Вернись, я все прощу. Дракон передумал разводиться (СИ)

10. Удачи, Анмир

Анмир сидел в полуразрушенном кабинете под протекающей крышей, склонившись над грудой промокших документов.

Капли дождя мерно падали в медный таз, стоящий посреди комнаты, отбивая монотонный ритм его падения. Полгода назад кабинет был средоточием его власти — массивный дубовый стол, кожаные кресла, стены, увешанные картинами предков.

Теперь краска облупилась, обивка кресел покрылась плесенью, а от картин остались лишь тёмные прямоугольники на выцветших обоях.

Он пытался разобраться в счетах, но цифры расплывались перед глазами.

Не от усталости — хотя усталость тоже была, — а от безнадёжности. Каждая страница рассказывала одну и ту же историю: долги, неудачные вложения, сорванные сделки, потерянные контракты. Словно некая злая сила методично разрушала всё, к чему он прикасался.

На столе стоял пустой хрустальный графин — последний уцелевший предмет роскоши в этом доме.

Стук в дверь заставил его поднять голову.

В кабинет вошёл Гарет — единственный оставшийся слуга, который не покинул замок вместе с остальными. Высокий, сухопарый мужчина средних лет, он служил семье Анмира двадцать лет, но теперь на его лице не было и тени прежнего почтения. Только плохо скрываемое презрение и профессиональная привычка исполнять обязанности.

В руке у Гарета было письмо, запечатанное красным воском с гербом Торговой гильдии.

— Я бы предложил вам вина, — Анмир вяло взмахнул рукой в сторону пустого графина, — но, как видите...

Анмир хотел поговорить хотя бы со слугой, но... Гарет молча протянул письмо, даже не пытаясь скрыть выражение лица.

Анмир разорвал печать дрожащими пальцами.

Последние недели принесли столько плохих новостей, что он уже боялся открывать любые письма. Но это... это был контракт с одной малоприятной, но стабильной торговой компанией, его последняя надежда на спасение.

Три корабля с дорогим грузом должны были прибыть в порт неделю назад.

Глаза пробежали по строчкам, и лицо Анмира побледнело до мертвенной серости.

— Невозможно... — прошептал он.

Руки тряслись, когда он перечитывал письмо снова и снова, словно надеясь, что слова изменятся, что это чудовищная ошибка или злая шутка.

— Все три корабля? — голос сорвался на высокой ноте. — Потоплены? Шторм?

В этот момент с потолка с глухим грохотом отвалился кусок лепнины и рухнул прямо на стол, разбрызгав грязную воду из таза. Анмир даже не дёрнулся — словно и это было естественной частью катастрофы, которой стала его жизнь.

— Это был последний товар... — он сжал письмо в кулаке, чувствуя, как влажная бумага крошится между пальцев. — Последние деньги...

Всё вложено в эти корабли.

Всё, что у него осталось после череды неудач: продажи поместий, распродажи фамильных драгоценностей, займов под грабительские проценты. Он рассчитывал, что удачная сделка позволит ему хотя бы частично расплатиться с кредиторами и начать восстанавливать состояние.

А теперь на дне северного моря лежали не только корабли с грузом, но и его последние надежды.

— Ещё одно письмо, господин, — сухо произнёс Гарет. — От ваших родителей.

Второе письмо было написано на дорогой бумаге с золотым тиснением — родители всё ещё могли позволить себе подобные мелочи. Но содержание...

"Дорогой сын, боюсь, у нас тоже не всё ладится. Последние инвестиции оказались неудачными, южные плантации пострадали от наводнения, а восточные рудники дали меньше руды, чем ожидалось. Банкиры требуют возврата кредитов, и мы вынуждены продать летнюю резиденцию..."

Это сообщал отец, конечно.

А почерком матери была размашистая приписка:

"Помирись с Телианой. Немедленно."

Анмир читал, и с каждой строчкой в нём росло какое-то болезненное понимание.

Это не могло быть совпадением.

Не могло случиться так, что сразу у всей семьи дела пошли под откос одновременно. Его родители десятилетиями умножали состояние, были известны своей деловой хваткой и осторожностью. А теперь...

Он отложил письмо и посмотрел на промокшие документы, разбросанные по столу. Записи последних месяцев читались как хроника катастрофы. Каждое предприятие, каждая сделка, каждое вложение оборачивались провалом.

Словно некая тёмная сила противилась всем его усилиям.

Темная. Точно.

Ведьма.

Это иначе как проклятием, назвать было нельзя. Анмир сощурился недобро.

— Гарет, — позвал он слугу, который собирался уходить. — Ты не слышал случайно, как дела у моей жены? У бывшей жены, — поправился он.

Гарет остановился в дверях. На его лице промелькнуло что-то вроде удивления.

— Вы не в курсе, господин? — в голосе слуги прозвучала нотка, которую Анмир не смог определить. Издевка? Сочувствие? — Леди Телиана процветает. Весь регион говорит о её успехах.

— Каких успехах? - спросил Анмир по-настоящему злобно.

— "Шишковый рай", — произнёс Гарет, и в его голосе была почти благоговейная интонация. — Так теперь называют её поместье. Говорят, всё, к чему она прикасается, превращается в золото. Люди едут к ней за сотни миль, чтобы купить её товары или просто получить её благословение.

Анмир смотрел на слугу, не понимая ни слова. Телиана? Его Телиана? Женщина, которая краснела, когда приходилось разговаривать с торговцами?

— Они говорят, она приносит удачу, — продолжал Гарет. — Леди Удача, зовут её. Счастливая звезда. Кто работает с ней — процветает.

Слова эхом отдавались в пустом кабинете, смешиваясь со звуком капающей с потолка воды.

Леди Удача.

А он тем временем терял всё подряд.

Вот оно! Она забрала у него удачу своими темными чарами!

Серое утро встретило Анмира холодным ветром и моросящим дождём, когда он ехал к виноградникам. Некогда это была самая приятная поездка — через живописную долину, мимо аккуратных рядов лоз, тяжёлых от спелых гроздей. Виноградники были гордостью его семьи на протяжении четырёх поколений, источником не только дохода, но и репутации. Вина с маркой его дома подавались при королевском дворе.

Теперь он ехал как на похороны.

Первые ряды показались вдали, и Анмир невольно натянул поводья.

То, что он увидел, превзошло его самые мрачные ожидания. Виноградные лозы, которые ещё весной зеленели и обещали хороший урожай, теперь выглядели как скелеты. Чёрные, скрученные, мёртвые. Листья давно опали, ягоды сморщились и почернели, свисая с ветвей как жалкие остатки того, что когда-то было живым.

Он спешился и подошёл к ближайшему кусту.

Лоза ломалась в руках с сухим треском. Никакой надежды на восстановление. Это была не болезнь, которую можно вылечить, и не временное повреждение от непогоды. Это была смерть — полная, окончательная, необратимая.

— Господин, — окликнул его знакомый голос.

Анмир обернулся. К нему приближался Мартин, управляющий виноградниками. Пожилой человек с загорелым лицом и руками, испачканными землёй, он служил семье Анмира больше тридцати лет. Сейчас на его лице было выражение безнадёжного горя.

— Мартин, — Anmир кивнул. — Как... насколько всё плохо?

— Плохо, господин. Хуже не бывает. — Мартин снял шляпу, покрутил её в руках. — Весь урожай погиб. Все лозы. Даже те, что мы пытались спасти в прошлом месяце.

Анмир прошёл между рядами, и каждый шаг приносил новое подтверждение катастрофы. Поля, которые его дед заложил сорок лет назад, поля, которые кормили несколько поколений его семьи — всё мёртво.

— Никогда раньше не видел такого. Сначала вредитель - появился из ниоткуда, и за два месяца... — он развёл руками. — Сорок лет работаю с виноградом, господин. Видел болезни, видел засухи, видел наводнения. Но такого... такого не бывает.

— А соседние виноградники? — спросил Анмир, хотя уже знал ответ.

— Целы, господин. Все целы. Только наши пострадали. Словно вредитель выбирал.

Анмир остановился посреди поля и медленно повернулся вокруг своей оси, окидывая взглядом масштабы разрушения.

Километры мёртвых лоз тянулись до горизонта. А за невысоким холмом виднелись зелёные ряды соседского виноградника — здоровые, невредимые.

— Сколько нужно, чтобы восстановить? — спросил он, уже зная, что вопрос бессмысленный.

— Господин... — Мартин тяжело вздохнул. — Даже если бы у нас были деньги... Лозы нужно выкорчёвывать полностью. Землю обрабатывать, дезинфицировать. Новые саженцы сажать. Три года минимум, прежде чем первый урожай. Пять лет — прежде чем вино будет достойного качества.

Пять лет.

Анмир рассмеялся — коротко, горько. У него не было пяти месяцев, не то что лет. Кредиторы уже стучались в ворота замка, требуя немедленной выплаты долгов.

— А люди? — спросил он.

— Двадцать семей, господин. Все живут от виноградников. И все понимают...

Мартин не закончил фразу, но Анмир понял. Двадцать семей, которые останутся без работы.

— Это проклятие, — прошептал он, касаясь мёртвого дерева.

— Господин? — Мартин шагнул ближе.

— Я сказал — это проклятие! — Анмир повернулся к управляющему, и в его глазах горел лихорадочный огонь. — Ты же сам говоришь — такого не бывает! Вредители не выбирают, кого поражать! Болезни не обходят стороной соседние поля!

Мартин отступил на шаг, испуганный внезапной вспышкой ярости.

— Господин, я не...

— Моя жена, — Анмир почти рычал. — Моя бывшая жена. Она ведьма. Я всегда это подозревал, но теперь уверен. Она прокляла меня за развод. Прокляла мою семью, мою землю, моё дело!

Слова вырывались из него, как гной из нарыва. Месяцы накопившегося отчаяния, злобы и непонимания выливались в бессвязную тираду.

— Телиана всегда была странной. Слишком тихой, слишком покорной. А теперь, как только ушла от меня — вдруг стала успешной! "Леди Удача", называют её! А я тем временем теряю всё!

Он повернулся и пошёл к лошади, оставляя управляющего посреди мёртвого поля.

Анмир не оглядывался. Он ехал обратно в полуразрушенный замок, и в голове билась одна единственная мысль: Телиана. Она сделала это. Она отомстила мне.

Анмир возвращался в замок под проливным дождём, который словно довершал картину его разорения. Вода лила с неба потоками, превращая дорогу в месиво из грязи и опавших листьев. Плащ промок насквозь, холодные струи стекали за воротник, но он почти не замечал дискомфорта. После того, что он увидел на виноградниках, физические неудобства казались мелочью.

Замок встретил его зияющим провалом входной двери.

Массивные дубовые створки, украшенные фамильным гербом, окончательно сорвались с петель и лежали во дворе, наполовину засыпанные листьями. В главном зале гулял ветер, поднимая в воздух обрывки документов и мусор. Дождь заливал мраморный пол через пробоины в крыше, образуя лужи, в которых плавали остатки былой роскоши.

Анмир остановился на пороге, охваченный внезапным приступом отчаяния.

Даже дом — последнее, что у него осталось, — разрушался на глазах. Скоро от замка, который строили его предки, останутся только руины.

— Вернулся с виноградников? — раздался знакомый голос из глубины зала. — Как прошло, дорогой зять?

Вериан — брат Телианы — сидел в старом кресле Анмира, небрежно откинувшись назад и потягивая вино из хрустального бокала. На нём был дорогой дорожный плащ, который каким-то чудом остался сухим, волосы аккуратно зачёсаны, лицо выражало ироничное любопытство.

Контраст между элегантным гостем и разрушенным залом был разительным.

— Что ты делаешь в моём замке? — Анмир устало опустился на ступени лестницы, ведущей на второй этаж.

— Проверяю, насколько далеко зашло твоё падение, — Вериан поднял бокал на свет, любуясь игрой вина. — Должен сказать — впечатляюще. Я даже не ожидал такого... размаха разрушений.

В его голосе звучала откровенная насмешка, но без злобы. Скорее интеллектуальное любопытство, как у учёного, изучающего интересный образец.

— Ты пришёл позлорадствовать? — Анмир провёл рукой по мокрым волосам. — Или добить меня?

Вместо ответа Вериан встал, подошёл к небольшому столику, где стояла бутылка, и налил вино в треснувший бокал. Протянул его Анмиру.

— Пей. Выглядишь ужасно.

Анмир взял бокал и сделал большой глоток. Вино было хорошим — наверняка из его собственных запасов, которые Вериан каким-то образом раздобыл.

— Не понимаю, что происходит, — сказал он после долгого молчания. — Это не может быть просто невезение. Такого количества неудач подряд не бывает. Все мои дела рушатся одновременно, словно...

— О, наконец-то до тебя начинает доходить! — Вериан театрально хлопнул в ладоши. — Браво, дракон. Ты почти у цели.

— Скажи честно, — Анмир поднял на него глаза. — Твоя сестра — ведьма? Меня настигло настоящее проклятие?

Вериан рассмеялся — звонко, искренне.

— Нет, Анмир, не ведьма. — Он вернулся в кресло, устраиваясь поудобнее. — Ты просто привык к тому, что тебя сопровождает удача. Дико привык. А сам по себе ты... неудачник. И сейчас тебе всё возвращается, вот и всё.

— О чём ты говоришь?

— Ой, ну давай повторим урок, который ты никак не усвоишь, зять. Это дар. Каждый из нашей семьи может приносить удачу тем, кого любит, — Вериан покрутил бокал в руках, наблюдая за играющими в вине отблесками света. — Чем сильнее любовь — тем сильнее удача. Вот и подумай, что ты сделал Телиане. Двадцать пять лет, — продолжал Вериан, — моя сестра любила тебя. Даже когда ты кричал на неё, даже когда унижал. Она любила и молча страдала. А её любовь приносила тебе удачу во всём. В делах, в политике — везде.

Вериан встал и подошёл к окну, глядя на дождь.

— А теперь подумай — что будет, если она по-настоящему тебя возненавидит?

Анмир усмехнулся.

— Да ладно. Телиана не способна ненавидеть.

— Пока — да. Она слишком добра.

Снаружи прогремел гром, и молния на мгновение осветила полуразрушенный зал, превратив его в декорацию к мрачной сказке.

— Судя по новостям, у неё сейчас всё прекрасно, — продолжал Вериан. — "Шишковый рай" процветает. Люди едут к ней за сотни миль.

— Она... счастлива? — голос Анмира стал тихим, почти детским. — Без меня?

— Более чем. К ней вернулась её удача. Впервые за двадцать пять лет она не делится ею с тобой.

Эти слова ударили больнее, чем любые упрёки. Анмир всегда считал, что Телиана ничего не умеет, что без него она пропадёт. А оказывается...

Вериан направился к выходу, но на пороге остановился.

— А ты продолжаешь терять всё, что имел. И будешь терять, пока она не простит тебя. Если простит.

— Ничего, — Анмир поднялся со ступеней, внезапно выпрямившись. — Я её верну. И это будет легко. Я уверен, она меня ещё любит.

Вериан медленно повернулся, и на его лице появилось выражение, которое Анмир не смог интерпретировать.

— О, наивность не идет дракону, но ты решил взять кубок по упрямству и гордыне, я так вижу?

— Она всегда была слабой, — в голосе Анмира зазвучали прежние высокомерные нотки. — Она простит. Она не умеет долго держать обиду.

— Да, тут ты прав, сестра добрая, очень, не слабая, а добрая. Но учти одну вещь, дракон. Все изменилось.

— Ничего не изменилось. Увидишь. Стоит мне приехать к ней, она обязательно вернется.

Вериан рассмеялся, шагая прочь.

— Удачи тебе, Анмир.

Эти слова прозвучали настоящей издевкой.