Ведьмы.Ру. 3

Глава 58 Об отцах, детях и сопутствующих обстоятельствах

Многих правителей Англии, Шотландии и Франции казнили путём обезналичивания мечом.

О том, как сложно приходилось некоторым правителям.

То, что уехать просто так не получится, Данила знал.

Прорыв.

Демоны.

Оцепление это. И опять же, машина, которую надо просить, потому что своей нет, а садиться за руль жёлтого бусика почему-то не казалось столь уж удачной идеей.

— Извините, что отвлекаю, — Данила подошёл к Фёдору Фёдоровичу, который что-то обсуждал с отцом Василия. И Василий стоял тут же. — Но мне в город надо. В больницу. Там… с папой что-то.

На него посмотрели все.

— С мамой поссорился. И на вазу упал. Лбом, — пояснил Данила, потому как судя по взглядам, от него ожидали подробностей. — И теперь вот… надо ехать.

— Хорошо, — Фёдор Фёдорович вытащил телефон. — Вас пропустят.

— Нам бы машину… или, Ляль, ты подкинешь?

— Я? — Ляля отвлеклась от демоницы, которая растопырив пальцы, что-то показывала, то ли ногти, то ли колечки. — Ну… хотя… не знаю даже… я думала тут поснимать… общие планы там… с другой стороны, вы ж там собирались рога править!

— Кому? — уточнил отец Василия и потрогал лоб. Лоб у него был высоким, выпуклым, с парой отчётливых залысин.

— Мне, — скромно ответил Василий. — Они несимметрично растут. Необходима оценка возможности исправления угла искривления с выработкой единого стандарта оценки.

Лицо у отца Василия чуть вытянулось. Впрочем, он быстро с собой справился и радостно воскликнул:

— Сын! Ты обзавёлся рогами! Я тобой горжусь!

— Всё-таки, — шёпотом произнёс Данила. — У нас очень разные менталитеты.

Ульяна кивнула, а больше никто чужие рога не стал комментировать. То ли из соображений толерантности, то ли здравый смысл возобладал.

Главное, что машину выделили.

Правда, тотчас оказалась, что одной будет маловато, потому что Ляля вдруг воспылала желанием сменить картинку и в целом контента много не бывает. Василий тихо сообщил, что случай уж больно подходящий, чтобы взглянуть на обустройство человеческих клиник и работу врачей. Более того, если у Данилы имеется знакомый целитель, который лишен предрассудков и потому не откажется поработать с существами иной расы, то надо пользоваться. Элька, несколько обеспокоенная присутствием демоницы, просто молча взяла Василия под руку.

Никита заявил, что все едут, то и ему надо…

И от возражений, что, мол, поедут как раз не все, что останется и Марго, и Стас с Игорьком, и бабушка Ульяны, которая ушла принимать раненых, отмахнулся.

— У меня, между прочим, тоже проблема, — сказал он и, сунув руку под майку, поскреб бок. — Тело всё зудит! Прям… не могу аж! Во! Пятна пошли!

А потом майку задрал, демонтрируя широкие полосы.

— Это ты себе разодрал! — возмутилась Ляля.

— Так чешется же… — Никита закинул руку и поскреб между лопаток. — Невмоготу просто… прям, будто и вправду блохи.

— Может, тебе к ветеринару?

— Ляля, — рявкнул Данила, заставив ту отвлечься от спора с Никитой. — Лёха, ты едешь?

— Еду. Мне хотя бы до города, там с батей надо бы обсудить дела и так-то…

— Думаю, в клинике и встретитесь. Так, все, кому вдруг стало надо, вперёд, Ляля за руль… Фёдор Фёдорович?

— Я, не уверен, что демонам следует вот так просто ехать в город.

— Не боись, шеф, — откуда появился дядя Женя, Данила так и не понял. Выглядел он, следовало признать, странновато. В халате, накинутом поверх больничной пижамы и изгвазданном чем-то чёрным, и бурым. И в целом-то он был бодр, помят и взъерошен. — Мы с напарником приглядим. И за демонами тоже.

Обещание прозвучало двусмысленно.

— Как понимаю, запрет ни на что не повлияет? — уточнил Фёдор Фёдорович.

— Верно понимаешь. Ты это… ты пока позвони там. Чтоб с Мексикой решили. А то нам выходные спланировать надо…

На лице Фёдора Фёдоровича появилось престранное выражение. Было видно, что с одной стороны он явно осознаёт свою неспособность как-то повлиять на текущую ситуацию, с другой мысль об этом была неприятна. Да и демонов в город он выпускать опасался.

— Клятва! — в голову Данилы пришла идея. — Пусть принесут клятву! Ну, что будут вести себя прилично, не станут в людных местах мечом размахивать и вообще…

— Разумно, — согласился демон. — Я готов!

— Стоп! — Василий спешно взмахнул рукой. — Отец. Я сейчас составлю текст клятвы. Сам. Потом ты произнесёшь её. И вы, Люцинда. И тогда уже поедем. Понятно?

— Какой он грозный, — старший демон поглядел с умилением. — А был таким маленьким, тихим… игрушек и то не ломал, стен не крушил. Даже няню ни разу не покусал…

— Папа!

— Давай уже свою клятву и поехали… прогулка, значит? И чтоб шоколад по дороге! Стихи… так стихи я помню. Я сам писал! Вот… как это было… а! Тёмною ночью свистел соловей…

Лицо Люцинды начало вытягиваться.

— Тёк вдалеке чёрной лавы ручей… — ободрённо продекламировал демон. — Тихо к нему подобрались враги. Взмахом меча я им снёс полноги.

— Вася! — рявкнула демоница. — Клятву!

Матушка застыла перед палатой, устремив взгляд на дверь и горестно заломив руки.

— Даня! — увидев его, матушка метнулась. — Даня, я не хотела! Просто получилось так! Он пришёл и говорит! Я хочу покаяться.

— И покаялся?

— Я-то думала, что мне всё равно! Мне ведь давно уже всё равно было! Я вообще не знаю, почему не подала на развод раньше. Как-то вот… Привыкла, решила, что раз все так живут, то и я могу. И в целом неплохо. Есть плюсы, несомненные. Статус. Финансы.

— Ты это сейчас кому рассказываешь? — уточнил Данила.

Матушка моргнула.

— Я просто… просто… а это… Ой, Улечка! Я тебя и не узнала! Ты так похорошела, — она всхлипнула и, отстранившись, нехорошо так на Данилу поглядела. — Если вдруг начнёт изменять, то сразу или бей, или уходи.

— Лучше в козла! — внёс коррективы Данила.

— Все вы козлы, — матушка от предложения отмахнулась и всхлипнула. — А так пел. Люблю. Жить без тебя не могу! Три года за мной хвостом. Всех отваживал…

— Надо же, — произнесла Ульяна странным голосом. — Как знакомо!

— Поэтому и говорю, что яблочко от сосны далеко не укатится, — матушка вздохнула и, кажется, несколько успокоилась. — И вот после всего, после всех его загулов, после любовниц, к которым я, говоря по правде, даже и привыкла где-то, он берет и признаётся, что с Людочкой роман завёл! И что Лёшка — это его сын. Представляешь⁈

— Уже да.

— Ты знал? — голос матушки похолодел.

— Я? — Данила поспешил откреститься. — Я недавно узнал! Вчера буквально. И Лёшка тоже. Но он сказал, что не претендует. Что у него отец есть и вообще…

— Вот и правильно! Пусть помирает в одиночестве, сволочь!

— Вы его ещё не убили? — поинтересовалась Люцинда, оглядываясь. Впрочем, оглядывалась не только она, но и все-то, кому случилось пересечься с демоницей. И взгляды эти заставляли Васиного папеньку хмурится. Нехорошо так хмурится.

— Нет, — матушка снова всхлипнула. — Надеюсь, что нет.

— Правильно. Он должен мучиться! Если хотите, у меня есть один знакомый палач. Очень разносторонняя и творческая личность. Ко всему подходит с фантазией…

— Дорогая…

— Что? — Люцинда повернулась к демону и окинула его таким вот нехорошим взглядом, который заставил того поёжится. — Только не говори, что ты его оправдываешь.

— Не оправдываю, конечно. Но где-то в глубине души понимаю. Как мужчина мужчину. Одной жены мало, поэтому…

— Поэтому запомни, — Люцинда протянула руку и аккуратно так взялась за рубашечку, которую не менее аккуратно потянула на себя. И ткань затрещала. — Я, конечно, дама приличная и глубоко интеллигентная, почтенного возраста…

Хрипловатый голос её разнёсся по больничным коридорам, радикально, как подозревал Данила, меняя представление об интеллигентных дамах почтенного возраста.

— Но если я замечу, что ты, козлик мой безрогий, — Люцинда ласково погладила выступающий лоб второй рукой, — не то, что начинаешь гарем планировать, смотришь в неправильную сторону… Я больше проклинать не стану. И крыс призывать тоже. Я сама тебе всё лишнее оторву.

Прозвучало это мягко, ласково даже. Но отец Василия сглотнул. Да и Данила как-то.

— Наступают новые времена, — Люцинда рубашечку отпустила и воротничок поправила. — И мы обязаны соответствовать.

— Чему? — поинтересовалась матушка как-то совсем уж спокойным голосом.

— Высокому званию порядочного демона, — Люцинда ответила ей с улыбкой. — А ты, дорогая, про палача подумай. Он мне изрядно задолжал, так что не откажет в маленькой просьбе.

— Я подумаю, — пообещала матушка. — Дань, это кто?

— Демоны, — честно ответил Данила. — Знакомься. Это Василий. Он первым пришёл. Это Ульянин жених. Второй. Но бывший. Эльку ты знаешь. Ульку тоже. Это вот папа Василия и его… главный бухгалтер. Там вон Ляля.

Ляля что-то снимала, приоткрыв дверь палаты, причём в одной руке она держала телефон, а другой прижимала к боку Никиту, который вновь сменил обличье. Тот свесил лапки и изо всех сил делал вид, что умирает.

— Ляля — Улькина кузина. Она русалка, впрочем, это не важно. Значит, папа тебе признался…

— Признался. На колени встал, прощения просил.

— А ты не простила?

— А я… Я… Я хотела сказать, что всё это уже не имеет значения, что я ухожу. И развод тоже состоится, что бы он там сейчас ни придумал…

— Поверь, дорогая, развод не выход, — проявила участие Люцинда. — Разведённых в обществе не любят. То ли дела вдова. И прилично, и имущество при тебе.

При этих словах, папенька Василия подавился.

— Дорогой, — Люцинда похлопала его по спине. — Ещё рано. Мы пока не женаты.

— Я не хочу вдовой. И не думала его убивать! И покушаться не думала! Просто… Просто так обидно стало! Он ведь всегда её в пример ставил. Всегда! Она и умная. И красивая. И везде, куда ни плюнь, Милочка. И дом у неё в идеальном порядке, и дети умны да воспитаны, не шумят, не шалят.

— Ага, это потому что она им мозги промывала, вот и всё воспитание, — Данька не удержался. — Извини, мам. В общем, она менталист.

— Да? Она… и отца? — мать спросила это с такой надеждой, что появилось желание соврать.

А что?

Сказать, что да, заморочила. Зачаровала. Заставила и вынудила. И он не виноват. И отец ведь поддержит. Главное, согласовать версию. И мама будет рада. И он тоже. И заживут, как раньше, в любви и согласии.

Только… почему-то мутит, стоило это согласие представить. И Данила покачал головой:

— Нет, отца она не то, чтобы совсем заморочила. Там всё сложно. Она его не вынуждала, но и даром пользовалась.

— Он говорил, что принял её за меня. Что в тот вечер мы поругались. Я ушла. И ему показалось, что вернулась, и что мы помирились. А на самом деле не помирились… И вот… но ладно тогда, а потом? Всю жизнь он меня этой Милочкой душил. Получается… разводился бы и жил с нею. Но нет! А он всё твердил, что только меня любит, что не осознавал, не понимал, а теперь понял. Меня же прямо… прямо речь отнялась. Ну а он встаёт и давай, мол, что теперь тайн нет и он полностью готов вернуться в семью, — матушка резко выдохнула и совершенно спокойно завершила рассказ. — Тут-то мне под руку ваза и подвернулась. Фарфоровая. Девятнадцатый век. С позолотой и оленями.

— Видишь, дорогой, — Люцинда взяла демона под руку. — Хорошей женщине для мужа и фарфоровой вазы не жаль. С оленями.

— Я ему и… Бах! — это прозвучало беспомощно. — Он упал. Кровь полилась.

— Мам, погоди, я ж помню это вазу. Она маленькая совсем.

— Ваза, может, и маленькая, — произнёс отец Василия, — но рука, похоже, тяжёленькая.

— Он и упал сразу. И кровь. Столько крови. Я к нему, а он не отвечает. Только стонет. Я тебе. Потом Савельеву. Он приехал. С бригадой. Сюда вот привезли. Сказали, что операция нужна! На неё увозят. Что будут шить!

— Увезли?

— Да.

— Привезли?

— Да. Он от наркоза отходит… и я не знаю… а если он… если я ему что-то в голове повредила?

— Нечего там повреждать, — огрызнулся Данила и решительно толкнул дверь.

Отец, сидевший в кровати и очень внимательно прислушивавшийся к тому, что происходит за стенами палаты, упал на постель с жалобным стоном.

— Антоша! — матушка ворвалась следом. — Антоша, прости меня…

Стон сделался громче.

Выглядел отец, следовало признать, бледно. Он лежал, вытянув руки вдоль тело, и сипловато натужно дышал. Данила подошёл ближе.

Наклонился.

Отец приоткрыл глаз.

— Хватит притворяться, — сказал Данила. Но тот лишь громче застонал.

— Дань! Он умирает! Дань… разве ты не видишь? Целителя… надо срочно… где он…

Целитель нашёлся сразу, правда, в палату протиснуться у него получилось не сразу. А вид Люцинды вовсе ввёл в некоторый ступор. Правда, к счастью, ненадолго.

— Это… кто? — уточнил он у матушки.

— Это… Данечка. Данечку вы ведь помните?

— Помню, — согласился Савельев. — Данечку я помню. А остальные?

— А это его невеста Ульяна, её первый жених со своей новой невестой. И его родители… и там ещё девочка со шпицем.

Глаз у целителя дёрнулся.

— Прошу остаться близких родственников! — целитель встал между отцом и прочими.

Никто не шелохнулся.

— Так, вас, Мария, и Данила тоже. Остальные…

— Мы подождём снаружи, — Ульяна подтолкнула демоницу к двери. — Василий, есть смысл пройтись по клинике, раз уж вы планируете бизнес. Скажите, а у вас ортопеды имеются? Или ортодонты?

— И ортопеды, и ортодонты. Кто именно вам нужен?

— Не знаю, — ответил Василий.

— Вам прикус исправить или плоскостопие? — с бесконечным терпением произнёс целитель.

— Рога, — Василий чуть наклонил голову. — Видите, растут несимметрично.

— Это потому что они проклюнулись поздно. Он у меня позднерогий, — заявил отец Василия и в голосе его звучала гордость. — Поэтому стесняется.

Савельев моргнул, кажется, только сейчас заметив, что внешность у гостя несколько нестандартная. Потом перевёл взгляд на отца Василия.

На демоницу.

— Вы… кто?

— Демоны, — ответил Данила. — Валентин Петрович, вы только не переживайте, это хорошие демоны. Гуманистически настроенные и заинтересованные в развитии межмировых связей, в том числе в области медицины.

— А у демонов есть медицина? — поинтересовался Савельев.

— Появляется, — отец Василия осматривался. — У нас пока сильны стереотипы, которые изрядно мешают развитию данной отрасли. Однако новая политика направлена в том числе и на борьбу с предвзятым отношением к слабым и дефектным особям. Поэтому мы готовы перенимать передовой опыт человечества…

— Это… замечательно, но… позже… погодите, я сейчас вызову заместителя. Вам проведут экскурсию, а уже потом… к сожалению, я не уверен, что мы сможем помочь с рогами, но попытаемся…

Отец приоткрыл глаз.

Любопытно стало? Данила одновременно испытал и огромное облегчение, и злость.

— Мама, — он развернул матушку. — Будь добра, сопроводи гостей. Мы с Василием собираемся своё дело открыть, но без тебя не обойтись. Раз отец пока не в состоянии работать. И судя по всему, не скоро ещё придёт в норму…

Глаз и второй открылся.

Ага.

— Всё-таки, наверное, у него сотрясение, а это лечится покоем.

— Д-да?

— Безусловно, — Савельев всегда умел соображать и теперь вот, покосившись на пациента, продолжил. — Действительно, Мария Игнатьевна, вам стоит… прогуляться… возможно, сопроводить вот… гостей.

— Но…

— Уверяю, жизни вашего супруга ничего не угрожает! Но волноваться ему не стоит. Всё-таки сильнейшее сотрясение… тут нельзя ни в чём быть уверенным, поэтому покой, покой и ещё раз покой.

— Идём, дорогая, — демоница подхватила матушку под руку. — В самом деле, чего ты распереживалась? Видишь? Живой. В следующий раз бери вазу поувесистей…

— Следующего раза не будет! — заявила матушка, но позволила вывести себя из палаты. — Я разведусь! Вот как он выздоровеет, так сразу и разведусь…

И дверь за собой прикрыла.

— Уль?

— Я присмотрю за ними, — пообещала Ульяна. — А твой отец притворяется.

— Знаю. Но… тут… дела такие… семейные. Я скоро. Поговорю вот и найду вас. Постарайтесь как-нибудь… тут всё-таки больница.

— Медицинский центр, — сухо поправил Савельев, а когда Ульяна вышла, произнёс: — Это вообще нормально, что демоны разгуливают просто так? Мы разве не должны сообщить куда-нибудь?

— Поверьте, где-нибудь уже в курсе. И за ними приглядывают.

Данила тихо порадовался, что дядя Женя успел сменить наряд. Всё-таки в пижаме и том халате он слабо походил на представителя власти. Впрочем, старые джинсы и полосатая рубашка тоже в образ не вписывались. Но хотя бы нет ощущения, что он из психушки сбежал.

Напарнику его, к слову, принесли какой-то чёрный комбинезон угрожающего вида.

— Это… это как-то… чересчур.

— Не стоит волноваться, Валентин Петрович. Просто примите как данность.

— Это сложно.

— Только в первое время. А потом ничего, адаптируетесь, — пообещал Данила. — Я вон привык. И вообще… вы постарайтесь думать о хорошем.

— Что хорошего в паре демонов, разгуливающих по моему центру⁈ — душа у Савельева всё-таки не выдержала.

— К примеру, то, что медицины у демонов как таковой действительно нет, а вот потребность в медицинских услугах имеется. Пусть для начала исключительно косметической направленности, но… вы ведь понимаете, что чем плотнее контакт, тем выше спрос. Демонов много, рогов тоже. Их и выпрямлять можно, и шлифовать, и украшать резьбой, накладками. Витамины там для блеска создавать, линейку масел. Это, как его, репейное…

— Линию косметики можно выпустить, — отцу надоело изображать умирающего и он сел. — Надо поручить твоей матушке, чтоб с этой… это кто?

— Главный бухгалтер межмирового концерна, — сказал Данила. — И пара акционеров, не из числа последних.

— Вот, пусть находят язык…

— Как он? — спросил Данила у Савельева.

— Ничего страшного. Небольшое рассечение. Крови было много, но это потому что на волосяной части головы плотная сеть капилляров, а так…

— И сотрясения, как понимаю, нет, — Данила скрестил руки. — Папа, как это понимать?

— Извините… — целитель смутился. — Исключительно по просьбе…

— Ничего. Я понимаю, что вы тут ни при чём.

— Не совсем. С головой у него и вправду всё нормально, но…

— Что?

— Сердце, — произнёс Савельев. — У вашего отца довольно серьёзные проблемы с сердцем. Причём не совсем ясно, откуда они взялись, поскольку на прошлом медосмотре всё было неплохо. К тому же мне не нравятся кое-какие показатели крови. И я действительно настаиваю на госпитализации. Извините, но это не шутки.

— Ты ту дрянь, что Лёшка принёс, пил? — Данила прищурился.

— Да… попробовал. Действительно, пакость хуже самогона.

— Ты не представляешь, насколько хуже. Вы, Валентин Петрович, обследуйте его. Полностью. Но потом. А пока ступайте. Побеседуйте с демонами, возможно, удастся выяснить, что именно им интересно. Вы же понимаете, какие это открывает перспективы? Первая межмировая клиника страны… да что страны, планеты!

Взгляд целителя слегка затуманился. И потому, верно, он позволил довести себя до двери. Лишь у неё встрепенулся:

— Но я всё равно настаиваю на том, чтобы ваш отец остался. Пусть сейчас нет прямой угрозы жизни, но…

— Останется. Обещаю. До тех пор, пока вы сами не решите его выпустить.

А когда Савельев ушёл, Данила приблизился к кровати и произнёс:

— И для чего весь этот цирк?

— Так… тебе меня не жаль?

— Нет.

— Совсем?

— Отец, — Данила подвинул стул. — Я… я тебя, наверное, люблю.

— Наверное?

— Точно. Люблю, — сказал и легче стало. — Ты всё-таки мой отец. И… в общем, такое вот… я был не самым лучшим сыном. И, наверное, ожиданий не оправдывал. И вообще не так всегда делал и не то… хотя ты тоже не лучше. Вот… но маму оставь в покое, пожалуйста.

— Из-за Милочки?

— Милочку задержали.

— Чего?

— Того, — передразнил Данила. — Она в такое дерьмо влезла, что его долго ещё разгребать будут.

— Это… какая-то ошибка.

— Ага. Она Лёшку подмяла. Младшего… твой брат не рассказывал, почему из дому сбежал?

— Да… хрень какая-то, я толком и не понял. То ли чудится, то ли мерещится. И сам не может понять, чего и с чего вдруг.

— На него у неё силёнок не хватило. Вот и вырвался. Ладно, о ней потом расскажу, что позволят. Если вообще позволят. Она там… в общем, ей много чего предъявят. Ты знал, что меня той дрянью не просто накачали?

— Дань, ну хоть сейчас…

— Я и сам был хорош. Признаю. Дурак, каких поискать. Но вот… скажи, тебе предлагали отправить меня в «Синюю птицу»?

— Да.

— Милочка?

— Да. Она уверяла, что там отличные врачи. И что нужно действовать, пока ты не подсел окончательно. И что в этом случае промедление смерти подобно, что… в общем, что моя жалость тебе навредит.

И наверное, надо порадоваться, что отец не поддался.

— И почему не послушал?

— Не знаю. Твоя мать… она такой скандал устроила.

Надо будет поблагодарить.

— Да и Савельев сказал, что следов той дряни в организме нет. И я решил, что, может, и вправду не спешить.

— Это хорошо, что решил. За это спасибо.

И за то, что дар Милочкин был не так силён, чтобы внушить отцу нужную ей мысль.

— Ты бы потом умер. Я — в клинике. Маму она бы… не знаю, в лучшем случае оставила бы без копейки, в худшем — в ту же «Синюю птицу» отправила после какой-нибудь попытки суицида.

— Дань, ты преувеличиваешь.

— Потом, пап. Я тебе покажу, что знаю, и ты уже решишь, преувеличиваю ли я или так. Я о другом пока… не мучай маму.

— Я не мучаю. Я просто… ну вот зачем разводиться, а⁈

— Если из-за денег волнуешься или что она бизнес делить собирается, то не собирается.

— Да плевать на бизнес! Пусть хоть весь забирает! И деньги! — отец от возмущения сел на кровати. — Нет, я понимаю, что я натворил всякого, но… но разводиться-то зачем⁈

— Дай подумаю. Ты ей изменял. Постоянно. На протяжении многих лет, особо не скрываясь, — Данила загнул палец. — Ты завёл роман с Милочкой. Возможно, что сделал ей ребенка…

— Да, я признался, — отец потрогал лоб. — И прощения попросил.

— Ну да, раз попросил, то теперь всё нормально. Как иначе-то, если прощения… она заплачет, простит и заживёте, как прежде. Так?

— Вот когда ты это говоришь, оно звучит… не особо вдохновляюще.

— Как есть, пап.

— Но…

— Измены она могла бы ещё простить. Но Милочку… ты ж постоянно её ставил в пример. Этого она не забудет.

— И что делать? Разводится?

— Не знаю. Как минимум не ждать, что она вот так сразу и передумает… что она вообще передумает. Да и надо ли оно тебе?

Отец не ответил.

— Ты ж привык жить так, чтоб красиво, на широкую ногу. От девицы до девицы. И вряд ли эту привычку оставишь. И она это прекрасно понимает. А начинать наново, чтобы потом опять терпеть твоих любовниц? Ну вот на кой?

— И с каких пор ты такой умный?

— Не знаю, — честно ответил Данька. — Наверное, всё-таки повзрослел.

— И раз так, то посоветуй, что нам делать?

— Для начала — поговорить. Просто поговорить. Нормально. Обсудить, как оно есть… а дальше — как получится.

— Я её люблю.

— Её? Или ту, которой она была? Тогда, много лет назад? Она ведь тоже изменилась. И теперь вы — два совсем других человека… и в общем, если у вас что-то и выйдет, то это уже у вас, а не у них. Понимаешь?

— Знаешь, что бесит? — отец свесил ноги.

— Что?

— То, что я привык к твоему раздолбайству, а не к этому вот… ладно, понял. Давить не буду. Пошли.

— Куда?

— К демонам! Или думаешь, что эти все проекты можно на самотёк пустить? Нет, Дань, это тема… это такая тема, что зевать никак нельзя. Мигом на обочине окажешься. Кстати, как думаешь, если Машке предложить пиар-отдел возглавить? У неё с этими блогерами очень неплохо получилось. Вон, посещаемость на треть подняла! Нарисовали на полу какие-то фигуры, вроде как стабилизирующие энергетические потоки, народ и потянулся…

— Думаю, не откажет.

— Демонам тоже толковый пиар лишним не будет, всё же репутация своеобразная… так, а тапки где? Ладно, полы тёплые, пошли искать этих ваших демонов.