Вадбольский 5

Глава 7

Чтобы не привлекать лишнее внимание Долгоруковых, перестал лично закупать в лавках травы и коренья, просто набросал длинный перечень и передал графине Кржижановской. Она только обрадовалась, всё больше влезает в моё прибыльное дело, а мне нравится, когда кто-то рад работе, которую сбрасываю на их плечи.

На дверях её подвала я поставил сигнальные свистелки, никто не смеет заходить, кроме работающих там, чтобы не занесли какую грязь или болезни, наши микстуры должны быть идеально чистыми.

Но попытки бывают, охрана графини бдит, чужаков хватают, вяжут, иногда с телесными повреждениями, чтобы лучше запомнили урок, и сдают Антонину Дворжаку.

В просторном подвале графини Кржижановской работают уже двенадцать человек. Оборудование я закупал сам, кое-что подправил лично, теперь появляюсь только на заключительном этапе операции, когда привожу с собой последний компонент, а изготовленные рабочими зелья из разных чанов сам смешиваю в только мне известных пропорциях.

Конечно, делаю это в конце трудного рабочего дня, когда разойдутся по домам, вежливо отклонив настойчивые просьбы некоторых работников помочь мне. Верно, смешивать приходится уже даже не ведрами, объём продаж растёт, появляться приходится всё чаще, что бывает затруднительно, хотя растущая прибыль греет интеллигентную душу.

Есть идеи, как решить эту проблему, но слишком наглые, даже самому себе говорю шёпотом, но в воображении уже всё сделал, наслаждаюсь. Хотя в воображении я был и царем царей, и водил армии в Древнем Риме, и строил идеальные государства, только сейчас вот ничем не могу попользоваться.

Сегодня сел за руль, отклонив настойчивые уже не просьбы, а требования Тадэуша доверить управление ему, а ещё взять с собой пару телохранителей, время такое, ваше благородие, сами видите, за вами охота, как за оленем с золотыми рогами и серебряными копытцами!

— Господь меня хранит, — сказал я значительно, — ибо я выполняю Его волю, хоть и не так, как Он хотел. Потому со мной ничего не случится, пусть я и мальчик.

Хотел повелеть Мате Хари, чтобы взмахом крыльев сдула с него кивер, у Тадэуша после испуга станет легче на сердце, но нельзя, нельзя. Моим полегчает, когда узнают, что у меня есть и неведомые защитники, но тогда о них со временем узнают и враги, нет уж, пусть считают меня беззащитной дичью.

Иван, как самый первый мой гвардеец, а теперь старший по хозяйству всего имения, сказал со вздохом:

— Ваше благородие, как только покинете имение…

— Да знаю, — сказал я, — знаю. Больше веры в наше правое дело! Господь с нами, так кто же против нас?

Дежурный по воротам тоже выпустил меня наружу с великой неохотой, все понимают, что их благополучие держится на мне, а я, такой дурак, рискую на каждом шагу, дурак по молодости.

Двор я тоже замостил так, что ни единой ямочки, потому сразу от крыльца набрал хорошую скорость и погнал, привычно сканируя впереди пространство, как на дороге, так и вокруг.

По сути, любую засаду на обочине дороги замечу издали, как бы ни маскировались, увижу и в лесу, где деревья подходят вплотную к моему скоростному шоссе. Мата Хари нужна больше как снайпер, мне отбиваться непросто, когда руки заняты баранкой, а ноги педалями.

Две засады пролетел на такой скорости, что там и выстрелить не успели, но дальше на дорогу выскочил целый отряд, я торопливо дал по тормозам, стараясь не позволить машине улететь с дороги, надо бы придумать что-то вроде отбойников, выхватил пистолет.

Наёмники падали, как будто получили каждый по голове молотом, причём — одновременно, Мата Хари бьет импульсом с интервалом в миллиардную долю секунды, ещё и жалуется, что это медленно, она чувствует себя улиткой на крещенском морозе!

— Уже весна, — сказал я, — сколько их тут? Ого, Долгоруковы денег не жалеют.

— Загородили дорогу, — сказала Мата Хари, — но вот там можно проехать.

— Сползу с дороги в грязь, — возразил я. — Оттащи вон того на обочину.

Она сказала обидчиво:

— Я же искусственный интеллект! И мне выполнять такую низменную работу?

— Это работа с людьми, — заверил я. — Не мне же делать? Я вообще-то царь природы и венец творения!

Она повернулась в воздухе с неуловимой грацией, это нарочито, вообще-то умеет разворчиваться с такой скоростью, что сейчас передо мною её лицо с широкоугольными линзами глаз, а через неуловимое мгновение задница с опалёнными соплами.

— И все они цари природы?

— Долой самодержавие, — ответил я. — Я за демократию, царь должен быть один.

Она подцепила манипулятором указанный труп, оттащила и бросила на обочине в грязь вниз лицом.

Я осторожно вырулил между телами, дальше дорога чистая, в ряде мест покрыта тонким слоем грязной весенней воды, но сцепление идеальное, я специально сделал лёгкую шероховатость покрытия, и надо очень постараться, чтобы на повороте слететь на обочину.

В городе прошло без происшествий, посетил два магазина с бытовой техникой, как сказали бы в моём времени. Здесь продаётся всякое для химиков и специалистов, что экспериментируют с электричеством и вообще для чудаков, что изучают мир вместо того, чтобы по бабам, выпивке и кафешантанам.

Пока я осматривал, что пригодится для моей лаборатории, Мата Хари зорко наблюдала за окрестностями и доложила ликующим голосом, что на площадь въехал автомобиль с двумя братьями Долгоруковыми. За ними автомобиль с телохранителями, но это так, порядок такой, кто осмелится сказать Долгоруковым хоть слово против?

Я спросил:

— Они как-то связаны с этими нападениями?

— Возможно, — ответила она, — Оба чаще других бывают в центре города. Там благородные барышни, кафешантаны, цыгане… Могли и нанять лихих людей для засады.

— Хорошо, — ответил я. — Если не отвечу за случай на дороге, Долгоруковы решат, что меня дожали. Где они сейчас?

— Близко, — сообщила она. — Похоже, им сообщили, что мы сейчас здесь.

Заказав нужное и заплатив за доставку, я вышел из магазина, почти напротив высокое здание департамента почтовой службы. Я принял деловой вид, прошёл мимо привратника, а там поднялся на четвёртый этаж, сосредоточился, не люблю эту трансформацию, но минут через пять, даже не глядя в зеркало, чувствовал как изменилось лицо, появились жёсткие усы, а волосы, догадываюсь, стали чёрными с отблеском металла. Даже нос стал горбатым и вытянулся так, что сам, скосив глаза, могу рассматривать его во всём великолепии.

Успел вовремя, даже без предупреждений Маты Хари чувствовал как внизу появилась целая группа преследователей.

С шумом и гомоном, будто и не профессионалы, ринулись по лестнице наверх, а я вытащил пистолеты и ждал. Ближайшая дверь кабинета распахнулась, выглянул почтовый служащий, увидел меня, такого страшного даже без пистолетов, взвизгнул и метнулся обратно, мощно хряпнув дверью.

По лестнице бегут вверх толпой, смотрят не столько вперёд и вверх, а под ноги на ступеньки. Я выждал, когда тянуть уже некогда, наконец-то заметили, загалдели, вытянули вперёд кто ружья, кто клинки.

Я открыл стрельбу с двух пистолетов и быстро пошёл навстречу, где перешагивая, где перепрыгивая через стонущие тела.

Долгоруковы, как и ожидал, в самом конце, с ними трое телохранителей. Не думаю, что позади из-за испуга передо мною, Долгоруковы славятся и бравируют своим бесстрашием, просто эту толпу надо было гнать наверх и следить, чтобы никто не улизнул, взявши аванс.

Я тремя выстрелами свалил гвардейцев, у Долгоруковых спросил жёстко:

— Картину «Не ждали» видели?

Первый Долгоруков, его имя вроде бы Всеволод, торопливо вскинул пистолет, но я успел раньше. Пуля пробила ему плечо, вторую я сладострастно всадил ему в живот, как Дантес Пушкину, второй Долгоруков вскрикнул:

— Погоди!.. Договоримся!

— Ты не в том ранге, — ответил я и выстрелил дважды. — Закон гор выше закона тайги!

Он вскрикнул и рухнул на пол. Мне он показался чуть ли не моложе меня, чистое лицо, ясные глаза, светлая улыбка, как у убежденного в превосходстве своей расы эсэсовца, отправившегося завоёвывать мир для любимого фюрера.

Но я всё же пожалел его, обе пули раздробили колени: жить будет, но к армии негоден, прощай карьера…

Заслышав крики испуганных почтовиков, я ринулся по коридору в сторону, по дороге открываются двери и тут же все, завидев моё страшное перекошенное лицо горца, с воплями захлопывали.

В конце коридора я увидел кладовку со старыми вещами, вбежал вовнутрь и закрыл за собой на засов. Сердце колотится с бешеной силой, но это хорошо, обратная трансформация пройдёт быстрее…

Морщась и потирая ладонями лицо, я вышел в коридор и, смешавшись с вопящими служащими департамента, быстро поспешил вниз к выходу.

Уже в холле столкнулся с вбегающими с улицы полицейскими и двумя жандармами.

Один крикнул торопливо:

— Видели тут человека с лицом…

— Кавказца? — спросил я и с жаром вскрикнул: — Страшный какой!.. Как таких только в Петербург впускают? Тут же женщины ходят! А ещё и беременные!

Толкаясь, вбежали ещё трое, первый крикнул:

— Куда побежал?

— Наверх! — крикнул я. — По лестнице!.. Поймайте его и выдворите из нашей славной столицы! Не для того Государь Император Пётр Великий основывал этот великий и славный город…

Не слушая историю основания Санкт-Петербурга, они помчались, спотыкаясь и падая, дальше по лестнице, а я спустился, тихо-мирно вышел и двинулся налево, а то на месте драки кто-то из Долгоруковых очнется, увидит меня и заподозрит, что это я науськал дикого кавказца.

В этом департаменте пара сот кабинетов, пока полицейские хоть половину пересмотрят, дикий горец успеет скрыться.