Вадбольский 5

Глава 5

На обратном пути пришло осознание, что я всё-таки не удержался, не успел среагировать правильно, то есть бесстрастно, увидел женщину с задранный платьем и раздвинутыми ногами, тут же стремительным рывком верх взяли животные инстинкты, когнитивные даже «мама» не успели сказать.

Похоже, слишком долго сдерживался, это я думал, что мимолетного секса со служанками достаточно, но в подсознании копилось, что властелину мира плотских утех маловато, если он властелин, а не тварь дрожащая.

Но у аристократок та же плоть вида Homo sapiens, а то, чем человек отличается от животных, вроде бы в совокуплениях не задействовано. Или как-то задействовано?.. Бред, чем женщина проще, тем и секс с нею свободнее и без мыслей в подсознании: а так ли всё делаю, а нравится ли ей, а что потом? С простолюдинки слез, застегнул брюки и пошёл дальше по своим делам, а с аристократкой как на иголках: всё ли по этикету до, так ли в процессе, не обосраться бы с таймингом, а что она чувствует, это же не простолюдинка, с той думаешь только о своём удовольствии…

Держись, Вадбольский напомнил себя. Один раз не транствестит, нужно только, чтоб таких афронтов больше не было. Держи себя в руках, ты не самое гадкое, что вообще брать в руки не хочется.

Автомобиль Сюзанны гордо стоит рядом с автомобилями других суфражисток, что красиво выстроились возле самого крыльца, на них падает свет фонаря, блестящие, как крупные жуки после дождя. Ну да ладно, Антуан мне простит, если я немного покатаюсь…

— Мата, — сказал я, — думаю, женщинам хватит охраны своих шофёров, они как телохранители тоже весьма, заметила?

— Высокий уровень, — согласилась она. — А мы?

— Мы с тобой в Щель, — сказал я. — Говорят очень опасная, Глориана её не зря выбрала, всё повышает уровень…

— Подзачистим? — уточнила она.

— Очень верно, — одобрил я. — Снизим уровень опасности. А зачищать будут завтра с утра. Нужно, чтобы всё выглядело страшно и героически. У нас очень мало времени!.. Заходим, бьем всё, что увидим… ну ладно, мелочь пропускаем, но опасное без всяких гуманизмов. Женщин надо беречь, это генофонд нации человечества!

— Поняла, — сказала она, мне снова почудилась в её голосе ирония, но это уже мои глюки, — облегчаешь работу своим самкам?

Я ужаснулся:

— Ты как говоришь?.. Даже я так не называю этих существ!.. Это мои соратники, хоть и женщины, бабами не могут быть по определению!..

— А ты их просвещать не собираешься?

— Оно мне надо? — ответил я оскорблёно. — Давай, без философствований! Умные не пролезут через бутылочное горлышко!.. А впереди ещё и пипеточное!

До Щели добрался минут за пятнадцать, я хорошо чувствую дорогу, автомобилю ни разу не дал провалиться в присыпанные снегом ямы, хотя он, как мальчишка, и хотел проверить их по пути.

Мата Хари первой нырнула в Щель, я шагнул следом, переждал мгновение, когда небо и земля меняются местами, осмотрелся, держа в обеих руках по глоку, заряжены на этот раз усиленными патронами, способными остановить и слона на бегу.

— Ого, — сказала Мата Хари, — в самом деле… Это называется у местных оранжевым уровнем?

— Что там усмотрела?

Она сбросила мне картинку, в самом деле выглядит устрашающе: вокруг озера пасутся огромные игуанодоны, их можно не трогать, тупые травоядные, машины по перевариванию сочной зелени, а вот шмыгающие в больших количествах тераподы — другое дело.

Тераподы все хищники, хотя попадаются и всеядные, все на двух ногах, что позволяет им бегать быстрее остальных динозавров, а также дальше видеть. К счастью, эти твари ещё не пришли к пониманию преимуществ коллективной охоты, да и зачем им коллективная, когда любой из них царь и бог в стаде травожуйных?

Я сказал с тяжёлым вздохом:

— Начали!.. Помни, наши женщины должны застать только травожуйных!

— Для женщин, — бросила она, — все мужчины травожуйные. Хотя могут подыграть, типа: мужчина, я вас боюсь, вы такой стр-р-рашный!

— Разбираешься, — сказал я с неохотой.

Пока мы осторожно исследовали мир, она дважды без всякого напоминания выныривала из Щели в наш реальный, у неё голова не кружится, молодец, не забывает, за нами ещё какие-то личности охотятся, а прибыли чуть ли не раньше нас, знают наш маршрут, да суфражистки и не держали его в секрете.

— Всего двенадцать человек, — сообщила с некоторой насторожённостью. — Я бы сказала, военные. Или бывшие военные, но точно не прошлая шваль, что именует себя гордо наёмниками. Как действовать, царь природы?

— Как венец творения, — ответил я высокопарно. — Где они?

— Обустроились сразу у входа, — сообщила она. — Чтоб уж точно не промахнуться! А почему всякий раз по двенадцать?

— Чтоб я ничего не перепутал, — пояснил я. — Профи, говоришь? Ладно, мы тоже будем по максимуму. Чтоб ни малейшей ошибки!

— Я не пью, — ответила она гордо. — Какие ошибки?.. А ты хоть и человек, что вообще-то непонятно что, до сих пор ваши учёные не определят, но уже под нашим контролем, спасём, не волнуйся.

— Тогда бей зверей, — ответил я, — и не рассуждай на отвлечённые темы, а то в человека превратишься.

Она сказала испуганно:

— Только не в человека!.. Мне кажется, трилобит и то красивше.

— Эволюция выбрала нас, — напомнил я. — Значит, мы в чём-то трилобитнее. А ты не рассусоливай, как трилобит, стреляй!

Сам чувствовал как меня охватывает этот нездоровый азарт, успел подумать, что жажда убийства это сбой в наших алгоритмах или же предусмотренная закладка, чтобы ради благополучия племени кто-то берсеркствовал, отвлекая врага на себя, и давая остальным то ли отступить, то ли перевести дух для нового боя?

Часа через полтора ожесточённой стрельбы, я из двух пистолетов, а Мата из мощного лазера, пространство вокруг нас стало полем битвы хищных динозавров и травожуйных, как могло показаться при первом впечатлении, а женщины всегда довольствуются им, если рассматривают не толстого и богатого да ещё и неженатого аристократа.

— Хватит, — сказал я наконец.

— Вон там ищщо, — возразила она.

— Далеко, — определил я. — Для моих женщин важнее трофеи, как доказательство их героизма, а трофеями мы уже по уши… Осталось только собрать и сложить в сумки.

Она хмыкнула, сказала едко:

— Собирать поручат шерпу?

— Нет уж, — ответил я, — это слишком сложно. Шерп может только нести!

— Копать или не копать?

— Вот-вот.

Вообще-то взять клыки из пасти актиозауруса непростая задача, как и срезать шипы стегоуруса, вот и помучаются, вместо того, чтобы гурьбой бегать за трусливым шилезауруссом, у которого только и есть, что длинные необыкновенно красивые уши.

Мата Хари сделала круг, поднялась выше, делая обзор шире, доложила:

— Всё под контролем. Думаю, до завтра ничего не случится. Вы, шеф, как погляжу, не любите приключения?

— А их можно любить?

— Ну, если со стороны… Когда двое дерутся, мы же все останавливаемся и с удовольствием смотрим?

— Любое приключение, — огрызнулся я, — это недоработка в планировании. А то и грубая ошибка!

— А Вадбольский ошибок не допускает, — подвела она итог. — Потому вы скучный человек, зато вполне подходите Искусственному Интеллекту, исполнительный и предсказуемый слуга.

Я перезарядил оба глока, в моей барсетке могу разместить сколько угодно уже заряженных магазинов, а я человек, как обидно сказала Мата Хари, не любящий приключения.

— Проверь стелс, — велел я, — а то что-то фонить начал. Огонь можешь открывать сразу.

— На поражение?

— Без исключения, — подтвердил я.

— Я не подведу, — заверила она твёрдо. — Винцеремос!.. Но пасаран!

Я вздохнул, вытащил пистолет. Кисть оттягивает недобрая тяжесть, проверил, всё работает, запасные магазины совсем не ощущаются в барсетке. Ладно, уже отмерехлюндичал, иначе какой из меня интеллигент, я снова парубок моторный и хлопец хоть куда казак, сколько там этой цивилизации, а до того я сотни миллионов лет рвал зубами врага и пожирал его ещё тёплую дергающуюся плоть, и ничуть не было стыдно, у нас всегда на первом месте выживаемость, не выйдет выживаемости — не будет и опер Вивальди и теорем Колмоголова…

— Пора, — сказал я себе шёпотом, — пойдем улучшать цивилизацию! Не хочется, понимаю, кому она нужна, но зачем-то надо!.. Иначе Большой Взрыв впустую, а это недопустимо.

А что, подпискнул угодливый голос интеллигента, культурное поле надо чистить от сорняков, иначе те всё сожрут, а что не сожрут, вытеснят всю культуру на обочину под колёса телег.

Мата Хари на скорости исчезла за мутной стеной Щели, я стиснул рукояти пистолетов и шагнул следом, но сперва создал усиленную иллюзию себя и пустил её с винтовкой за плечами, спокойного и не подозревающего об опасности.

В висках кольнуло болью. Снова убивать, на этот раз уже человеков, а это в общем-то нехорошо, неправильно. И не потому, что как это убить меня, лучше я убью этих нехороших людей, но я приучен смотреть на всё правильно, а здесь в сравнении с моей домашней картинкой недоправильно всё или почти всё.

За жизнь цепляются отчаянно как хорошие люди, так и нехорошие. Я их разделяю на тех, кто способствует прогрессу, а кто его тормозит, а то и тянет взад.

Взад тянут многие, даже не подозревая, что разрушают цивилизацию, пытаясь сохранить старые нормы. Ну, к примеру, самое простое: человек проработал всю жизнь, потом получает заслуженную пенсию и просто отдыхает. Хорошо, правильно, но эта правильность начала давать сбои из-за снижения рождаемости, а потом из-за резко увеличившейся продолжительности жизни, а тут ещё перспектива вот-вот бесконечной продолжительности жизни. Одно дело платить пенсию пять, десять, да хоть двадцать лет, но бесконечно… этого ни одно государство не выдержит, к тому же количество пенсионеров будет расти и расти!

Так что в новое время работать придётся всем. Не в шахтах с тяжёлыми кирками в руках, но каждый должен вносить что-то в пользу общества, а не просто лежать на берегу тёплого моря и приговаривать: кормите меня, лелейте, я на вечном отдыхе!

Та же ситуация и у меня, когда решаю, вносить ли мне посильный вклад в совершенствование общества, или трусливо-интеллигентно забиться в норку, дескать, сложные вопросы, решайте без меня, а я тут в сторонке посмотрю, что получится.

Можно даже не в норку, а стать крутым олигархером, но, по сути, это та же норка, если отказываюсь от самого главного, что могу: влиять на общество.

Но я уже сам, ещё не решив этот глобальный вопрос, решил это для себя подсознательно, когда Басманову принёс зелье, когда изготовил спички нового типа, а потом и вовсе разработал магазинную винтовку, а она точно изменит мир, его всегда больше всего изменяло оружие, а не труды величайших философов.

Мата Хари уже не стреляет. Она под стелсом, но по вспышкам лазера можно определить, её место, потому постоянно двигается, но не как стрекоза, чей полёт легко просчитать, а как бабочка, с её рваным порханием ни один воробей и ни одна синица не могут её поймать.

Я всадил пулю в плечо последнего наёмника, который показался мне вожаком, ему почти оторвало руку, подошёл, спросил у распростертого и стонущего:

— Кто послал?

Он прохрипел:

— Я ничего не скажу…

— Все так говорят, — сказал я таким тоном, словно выбиваю сведения из пленников вот так уже лет двести, — а потом рассказывают, но уже полудохлые… А ты ведь жить хочешь?.. Каждая тварь Божья хочет, а ты ещё та тварь… Если скажешь, что моей милости изволится, отпущу. Мне нужен главарь, кто вас послал, а не ты, тварь неразумная.

Претит так делать, я же демократ и местами либерал, все имеют права, но, с другой стороны, если кто-то самовольно берёт прав больше, то и с него можно взять больше.

Я давно избавился от детской веры, что бифштексы разводятся в холодильниках. Коров убивают, режут, расчленяют, строение их тел такое же, ну почти, как и человеческое. А если режут невинных коров, которые не воруют, не убивают и даже не сквернословят, то чем люди лучше, которые с пеленок отягощены первородным грехом?

Он завопил, когда я с каменной мордой начал втыкать нож в нервные узлы, это куда больнее, чем грубо и неинтеллигентно бить по голове или по ребрам, и через пять минут я уже знал, что послала банда виконта Елисея Бомелия, он живёт в особняке рядом с казино, хозяином которого и является.

— Теперь… отпустишь?

— Да, — ответил я, — и даже позабочусь. Господи, прими его душу.

Издали донёсся бодрый голос Маты Хари:

— Бэлла чао, бэлла чао, — на этот раз выбрала красивое меццо-сопрано, хотя я предпочитаю, чтобы песню неаполитанских партизан исполнял самец, ну типа Дина Рида или хотя бы Магомаева, — бэлла чао, чао, чао… Был ещё снайпер, вон за теми кустами, но я его на всякий случай ухрюкала первым, вдруг хорошо стреляет?

И нет ли у него амулета, подумал я хмуро, различающего иллюзии.

— Молодец, — сказал я. — Лучших нужно убивать первыми. Тогда лучшими будем только мы.

— Винтовка у него ручной работы, — сообщила она. — Что-то очень сложное и дорогое.

— Здесь мы закончили, — сообщил я. — Теперь в гостиницу, а утром с барышнями сходим в Щель… и на этом закончим эту дурость.

— Принято, шеф!.. Ох и отосплюсь!

Я поморщился, намекает на моё несовершенство. Я могу не спать неделями, но не в режиме полного отсутствия сна, а она, такая умная и работящая, времени на какой-то дурацкий и никому не нужный сон не теряет, всё трудится, всё трудится, как пчёлка, о женитьбе уже и не намекает, скромница, только смотрит грустно и тихонько вздыхает.

В коридоре двое шофёров спят на лавках, а Антуан и водитель Глорианы азартно режутся в карты.

Увидев меня, Антуан сказал с некоторой озабоченностью,

— Ваше благородие, вроде бы пару часов назад с той стороны слышалось что-то вроде выстрелов…

Я сказал со вздохом:

— Да, я как раз мимо шёл. Чего они там перессорились, ума не приложу! Но перебили друг друга, дураки.

Антуан сказал с недоверием:

— Все? Даже последний?

Я отмахнулся.

— Последнему стало стыдно, мы же русские совестливые, не то, что вы, французы, там где у вас учтивость и галантность, у нас ортодоксальная нравственность, взял и застрелился. Так что сходите, заберите оружие. И всё, что в карманах, ваше. А ещё на крыше снайпер с наверняка дорогущей винтовкой. Труп можно оставить, а винтовка тоже ваша.

Я вошёл в свой номер, вообще-то я здесь как человек будущего, но соответствую ли высоким запросам, или всё равно тварь дрожащая?.. Не подминает ли меня, такого умного и всезнающего, под себя мир, заставляя подстраиваться под его варварские законы и обычаи?

А как решаю возникающие вызовы? Как человек, заполучивший молоток?

С другой стороны, если для решения конфликтов начну использовать сложнейшую дипломатию глобализма, не остановят ли меня примитивным ударом дубины в лоб? Здесь это самый действенный способ решения проблем, даже международных. Даже табакерка не понадобится.

А Государю Императору лишь бы не было конфликтов в стране, их есть на кордонах, а союзников только двое, да и то говоришь «союзники», а сам стыдливо оглядываешься, не услышал ли кто, кого называешь союзниками.

Передохнув, я с решительным видом поднялся со стула. Посмотрел в большое зеркало в дверце шкафа, да, хорош. Интеллигент, а как хорошо лишаю жизни менее интеллигентных!.. Господь знал, что всё пригодится, потому и оставил в нас, человеках, все-все умения, чему за всю историю обучились все зукариоты.

В коридоре пусто, видимо Антуан сумел и других уговорить сходить в ночь, а то одному боязно, и волки как-то иначе воют.

Всё-таки я уже обжился в этом мире и хорошо обжился, особняк Елисея Бомелия отыскал с ходу, ещё бы не заметить это помпезное чудо. Никаких систем безопасности, хотя и занимается незаконным делом, я без труда вошёл во двор, правда, накинув стелс-режим и стараясь двигаться в полной тишине.

Мата Хари быстро облетела особняк со всех сторон, сообщила, что спальня Бомелия на втором этаже, слуги все храпят в общей комнате во флигеле, а хозяина защищает разве что цветочная занавеска на окне.

Конечно, кроме раздражающей Мату Хари занавески защищает ещё и само окно, там толстая дубовая рама, но я уже умею общаться с таким делом, ему проще научиться, чем решению тензорных уравнений, потому у нас воров-домушников больше, чем математиков.

Через несколько минут Бомелий проснулся от того, что я одной рукой зажал ему рот, а другой приставил холодное острое лезвие ножа к его такому тёплому горлу.