Вестник Креономикона

Глава 20. Попаданец

Раз в месяц, накануне календарных выходных, Артём просыпался пораньше, чтобы без лишней суеты вырваться из перегруженного города и навестить родителей.

В небольшом селе, среди тихих улиц и знакомых с детства мест, он ненадолго возвращался в прошлое — в те времена, когда жизнь казалась беззаботной, когда не нужно было думать о взрослых проблемах и тревогах.

Отец, выйдя на пенсию, нашёл душевный покой на собственной пасеке. Даже когда сын приезжал, он предпочитал сначала закончить дела с ульями, а уже потом обнять его и сдержанно расспросить о жизни в шумном городе.

Мать встречала Артёма у калитки всегда радостно, с теплотой, обязательно спрашивая, хочет ли он сначала выспаться или позавтракать.

Артём любил помогать по дому и управляться с хозяйством, любил вечера на летней кухне, беседы на крыльце, рыбалку и походы в лес — в зависимости от времени года.

Мать часто расспрашивала о личной жизни, мечтала о внуках и сетовала на беспринципных избранниц сына, которые, по его мнению, никогда и не претендовали на серьёзность.

Одна ночь, месяц отношений — и девушка, которой не нужно ничего, кроме утех и полного желудка. Артём не жаловался, не жалел, просто пользовался моментом. Лишь изредка в мыслях всплывал образ идеальной невесты, матери его детей. Но он понимал, что из него вряд ли выйдет хороший отец.

Не зря в развитых странах рождаемость падала всё сильнее. Если бы не прогресс и робототехника, под угрозой оказалась бы и мировая экономика. Но волновать родителей такими размышлениями он не хотел.

— Как дела на работе, сын? — спрашивал отец, потягивая вечерний чай с мёдом. Это был один из его излюбленных вопросов.

— Неделю назад рекрутеры повысили планку интеллектуального коэффициента для найма, будто это подтолкнёт кого-то стать умнее, — Артём печально усмехнулся и покачал головой.

— Тебя всё так же загружают работой?

— Приходится иногда работать за троих, — признался Артём. — В такие моменты кажется, что до выгорания совсем немного. Часто хочется забить на всё, перекинуть проблемы коллегам, уволиться в самый неподходящий для фирмы момент. Но эта работа приносит хорошие деньги. Не думаю, что нашёл бы место лучше. Так что, несмотря на все мои загоны, я доволен.

— Если ты считаешь, что нашёл своё место, значит, так и есть. А если сомневаешься, но ничего не меняешь, значит, пока что так надо. Просто время не пришло, — ответил отец в своей привычной манере.

Говорил он порой банальные и очевидные вещи, но из его уст они звучали бетонно-жизнеутверждающе.

— Нужно помнить, что человек не вечен: мы — твои родители, твои друзья и ты сам. С этой мыслью я в твои годы стал осознаннее относиться к жизни.

— Да, ты прав, мысль хорошая, — согласился Артём вполне искренне.

Однако он не хотел объяснять отцу, что не всякая хорошая мысль, даже полностью понятная и принимаемая, помогает человеку изменить свою жизнь.

В тот воскресный вечер, когда настало время возвращаться, мама будто что-то почувствовала. Проводив сына до калитки, она не отпускала его из объятий непривычно долго.

— Сынок, береги себя, не убивайся на этой работе. Деньги ничего не стоят, если рядом никого нет, — сказала она спокойно, улыбаясь, но в глазах читалась тревога.

— У меня есть вы и пара друзей, — ответил Артём, мягко гладя её по плечу.

— Главное, о себе больше заботься и не плыви по течению. Я знаю, ты иногда любишь так делать.

«Знала бы ты, мам, насколько часто я плыву по течению. И вниз. Каждый раз стыдно перед тобой».

— Ну, отец, похоже, уже заснул. Мог бы и проводить, — с лёгким возмущением покосилась она на окно. — Лентяй. А тебе опять в ночь ехать, будь осторожен на дороге. И позвони, когда доберёшься.

— Хорошо, мам. А батя пусть спит, лень, на самом деле, полезная штука, — улыбнулся Артём.

— Вот, возьми в дорогу.

Она протянула ему небольшую дощечку, и он не сразу понял, что это, пока не перевернул её и не увидел знакомый образ.

— Это Николай Чудотворец. Он покровительствует всем, кто в пути.

— Мам, я знаю, кто это, — вздохнул Артём, но икону принял. — Ты же знаешь, я не верю ни в Бога, ни в чудеса. В такой жизни стоит полагаться только на себя.

— Глупый ты не понял ещё, — тихо сказала мама, без упрёка, но с любовью. — Чудеса не откроются тебе, если ты в них не веришь.

— Звучит, как логическая ловушка, мам… Но, возможно, ты права, — ответил Артём так же тихо и убрал икону во внутренний карман куртки.

Обняв её ещё раз, он сел в машину, настроил маршрут и выехал навстречу закату.

До города было не меньше трёх часов, но на пустой и ровной дороге время летело незаметно.

В этот вечер он покидал родительский дом со странными мыслями и чувствами, которые прежде его не посещали.

Стоило солнцу окончательно скрыться за горизонтом, как фары сами включились, осветив ровную дорогу впереди.

Артём откинул спинку сиденья на крайнее положение полулёжа и одной кнопкой на руле включил автопилот.

— Впереди извилистый участок дороги, — заговорил строгий женский голос искусственного интеллекта машины. — Рекомендую перейти на ручное управление.

— Отвянь, — лениво бросил Артём и закрыл глаза.

ИИ прекрасно распознал его просьбу и затих, машина продолжила ехать на автопилоте. Артём даже успел заснуть и начать просмотр очень реалистичного и местами бредового сна, кои в последнее время снились многим. Однако, всё испортил чей-то громкий и настойчивый автомобильный клаксон.

Разлепив глаза, он первым делом посмотрел на дорогу: яркие фары разбивали ночную тьму горного серпантина, на этом участке не было освещения, лишь точки Боттса вдоль разделительной линии.

И снова позади послышался настойчивый сигнал, в зеркалах заднего вида мелькнул свет фар. Присмотревшись, Артём увидел машину: старого бензинового динозавра с тусклыми жёлтыми огнями. Легковушка-универсал держалась к его машине слишком близко, то и дело пересекала разделительную линию, сигналя и моргая фарами.

— Да что тебе надо, козёл? — процедил Артём и отдал голосовую команду машине, чтобы та остановилась на обочине, как только появится подходящее место. На всякий случай моргнул фарами и включил поворотник, чтобы преследующий больше не прикасался к сигналу.

Пока машина снижала скорость, чтобы выехать на край дороги, Артём приложил палец к биометрическому датчику под рулём — из кейса, расположенного между сиденьями, с щелчком выдвинулся стальной короб-кобура пистолета, нелетального, предназначенного исключительно для самообороны.

Обе машины остановились, из универсала позади вышел мужчина в спортивном костюме и уверенной походкой подошёл к машине Артёма. Стекло опустилось лишь наполовину, в образовавшемся проёме показалось не выспавшееся и недовольное усатое лицо человека средних лет.

— Доброй ночи, — вежливо поприветствовал незнакомец, затем достал из кармана фонарь и посветил внутрь салона, его взгляд сразу же зацепился за стальной кейс. Затем фонарик потух. — Полиция Январского Округа, сержант Медведко. Почему не остановились сразу?

В подтверждение он показал хромированный значок в бело-синих оттенках. Артём даже не стал всматриваться, потому что вряд ли бы отличил по значку фальшивого полицейского от настоящего.

— Спал, — с пренебрежением бросил Артём.

— Ехали на автопилоте? Не самое лучшее место, чтобы доверять контроль искусственному интеллекту.

— Я это учту. Скажите, почему полицейский среди ночи останавливает гражданина, при этом будучи не по форме и на неслужебной машине?

— Потому что у нас в округе чрезвычайная ситуация, и меня выдернули с выходного, — убедительно ответил полицейский, затем повелительным тоном добавил. — Положите руки на руль и назовитесь.

Артём, пожав плечами, послушно исполнил просьбу сержанта Медведко.

— Арлановский Артём Александрович, фамилия по матери, если что. Эм… Тридцатого года рождения — двадцать лет целых, родился в…

— Хватит, — перебил Медведко скривившись. — Что там у вас в кейсе? Оружие?

— Да, гражданская модель «Мир-28». — Артём опустил стекло вниз до конца и включил свет в салоне, чтобы полицейскому было всё видно.

— Разрешение на оружие есть? — продолжал допытывать странный сержант прищурившись.

— Конечно, могу на монитор все документы вывести, — похвастался Артём. — У вас, наверное, даже на служебной такого нет.

— Не паясничайте, гражданин Арлановский, — недовольным тоном заявил полицейский, закончив разглядывать салон, выпрямился и отшагнул назад.

Только после этого Артём заметил, что у одетого не по форме полицейского всё же был при себе пистолет в поясной кобуре. Сержант Медведко выглядел напряжённым и держался так, будто от Артёма могла исходить опасность.

— Я остановил вас, потому что в округе небезопасно. В бегах опасный преступник. Запомните приметы: длинные светлые волосы распущенные или собранные в пучок, мускулистое телосложение, рост около двух метров, одет во всё чёрное. Если попадётся на дороге, не останавливайтесь и сразу же сообщите по экстренному номеру.

— Ого! Так хэви-метал ещё в моде?! — с наигранным удивлением воскликнул Артём.

Сержант грозно сощурил глаза и на этот раз так сильно, будто пытался испепелить Артёма лазерными лучами. Сержант заиграл желваками и снова наклонился к окну.

— Будьте бдительны, мы стараемся ради вашей же безопасности и не ведите себя как ребёнок, когда представитель исполнительной власти предупреждает вас о реальной угрозе, — сказал вполголоса сержант, уже не скрывая неприязни. — Удачной дороги.

Сержант резко развернулся и пошагал к своему универсалу.

— Да ты сегодня не в настроении, сержант, — произнёс Артём, только когда убедился, что полицейский разворачивается в обратную сторону.

Предупреждение и просьба быть бдительнее на Артёма не произвели особого впечатления. Если пугают гражданских, пусть хоть придумывают истории правдоподобнее. Какой к чёрту длинноволосый двухметровый и мускулистый беглец?

Серпантин и горно-лесистую местность быстро сменили равнина и прямая дорога. Асфальт выглядел здесь мокрым, будто совсем недавно в низине прошёл дождь. В салон проник осенний запах пала и мокрой земли. Артём снова почувствовал сонливость и уже хотел вернуть автопилот, но заметил впереди нечто странное.

Долговязый человек, одетый во всё чёрное от этого и малозаметный, бодро шагал по правой стороне дороги, в руке держал длинную палку, а его светлые длинные волосы ниже плеч отражали свет фар не хуже дорожной разметки. До него оставалось меньше километра, когда электроника в машине вдруг вышла из строя: замигала приборная панель, замерцал монитор и спустя секунды вывел несколько системных ошибок, отмеченных красным, затем и вовсе потух; вслед за ним погасли фары и вся остальная электроника. Электромотор затих, и машина покатилась по инерции, понемногу подворачивая вправо, что случайной неисправностью объяснить уже было трудно.

В испуге Артём утопил ногой педаль тормоза, попытался подрулить, но управление и тормоза не слушались. Впервые за всё время он пожалел, что в его автомобиле не осталось ни одной полноценной механической системы управления.

Машина остановилась, видимость снаружи не достигала и десятка метров. Даже в хорошо изолированном салоне Артём расслышал шаги снаружи. Кто-то приближался сзади и шёл по асфальту, каждый шаг сопровождался необычным позвякиванием.

Артём оглянулся и увидел долговязого, который до ужаса, до вздыбившихся волос на голове и нарастающей паники походил по описанию на предупреждение сержанта. Палка в руке долговязого длиной не больше метра вдруг засветилась тусклым синим светом, точнее, свет испускало круглое её навершие.

Дверь со стороны переднего пассажирского сиденья открылась, в салон пахнуло отчего-то запахом моря. Долговязый молча уселся в салон, закрыл за собой дверь, и в ту же секунду машина ожила. В салоне зажглась лампа, фары осветили дорогу, бортовой компьютер просигнализировал о запуске электромотора и работающем ИИ.

Артём застыл в одной позе, оттеснившись вплотную к двери вполоборота, испуганно смотрел на незваного гостя и корил себя за то, что не успел вытащить пистолет, который теперь разделял его и этого жуткого человека.

Он был действительно очень высок, настолько, что его затылок почти доставал до люка. Светлые волосы выглядели слишком ухоженными и могли дать фору волосам любой городской моднице, из тех, кто тратит на процедуры парикмахера сотни тысяч в месяц. Лицо мужчины выглядело неестественно холодным, но в то же время не отталкивающим и не враждебным. Из-под лёгкой чёрной одежды явно выпирали сильно развитые и рельефные мышцы. Одежда его была необычной, больше схожей с модельной, той, что не выбирается за пределы подиума: длинная чёрная мантия с капюшоном и брюки со множеством несуразных карманов необязательно прямоугольной формы, а массивные ботинки и вовсе не походили на нормальную обувь, потому что будто бы не имели подошвы.

Примечательным вблизи и оказалась та штука в его руке, которую Артём поначалу принял за обычную клюку или самодельное оружие. Посох был сделан из тёмного глянцевого материала, похожего на эбонит, или камень, был в некоторых местах немного изогнутым, украшенным резными неразборчивыми символами. Синее светящееся навершие походило на небольшой скруглённый камень.

— Хватит меня разглядывать, — недовольно произнёс незнакомец низким и выразительным голосом. Он смотрел на Артёма с любопытством не моргая.

— Что вам нужно? — спросил Артём и сам не узнал собственного голоса.

— Едем дальше.

Артём кивнул и, перебарывая страх, положил руки на руль, медленно нащупал педаль газа. Вскоре машина вновь выехала на дорогу.

Прошло немало минут, прежде чем Артём решил открыть рот и задать вопрос, при этом поняв, что во рту сильно пересохло, видимо, вся жидкость в организме ушла с потом обильно выступившим на коже.

— Вы кто?

— Я тот, кого ищут, и тот, кто ищет сам, — ответил длинноволосый, и, несмотря на завуалированность и холодный тон, эти слова отчего-то показались Артёму убедительными.

— И что вам нужно?

— Чтобы ты ехал и молчал. Скоро всё закончится, тебе даже не надо будет забывать меня.

Долговязый зачем-то слегка тряхнул посохом, на мгновение синий камень засветился ярче, а монитор вновь замерцал.

Артём действовал рефлекторно, потому что воспринял слова долговязого на личный счёт. Давно его никто так не пугал и, пожалуй, ни разу не заставлял задуматься об угрозе смерти или насилия. Где это видано, чтобы автостопер по своей воле тормозил машины и без разрешения садился в них? Разве это честно и сулит что-то хорошее?

Артём медленно прикоснулся к сканеру отпечатка, периферическим зрением отслеживая реакцию нежеланного пассажира. Пока тот ещё ничего не понял, Артём резко протянул руку к стальному кейсу, выхватил пистолет, а второй рукой снял с предохранителя.

ИИ, который наблюдал своим всевидящим оком не только за окружением, но и за салоном машины разумно решил перейти на автопилот, а водитель оказался вновь оттеснённым к двери, развёрнутым вполоборота к долговязому. Дуло пистолета смотрело прямо в голову.

— И что ты делаешь? — спросил незнакомец спокойно и даже с некоторыми нотками безразличия.

Артём молчал, указательный палец давил на спусковой крючок с нарастающей силой. Долговязый без резких движений приподнял посох, камень навершия засветился сильнее, синий свет озарил салон, и чем ярче он становился, тем больше рос страх внутри.

Артём не выдержал и не осознавая, что может повредить машину или навредить себе, нажал на спуск. По рукам прошла вибрация, с характерным гулом дуло выплюнуло синий снаряд чистой энергии, но в тот же миг нечто такое же синее метнулось из камня посоха. Две силы столкнулись и разгорелись ярким светом, а затем последовал мощный взрыв.

И снова те бескрайние озёра, шкаф с книгой и тёмная сущность, летящая ему навстречу. Астро понял, что это лишь часть воспоминаний. Артём вспомнил, что это лишь часть его жизни. Он знал, что человеческая жизнь коротка. Чувство разочарования и обиды нахлынуло так сильно, что грозилось задушить его в пустоте.

«Я потерял больше пяти лет… Пяти грёбаных лет непонятно, где в мире дикарей, чтобы вспомнить всё это? Как же мои родители? Как же моя прошлая жизнь?»

— Это ты всё устроил? Кто ты такой? — он спрашивал у книги, ухмыляющейся своим уродливым переплётом.

— Ты знаешь моё имя.

— Креономикон?

— Да.

— Что это значит?

Внезапно всё изменилось. Он оказался в своей лесной хижине, которая сгорела дотла, но здесь, в мире иллюзий и видений, всё ощущалось достаточно реальным, хоть и не до конца.

На столе лежала та самая книга, на этот раз без жутких глаз и ухмылок, просто толстенный том без надписей с жёлтым блоком плотных странниц. Голос откуда-то сверху или даже отовсюду произнёс:

— Я был рядом с тобой всё это время, ты упрямился и сопротивлялся, не желая принимать своё предназначение.

— О чём ты? Это ложь, я ничего не помнил о прошлом и не знал ни о какой книге, как и сейчас мало что понимаю.

— Ты и сейчас сопротивляешься. Твой народ силён, и не зря ты оказался в междумирье в тот миг, чтобы я выбрал тебя. Но твой народ также и упрям. Твоё упрямство прямо сейчас мешает нам договориться.

— Что? Я ничего… не делаю.

— Сейчас, тогда и там в будущем… Неважно. Всё, что мне нужно от тебя согласие. Открой меня на столе, и я покажу твою ближайшую цель.

Артём послушно подошёл к столу, но стоило ему коснуться переплёта, как всё вокруг вновь закрутилось в тошнотворном круговороте.

Сумерки окутали чащобу. По узкой тропе двигался воин — высокий, широкоплечий, в кольчуге и шлеме с выразительным наносником. Его мощный гнедой конь нёс всадника с натугой.

Впереди на прогалине, мелькнули силуэты. Женщина стояла на коленях, прижимая к себе ребёнка — мальчишку лет пяти, а над ней уже занесли мечи двое мужчин — разбойники. В небрежных поржавевших местами кольчугах, заросшие и чумазые. Казалось, ещё немного и смерти женщине не миновать, как и её бедному ребёнку.

Завидев всадника, женщина закричала, умоляя о помощи, а оба разбойника обернулись, не опуская мечи. Однако всадник лишь усмехнулся, остановил коня в десяти метрах и громко, неторопливо спросил:

— Ну чего замерли? Рубить будете или нет?

Разбойники вздрогнули, но не сдвинулись. Казалось, их сковало невидимой силой. Лица побледнели, покрываясь испариной.

Женщина долго и жалобно смотрела на всадника. Её взгляд, полный мольбы, словно пронзал тишину. Но воин не торопился. Он чуть склонил голову набок, разглядывая её с любопытством, но вскоре нахмурился — этот затянувшийся немой диалог начал его раздражать.

Сухо выдохнув, он легко спрыгнул с коня. Подошёл прямо к женщине, не глядя на разбойников, которые всё так же стояли неподвижно, словно куклы с обрезанными нитями. Толчком плеча он отодвинул одного из них — тот покачнулся, как ненадёжно установленная статуя, и рухнул в траву. Второй повторил судьбу первого, осев на землю, будто подкошенный.

Воин остановился перед женщиной, взглянул сверху вниз и заговорил:

— Ну что ты, бедная жертва злых бандитов с большой дороги… Как тебе живётся в лесу?

Женщина моргнула. Сначала её лицо выражало лишь непонимание, затем губы тронула нервная улыбка, и через мгновение она уже смеялась — негромко, странно, словно не могла сдержать себя.

Ребёнок в её руках тоже изменился. Его глаза опустели ещё больше, страх пропал, глаза сделались будто стеклянным, а тело начало размякать. Всадник наблюдал за ними не мигая. А затем, в одно движение, выхватил меч — огромный, неподъёмный для обычного человека.

В тот же миг тело ребёнка содрогнулось, будто что-то внутри рвалось наружу. Кожа на лице сморщилась, вытягиваясь в безобразную гримасу, пальцы изогнулись, превращаясь в когти. Существо, которое ещё секунду назад казалось невинным ребёнком, открыло рот — слишком широкий, полный длинных острых зубов.

Лицо женщины дёрнулось, словно маска, и исказилось в злобной гримасе. Она поднялась с земли, уже не похожая на жертву — из её движений сочилась затаённая угроза, а воздух вокруг потяжелел.

— Кто ты, смертный, и почему не боишься? — её голос потемнел, растянулся, будто говорил кто-то другой.

Воин спокойно посмотрел на неё, по-прежнему держа меч наготове.

— Вот здесь ты два раза ошиблась, — ответил он.

В тот же миг его руки опустились, и огромный меч рассёк воздух. Удар был один — быстрый, точный, без лишнего. Лезвие прошлось по чудовищу, рубя его пополам вместе с отвратительным порождением, что прежде казалось ребёнком.

Из рассечённых тел хлынула не кровь, а нечто иное — поток извивающихся червей, чёрных и скользких. Они извивались, корчились, клубились у его ног. Их тела вздувались, словно от жара, сворачивались кольцами и начинали иссыхать, превращаясь в чёрную шелуху, которую вскоре подхватил ветер.

Позади раздалось тяжёлое дыхание. Разбойники, наконец, пришли в себя. Они ошеломлённо смотрели на то, что осталось от монстров, потом перевели взгляды на рослого незнакомца.

Он повернулся к ним и спокойно сказал:

— Больше не грабьте здесь никого. Это дурной лес.

Разбойники сглотнули, не смея возразить.

Воин убрал меч, направился к коню и вскоре снова двинулся в путь, исчезая в сгущающихся сумерках.

Он спустился в низину, где тёмной лентой извивалась река. На её берегах раскинулось крупное поселение, деревянные дома которого теснились друг к другу, образуя кривые улицы. В свете последних отблесков дня крыши и частоколы казались недвижимыми тенями. За околицей виднелись поля, а дальше, за рекой, возвышались высокие стены города — их очертания терялись в сумерках, только редкие факелы на башнях выдавали присутствие стражи.

Въехав в поселение без задержек и проверок привратников, воин направил коня к постоялому двору. Большое здание с массивными балками казалось старым, но крепким. У крыльца, освещённого тусклым фонарём, стоял коренастый хозяин — согбенный, с седой бородой и натруженными руками. Завидев гостя, он сощурился, вглядываясь в знакомые черты.

— Неужто это ты? — пробасил он, медленно спускаясь с крыльца. — Давно же тебя не было.

Воин осадил коня, спешился и бросил поводья ближайшему конюху.

— Ты, я погляжу, совсем сгорбился, Еремей, — усмехнулся он. — А я тебя помню ещё мальчишкой, что носился по двору босиком.

Хозяин нахмурился, провёл рукой по бороде и выпустил лёгкий смешок.

— Ты каждый раз так говоришь, будто пытаешься меня унизить, мы с тобой не виделись год, я не сильно постарел с тех пор.

Воин не ответил сразу, лишь слегка улыбнулся. Подошёл ближе, хлопнул его по плечу и шагнул к входу.

— Давай-ка лучше вина, Еремей. Гостя не мучают расспросами, пока он в пыли с дороги.

Хозяин постоялого двора провёл воина в свои покои — просторную комнату с массивным столом, старым камином и запахом пряного дерева. В углу горела свеча, отбрасывая неровные тени на стены.

— Снимай всё это железо с себя, у меня за столом не принято сидеть в таком виде, — пробурчал старик.

— Ну меч хотя бы можно оставить? — с усмешкой спросил гость.

— Оставь.

Еремей налил вина в две глиняные чаши, затем махнул слуге у двери:

— Принеси к столу чего-нибудь. Да поживее.

Воин опустился на тяжёлый стул, поставил неподъёмный меч рядом. Еремей сел напротив, изучающе глядя на гостя.

— Какие слухи гуляют по королевству? — спросил гость.

— Слухи ходят, что король болен, — заговорил хозяин постоялого двора, склонившись ближе. — Одни говорят, колдовство, другие — что яд. Но сколько ни ищут лекарей, а только хуже делают.

Слуга поспешно зашёл в комнату и оставил поднос со съестным на столе, после чего поспешно покинул их. Еремей проводил того недовольным взглядом строгого и сурового хозяина.

— Я слышал про это, — кивнул воин, отхлебнув вина. — А ещё говорят, что земли на севере горят от войн. Вроде как опять междоусобица, но ходят слухи из дальних континентов.

— Ерунда, — скептически фыркнул старик. — Ты сам знаешь, что это сказки для запугивания простаков. Нет никаких континентов и заморских земель.

— А у вас, как здесь дела идут? Вроде бы пока относительно мирно? — поинтересовался гость.

— Вроде и мирно, но… Эти чудовища, — Еремей, понизил голос. — То тут, то там появляются твари, каких раньше не бывало. Люди говорят, что границы нашего мира истончаются, что сквозь них идёт что-то чужое.

Воин молчал. Пальцы его медленно скользнули по краю чаши.

— И ты называешь бреднями слухи о заморских гостях, но сам веришь в какие-то границы нашего мира? Монстры всегда были в здешних лесах, ты должен знать.

— Я не такой старый, как ты, для меня это всего лишь древние легенды, — возразил Еремей.

— Но вот, я сижу перед тобой свидетель тех времён. Неужели ты не веришь мне?

— Верю, — старик усмехнулся. — Просто мне нравится верить ещё и в слухи.

Воин поднял чашу, но на этот раз не сделал глотка. Что-то в поведении Еремея изменилось. Старик отвёл взгляд, сжал пальцы, будто удерживая себя от лишних движений. Он говорил ровно, но в его голосе звучала натянутость, как у человека, решившегося на нечто скверное.

— Давно тебя не видел, — проговорил он, изучая столешницу, будто на ней были написаны ответы. — Всё таким же и остался.

— Ага, это мы уже выяснили, — воин поставил чашу. — Только не это беспокоит тебя.

Еремей дёрнулся, но тут же взял себя в руки.

— О чём ты?

— Вкус у вина странный…

Воин посмотрел в угол, туда, где из-под двери сочился тонкий луч света. Тени за порогом шевельнулись.

Ещё до того, как дверь распахнулась, он уже знал, что произойдёт, и схватился за меч.

Десяток вооружённых людей ворвались в комнату. В руках у них были натянутые луки. Раздался свист, и стрелы с короткими чёрными оперениями вонзились в него, пробивая ткань и кожу.

Он вздохнул, словно его кольнула оса, а потом усмехнулся:

— Глупая затея.

Медленно и даже немного лениво, он вырвал первую стрелу, затем вторую. Раны затягивались, выдавливая капли крови наружу. Чуть потянувшись, он взглянул на ошарашенных лучников и приподнял бровь.

— Будете продолжать?

В комнате воцарилась тишина, тяжёлая, будто воздух стал гуще. Затем раздались шаги — ровные, неспешные, впивающиеся в пол.

В дверном проёме появился человек. Он был высок, худощав, с кожей бледной, словно мрамор. Лицо его казалось застывшей маской, но глаза горели, как две угольные впадины, в которых терялся всякий свет. Плащ его был тёмным, длинным, с золотыми нитями на краях, но от него веяло чем-то, что нельзя было назвать ни благородством, ни роскошью.

Воин посмотрел на него и нахмурился.

— Слуга дьявола, — сказал он тихо.

Человек в плаще усмехнулся.

— А ты всё такой же прямолинейный.

Он шагнул вперёд, вынув из складок одежды одну из тех чёрных стрел, и протянул её воину.

— Если ты так уверен в своих силах, вдохни глубже этот запах.

Воин взял стрелу, поднёс наконечник к лицу и уловил знакомый аромат.

Он тут же резко выдохнул, схватившись за край стола. Вены на его шее напряглись, в глазах полыхнул гнев.

— Сволочи, — выдавил воин.

Меч из его руки с грохотом упал на деревянный пол.

Колени подломились, тело потеряло силу, и он рухнул вслед за мечом.

Лучники окружили его, двое нагнулись, проверяя, в сознании ли он. Человек в плаще лишь смотрел, слегка склонив голову.

— Заберите, — бросил он.

Тяжёлое тело с трудом подняли и вынесли из покоев. За дверями было темно. В ночи у въезда на постоялый двор скрипнула телега.

Тело положили внутрь, словно обычный груз. Лошади всхрапнули. Колёса медленно покатились вперёд.

Всё покрылось мраком, пока нечто иное не проступило во тьме.

Воин всё ещё не мог пошевелиться. Тело его, обычно сильное, теперь было беспомощным, неподвластным собственной воле. Он лежал в гробу из толстого, чуть мутноватого стекла. Гроб стоял на возвышении, словно жертвенник, а вокруг простиралось каменное подземелье с невысоки потолком. Тени плясали по стенам, отбрасываемые зелёными огнями, что горели в тяжёлых медных чашах.

Он не мог говорить, но в глазах бушевали ярость и страх. Он не боялся боли, не боялся смерти. Но это было нечто другое — подчинение, невозможность бороться, заточение и эта мысль жгла сильнее любого клинка.

Вокруг собрались люди в тёмных одеждах. Их лица скрывали капюшоны, но голоса звучали хрипло. Они начали петь. Голоса их сливались в однообразный, нарастающий гул, пробирающий до костей.

Знакомый человек в плаще стоял рядом наблюдая. В его руке был кинжал с чёрным лезвием. Он подошёл к стеклянному гробу, провёл лезвием по собственной ладони и дал крови капнуть на стекло. Кровь не просто стекала — она впитывалась, уходила внутрь, растекаясь тонкими алыми узорами, словно по живому телу.

Гул голосов усилился. Теперь он походил на ревущий ветер. Люди вокруг вздымали руки, их пальцы искривлялись, словно корни старых деревьев. Свет в чашах начал меркнуть, будто огонь медленно душили.

Воин пытался двигаться, сопротивляться, хотя бы сжать кулак — бесполезно. Только глаза его оставались живыми, полными ненависти.

Человек в плаще наклонился к нему и прошептал:

— Спи.

Гроб начал светиться багровым. Голоса слились в один пронизывающий, невыносимый крик. Воздух задрожал, стены подземелья сжались.

И вдруг всё оборвалось.

— Что тебе нужно от меня, к чему это? — произнёс жалобно Артём, как невольный наблюдатель, которому не хотелось смотреть на всё происходящее.

— Я хочу, чтобы ты его нашёл. Он поможет нам.

Он проснулся только под утро, резко подскочил с кровати босыми ногами, касаясь прохладного пола. Окно оказалось распахнутым, внутрь забирались звуки просыпающегося города.

— Астро? — Ринна посмотрела на него полусонным взглядом, приподнявшись с кровати. — Я надеюсь, ты так подскочил не из-за того, что между нами произошло?

— Нет-нет-нет, — оживлённо затараторил он. — Спасибо тебе, я всё вспомнил, череда видений одно за другим… Я, кажется, потерял сознание, когда мы… — Артём запнулся, пытаясь вспомнить точно.

— Ты не терял сознание, был будто сам не свой, но заснул, где-то среди ночи. А я так и не смогла ничего увидеть, будто моя способность перестала работать на тебе, — потерянно сказала Ринна, поправляя волосы. — Ты что-то видел во сне?

— Нет-нет, не просто видел, я вспомнил! — радостно воскликнул Артём. — Вспомнил своё настоящее имя, ту жизнь, которую потерял. — Его голос мгновенно затух, а сам он поник. — Хотя, что это изменит теперь?

— Расскажи мне, — попросила Ринна и протянула руку, зазывая его обратно в постель.