Владимир, Сын Волка 2

Глава восемнадцатая. Скрытые резервы

*СССР, Московская область, город Москва, Кремлёвская набережная, 1 сентября 1988 года*

— Шум большой поднялся? — спросил Жириновский, вставший у бортика набережной.

За спиной у него Кремлёвская стена, а за ней виднеется Большой Кремлёвский Дворец, в котором сейчас, наверняка, царит тревожная суета.

— Шум? — переспросил очень довольный чем-то Орлов. — Никакого шума — все замерли в шоке, а потом начали тихо обрезать хвосты и принимать меры. Меня уже попытались дёрнуть по партийной линии, чтобы я прекратил всё немедленно, но инициатором является один из фигурантов десятка дел, так что…

— За такое и убить могут, — улыбнулся Жириновский.

— Я знаю, — не принял шутку Геннадий. — Но те, кого я взял за шкирку и вытащил из-под ковра, уже ничего мне не сделают — даже если сроки дадут символические, это конец для них.

— Думаешь, будут отмазывать? — поинтересовался Владимир.

— Конечно, — кивнул Орлов. — Только вот мне даже самому интересно, как они будут это делать. Аудиозаписи, видеозаписи, письменные показания свидетелей и участников, улики — на каждого арестованного есть стопки толстых папок и бобин. На некоторых накопилось материала, которого хватит даже на измену Родине. Вряд ли расстреляют, но сроки дадут большие.

— А партконтроль и негласный запрет на разработку членов ЦК? — уточнил Жириновский.

— Отмашку дал Виктор Михайлович — мне глубоко до звезды, что об этом думали в ЦК, — усмехнулся Геннадий. — Это была очень хорошая охота — даже если за неё попрут из Комитета, я ни о чём не жалею. Да и ты, наверное, не дашь пропасть?

— Конечно же, нет, — ответил Владимир. — Такие люди мне самому нужны — Наше Управление безопасности ждёт тебя с распростёртыми объятиями. А «комсомольцев» всех взяли?

— О, да, — заулыбался Орлов. — Некоторых захватили со спущенными штанами — прямо в сортирах. Вот бы знать теперь, что будет делать с этим Горбачёв…

— Он медленно соображает, поэтому неделю-полторы будет молчать, — предположил Жириновский. — А потом, когда всё взвесит, скорее всего, начнёт делать большие глаза и показывать нешуточное изумление. И если он решится на это, чтобы минимизировать ущерб лично для себя, то тебя ждёт внеочередное звание, орден, а также какое-нибудь маловажное главное управление в Комитете.

— Наверное, «окажут честь» и дадут «пятнашку», — улыбнулся Орлов. — Но плевать — я уже надёжно вошёл в историю. Такого точно никто не забудет ещё очень долго.

— Это очень громкий скандал, — согласился Жириновский.

— Но главных идеологов происходящего, к сожалению, взять не удалось… — произнёс расстроенный Орлов. — В сотнях часов записанных переговоров есть только пара слов о Яковлеве, Медведеве и Шеварднадзе, но без признаков содействия. Эти трое будто бы не участвовали во всём этом. Но верится с трудом — возможно, они действовали очень осторожно.

«А возможно, они просто такие же наивные дурачки, как Горбачёв», — подумал Владимир. — «Бегают на фоне, пока деловые люди обстряпывают дела и готовят платформу».

— Кстати, ты говорил о какой-то группе заговорщиков, но это оказалось не совсем верно, — произнёс Орлов. — По предварительным данным, это около восьмидесяти отдельных группировок, действовавших независимо друг от друга. Связи удалось установить лишь между несколькими группами. На допросах некоторые утверждают, что ничего не знают о существовании других групп, но это они так себе задницы прикрывают.

— Доказательство сговора… — улыбнулся Жириновский.

— Они все крупно попали и без доказательства предварительного сговора, — сказал Геннадий. — Ха-ха, «Хлопковое дело» скоро все забудут… Мелочовкой и банальностью будут называть…

— Ты очень доволен собой? — спросил Владимир.

— Ещё как доволен! — самодовольно оскалился Орлов. — Теперь нужно довести дела до конца и не позволить их замять. Пока Виктор Михайлович на посту, никто не посмеет, а вот когда его снимут — там кто-то из этих сволочей да высвободится из холодных объятий Фемиды.

— А о каких суммах идёт речь? — поинтересовался Жириновский.

— Многие сотни миллионов рублей, — ответил Геннадий. — Гнали их через кооперативы, Комсомол, госпредприятия — вообще ничего не боялись. Мои «орлята» ждут повышений и орденов. Заслужили, сукины дети!

— Это внедрённые агенты? — уточнил Владимир.

— Они-они, — покивал Орлов. — Но не только они — рядовые следаки и оперативники тоже взлетят — я позабочусь об этом.

— Пойдём дальше, — сказал Жириновский, посмотрев на стены Кремля. — Что-то здесь атмосфера слишком напряжённая…

— Её создают крепко сжатые ягодицы всех, без исключения, функционеров, сидящих за этой стеной, — усмехнулся Орлов. — Давай, прогуляемся.

Это знаковое событие выигрывает Владимиру дополнительное время и расширяет оперативный простор. Скоро в спешном порядке закроются тысячи и тысячи кооперативов, созданных с целью обнала.

То, что сделал генерал-майор Орлов, должно настроить всех этих нечистоплотных людей на особенное настроение — ожидание суровых репрессий.

Все эти точечные аресты прямым текстом заявляют, что государство следит за ходом Перестройки и не позволит никому красть у себя.

Горбачёв, разумеется, ни за чем не следит, а просто ездит по Европе со своей женой и подписывает отвратительные соглашения с очень довольными европейцами…

В США он больше не летает, потому что даже у такого человека, как Горбачёв, есть элементы самоуважения и достоинства.

«Иранская история», как ЦРУ и Рейган поймут позже, если ещё не поняли, является крупнейшим стратегическим провалом, потому что охлаждение отношений с СССР — это последнее, что нужно США в нынешней ситуации.

Договор о ликвидации ракет средней и малой дальности, к сожалению для всех, так и не подписан и, если внимательно прочитать риторику официальной прессы обеих сторон, вряд ли будет подписан в ближайшие 5–10 лет.

Также не похоже, что СССР собирается делать жесты доброй воли и сокращать вооружённые силы в одностороннем порядке — это далеко не всё, чего СССР может так и не сделать, а всё благодаря одному ошибочному решению Рейгана.

А самому Рейгану недолго быть президентом США — он уже «хромая утка», то есть, просто дослуживает свой президентский срок, поэтому многие его поручения уже необязательны к исполнению госорганами.

В конце января следующего года в Соединённых Штатах будет новый президент, вероятнее всего, Джордж Буш-старший — выборы пройдут 8 ноября этого года, но уже видно, что Буш-старший уверенно лидирует.

Ничего примечательного, помимо «Бури в пустыне», о Джордже Буше-старшем Жириновский вспомнить не смог. Только вот похоже, что Хуссейну сейчас не до вторжения в Кувейт, потому что аятолла Хомейни до сих пор считает, что может победить в войне и усиливает натиск.

Только вот победить у него не получится, потому что Горбачёв поддерживает Хуссейна и отправляет ему сотни единиц бронетехники, включая десятки сравнительно новых Т-80Б и множество противотанковых и противопехотных средств.

«То есть, всё то, что было сэкономлено на Афганистане, сейчас едет в Ирак», — подумал Жириновский. — «Вот не может Меченая шельма пустить ресурсы на внутренние потребности — надо, обязательно, играть в большую политику».

Резоны очевидны: с аятоллой договориться не получится, поэтому надо раздавить его, при молчаливой поддержке «европейских друзей», которые не прекратили поставки вооружений Ираку, несмотря на то, что США якобы вышли из этой войны.

Да и Ватанджару сейчас, из-за всей этой суеты, не очень хорошо, потому что душманы предпринимают попытки вновь вторгнуться в Афганистан. Их редкие успехи носят временный характер, потому что ДРА научилась воевать против них и местным жителям нет особого смысла поддерживать каких-то «заграничных пришельцев», когда родное правительство их полностью устраивает.

На поддержку старейшин и мулл регулярно расходуются серьёзные средства, но Ватанджар не жадничает и строго придерживается взятой линии — деньгами платить дешевле, чем людскими жизнями.

Подразделения правительственных войск, постепенно, расформировываются — их заменяют подразделения ХАД и Царандоя, которые уже завоевали уважение гражданских, что увеличивает приток высокомотивированных добровольцев. Немалую роль в этом росте энтузиазма играет кратное увеличение военного довольствия офицеров, сержантов и солдат, ну и то, что армия — это всё ещё единственный надёжный социальный лифт в Афганистане.

Это всё ещё дикий край, но он уже принимает власть правительства и подчиняется ей. Большая часть провинций уже живёт в мире, поэтому беженцы возвращаются в родные кишлаки и города — по данным месячной давности, в Афганистан вернулось уже около четырёх миллионов человек из Пакистана и Ирана. Суммарно, за границей находятся не более двух миллионов беженцев, что существенно сократило вербовочный потенциал для душманов — процесс репатриации продолжается, поэтому есть тенденция — со временем, у душманов не останется добровольцев.

Фильтрация беженцев, их устройство в мирных провинциях — это создаёт проблемы для правительства, но это проблемы меньшие, чем вооружённые душманы.

— С Армянской ССР что-то удалось достичь? — поинтересовался Жириновский.

Они с Орловым вышли на Москворецкую набережную, как всегда, многолюдную в полдень.

— Да, — кивнул Геннадий и остановился у урны. — С подачи Эдуардыча, который заразил беспокойством Виктора Михайловича, сейсмологи старательно шерстят всё Закавказье. АН СССР прислало восемьсот специалистов по сейсмологии, и они работают в Армении уже третий месяц. Переоценили уровень сейсмической опасности — прослежено учащение толчков и установлена закономерность. Похоже, что ты прав и землетрясение точно будет, причём очень сильным. Но вот когда — это ещё неизвестно.

— Седьмого декабря, Гена, — сказал Владимир.

— Я это хорошо помню, — произнёс Орлов и закурил. — Уже делается всё, чтобы смягчить последствия — в связи с изменением уровнем сейсмической опасности, значительная часть зданий признана опасной для эксплуатации. Предпринимаются меры по переселению жителей, но это дело небыстрое, а времени мало. Промышленные объекты эвакуируются в сравнительно безопасные регионы, но это тоже дело небыстрое и непростое. Ущерб всё равно будет огромным — надо было начинать принимать меры ещё два-три года назад…

— Тогда это было невозможно, — развёл руками Жириновский. — Но даже предпринятых мер будет достаточно, чтобы ты уверенно записал на свой счёт тысячи спасённых жизней.

— От этого я буду спокойнее спать по ночам, — улыбнулся Орлов. — Но лишь чуть спокойнее — землетрясение нанесёт большой ущерб и кто-то умрёт.

— Не пытайся спасти всех — спасай большинство, — попросил его Владимир. — Ты, в конце концов, просто человек. И ты уже сделал гораздо больше, чем может простой человек.

— Смотри-ка, что у нас здесь… — увидел Орлов вывеску.

— Конкуренты, — с неодобрением произнёс Жириновский.

Это ларёк «Экспресс-кебаб», являющийся примером плагиата — методом обратной разработки, кооператорами были воссозданы вертикальные грили, на которых они жарят кебабы и продают их в трёх размерностях.

Курицу-гриль и панированные крылышки они, пока что, воссоздать не смогли, поэтому специализируются исключительно на кебабах.

А Организация уже внедряет новшества — кулинарный отдел сумел воссоздать иностранную технологию и выработать техкарту по производству картофеля фри.

Оказалось, что это непростое дело, потому что годится не всякий картофель — было установлено, что идеально подходят сорта «Адретта» и «Журавинка», отличающиеся высоким содержанием крахмала и низким содержанием сахара.

Потребители уже распробовали, поэтому в кооперативных кебабных ларьках по всему Союзу начали массово устанавливать патентованные фритюрницы.

— У них даже нет соломки… — недовольно пробурчал Жириновский, изучивший меню.

— Здравствуйте, — приветливо улыбнулся Орлов девушке в окне. — Нам два средних кебаба и два стакана газировки с сиропом.

«Недолго им всем осталось», — подумал Жириновский, севший за деревянный столик. — «Как только мы выведем наши птицефабрики на плановую мощность, никто не сможет конкурировать с нами по цене».

Его «Госплан», до сих пор переезжающий в отдельное здание, позволяет управлять и не такими масштабными производствами — восемьсот с лишним человек считают, планируют, корректируют и направляют работу тысяч предприятий разного размера, очень точно и быстро реагируя на возникающие неполадки или непредвиденные неприятности.

При создании этой модели, Жириновский вдохновлялся «антинародными республиками», в которые превратились американские и не только корпорации — внутри самых крупных из них, по состоянию на 2025 год, всё подчинялось плану.

«Но, в отличие от того, что породил кукурузный гений Хрущёва, у них „Госплан“ строго спрашивал за результаты и карал за отклонения от плана», — подумал Владимир. — «В таком виде плановая экономика способна работать гораздо эффективнее, чем те химеры, которых наплодили в своих экономиках капиталисты. Корпоративные бонзы, жаждущие сверхприбылей, поставили себе на службу план, благодаря которому начали очень быстро есть тех, кто упорно верил во всякие невидимые конечности рынка и прочую фантастическую бредятину».

Те успехи, которые были достигнуты гигантскими транснациональными корпорациями, внутри которых доминировала плановая экономика — это зримое доказательство того, что за плановой экономикой будущее. Но также они доказывают то, что эта экономика необязательно должна служить социалистическому государству.

План, из-за всяких любителей рынка, стал слишком идеологизированным, но надо смотреть правде в глаза — это лишь инструмент, который МОЖНО использовать, чтобы строить социалистическое государство, а МОЖНО не использовать.

«Всякие не очень умные краснобаи приводят судьбу СССР в качестве доказательства несостоятельности плановой экономики — страшное заблуждение», — подумал Жириновский, закуривая сигарету. — «Но плановая экономика не виновата в том, что механизм её работы в СССР разрушил один кукурузный дегенерат. Это всё ещё очень хороший инструмент, к которому человечество придёт лишь в отдалённом будущем, когда ему надоест терпеть все эти войны из-за кризисов перепроизводства и взрывов очередных финансовых пузырей. Что мешает сделать это раньше, но без идеологической мишуры, которая всё только портит?»

США построили свою пропаганду на том, что коммунизм и социализм — это очень плохо, страшно и ведёт к неизбежной гибели. И эта пропаганда была настолько успешной, что даже американские корпорации, устраняя рыночные элементы внутри себя и полностью переходя на плановую систему, стучат в грудь пяткой и разглагольствуют о свободном рынке, честной конкуренции и прочих приятных уху политиков вещах.

— Держи, — сказал Геннадий, вручив Владимиру завёрнутый в бумагу куриный кебаб.

— Ты толкаешь меня на идеологическую измену… — усмехнулся Жириновский.

— Считай, что это не измена, а разведывательная деятельность, ха-ха-ха! — рассмеялся Орлов.

Жуя «вражеский» кебаб, Жириновский продолжил размышлять о том, как ему действовать дальше.

Экспансия на советский рынок идёт семимильными шагами — открываются тысячи кооперативов в неделю.

Кадровый резерв огромен — у него есть пять сотен тысяч ветеранов, среди которых полно сообразительных парней, пригодных для разных видов деятельности.

К тому же, к Организации практически примкнул ДОСААФ — адмирал флота Егоров, председатель ЦК ДОСААФ, тесно сотрудничает с Домами воинов-интернационалистов с середины прошлого года.

Адмирал открыл доступ в свою организацию и позволяет проводить тесты активных участников. И вот этот кадровый резерв по-настоящему неисчерпаем, потому что в ДОСААФ состоит около 100 миллионов человек.

И пусть из них активными членами являются только примерно 30 миллионов человек, но это всё ещё огромное количество людей, юношеского и среднего возраста, обладающих какими-то техническими или организационными навыками.

Найденными талантами из ДОСААФ Жириновский разбавляет ветеранский состав в кооперативах, чтобы избежать кадрового дефицита и не ухудшать общее качество штата.

— Ну, как тебе? — поинтересовался Орлов.

— Соус сомнительный, — ответил Жириновский. — Мясо можно было выбрать получше качеством, но голод утолить можно. Только вот полтора рубля брать за такое — это ограбление.

— А мне нравится, — пожал плечами Геннадий.

— Значит, ты не разбираешься в кебабах, — сказал на это Владимир.

— Куда уж нам, обычным чекистам, до мэтров кулинарии… — усмехнулся Орлов.

— Не надо быть шеф-поваром, чтобы отличить некачественный кебаб от качественного, — возразил Жириновский. — Но, признаю, этот кебаб не совсем пропащий, хотя можно было гораздо лучше.

— У меня возле дома один кебабный ларёк открылся, — сказал Геннадий. — «Союз-кебаб» — это ваш?

— Возможно, — пожал плечами Владимир. — А что там есть? Курицу-гриль продают? А картофельную соломку?

— Я ещё туда не заходил, — покачал головой Орлов. — Но на вывеске была изображена жареная курица.

— Тогда точно наш, — улыбнулся Жириновский. — Можешь заходить быстро и решительно — там точно не отравишься.

СЭС сейчас настоящее раздолье — кооператоры, в большинстве своём, очень слабо осведомлены о санитарных требованиях, выдвигаемых заведениям общественного питания, поэтому часто нарушают их.

Кого-то штрафуют, кто-то даёт взятки, а кого-то сразу закрывают, потому что слишком опасно для общественной безопасности.

А вот у Организации таких проблем с СЭС нет, потому что выработан строгий регламент, а также имеется Управление медицины и санитарии, следящее за его буквальным соблюдением.

— Заскочу завтра, — решил Орлов. — Это получается, что мне повезло, раз прямо рядом с домом открылся ваш ларёк?

— Ну, да, повезло, — улыбнулся Жириновский. — Ты же можешь себе позволить курицу-гриль хоть каждый вечер — обычным гражданам такое точно не по карману.

— Да покупают! — махнул рукой Орлов. — Это же мясо, без знакомых и блата, ещё и сразу приготовленное — просто подошёл и купил. Да, чуть дороже, но зато возни с готовкой никакой.

Владимир снова вернулся к мысли о том, что ситуация абсолютно нечестная, если смотреть с точки зрения капиталистических отношений.

У него перед глазами огромный и очень голодный рынок, готовый впитать любое количество его товаров. Альтернатив, по большому счёту, нет. Тут либо, как верно заметил Орлов, иметь знакомых и «доставать» мясо, либо стоять часами в очередях, когда на рынок «выбрасывают» мясо, либо подойти к ларьку и, без очередей, за адекватные деньги, купить готовое мясное блюдо.

Всё это возможно только благодаря тому, что Организация заключила серию прямых договоров с производителями нужного ей сырья.

И Жириновский каждое утро просыпался со смутным беспокойством — Горбачёв ведь должен, рано или поздно, понять, что происходит.

А происходит очень простая и очевидная вещь: Организация централизованно закупает сырьё по твёрдым государственным ценам, производит из этого сырья продукт и реализует его по рыночным ценам, а всю чистую прибыль присваивает, выплачивая государству очень божеский налог.

С середины весны и до середины лета, конечно, были введены людоедские налоги, до 90 % с суммы, превышающей 1500 рублей, но это прошло, и теперь с кооператоров взимают не более 13 % с дохода.

Кооперативы Организации этого даже не заметили, потому что Жириновского предупредили заранее и он был готов к такому развитию событий.

— На выходных что будешь делать? — спросил Орлов.

— Дома буду лежать, отдыхать, — ответил Владимир. — Но это только в субботу. А в воскресенье с сыном на хоккей пойду.

— На охоту съездить не хотите? — предложил Геннадий. — Меня тут приглашают…

— Я бы советовал тебе исключить такого рода мероприятия из своего досуга, Гена, — покачал головой Жириновский.

— Почему? — нахмурился Орлов.

— Выезд в малолюдную местность, с вооружёнными людьми… — начал Владимир.

Орлов обдумал его слова.

— Ага… — произнёс он.

— Если у тебя есть враги, а они у тебя точно есть, то охота — это один из лучших способов избавиться от тебя будто бы «случайно», — сказал Жириновский. — Подумай об этом. А ещё подумай, кто тебя на эту охоту пригласил и зачем.

Геннадий крепко задумался.

— А чем тогда заниматься? — спросил он, спустя пару десятков секунд.

— На футбол ходить можно, на хоккей, — улыбнулся Жириновский. — Или на рыбалку, но обязательно без ружей.

— М-хм… — задумчиво хмыкнул Геннадий.

— И начинай уже задумываться о том, где и когда ходишь, — посоветовал ему Владимир. — Времена меняются, меняются нравы, а ты насолил очень большому количеству влиятельных людей. Наградное оружие у тебя есть?

— Конечно, — кивнул Орлов. — За маньяков же вручили наградной CZ-83…

— Я, на твоём месте, без него бы из дома не выходил, — улыбнулся Жириновский.