Ведьмы.Ру. 3

Глава 36 В которой блогер меняет сферу деятельности, а перед Институтом Культуры открываются новые перспективы

Капитан грустно посмотрел в поднос, куда повар как обычно наложил коричневую кучу.

О том, кто на корабле важнее

Фёдор Фёдорович отложил телефон, подумав, что ещё немного и он свихнётся. Потом подумал, что вряд ли это сочтут достаточным основанием для предоставления внеочередного отпуска.

Потом принялся думать уже о деле.

Машины, конечно, возьмут. Вернее проводят издали, чтобы не вызывать ненужных подозрений. Вот только сама эта суета, начавшаяся в «Птице» нервировала. Но сигнала от агента не было. Впрочем, и сам агент исчез… и вот как понять, пора уже поднимать гвардию, или погодить слегка, не мешая людям работать? Будь там Наум один, Фёдор Фёдорович и не раздумывал бы. Но вот появление ведьмака спутало карты.

Дальше с мыслями не вышло, потому что в окно постучали.

— Извините, — произнёс бледный парень характерного вида, — я бы не стал вас отвлекать, но Фёдор Степанович уверен, что мне стоит дать показания. И Филин тоже готов. То есть, показания дать.

— Мек, — подтвердил козёл и кивнул, мол, так оно и есть.

— Это Филин? — уточнил Фёдор Фёдорович.

— Да.

Козёл по кличке Филин? Почему бы, собственно говоря, и нет? Это всяко лучше, чем наоборот.

— А вы кто будете? — уточнил он.

— Михаил, — Фёдору Фёдоровичу протянули тощую ладонь. На ощупь та оказалась ледяной и сухой. — Панасенко Михаил Вадимович.

— Очень приятно, — сказал Фёдор Фёдорович. — И вы тут… ведьмак? Колдун? Упырь?

— Блогер.

Час от часу не легче. Честно говоря, упырей Фёдор Фёдорович любил куда больше, чем блогеров. Во всяком случае, проблем Институту Культуры упыри доставляли несравнимо меньше. Блогеры же вечно то залезут не туда, то вопросы начнут неудобные задавать, то в принципе освещать то, чему лучше бы в тени находиться.

— Раньше был, — уточнил Михаил. — Теперь уже и не знаю. Аудиторию, скорее всего, растерял. И вот… камеру тоже отняли. Записи… так что толку от меня, наверное, немного. Но Фёдор Степанович уверяет, что в данном конкретном случае я просто обязан дать показания.

— Ме-е, — протяжно и важно произнёс второй козёл.

— Под протокол, — блогер руки убрал. — Вы… не думайте… я понимаю, что выгляжу странно. Но я не наркоман. И никогда не был. Я… я расследования проводил. Независимые. Журналистские. И вот… видите…

— Дорасследовался, — это Фёдор Фёдорович понял. — Что ж, молодой человек, если вы действительно готовы…

— Да, — тот кивнул. — Готов. Не знаю, что дальше будет со мной и сколько я вообще проживу, но…

— Ну тут я вам не помогу. В смысле, тут сложно предсказать. Но, раз вы пока на ногах, то поживёте. И да… — Фёдор Фёдорович вспомнил, что ему говорили. Если парень из числа пациентов этой «Синей птицы», то в посёлке ему будет всяко безопасней. — Думаю, вам стоит побыть тут. День или два, пока ситуация не прояснится…

— Ме-е-е… — козлы, почудилось, согласились.

Этак ещё немного и Фёдор Фёдорович сам с ними общаться начнёт. Без посредников.

— Хорошо, — возражать парень не стал. — Тогда… если показания не прямо сейчас, то я пойду? Меня обещали в сарае устроить. Там сено и в целом неплохо.

— Могу заказать палатку.

— Ме-к! — произнёс Филин.

— Если возможно, то несколько. И в собранном виде.

— Ме? — Фёдор Степанович поглядел на рогатого коллегу.

— Бе!

— И о чём дискуссия? — поинтересовался Фёдор Фёдорович.

— Филин говорит, что умение разбивать палатки очень пригодится в жизни, и в целом палатку можно использовать как временный штаб или класс. Главное, чтобы была большая, чтобы все сатанисты поместились.

Ещё и сатанисты.

Может, и вправду в отпуск? По состоянию здоровья. Чтоб на самолёт и на курорт, который «всё включено», чтоб бассейн, пластиковый лежак и какой-нибудь приторный коктейль с претензией на оргинальность.

— Да, Фёдор Степанович очень просит, чтобы вы приказали вашим людям пропустить сатанистов. Ну, через оцепление. А то они ещё дети и сами не пройдут.

— Сатанистов? — зачем-то уточнил Фёдор Фёдорович. — А они откуда?

— Бе! Ме-е-ек!

— Филин утверждает, что дети попали под чужое влияние. Над ними хотели поставить опыт с применением каких-то техник… ага, и меня должны были принести в жертву. То есть, сатанисты собирались принести в жертву Фёдора Стеановича…

Козёл чинно поклонился.

— И Филина.

Как и второй.

— Но что-то у них пошло не так.

Вот этой фразой, пожалуй, можно было описать всю нынешнюю ситуацию. Да и в принципе сделать девизом Института Культуры.

— И… я там дыма надышался. И теперь их понимаю. Козлов. И сатанисты тоже понимают. Они так школьники. Дети… в общем, их ещё потом убить хотели, когда поняли, что не получается, как надо. Артефактом кинулись. Воспламеняющим. Но Филин его сожрал.

— Бек, — козёл выдохнул несколько струек огня.

— И они решили, что вызвали демонов и те приняли облик козлов.

Глядя на то, как тают искры над козлиной мордой, Фёдор Фёдорович подумал, что в аналогичной ситуации пришёл бы к таким же выводам.

— А Фёдор Степанович и Филин не стали их переубеждать и теперь перевоспитывают… в общем, вы завтра сами увидите.

Дожить бы до этого завтра.

— Пи! — из-под земли появился запыхавшийся легионер, который стянул шлем с головы и завопил. — Пи-пи!

Почему-то подумалось, что матерится.

Нет, Фёдор Фёдорович ещё не дошёл до понимания мышиной речи, но сама интонация намекала. Да и в целом. Вот ему сейчас очень хотелось выматериться.

— Он говорит, — меланхолично произнёс Михаил, которого, кажется, после козлов и сатанистов было сложно чем-то удивить. Или это стресс пережитый сказывается? — Что ваш человек настоятельно просил не вмешиваться в происходящее.

— Пи! — подтвердил мышь.

— С ним всё в порядке?

От сердца отлегло.

— Пи! — мышь кивнул. — Пи-пи…

— В общем, тут не совсем понятно… то есть, они там кого-то призвали… или сам пришёл…

— Пи…

— Сама. Она пришла сама. И заберет сына Кощеева, а гроб оставит. Какой гроб? — Михаил предварил вопрос. Вот, что из него за блогер был, Фёдор Фёдорович не знал. А вот переводчик получился очень даже неплохой.

— Пи!

— Хрустальный. Там во тьме печальной гроб качается хрустальный… извините, вспомнилось школьное.

— Ме…

— Да, согласен. Классика — она такая, в память врезается.

Ещё и Пушкин?

Нет, ко встрече с солнцем русской поэзии Фёдор Фёдорович морально готов не был.

— Эвакуация продолжается, — продолжил переводить Михаил. — Лаборатории вывозят. Всё оборудование в экстренном порядке…

— Знаю, — Фёдор Фёдорович наклонился к мышу. — Машины ведут. На каждую будет поставлена метка. Да и задание я дал. Так что, как бы далеко они ни убрались, возьмём. Пока нельзя. Если хоть одна исчезнет, они там насторожатся.

— Пи… пи-пи!

— Как понимаю, они уже. Всех пациентов перемещают обратно в первый корпус. Охрана местами действует жёстко.

— Есть жертвы?

— Пока нет, — Михаил облизал губы и произнёс. — Их вниз отправят. В нулевую зону.

— Что за одна?

— Не знаю. Я… я ж туда вообще по дурости попал. Для развития канала нужно же не просто расследование. А чтобы бомба. Хайп. И я решил пробраться. Я ж эту больничку знал от и до. Я там малым лечился. И потом в санатории, когда одно время корпус был, лежал. Вот и думал, что пролезу тихонько, поснимаю, как наркоманов богатых лечат. Что-нибудь по-любому бы отыскал. А вместо этого меня взяли. И ладно бы просто по шее… по шее я раньше получал.

В это Фёдор Фёдорович охотно поверил.

— А они вот… и в общем, там реально опыты над людьми ставят. Только какие… никто ж ничего не говорит. Не объясняет. То кольнут чего-то, то крови выкачают… потом уже только откачивали. Но не просто… я ж донором был. И знаю, как оно… там машина такая, прям как будто душу вытягивают вместе с кровью. Вот… и с каждым разом отходняк тяжелее.

Он вздохнул.

— Ну и… в общем, там вообще не принято, чтоб пациенты друг с другом пересекались. И как новичок, то обслуга настороже. А потом ничего, расслабляются. И болтают. Много болтают. Но и понять можно. Там, когда тихо сидишь, такая хрень в башку лезет… в общем, они и говорят, чтоб перебить это вот. А я слушал… и выслушал, что, тех, кто под списание шёл, если не нужный был для других каких дел, их отправляли в нулевую зону. Как они говорили, на прокорм… и не только их. В общем, там время от времени привозили кого-то… где-то так.

— Пи, — важно произнёс мышь. — Пи-и! Пи.

— Он говорит, что теперь… что теперь его заберут. То чудовище, которое там, внизу… она заберет… он говорит, что это хозяйка… пути… тут я не очень понял. Понятие такое вот…

— Ягиньюшка, — пояснила старая ведьма, выходя из темноты. — А вы тут чего сидите?

— Да вот, молодой человек и показания даёт, и переводчиком подрабатывает.

А ведь вариант. Пока там ещё программисты свой софт до ума доведут. Это дело небыстрое.

— И хорошо, — Антонина Васильевна повела пальцами по лбу мальчишки. — Ещё один… много их, замороченных, будет. Скажите, чтоб сюда везли. И да, только не в дом. Извините, в дом все не поместятся.

— Госпиталь развернём, — Фёдор Фёдорович кивнул и потянулся к телефону. — Полевой. Если покажете, где поставить можно.

— А вот там пруд есть. На бережку и ставьте. Ляле без воды тяжко, да и внученьке мой спокойней будет. И неподалёку, и не во дворе…

Хоть что-то понятное он сделать может.

— Ягинья — это… тоже из ваших?

— И из наших, и из ваших. Вы уж нас так не отделяйте, — на Фёдора Фёдоровича поглядели с укором. — Ведьма — тоже человек.

— А оборотни и русалки?

— В какой-то мере… вам ли не знать, что люди бывают разными. И нелюди тоже.

Стало стыдно.

— Прошу меня простить. Это всё нервы.

Прозвучало не очень убедительно.

— Пи…

— Утром, — перевёл Михаил. — Утром связь восстановится. И тогда он, тот, кто построил это место, узнает, что его сын пропал.

И не удержится в стороне.

Лаборатория — это одно. Здания, аппаратура, даже люди — это всё восполнимые потери. Болезненные, но не настолько, чтобы подвергать себя риску. А вот утрата ребенка — дело иное.

— Он придёт, — Фёдор Фёдорович пришёл к тем же выводам, что и неизвестная Ягинья.

— Именно, — подтвердила Антонина Васильевна. — Кровь от крови…

— Вы понимаете, что я не могу дать разрешения использовать ребенка. Даже в подобной ситуации. Даже при том… что, возможно, он тоже виновен… я всё равно не могу позволить…

— Угомонись, герой, — ведьма поглядела неожиданно тепло. — Я многое слыхала про сестрицу свою. И да, порой она забирала детей. Да только не всяких, но таких, кому среди живых находиться опасно.

Хороший предлог, чтобы отступить.

Сказать себе, что, мол, раз так, то и пускай. С нечистью нечисти и разбираться. А этот Кощеев сын, кем бы он ни был, явно не человек.

Или не совсем человек.

Только и ведьма права. Люди бывают разными. И нелюди. Поэтому…

— Мне нужно будет увидеть мальчика. Убедиться, что его не удерживают против воли. Да и в целом…

— Увидишь, — ведьма ничуть не разозлилась. — Всенепременно увидишь. Тебе с ним ещё дело иметь. Потом, как сестрица его к людям выпустит. Если выпустит.

Час от часу не легче.

А может, уволиться? У него вон и пенсионный стаж наработан. В Институте за вредность насчитывают. И накопления какие-никакие. Всё одно зарплату тратить некогда… уволиться и на берег турецкий. Или нет. Нужно быть реалистом. Не пустят его ни на берег турецкий, ни на египетский. Даже в отпуск, не говоря уже о большем.

— Не печалься, — сказала ведьма с сочувствием. — Всё-то сладится, вот увидишь…

— Мне бы вашу уверенность, — Фёдор Фёдорович телефон держал, раздумывая, кому звонить и надо ли.

— Это усталость просто. Вот закончим дело, заберу тебя с собой.

Как-то это прозвучало… в общем, впору насторожиться. Но не хотелось.

— А то давненько не показывался. Сам знаешь, места у нас красивые. Рыбалка вот. Охота…

— Если не дичью.

— Ну да… неудобно получилось. Вот приедешь и поглядишь, что из тех остолопов выросло. У некоторых уже и свои появились. Воздух опять же свежий… а не хочешь к нам, то у вас тут, гляжу, скоро и свой курорт образуется.

И с ним новая головная боль.

Но… мысль об отпуске показалась вдруг настолько привлекательной, что аж зубы заныли.

— Извините, что перебиваю, — робко произнёс Михаил, который шёл рядом и нес на плече мыша. Причём шлем его держал в горсти, бережно. — Но многоуважаемый Гай Юлий просил передать, что, как Хозяин приедет, то никому нельзя за ним иди.

— То есть?

Фёдор Фёдорович аж споткнулся. И не упал единственно потому, что ведьма не позволила.

— Пи, — произнёс мышь сурово.

— Я обязан задержать этого человека, — пояснил Фёдор Фёдорович. — Сделать так, чтоб он предстал перед судом.

— Предстанет, — Михаил потёр горстью глаза. — Извините. Слезятся… он… он говорит, что его просили передать, чтоб не вмешивались. Что у мёртвых свой суд. Скорый, но справедливый.

Твою же ж…

И как это в докладе отразить? А ведь придётся. Потому что к мертвецам Фёдор Фёдорович точно не полезет. Не сумасшедший, чай.

— Ты, Феденька, не нервничай, — сказала Антонина Васильевна. — Ты вон лучше иди, чайку попьём… побеседуем… с внученькой моей. С женихами её…

— С демоном?

— И с демоном тоже. Хороший демон. Цивилизованный. Они вон собираются с Данечкой какую-то фирму открыть. То ли торговую, то ли по организации праздников. Свадьбы там, дни рождения, какие-то выходы торжественные.

Фёдор Фёдорович подавил стон, готовый вырваться из груди. Торговля — это ладно, это наоборот прорыв и весьма важное новое направление, только вот… он представил демонов, которые организуют праздники. И как-то невесело стало.

Совершенно.

А ведь тоже надо как-то в докладе отразить…