень хочу посмотреть на то, что получится в итоге.

В обычных подразделениях Советской армии такая инновация, пока что, не нужна, потому что ещё не до конца понятны все перспективы изделия, но вот спецназ должен получить финальную модификацию.

Учитывая то, насколько дорого обходится подготовка бойца СпН, один дополнительный элемент экипировки, пусть и недешёвый, не сделает никакой погоды.

«Если верно то, что даже прототип повышает общую эффективность бойца на 30 %…» — подумал впечатлённый Владимир. — «В масштабе бригады СпН получается совершенно другой прирост — будто стало на 30 % больше бойцов…»

Американцы, скорее всего, снова будут насмехаться и глумиться над очередным ноу-хау, но Жириновский точно знал, что в прошлой жизни Директора только ретроградство и болезненная скупость командования разных стран препятствовало внедрению передовых пассивных экзоскелетов, которые были не чета этим экспериментальным образцам.

Директор видел по телевизору даже образцы, которые предусматривали интеграцию средств индивидуальной бронезащиты, то есть, брали на себя значительную часть нагрузки от бронежилета и дополнительных бронеэлементов.

И там, в 2025 году, всё это было испытано в боевых условиях, но высшее командование стран, в которых применялись частные разработки пассивных экзоскелетов, не заинтересовалось инновацией и никто так и не начал массового производства для оснащения хотя бы элитных частей.

— До свидания, товарищ президент, — попрощался Манохин.

— До свидания, товарищи, — кивнул Владимир.

* СССР, РСФСР, город Москва, Кремль, Сенатский дворец, 30 марта 1991 года*

— Итак, какими сведениями мы располагаем? — спросил Владимир.

— Сорок минут назад, то есть, в 5:00 по московскому времени, вооружённые формирования Ирака начали массированный артиллерийский обстрел и авиационную бомбардировку Кувейта и пересекли его сухопутную границу, — сообщил генерал армии Варенников. — Что мы будем делать?

— Мы будем действовать по плану, — ответил Жириновский, а затем нажал на кнопку селектора. — Екатерина Георгиевна, свяжите меня с Бессмертных. Если он дома и спит, то будите.

— Хорошо, Владимир Вольфович… — ответила сонная секретарь.

Её привезли на рабочее место около пятнадцати минут назад, потому что Жириновский чувствует себя без неё, как без рук — как ему, например, связываться с функционерами Совмина, если он не знает их номеров? А она знает их наизусть и может связаться с ними с любого доступного телефона.

Екатерине Георгиевне потребовалось лишь семь минут, чтобы связаться с министром и перевести сеанс на телефон Владимира.

— Александр Александрович, Жириновский у аппарата, — сказал он, когда услышал «Алло?» из трубки.

— Доброй ночи, Владимир Вольфович… — приветствовал его министр. — Что-то случилось?

— Случилось, — ответил Жириновский. — Ирак напал на Кувейт, как мы все и опасались. Вам нужно выполнить свою часть инструкций.

— Ох… — выдохнул Бессмертных. — Что ж, я приступлю к этому немедленно. Нам нужно, чтобы наш представитель в ООН выступил с осуждением?

— Именно, — подтвердил Владимир. — Вы должны будете очень правдоподобно отрицать любые наши военно-политические связи с Ираком. Такие были, но давно уже нет — такова официальная позиция. Если возникнут какие-либо накладки, звоните мне. Я буду у себя в кабинете или поблизости до самой ночи.

— Хорошо, Владимир Вольфович, — ответил Александр Александрович. — До свидания.

— До свидания, — попрощался Жириновский и положил трубку. — Что у нас по военным советникам?

— На территории Ирака всё ещё находятся тридцать два человека, — сообщил Варенников. — Но они покинут Ирак сегодня же.

В Ираке, силами военных советников, развёрнута новая система ПВО, которая должна обеспечить надёжный заслон, на какое-то время.

Армии Хусейна, в любом случае, несдобровать — сегодня же НАТО примет решение о подготовке удара.

Жириновский не отговаривал президента Ирака от опрометчивых действий — он лишь передал через посла свои соображения о том, что будет потом. А потом будет «Буря в пустыне», которую Владимир расписал в красках.

Но Хусейн не прислушался — Жириновскому неизвестно, почему он уверен, что Запад даст слабину и не отреагирует остро.

— А что требуется от нас? — спросил Валентин Иванович Варенников.

— Окончательно подчистить все бумаги, что связаны с нашим военным сотрудничеством с Ираком, — ответил на это Владимир. — Это почти никого не обманет, конечно, но юридически мы должны быть чисты.

Американцы точно знают о факте поставки советских зенитно-ракетных комплексов Ираку, но они точно не знают, в каких именно объёмах это осуществлялось и какие именно комплексы были поставлены.

Вопреки распространяемым ими слухам, они не всеведущие, а Ирак не самая маленькая страна и есть в нём места, в которых можно качественно спрятать зенитные расчёты.

— Пришёл Виктор Петрович, — сообщила заглянувшая в кабинет секретарь.

— Запускайте! — потребовал Жириновский.

Руководитель ГКО выглядит бодрым, несмотря на очень раннее время.

— Здравствуйте, товарищ Штерн! — приветствовал его Владимир. — Присаживайтесь. Хотите курить — курите!

— Здравствуйте, товарищ президент, — кивнул ему руководитель ГКО.

Жириновский вытащил из выдвижного ящика пепельницу, сигареты «Ростов» и зажигалку.

— Нефть, — произнёс он, прикурив сигарету.

— Вчера баррель нефти марки Brent торговался на бирже по цене 29 долларов… — сообщил Штерн.

— Пришёл Владимир Александрович, — заглянула в кабинет секретарь.

— Запускайте его! — велел Жириновский. — И вообще, таких людей, как Штерн, Крючков, Язов и Пуго запускайте без разрешения! Даже если я здесь со спущенными штанами буду стоять!

— Здравия желаю, товарищ президент! — вошёл председатель КГБ.

— Здравствуйте, Владимир Александрович! — встал Жириновский. — Садитесь на диван! Виктор Петрович, продолжайте!

— Кхм-кхм… — кашлянул Штерн. — Лучше начну с начала. Вчера баррель нефти марки Brent торговался на бирже по цене 29 долларов, но, в связи с происходящими сейчас событиями, наши аналитики ожидают, что цена вырастет до 45–49 долларов за баррель в течение следующих полутора недель.

На международном рынке сейчас лёгкий дефицит нефти, вызванный тем, что СССР планомерно сократил добычу на 37 %. Это не вызвало ажиотажа, но держало цену Brent'а в диапазоне 27–32 долларов за баррель.

Это ударило по нефтяным доходам Союза, поэтому многие зарубежные аналитики были склонны считать, что ему скоро крышка, ведь у них стало модно преувеличивать зависимость СССР от нефтяных доходов.

Но эти аналитики не знают, что это была подготовка к иракскому вторжению в Кувейт — на этом плацдарме, созданном лёгким дефицитом нефти, цена подскочит гораздо выше, чем должна была.

— Насколько точны эти прогнозы? — спросил Владимир.

— Точность оценивается, как высокая, — ответил Штерн.

— Владимир Александрович, а что говорят ваши специалисты? — поинтересовался Жириновский.

— А, эм… — растерялся Крючков. — Мне нужно вызвать своего заместителя — он в коридоре.

— Вызывайте, — разрешил президент СССР.

— Орлов! — позвал председатель КГБ.

— Здравия желаю, товарищ президент! — вошёл в кабинет Геннадий.

— Здравствуйте, — кивнул ему Жириновский. — Мы обсуждаем нефтяные котировки и результаты анализа ГКО и КГБ.

— У меня уже подготовлен материал, — сообщил Орлов и раскрыл принесённую с собой папку. — Кхм-кхм… Наш вычислительный центр пришёл к выводу, что в течение следующей недели можно ожидать цену не менее 55 долларов за баррель нефти марки Brent, при условии, что операция армии Ирака пройдёт по плану. Продержаться такая цена должна в течение двух недель, а затем произойдёт корректировка.

— Звучит более оптимистично, чем прогноз ГКО, — произнёс Владимир. — Что ж, увидим, кто окажется точнее. А какие действия будут предприняты в отношении фондового рынка?

— Мы заблаговременно инвестировали в ряд нефтяных компаний сумму в размере 150 миллионов долларов, — ответил Геннадий. — Анализ «Ифрита» показывает, что при условии роста цены за баррель до 45 долларов, наш выигрыш составит не менее 470 миллионов долларов в течение следующих трёх месяцев.

В будущем эта лавочка закроется — сейчас надзор за фондовыми рынками слаборазвит, а сами фондовые рынки хаотичны, поэтому КГБ, действуя через сотни подставных компаний и фондов, инвестирует деньги в американские и европейские компании, оценивая риски с помощью «Ифрита».

Вывод средств осуществляется аналогично, через сотни фондов и компаний, в офшоры, а оттуда уже на Мадагаскар, через который средства идут в Индию, где бесследно теряются и дальше обнаруживаются уже в СССР. Но это лишь один из десятков маршрутов, самый «чёрный».

Есть и «светлые» маршруты транзита денежных средств, которые предусматривают закупку успешными «американскими» компаниями какого-либо оборудования и поставку их в «нейтральные» страны, а оттуда в чуть менее «нейтральные» страны, которые официально отгружают оборудование в СССР, как отечественный продукт.

Цифровизация торговли сейчас в самом зачатке, поэтому 999 из 1000 подобных актов проходят незамеченными, а замеченных решительно недостаточно, чтобы связать всё это с Советским Союзом.

Это сравнительно небольшие деньги, потому что в ходе транзита безвозвратно теряются до 60 % суммы, но зато они доходят «чистыми» или вовсе продукцией, которую тяжело пришить к делу.

Кто-то мог бы счесть риски неприемлемо высокими, потому что в случае раскрытия будет большой дипломатический скандал, но Жириновский и КГБ считают риски приемлемыми, потому что КГБ занимается подобным десятилетиями…

Финансирование зарубежных операций всегда требовало и требует валюты, которую государство давало крайне неохотно, поэтому в ведомственных кабинетах изобретались различные нелегальные и полулегальные схемы. В самой безобидной из них, с теневым экспортом видеомагнитофонов, Жириновский поучаствовал лично.

О таком не пишут в мемуарах, но кто надо, тот знает, что реальный масштаб чёрных дел разного рода спецслужб огромен и навсегда останется во мраке самых глубоких служебных архивов.

«Да и что они сделают, если узнают?» — подумал Владимир. — «Санкции наложат? Ха-ха-ха!»

— Я предлагаю реинвестировать вырученные средства в сектор информационных технологий, — продолжил Орлов. — Аналитическая записка с подробностями будет закончена до конца следующей недели. Выкладки аналитиков указывают на возможность выручить не менее полутора миллиардов долларов в течение следующих трёх лет. Эти активы необоснованно считают высокорисковыми, что связано со сравнительной новизной сектора информационных технологий, но объективных причин так считать нет.

— Это интересно, но сейчас мы обсуждаем другую тему — Ирак и Кувейт… — произнёс Жириновский. — Владимир Александрович, нам нужно увеличить наше неофициальное присутствие в рядах иракской армии — время пришло. Мы должны знать, что планирует и что делает иракское командование, а также какое настроение у Саддама Хусейна. Также мне нужны данные о том, как реагируют на происходящее западные страны.

— Мы будем действовать по плану, — кивнул Крючков. — Внедрённая агентура выполнит свою задачу, и скоро мы будем знать, что творится как в штабах, так и на поле боя. С Западом всё тоже скоро станет известно.

— Товарищи! — обратился Жириновский ко всем присутствующим. — У меня хорошие предчувствия об этой войне! Очень хорошие!

Это ловушка, основанная на инсайдерской информации.

Разведданные показывают, что Запад имеет лишь смутные подозрения о том, что собирался делать Хусейн.

Но Хусейн обманул и Запад, и Кувейт, когда 17 января этого года осуществил выплату 10 % долга — все подумали, что Хусейн концентрировал войска на границе с Кувейтом только для того, чтобы улучшить условия. А когда условия, почему-то, не улучшились, он будто бы сдал назад и согласился платить.

Только Жириновский точно знал, что война будет и она неизбежна, поэтому приготовился к ней.

И теперь, когда войска Ирака уже наступают по территории Кувейта, настало время для следующего этапа Большой игры.

«Если Хусейн хочет, чтобы я списал часть долга, он должен сбить не менее сотни американских и британских самолётов», — подумал Жириновский. — «Пусть он не верит, что по нему всерьёз ударят, но я поставил условие и он его принял. А раз принял — будь добр выполнять, подонок!»