Вампирский дедушка

Глава 17. Точка, точка, запятая вышла рожица кривая

Мои слова о смерти Альфача Косого произвели эффект разорвавшейся бомбы. Лучники ослабили тетиву, бойцы опустили оружие, а Прапор потупил глазки. Вот ведь потеха! Их же всех сейчас можно брать голыми руками.

Я помнил, что смотрящими становятся только выходцы из катакомб, поэтому и думал, что про убийство этой мрази все уже слышали (уж в этом месте точно), но нет — новость для людей оказалась шокирующей и в какой-то мере радостной. И чем, мать его, разведка занимается, если про это никто не знал? Поместье ведь находится совсем рядом. И за ним никто не присматривает: не отслеживает посетителей, не входит в доверие к извозчикам и уборщикам, не пытается затесаться в саму команду Альфача? Тьфу, блин. Будто дети малые!

Первые полминуты стояла тишина. Вояки пытались осознать услышанное. А следом загомонили все разом. Под общим гвалтом я смог расслышать вопрос Прапора:

— Это правда?

Хм. Небезнадежен. Всё-таки не следует забывать, что все эти люди — просто неграмотный корм, которого обмануть — раз плюнуть. А этот хотя бы попытался определить, вру я или нет. Пару баллов в моих глазах он точно заработал!

Я поднял руку, привлекая всеобщее внимание. Да, ждать пришлось относительно долго. Бойцы продолжали галдеть; затем с минуту пытались заткнуть друг друга, чтобы я мог говорить; только потом, при зычном крике Прапора, все замолчали.

— Во-первых, — начал я, обводя всех взглядом, — это правда. Смотрящего больше нет. Осип, покажи артефакты, что мы взяли в его доме, — попросил я. Мужик бросил на землю сидельные сумки и продемонстрировал пирамидку и фиолетовую кость. — Как вы понимаете, это не самые обычные предметы. И просто так мы не смогли бы их достать. И если кто-то из вас попытается их отнять, то вы пожалеете.

Теперь послышался недовольный гомон. В голосах бойцов не было никакого притворства, а я вспомнил, как местная братия относится к ворам. Ну да, сглупил. Бывает.

— Во-вторых, — продолжил я уверенным тоном, — многие люди и благородные были не против, что Альфач занимает должность смотрящего. Но я убил этого педофила и вора. И многие будут из-за этого крайне недовольными, поэтому мне и моим людям пришлось скрываться у вас. И, в-третьих, я смогу найти здесь убежище на неделю-другую или мне лучше отправиться в другие катакомбы?

— Убрать оружие! — приказал Прапор. — Можете находиться у нас столько, сколько захотите. Правила проживания и нахождения вам объяснят позже.

— Нам нужен чистый проход на поверхность, — сказала Влада, рассматривая замызганные ботинки.

— Он будет, когда мы полностью удостоверимся, что Косой убит. И всё-таки вам лучше на некоторое время затаиться. Вас могли видеть другие люди. И не только видеть, но и запомнить. Как я понял, вы к нам ненадолго, поэтому мы не можешь предоставить вам доступ на всю территорию. Ещё имеются ограничения…

— Эй, Прапор, — перебил я, — давай только без этого официального тона? Нам нужно нормальная жилье. Чтобы там было чисто и сухо. Ну и нужна еда.

— Тринадцать литров для всего этого не хватит.

— А мы не требуем мошну обратно. Она остается у вас. А это немного больше, чем просто тринадцать литров, — съязвила тигрица. Я заметил, что она еле удержалась, чтобы не показать язык.

— Эй, Демид, — крикнул хозяин катакомб, обращаясь к одному из лучников, — двигай к резиденции Альфача. Узнай, что и как там. А вы, — обратился он к нам, — идемте за мной. Нужно зарисовать все вещи, что сейчас с вами. Это чтобы вопросов не было, если вдруг что-то пропадет или потеряется. Тогда это станет нашей заботой. Если не найдем, то всё возместим.

Я вспомнил, что у нас лежит несколько шпаг из высококачественной стали. К тому же гарды украшены драгоценными камнями. Пара комплектов доспехом императорской службы, одеяния благородных, книги — всё это тянуло на очень внушительную сумму. К тому же могло вызвать ненужные вопросы. Да и амфоры с кровью могут вызвать подозрения.

— У вас есть защищенная комната, которая запирается на замок? — спросил я. — И всё же мы предпочли бы, чтобы о наших вещах никто не знал. Даже ты.

— Понимаю, — сказал Прапор, кивая на предметы в руках Осипа. — Кость из морозного дракона не имеет нормальной цены, так что если она пропадет, то мы в век не расплатимся. А про такую пирамидку я и не слышал никогда. У нас есть сейфовое помещение. Туда никто не сможет пройти. Там семь больших комнат. Но вы гости. К тому же собираетесь остановиться здесь на неделю. Фиолетовой мошны и тринадцати литров не хватит. Нужно ещё половину от этой суммы.

— Договорились, — я протянул ладонь для пожатия. Хозяин катакомб непонимающе уставился на меня. Тьфу, блин. Снова попал впросак. — Этот жест обозначает устное скрепление договора, — выкрутился я. — Если ты так сделал, то нарушать его нельзя.

— Боги покарают? — слегка испуганно спросил один из бойцов.

— Не знаю. Но проверять это не хочу, поэтому всегда соблюдаю любой договор, который я заключил и скрепил этим жестом, — нагнал я таинственности, а следом взял руку Прапора и сдавил широченную ладонь. — Вот и всё. Сделка прошла. Ничего не произошло.

С балкона мы спустились по строительным лесам. Этот вход использовался редко, так что я немного опасливо ступал по слегка прогнившим доскам. Задавая ненавязчивые вопросы, я выяснил, что есть семь путей, по которым можно добраться до основного убежища. Просто находка для шпиона. Почти никто не следит за языком. Даже странно как-то.

Мы проходили по узким улочкам, заставленным всевозможными постройками. Попадались магазинчики, таверны, притоны, казино. Это был небольшой мир, живущий по своим законам и правилам. Но стоит отдать должное: все люди вели себя максимально вежливо и корректно.

— Драться в зданиях запрещено, — рассказывал Прапор. — Тот, кто хочет почесать кулаки, должен заплатить налог и выйти из здания. Убийства, грабежи, принуждение к любви — это тоже запрещено. Хотя такого уже давно не бывало. Я даже не помню, что будет, если кто-то сделает подобное. В карты играть можно, но если человек проиграет оговоренную сумму, то он должен покинуть казино…

Я слушал, периодически задавая уточняющие вопросы. Что-то в рассказе не вязалось. Обеспечивать такое место было делом недешевым. А если точнее, то нужны были колоссальные денежные вливания, которые простой корм не мог себе позволить.

— Так тут почти все работают, — пояснил лидер катакомб, когда я поделился своими мыслями. — Мы перерабатываем грибы и делаем из них отвары, которые пользуются популярностью у благородных. Грибы растут только у подземных храмов, а сами благородные не могут просто так сюда прийти. В этих катакомбах они заснут. В других — их тела могут состариться. А есть и такие, которые почти моментально убьют их. Ещё у нас есть светопыль, из которого мы делаем специальные порошки и курительные смеси.

— Тоже для дворян? — предположил я, рассматривая нагую девицу, которая при взгляде на меня сексуально облизала верхнюю губу. Эхма, чертовка какая! Что-то я и позабыл уже, что нахожусь в молодом и здоровом теле. Но о делах сердечных подумаю позже.

— Конечно, — подтвердил прапор. — Но кто-то и из наших жителей начинает их употреблять. И если употребляет долго, то таких мы отправляем наверх. Им ведь уже всё равно, а нам тут не нужна грязь. У нас тут чисто, — он обвел рукой слегка влажные улицы.

И ведь не соврал: действительно чисто, хоть и мокро. Нигде нет никакого мусора. Да и дерьма, которое было на поверхности, тоже. Я решил уточнить:

— То есть вы работаете на благородных, и они вас обеспечивают?

— Я думаю, что да. Но не именно с ними, а через смотрящего. Только ему позволено говорить с дворянами. Мы пересылаем бочки в поместье, а оттуда забираем прикормку для грибов, растений и крыс. Ну и ещё много всякого, — прапор кивнул на магазин, на вывеске которого были изображены штаны и рубаха. — Одежда всякая, немного еды, инструменты. А ещё, — он выдержал драматическую паузу, — много всяких вещей для творчества.

— Каких, например? — я сделал вид, что по достоинству оценил его слова, хотя, признаться, они показались мне крайне бредовыми.

— Краски для рисования, пряжа для одежды, кожа для обуви — много всего. И это самое главное. Все люди только ради этого и работают, — проводник уверенно покивал сам себе. Его слова подтвердил одобрительный гомон вояк.

— А если благородные вам прикажут работать и не будут обеспечивать ничем, кроме еды и инструментов, то что? — задал я каверзный вопрос. Всё-таки порядки этого мира должны оставаться порядками даже здесь.

— А такое уже было, — раздался голос одного из бойцов, который встречал нас на балконе. — Это мне мой дед рассказывал. А ему — его дед. Когда-то давно лидеру этих катакомб сказали, чтобы все люди работали больше и интенсивней. И люди начали работать. Сюда доставлялось очень много прикормки. И за первый месяц люди сделали столько, сколько делали раньше за целый год. Они спали по три часа в сутки. Но потом они начали умирать, но всё равно продолжали работать. Никто ведь не отменял приказа. А через два месяца бог Морфей разгневался и наслал кару. Все грибы перестали расти. Светопыль за два дня превратились в солому. А через полгода здесь ничего не осталось.

— Но раз людям дают возможность заниматься творчеством, — Прапор поднял палец вверх, — то и работают они добровольно. И чем больше и качественнее работают, тем больше получают. А чем больше получают, тем более хорошие вещи могут купить. И все счастливы. Да и боятся все, что их выгонят из этих катакомб, поэтому никто правил и не нарушает. На верху же люди — обычный корм. А с ними не поговоришь про рисование.

Я призадумался. Очень интересная позиция у этого молодого человека. Для меня молодого, а так ему лет сорок на вид. Хотя кто знает, сколько он потратил личного времени. Вдруг передо мной шестнадцатилетний мальчишка стоит? Зато теперь стала понятна увлеченность Альфача живописью. Он ведь тоже выходец из катакомб. Надо же — творчество тут во главе всего. Не место, а утопия! И ведь местная братия ставит себя выше людей, которые на поверхности, хотя ничем особым от них не отличается: всё такое же почитание благородных. Но всё же, если судить по бомжу-шпиону (или какая там у него специальность?), не столь явно выраженное.

Я полез в сумку, которую тащил Осип. Порылся в ней и достал тюбик, прихваченный в резиденции Косого. Как знал, что пригодится! Хотя я собирался использовать краску, чтобы изобразить на предплечье печати, но ничего — раздобуду ещё. Сейчас лучше наладить отношения с лидером этого странного поселения. Он ведь сказал про рисование, а мой подарок придется ему точно по душе.

— Держи! — я протянул предмет. — Просто так. Понравился ты мне.

— Эээ, и что это такое? — непонимающе спросил Прапор, вертя тюбик в руках.

— Так… — я слегка запнулся. Вот уж не ожидал, что художник не будет знать, что это такое. Или я ошибся в своих расчетах? Вдруг он какой-нибудь резчик по дереву? Хотя уже поздно. Придется доигрывать роль. — Краски. Для рисования.

— И как этой штукой рисовать? Краски вот такими должны быть, — лидер катакомб полез в наплечную сумку и достал альбом с закрепленными на нем узкими цилиндрами, которые напоминали карандаши.

— Позволишь взглянуть? — заинтересовался я. При этом мысленно обрадовался, что мозги-то мои ещё работают.

— На поверхности народ такой дикий, — засмеялся Прапор. — Держи. И будь аккуратен. Если порвешь или что-то сломаешь, то взыщу.

Я заверил, что все будет в лучшем виде. Бумага оказалась достаточно плотной и качественной, а вот изображения… Я еле удержался, чтобы не заржать в голосину. Не скажу, что первоклассники лучше рисуют, но тут тоже был дикий ужас. Карикатурные люди с приплюснутыми лицами, непропорциональными руками и ногами и оттопыренными ушами. Да уж…

— Можно? — я постучал по карандашу. — Оплачу всё в двойном размере, так что тебе это выгодно.

— Хм. Ну давай, — с интересом протянул Прапор.

Эх, не зря я на старости лет по ютубам восстанавливал знания о рисовании. И скажу я вам, что на видео рассказчики такие умельцы, что фору в обучении любому художнику могут дать. Первые навыки — технически правильные навыки — в нас вложили ещё в Высшей школе КГБ. Быстрое составление портретов для нас было крайне важной вещью. Сейчас-то оно что? И скрытые камеры есть, и на сотовых есть фотоаппараты, а внук мне вообще рассказывал про очки, которые тоже могут снимать и выводить всё на компьютер. Хотя они, вроде бы как, запрещены законом. Ну и черт с ними, с этими очками.

Тэкс… Что там у нас первое? Ставим две точки, проводим вертикальную линию, затем овал. Какое там лицо у Прапора? Кругловатое. Подбородок сделаем менее острым. Теперь посредине горизонтальную черту. Затем линию рта и носа. Потом выставляем уровень глаз со зрачками. Отлично: шаблон готов!

— Прапор, повернись ко мне и замри ненадолго, — попросил я.

Лидер катакомб расправил широкие плечи и вскинул мощный подбородок. Мужик! Я начал делать наброски, но при этом продолжал задавать вопросы:

— Так если Альфача больше нет, а он отвечал за связь с благородными, то что будет дальше? Все ваши поставки прервутся. А ну не шевелись! И лучше вообще молчи. Голову выше. Молодец!

— Так мы недавно отправляли бочки, — заговорил человек, который ранее рассказывал, почему благородные не могут просто так приказать работать. — У нас больше месяца в запасе. А за это время найдется новый смотрящий.

— Так это только вы недавно отправляли, но есть же и другие катакомбы. Там, как я понял, всё примерно также устроено? — я бросил быстрый взгляд на Владу. Сообразительная тигрица поняла, о чем я спросил, и слегка кивнула. — И как смотрящий найдется? К нему боги явятся?

— Да нет. Это дела людские. Богам это неинтересно, — заявил боец таким тоном, будто по пятницам лично пропускает с богами по паре кружок пива. — Мы сами решим, кто займет этот пост. А насчет поставок, — он на мгновение задумался, явно что-то высчитывая в голове. — так мы последние, кто отправлял товар. А у первых в запасе около месяца. А смотрящий просто находится. Тот, кто осмелится прийти в резиденцию, тот и станет новым смотрящим.

Тьфу, шельма! И чего тогда я тут рассиживаюсь и рисую портрет? Мог бы занять целый дом, приказать Осипу, Павле и Остапу поселиться в нем (надо же кому-то за порядком следить). А сам бы потихоньку занимался делами: налаживал бы связи, изучал этот мир. Хотя и такой человек, как Прапор, мне бы не помешал. Он явно знает поболее моего. Или здесь всё не так просто?

Прикрыл холст, в который попытался заглянуть один из вояк.

— Рано ещё! — насупился я и нахмурил бровки. Да-да, мы — творческие люди — такие, ранимые. Хе-хе. — И прям любой может заявиться в поместье?

— Следующую неделю — нет, — с ужасом в голосе проговорил вояка. — Там же проклятие нависнет. Все люди, которые придут в резиденцию, умрут. А вот потом, когда черное марево развеется, да, любой. Но там прольется очень много крови.

— Проклятие? Очень интересно! — я начал делать штриховку, придавая портрету объем. Получалось, откровенно говоря, так себе, но по сравнению с детскими рисунками Прапора — шедевр. — А как насчет благородных? Они могут там появляться?

— Могут, наверно, — неуверенно произнес боец. — Вот только зачем им это? Поставок-то нет, а просто так общаться с людьми они не будут.

Эх, наивный чукотский юноша, знал бы ты, насколько часто к Альфачу заглядывают гости. Ведь Косой промышлял не только сбытом товара из катакомб, но и многими другими вещами. Чего стоит его ферма в подвале и развлечение с детьми!

От злобы я слишком сильно сдавил карандаш. Предмет хрустнул под пальцами. Пробурчав, что всё возмещу, взял следующий. Хм, а этот-то помягче рисует. Как раз подойдет для теней.

— Кровь прольется, потому что начнется борьба за власть? — догадался я. Ничего удивительного, ведь на этом посту есть очень много места для маневра и для творчества. Тут на этом все помешаны. Вон, как скривились, когда карандашик сломался.

— Ну да. Но мы не будем участвовать. У нас людей не так много. А нужно ведь сделать так, чтобы каждый лидер катакомб признал нового смотрящего.

— Дворяне же будут против, что вы убиваете друг друга.

— В этой ситуации — нет. Таков завет. Таково уложение. Таков закон. Но если мы не определим нового главу, а придет время сбыта, то наступит перемирие. И всем нужно будет покинуть поместье на неделю. А потом борьба за власть начнется по новой.

— И сколько это может продолжаться? — я нанес последний штрих. Для начала сойдет. Было бы больше времени, нарисовал бы лучше

— Отец моего деда рассказывал, что при нем сменилось несколько сезонов. И тогда всем плохо было. Очень много человек погибло.

— Интересные у вас обычаи, ничего не скажешь. А теперь смотрите, что получилось, — я повернул холст.

Вот уж не думал, что я такой тщеславный. А сейчас кажется, что если бы показал отсутствие печатей, то реакция была бы менее бурной. Люди сперва замерли, беззвучно открывая рты, а потом началось:

— Прапор, ты как живой получился! — верещал один из бойцов.

— Это же невозможно! Точная копия! — восхищался другой вояка.

— О**ть! — выкатил глаза Прапор.

Рядом пищала тигрица, а вокруг нас постепенно образовывалась толпа. Прохожие останавливались и смотрели, из-за чего галдит их лидер и охранители. После зеваки и сами присоединялись к общему хору. Ну а фигли вы хотели?

— Талант!

— Шедевр!

— Гений!

Да-да. Я такой.

— Держи, — протянул я незамысловатый портрет. — Насчет карандаша и этого разрисованного листа потом рассчитаемся.

— Да какие расчеты? — оскорбился Прапор. — Да ради такого я готов на что угодно.

Хм. Не я это предложил, не мои слова и не мое обещание. Я схватил Прапора за плечо, притянул к себе и прошептал в ухо:

— Готовься! Следующим смотрящим будешь именно ты.