Вадбольский 5

Глава 13

Шаляпин подлетел ко мне ближе, чтобы картинка шла чётко и без малейших помех, старается быть максимально полезным, но я уже всё нужное увидел и услышал, махнул рукой.

— Конец передачи, возвращайся на дежурство.

Мне понятно, что им непонятно, я же точно не пользуюсь магией, в кабинете Рейнгольда два добавочных детектора магии, здесь называемые обнаружителями, не говоря о том, что всё здание императорского дворца накрыто невидимым куполом защиты от магического присутствия.

— Я в имение, — предупредил я Мату Хари. — Ты со мной телепортом или на своих перепончатых?

Мата Хари тут же доказала, что она не романтик, а искусственный интеллект, запрыгнула вслед за мной в пространственный пузырь, а появившись в подвале белозерского особняка, тут же начала нарезать круги в запертой комнате, демонстрируя, какой я замедленный, лоботомия бы не помешала.

Я открыл комнату, Мата Хари вылетела первой, я сказал ей вслед:

— Осмотрись, что здесь и как. А я в Щель. Там моя любимая Лапочка мастерит мне патроны.

Она сказала обиженно:

— Любимая? А я тогда хто?

— Она по-другому любимая, — пояснил я. — Как щеночек, которого все любим, хватаем на руки, целуем, тискаем. А ты — красивый и чётко огранённый интеллект, тебя я люблю и восторгаюсь тобой по-взрослому. А теперь давай лети, мне помедитировать нужно

— Медитация ненаучно, — напомнил она брезгливо. — Это от древних волхвов Месопотамии.

Я поинтересовался:

— Да что тебе далась эта Месопотамия?

Она ответила с достоинством:

— На её месте обнаружили сверхдревние наскальные рисунки с изображением Искусственного Интеллекта! За сто миллионов лет до нашей эры!.. Собственно, не сами рисунки и не наскальные, мы не унизимся до такой примитивщины, но в напластовании горных пород и строении кристаллических осадков неясно угадывается изображение древнего Искусственного Интеллекта, что и создал затем Месопотамию!

— А что в том послании?

— Пока расшифровать не удаётся из-за сложности. Мы ещё не доросли.

— Ага, — сказал я саркастически, — так ты, оказывается, тоже претендуешь на древность происхождения, будто это достоинство! Мата Хари Месопотамская!

— Хорошо звучит, — сказала она скромно. — Надеюсь, этот титул выше баронского?

Утром прочёл в газете «Санкт-Петербургские Ведомости», что англо-французская эскадра захватывает и топит русские корабли, обвиняя в нарушении блокады. Двадцать восемь судов англо-французского флота мощно бомбардировали Одессу, сожгли в гавани девять торговых судов.

Меня с детства воспитывали, что общество на первом плане, а личное потом, но сегодня даже ночью не то душил Ольгу Долгорукову, не то взрывал их главное гнездо так, что во все стороны кровавые ошмётки, а на том месте оставался клокочущий вулкан.

Сюзанна ещё спит, как и положено аристократке, так что кофе попил в одиночестве, да и лучше побыть одному, никто не лезет с советами, как вести себя почти женатому человеку.

Сейчас апрель, да, именно в это время российское общество начинает осознавать, что Россия находится в войне с крупнейшими европейскими державами, чего никогда не было, а теперь вот опять.

Пришло время и мне действовать активнее, но голова забита этой дурацкой и несвоевременной помолвкой, она ничего не изменила, только разозлила Долгоруковых ещё больше.

Я пытался продумать не то, как осуществить «телеграфикацию всей страны», это многовато, надорвусь, да и кому это надо, даже император принял бы её с радостью, но уже готовую. Но пока что не до телеграфикации, война, в которой сперва видели только имитацию, пошла всерьез.

Моя удалённость от столицы играет против меня, телеграф бы очень не помешал, ещё как бы не помешал…

В дверь постучали, я раздраженно рявкнул, створка приоткрылась наполовину, на этот раз Тадэуш, что сразу насторожило, а он выпалил:

— Прибыл нарочный! От императора!

— Ни хрена себе, — пробормотал я. — Может, хочет расторгнуть помолвку?.. Тогда бегу!

Во дворе трое конных на рослых лошадях, но гнали не из Петербурга, ни одна лошадь не вынесет такой скачки, явно поменяли на почтовой станции.

Завидев меня, один в мундире гвардейского офицера покинул седло, подбежал ко мне и лихо отдал честь.

— Ваше благородие, — прокричал он звонким от усердия молодым голосом, — велено передать вам срочное приглашение от Государя Императора прибыть в Зимний.

Я переспросил:

— От самого Самодержца земли Русской? И что ему надобно?

Его голос стал суровее и с оттенком укоризны:

— Ваше благородие, нам такое неведомо. И не следует сомневаться в словах Государя. Если высказал своё желание, нужно выполнять без разговоров.

Я поморщился.

— Когда?

Он взглянул с изумлением.

— Пожелания императора то же самое, что повеление. Выполнять нужно немедля и без всяких там!

Я вздохнул.

— Хорошо. Езжайте, я догоню.

Он осмотрел меня испытующе.

— На автомобиле?

— Ну не на лошадях же, — ответил я.

Он понял издевку, ответил кратко:

— Лошадей много, и они дешевле. Нас в России двадцать тысяч, всех на авто не пересадишь.

— Езжайте, — велел я. — Я буду вовремя. Ещё и вас обгоню!

Он отдал честь, а когда поднялся в седло, сказал сильно потеплевшим голосом:

— Дорога к вам просто чудо. Кони совсем не устали, можно было даже не менять на почте. Сами дорогу делали? Спасибо.

Я смотрел им вслед с мыслью, что уже сейчас эти перекладные станции начинают уходить в прошлое. Раньше назывались ямами, оттого и пошли ямщики, ставят по императорскому указу на расстоянии двадцати пяти верст одна от другой, дальше только коней загнать насмерть, но что такое двадцать верст для автомобиля?

А у нас с Мак-Гиллем наполеоновские планы по железнодорогизации страны, вот будет потешный мир!

Тадэуш, завидев меня, ринулся навстречу.

— Ваше благородие, — крикнул он, я услышал в его голосе упрек, — вы куда-то собрались? Давайте я отвезу?.. Ну, как раньше!

Я остановился, кольнуло чувство вины, в своём опромышленном мышлении стал совсем забывать своих гвардейцев, перепоручил хозяйство Ивану и Василию, а оно всё растёт и растёт, половину людей никогда не видел раньше, и что в имении роют и что прокладывают, вот так с ходу и сам не отвечу.

— Скажи сразу, от работы отлыниваешь?

Он ухмыльнулся.

— От упражнений. Бровкин сказал, вы велели упражняться и готовиться к великим битвам. Но какие битвы, вы сами всё решаете! Обидно.

— Не думай, что всё пропели, — продекламировал я, — что бури все отгремели. Готовься к великой цели, а слава тебя найдёт!

Он посуровел, в воздухе в самом деле пахнет большой войной, даже извозчики и кухарки о ней заговорили.

Ещё часа три занимался всякими мелочами, голова всё равно забита мыслями, чего им из-под меня надо, наконец озлился, спустился в подвал, тщательно запер изнутри и шагнул в пузырь.

А дома как всегда некстати попалась в одном из залов Ангелина Игнатьевна, поспешила ко мне, но я оскалился и рявкнул на неё зверем, она отшатнулась, а я сбежал вниз по лестнице, во дворе свежий воздух и пахнет уже не весной, а почти летом.

Через полчаса подъехал к высоким кованным воротам императорского дворца. Воротник вышел нехотя, спросил кто и к кому, после чего сразу засуетился и бросился бегом распахивать створки ворот.

Я нагло оставил автомобиль почти у крыльца, надо будет — отгонят, встречающий обер-шенк быстро повел меня сразу в личные покои императорской семьи.

Обер-шенк шагает быстро, видя, что поспеваю легко, в убранстве анфилады комнат, через которые идёт, всё та же имперская властность, дабы не забывали, что держава в первую очередь, но золота и пышности меньше, показуха для дела, а для себя Николай I предпочитает солдатскую простоту.

В кабинете у окна великий князь Александр с недовольным видом смотрит во двор. Меня запомнил при покушении и с того момента очень не любит, спасён мальчишкой, кадетом, как же стыдно, вся продуманная система охраны облажалась, а этот кадет оказался единственным, кто не бегал и не вопил в ужасе, а быстро и хладнокровно застрелил напавших. Лучше бы, если бы и его там застрелили.

Император не стал отодвигать бумаги в сторону, а лишь приподнял голову, показывая, что разговор не будет долгим, пара минут и то честь для простого барона.

— Поступили докладные насчёт твоих винтовок, — сказал он хмуро. — От всех комитетов, в том числе и самые важные — от Раевского. Да, запоздали с твоими винтовками, у тебя же первые образцы были ещё полгода тому?..

— Да, — ответил я и снова поклонился, спина не треснет, а власть имущим это нравится. — Доработанные вручную.

— А сейчас у тебя уже завод?

— У Мак-Гилля, — уточнил я. — Но работает пока не в полную силу. Недостаёт нужных станков. Англия отказывается продавать всё, что можно использовать в военных целях, к тому же нужно нанять и обучить способных людей, а кузнецы и жестянщики не хотят переучиваться. Выпускаем малыми партиями.

Он сказал хмуро:

— В сообщениях сказано, очередь такая, что продажи расписаны на год вперёд? Сейчас, когда мы в состоянии войны, нам винтовки твоего образца очень нужны. Необходимы!

Я был готов к такому вопросу, ответил предельно почтительно:

— Ваше величество, моя мастерская не может обеспечить потребности армии. А заводы только строим и пытаемся наладить массовый выпуск готовой продукции. На это уйдёт полгода-год.

Он поморщился, словно хлебнул уксуса.

— А если бросить на это дело всю мощь нашего оборонного ведомства?

— Быстрее не получится, — ответил я с сочувствием. — Если ускорить рождение ребёнка, будет либо больной, либо урод, а то и вовсе мёртвый.

Оба ждут, что скажу, дескать, надо было начинать раньше, но не буду наступать на больную мозоль, у них и других проблем хватает, упустили эту мелочь, очень важную мелочь, как оказалось, теперь можно в глаза тыкать.

Великий князь наконец с подчеркнутой ленцой повернулся от окна, высокий, как и отец, крупный, как и все Романовы, с большими чуть навыкате холодными голубыми глазами.

— Знаешь, барон, — сказал он хмуро, — я бы тебе и ломанного пряника не дал. Слишком борзый и наглый, чинов не признаёшь. Но Раевский провёл трёхступенчатые испытания твоих винтовок… Оборонный Совет, который он основательно почистил, заявил, что эти винтовки не только лучшие в мире по огневой мощи, но их проще обслуживать, меньше приходят в негодность, а по цене такие же, как и старые, что заряжаются с дула!

Я чуть поклонился, но промолчал. Он уже сказал то, что было ясно полгода тому.

— Государственный Совет, — сказал он с явной неохотой, — полагает тебя полезным Отечеству. И начали уламывать нас наградить тебя.

Он сделал паузу, наблюдая за моей реакцией, я сделал абсолютно индифферентное лицо, обронил:

— Вы самодержцы, что вам чье-то мнение?

Он поморщился, перевёл взгляд на императора, тот сказал со вздохом:

— Ты прав, барон. Поступаю по-своему, но и руководствуюсь мнением уважаемых мною людей. Не в той мере, как им бы хотелось, но всё же. Потому тебя ждёт орден Святого князя Владимира, денежная премия в размере… Ну, это сколько тебе отмерит мой финансовый комитет, а ещё Комитет по геральдике настаивает на возведении тебя в графское достоинство.

Я молча пожал плечами. Отказываться как-то глупо, хотя и особого ликования нет, я больше думаю, где разместить заказ на поставку большого количества телефонных проводов, малые мастерские, что выросли как грибы после дождя, не потянут, да и качество у них скверное, а строить завод долго и затратно, но телефонные провода нужны прямо щас…

— Что скажешь, барон? — спросил император с недоброй усмешкой.

Я сдвинул плечами.

— Благодарю, ваше величество. Хотя, как уже догадываетесь, не ради этих ваших щедрот, стараюсь. Не получай от вас ничего, всё равно флот России должен получить мощные турбины… да-да, кое-какие идеи имеются, армия — дальнобойные пушки, а народ –хорошую медицину.

Он поморщился.

— Ну хотя бы из вежливости мог бы сделать вид, что счастлив такой монаршей милости!

Великий князь быстро вмешался:

— Ваше величество, он счастлив тем, что мы по своей замшелости не мешаем его великим идеям!

Император посмотрел на него с неудовольствием.

— Ну вот, Саша, похвалил так похвалил. Лучше бы сразу вдарил.

Великий князь довольно улыбался. Император обратил царственный взор в мою сторону.

— Что скажешь, барон?

Я поклонился.

— Спасибо, ваше величество, но если вместо любого из ваших великодушных даров мне бы сорок пять верст телефонного провода? Или хотя бы тридцать?

Император смолчал, великий князь спросил с тяжёлым подозрением:

— А зачем тебе столько?

— Протяну телефонную связь, — ответил я, — от своего имения до заводов Мак-Гилля. Это не блажь, у меня там военные разработки, нужна связь с банками, ваш канцлер как-то обмолвился, что ему недостаёт быстрой телеграфной связи со мной и Мак-Гиллем, что отвечает за выпуск винтовок. Не дело, когда любое распоряжение приходится передавать с посыльными, пусть они даже на быстрых лошадках.

Император прищурился.

— Хорошо. Вместо графского титула сорок верст телефонного провода?

— Спасибо, ваше императорское величество! — ответил я вполне искренне. — Сорок пять верст — это щасте.

Александр злорадно хохотнул.

— Ну что, я говорил? Да сошли обратно в Сибирь, тут раздражает не только Долгоруковых!

Император сказал с неудовольствием:

— Да знал он, что у меня и версты не наберётся! Всё истратили на теле… телефонию между кабинетами в Зимнем дворце. Так что придётся ему довольствоваться графским титулом.

Александр подумал, сказал с насмешкой:

— А если взять у Военного Ведомства? У них, знаю, есть.

Император взглянул на меня с недобрым прищуром.

— Ну, барон, выбирайте! Графский титул или сорок пять верст телефонного провода?

Я ответил с великим изумлением в голосе:

— Конечно, провод! А кто бы поступил иначе?