Вампирский дедушка

Глава 5. Триста лет назад всякое бывало

Существо брыкалось и проклинало меня на все лады. Оно кричало, визжало, шипело. Мои ладони периодически обжигал то холод, то огонь, а иногда и вообще что-то непонятное. Перед моим внутренним взором мелькали оповещения о получении урона. Вот только там значились единицы, а мой резервуар «ж» подошел к двум тысячам, так что эта странная атака мне не была страшна.

Я продолжал крепко держать его руки. Попытки что-то спросить ни к чему не приводили. Да и успокоить призрака не получалось. Опасности от него я не чувствовал. Сперва ведь, грешным делом, подумал, что это дрон, которого послали выследить меня. Но нет.

И что мне с ним делать? Я пробовал скрутить локоть или пробить его колено — ничего не выходило. Пару раз старался огреть его кочергой — тот же эффект. Жаль! Боль очень хорошо развязывает язык. Но сейчас, думается, это не поможет. Плюнув, я опустил его со словами:

— Да катись ты уже отсюда! Надоел на ухо верещать!

Призрак умчался ввысь. А вдруг у меня мозги едут? Я же точно не сплю? Сосредоточился на символах:

Имя: Пётр Ильич Романов.

Возраст: 83 года.

Уровень: неприменимо.

Направленность и специализация: неприменимо.

Количество возрождений: 0 (не может быть увеличено).

Способности: высасывание.

Особенности: преображение.

Благословения и таланты: скрыто.

Основная ментальные закладка: гнев праведника.

Наведенные проклятия: паранойя, спутанность мышления, повышенная жестокость.

2дн. 18 ч. 21 мин. 09с.

Резервуар «м»: 0 / 0.

Резервуар «ж»: 1899 / 2000

Влияние: 0

Через пять минут заметил, как на меня смотрит один из могильных столбов. Ощущение было странным. Ну ещё бы: вкопанный в землю идол, который стоит на кладбище, пялится на тебя — кому такое понравится? Разве что детворе, которой захотелось приключений и острых ощущений. Помнится, мой дед тоже вырезал подобные штуки. Они тоже были как живые. Вот только я понял, что смотрит на меня не деревяха, а призрак. Не знаю почему, но существо напоминало мне маленького и игривого ребенка. А детей я люблю.

— Эй, таинственная невидаль, чего прячешься? — спросил я со смехом. — Иди ко мне. Хоть поговорим по-человечески.

— Я не человек и никогда им не был, — проблеяло существо, не торопясь при этом покидать укрытие.

— И кто же ты тогда? — спросил я.

— Хозяин кладбища, — гордо проговорил призрак. — А ты — гость из другого мира.

Другой мир? Всё-таки другой мир, а не будущее? А это уже интересно. Звучит хоть странно, но правдоподобно: вампиры всякие бродят, призраки, описание предметов. Баронства опять-же всякие есть. Но названия все наши — земные. Да и люди говорят на русском. И цифры привычные.

— И как ты определил, что я из другого мира? — я подвинулся на скамье и постучал по дереву открытой ладонью. — Подходи да присаживайся. Обещаю, что не буду больше тебя трогать.

Существо неуверенно подлетело. Оно покружилось, а после зависло в паре метрах от меня.

— На тебе нет печатей. Не бывает людей и благородных без печатей. И либо ты родился до прихода богов, либо прибыл из другого мира. Но ты не знаешь очевидных вещей, — хозяин кладбища указал на браслет. — Так что ты не из этого мира. И я тоже.

— В логике тебе, конечно, не откажешь. Ты можешь объяснить, что это такое? — я подкинул предмет.

— Так мошна это. Кошелем ещё называют. А люди — кошельком. Ведомо тебе слово такое?

— Конечно! И какие тут цены? Как им пользоваться? И как валюта тут называется? Где её брать? И из какого металла он сделан? — засыпал я вопросами. У меня было понимание, что эта информация для моего выживания была далеко не самая важная, но раз призрак наконец-то заговорил со мной, то стоит начать с таких вот мелочей. Да и ощущение у меня появилось, что ему самому эта тема интересна.

— Во всем мире, у всех кланов, на всех землях есть только одна валюта: кровь, — принялся объяснять хозяин кладбища. — У тебя простая мошна: фиолетовая. Её ресурс может хранить девятнадцать целых и девятьсот девяносто девять тысячных литров. Есть ещё серая, но она только для людей. И там ноль целых и девятьсот…

— У вас есть такое понятие как округление? — перебил я его. — Один литр, вместо тысячных.

— Есть! — несказанно обрадовался призрак. Он подлетел поближе и сел рядом. — Серый хранит всего один литр. Синий — сто. Голубой — тысячу. Зеленый — десять тысяч. Есть и другие: желтый, оранжевый и красный. Но они только для очень значимых благородных.

— И чем обеспечивается эта валюта? — поинтересовался я. Вот прям чувствую, что привидение хочет поговорить о деньгах. Так почему бы не предоставить ему такой шанс?

— Так кровью же! — недоуменно проговорил новый знакомый. — Корм платит налог кровью. Клан забирает себе пятьдесят процентов. Остальное достается дворянам. А подделать значения мошны нельзя. Таков завет богов. Сколько отдано крови, столько и отобразится на браслете.

А это справедливо. Здесь, видимо, никакой инфляции нет. Да и денежных реформ тоже. Хотя…

— А если крови станет слишком много, то что?

— Это невозможно! — запротестовал хозяин кладбища. Его тело покраснело. — Два человека, пока живут, могут обеспечивать одного благородного. Ещё два — отдают кровь в оборот. И на одного благородного всегда приходится четверо людей. Таков завет! И он нерушим!

— А если в государстве будет сто человек и сто благородных, то что? — спросил я. Что-то как-то не вязалась у меня эта информация. — И кто такие благородные?

— Такой клан вымрет. Либо присоединится к более могущественному клану, у которого есть ресурс для существования. А благородные — это игроки. Ты ведь тоже стал таким, верно? — призрак хитро прищурился. — Инициализацию прошел?

— Ну вроде бы что-то такое было. Вижу всякие уведомления. Они прям перед глазами появляются. Я ещё что-то про время слышал, — сказал я. — Что это такое?

— Это энергия корма. То есть время его жизни. Каждому человеку отведено сто лет. Больше он прожить не сможет. Таков завет!

— Ну сто годков — большой срок, — оценил я. Мне-то до такой цифры ещё семнадцать лет мир коптить надо было. Хотя я знаю пару-тройку человек, которые разменяли вторую сотню.

С удивлением я увидел, как тело хозяина кладбища замерцало. Во все стороны посыпались разноцветные искры, а по погосту разнесся его смех.

— И что я такого сказал? — не понял я. Странное поведение у моего не менее странного знакомого.

— Да что можно сделать-то за сто лет? — сквозь смех выдавливал слова призрак. — Чему научиться?

— Да чему угодно, — пожал я плечами. — Можно стать профессионалом во многих областях.

— Эх, уморил ты меня. Корм же тупой, — хозяин кладбища снова заржал.

— Я общался с ними. Ну да, они немного наивны. Но тупыми бы их не назвал, — не согласился я. Да даже тот мужик, который меня ублюдком называл, вполне себе внятно излагал мысли. И сдается мне, что он не врал про графства и герцогства.

— Это потому что ты в трущобах сейчас, — пояснило существо. — Сюда стекаются те, кому жизнь в баронствах не по душе. А вот выйдешь в цивилизованные места — поймешь. Да и никто сто лет не проживает. Максимум — пятьдесят. Но это редкость.

— И почему же? — нахмурился я.

— Так энергию же тратить всегда надо.

— И на что?

— На что угодно: скотину хромую исцелить, свои раны залечить, свет зажечь. Ну или согреться, если холода наступят. К тому же дома для самого корма могут разрушаться. Благородные следят за таким и говорят, что и как надо делать, чтобы исправить это.

Я вспомнил, как пузан метнул огненный шар. Да и первая моя жертва тоже сделала нечто непонятное. И люди в квадрате создавали проекцию прошлых событий. А ещё какой-то мужик у костра иллюзию бабочек творил.

— Так энергия — это магия? — догадался я.

— Слышал я и такое определение, хотя точно не знаю, что оно значит. Энергия — это отведенное время. И чем больше влияние на мир, тем больше тратится времени.

— А может человек снести, — я задумался, — скажем, крепостную стену? Сколько ему на это понадобится энергии?

— Смотря какая стена и смотря какой запас. Но, в принципе, сможет. Вот только для чего это ему надо?

— А если война? — ухватился я. В моей голове промелькнула мысль, каких бы я дел смог наворотить в Афганистане с ротой магов. — И несколько человек ударят по врагу. И всё. Конец чужой армии настанет.

— Корм никогда не участвует в войнах. Таков завет! Война и сражения — дело игроков.

— Так ежели враг на пороге, то нужно всеми силами обороняться, а после всеми силами наступать! — с уверенностью сказал я, вспоминая подвиг советского солдата.

— Если война на пороге, то повысятся налоги. Корм будет делиться кровью с благородными. Кровь восстановит жизнь игрока или залечит его раны. Не знаю, из какого мира ты прибыл, но здесь другие законы. Люди живут тут только для одного — создавать в своим телах как можно больше крови. Больше они ни на что не годны.

Мне вдруг стало мерзко. Как можно про людей говорить так, будто это глупый скот? И дворянчики эти возомнили себя выше других? С какой это стати? В моем детстве тоже были твари, которые мнили себя высшей расой — фашисты! И что с ними стало? Да раздавили мы их, как тараканов! И этих тоже надо давить!

Перед внутренним взором вспыхнули слова о праведном гневе. Внутри снова зародилось чувство голода. Зрение поплыло. Я стиснул руки в кулаки. Сидевший рядом призрак вжал голову в плечи, а затем резко куда-то рванул. Я сделал пару глубоких вдохов, беря мысли под контроль.

— Стой! — крикнул я, поднимаясь со скамьи. Ага. Так он меня и послушал! Растворился и был таков.

Прошло полчаса, прежде чем хозяин кладбища снова явился ко мне. Я заметил, что один из столбов смотрит на меня.

— Я не причиню тебе зла! — напомнил я. — Можешь ещё ответить на несколько вопросов?

— Спрашивай! — донеслось до меня.

— Я полноценно к кому отношусь: к игрокам или к людям?

— Ни к кому. Но ближе к молодым благородным! — подумав, выкрикнул призрак. — Только к опустившимся. У тебя ведь ничего не осталось за душой.

— А что за печати? Можешь про них рассказать? Обещаю, что ничего тебе не сделаю. Можешь подойти поближе. Не хочу орать.

Существо подплыло и замерло в пяти метрах:

— Все младенцы в этом мире рождаются с круглой черной печатью, — призрак сформировал конечность в виде руки и прикоснулся к предплечью. — Таков завет богов! Через несколько дней печать становится либо серой и превращается в каплю, либо фиолетовой и превращается в корону. Серая — это корм. Фиолетовая — аристократ, знать, дворянин, благородный. Называй как хочешь. Названий много, но суть одна: это бессмертные игроки, которые стоят выше корма. Как только печать изменяется, игрок проходит инициализацию.

— Я видел несколько других печатей. На простых людях.

— Когда человеку исполняется семь лет, духовенство наносит ещё две печати. Первая — герб графства. Вторая — символ клана. И с этих пор корм обязан платить налог.

— И что значат эти печати? — заинтересовался я.

Сдается мне, что символика и прочие атрибуты играют очень большую роль в этом мире. Не зря же патрульным-обходчикам выдавалась перевязь с резиновой шпагой. Да и форма на них была особая.

— То, что корм принадлежит определенному клану. Для нашей страны — это Российская Империя. А графская — что он не может покидать пределы графства. Если сделает это — его высушат. Таково уложение для корма!

— Я слышал, что есть ещё военные-желтые. Ты что-нибудь знаешь про это?

— Конечно! Кто ж этого не знает? — задал риторический вопрос призрак.

Я скривил губы в ухмылке. И с чего, спрашивается, мне знать такие подробности о чужом для меня мире? Вот спрошу я его, на какой цвет нужно переходить дорогу, так он и не скажет. Хозяин кладбище, видимо, тоже понял, что сглупил. Он подлетел поближе и приземлился на скамью. Я уселся рядом.

— Через время цвет печатей благородного изменяется на синий, — сказало существо. — Это значит, что дворянин принадлежит к какому-то баронскому роду. И главное — что он готов к обучению. После школы боги распределят, чем аристократ будет заниматься по жизни.

— Прям боги сами приходят и распределяют? — зачем-то съязвил я. Богов этих доморощенных я тоже почему-то невзлюбил. Эти их странные законы, сводки, правила, уложения — бесит!

— Нет, конечно. Только цвет печати изменяется. Если она стала голубой — то ты сможешь стать ученым, деятелем культуры либо начнешь принадлежать духовенству. То есть будешь делать всё то, что требует работа мышления. Зеленый — это купечество, ремесленничество, транспортировка, торговля. Именно они распределяют товары по герцогствам. Ну и создают всё, что ты можешь потрогать. Желтые — это военные. Они следят за порядком, тушат пожары, спасают других благородных, выявляют и наказывают преступников. Оранжевый — императорская служба. Это послы в другие кланы. Они осуществляют торговлю на государственном уровне. Выявляют шпионов. В общем, занимаются внешней политикой. И красный — императорская семья.

Я, будто губка, впитывал в себя информацию, которой со мной делился достопочтенный хозяин кладбища. Мне нравилось это существо. Да и говорить с кем-то вне телесным для меня было в новинку.

Одна вещь у меня в голове не укладывалась, поэтому я решил уточнить:

— Ты сказал про ремесленников. По твоим словам, они создают всё, что я могу потрогать. То есть они пашут землю, делают посуду и строят дома?

— Иногда да. Периодически поручают это делать корму. Но некоторые тоже работают: делают мебель, подметают улицы, строят дома. Но я тебе сказал только про общий цвет — зеленый. Но там есть ещё десятки других оттенков. Да у возле короны аристократа появляются много разнообразных символов. Видов — многие и многие сотни…

Что-то, видимо, я неправильно представлял местную дворянскую жизнь. Я думал, что аристократы целыми днями развлекаются охотой, ходят на баллы со званными ужинами и занимаются ещё черт пойми чем.

— Подожди, — прервал я. Уж больно меня заинтересовала одна вещь. Хотя таких вещей было очень много. — То есть обычные люди могут родить ребенка, который войдет в императорскую семью?

— Нет. У корма редко появляются игроки, — призрак многозначительно покивал. — Но и такое тоже бывает. И для людей это настоящее событие. Но такие дворяне почти никогда не смогут пробиться в жизни. У них ведь ничего нет за душой. А императорская женщина может воспроизвести только одного ребенка. Таков завет! Другие аристократки — по-разному. Там всё решают боги.

Ага! Знаю я этих богов! Не успел мужик высунуть — боги решили, что пора становиться матерью. Успел — боги воспротивились. Я поделился этим с хозяином кладбища, но тот запротестовал:

— Всё не так! Иногда проходят тысячелетия, прежде чем у женщины появится дар материнства.

— Так они же тогда вымрут все, — сказал я через несколько секунд.

— Аристократы бессмертны. И даже если кто-то из них умрет, то будет возможность воссоздать новое тело, в которое и поселится дух погибшего. Главное — чтобы дух не обрел покой и не отправился бродить по берегам Темного океана в чертогах Великой Матери.

— Ну тогда они заполонят всю планету, — не унимался я. — Не думаю, что они так просто согласятся расстаться со своей жизнью. Сдается мне, что благородные — те ещё самовлюбленные твари.

— Боги следят за балансом. Перенаселения не будет. Да и эта планета заполнена только на треть.

— И сколько сейчас проживает этих доморощенных дворянчиков?

— Около восьми миллиардов, — шокировал меня призрак. — Это я сам узнал случайно. Ночью мимо меня проезжало двое дворян из императорской службы. И они что-то искали. Вот один и сказал, что совсем недавно игроков стало восемь миллиардов.

— И на каждого благородного приходится четыре человека. То есть ты хочешь сказать, что общее население — сорок миллиардов?

— Нет, восемь. Зачем ты считаешь людей? Почему тогда не учитываешь коров, коз, уток и мышей?

Меня снова обуяла злость. Ну как можно так относиться к людям? Зачем приравнивать их к мышам? Захотелось настучать кочергой по призрачной черепушке. Я схватил хозяина кладбища и почувствовал, как в моё тело снова вливается сила. Чувство голода уходило, а вместе с ним — раздражение. Я, собрав всю волю в кулак, отпустил истончившееся призрачное существо. Теперь он казался чуть ли не полностью прозрачным. Всё-таки надо контролировать подобные вспышки гнева.

— А сам-то ты кто будешь? И это, — я по-стариковски поживал нижнюю губу, — извини. Ты сам сказал, что я из другого мира. И у нас другие порядки.

— Я хозяин кладбища, — донесся до меня еле слышный шепот.

— Это я и так знаю. Точнее вижу. И что ты делаешь?

— Слежу, чтобы никто из корма мертвых не пытался поднять. Их энергии на это уходит совсем немного, но упыри могут много бед наворотить.

— И что ты делаешь с людьми, которых поймал? — спросил я. Так, оказывается, тут ещё и некроманты могут водиться. Интересно! Возьмем на заметку.

— Я никого никогда не ловил. Упырей ведь только ночью поднять можно. А ночью сюда никто из корма не заглядывает. Все знают, что я тут живу. А если поймаю, то выпью всё их время.

Что-то не давало мне покоя. Эх, память-то стариковская. Всё-таки тело мне новое дали, а вот мозги, походу, прежними остались: думается мне тяжко. Да и забываю, что хотел спросить. Когда призрак сказал про энергию и время, в моей голове что-то промелькнуло. Я ухватился за мысль и наконец смог высказать её:

— Энергия — это время жизни. И чем больше вливаешь этой энергии, тем сильнее эффект влияния на мир, — завернул я фразу. — Так?

— В общих чертах, — подумав, согласился со мной призрачный знакомый.

— Но аристократы бессмертны. И получается, что они могут и горы сдвинуть. Время же у них бесконечно.

— Аристократы энергией не владеют. Они же не корм.

— Так я видел, как обычный мужик запустил огненный шар в сарай. И тот вспыхнул. Так если этот шар пустить в благородных, то он тоже много кого сожжет. Почему же люди не восстанут против дворян? Их же больше, и, получается, они сильнее.

— А быки сильнее всех. Но они же не восстают. Ты только не злись, — сказал призрак, отдаляясь от меня на пару метров, — но люди тупые. Да и завет есть: благородные всегда управляют людьми. Ты задаешь вопросы, ответы на которые знает даже человеческий ребенок.

— Я гость в этом мире, так что нечему удивляться. А благородные тоже могут тебя схватить?

— Нет. Они мне ничего не смогут сделать. На это способны только боги.

— А почему я могу? Я ведь не бог.

— Не знаю, — существо по-человечески вздохнуло. — Может быть это особенность людей из твоего мира. А тебе нужно записаться в школу. Там ты получишь ответы на все свои вопросы. Там всё разбирается с самого начала.

— Легко сказать, — я оголил руку и показал, что на мне нет ничьих печатей. — Тут один человек это увидел и посчитал меня упырем.

— Тупой корм… — протянул хозяин кладбище. — Даже у упырей есть печати. И я не могу больше с тобой общаться. Ты из меня все силы выпиваешь, так что прощай!

— Я могу что-нибудь сделать для тебя? — напоследок предложил я. Мне нравилась детская непосредственность призрака.

— Да. Никогда больше не приходи на мое кладбище, — сказало непонятное существо и исчезло.

Такую просьбу, думаю, я смогу выполнить. Передо мной промелькнул образ богини Тиамат. Я вспомнил, что во время нашей встречи укусил её. Хе-хе. Походу, не зря это сделал. Теперь даже призрака могу потрогать. А вообще нужно найти эту Тиамат и отвесить ей отцовского ремня. А то вон че удумала — стариков похищать во время их смерти.

Я поднял голову вверх. Вот балбес! Я рассуждал, куда это попал. Думал про прошлое и будущее. Теперь точно нет сомнений, что я в другом мире. Надо мной мерцали три луны. Звездное небо пестрело разноцветными огоньками. Проносились метеоры. Кометы тянули свои длинные хвосты. Проглядывались чужие туманности.

Ведь действительно попал хрен знает куда! Надеюсь, не подхвачу тут какую-нибудь заразу. Вдруг тут есть болезни, которых не было в моём мире? И что мне вообще дальше делать? Ну не тут же сидеть до второго пришествия, в самом-то деле.

Я поднялся. Рядом валялись одеяние пузана и форма патруля. Остальные предметы сложил в мешочек, который я сделал из одежды. На теле закрепил свой странный фиолетовый кошелек. Натянул браслет повыше, чтобы не бросался в чужие глаза.

— Хозяин! — крикнул я в надежде, что меня услышат. — Я тут вещички некоторые у тебя оставлю. Можешь сделать так, чтобы их никто не нашел?

Ответа не последовало. Эх, ладно. Сейчас в любом случае нужно разжиться деньгами. Думаю, они и тут правят миром. А заскочу-ка я к Альфачу Косому. У него точно должно найтись что-нибудь полезное. И чувствую, что я сделаю доброе дело, если избавлюсь от него. Смотрящий района. Тьфу, блин! Такую шваль тоже надо нещадно давить!

Я пошел на выход.