В подземелье я пойду, там свой level подниму XI

Глава 29

Он почувствовал, как воздух дрогнул. Кто-то появился. Кто-то очень сильный, и кто не скрывал своего присутствия. Будто вызывая его на встречу громким криком.

Тесла поднял голову. Перед ним стоял тот самый мальчишка. Винтер Грейс, как он назвался. Спокойный, уверенный, и готовый пролить кровь.

— Всё-таки пришёл, — сказал Тесла. Голос сорвался, как старый провод.

— Конечно, — ответил Винтер. — Я ведь запер тебя тут… вроде девять часов назад? Не уверен даже. В этих мирах время течет по-другому, так что сложно точно вспомнить. — признался он.

Улыбка. Слишком лёгкая. Как у человека, который уже видел твою смерть и ждёт повторения.

— Зачем ты служишь Ковчегу Душ, Никола? — спросил он. — Хотел увековечить свое имя как величайшего ученного? Или просто хотел силы?

Тесла усмехнулся.

— Ради науки.

Он знал ответ на этот вопрос. Почему? Потому что сам задавал его тысячу раз.

Он жил ради знания. Ради звука, который издаёт истина, когда касаешься её током.

— Наука, значит, — сказал Винтер. — Ну, хоть честно. Обычно все мямлят про «высшую цель».

— Я не спасаю людей, — ответил Тесла. — Я просто хочу увидеть, что будет дальше. Познать тайны реальности и превзойти границы возможного. Или хотя бы добраться до них.

Он медленно поднялся. В груди хрустнуло. Руки дрожали, но не от страха — от нетерпения. Внутри всё кипело, как катушка перед разрядом.

У каждого, кто превзошел Первое Древо есть одна особенность. Они получили свою собственную «основу духа». Это сила, которая олицетворяет их естество. Это не просто очередной навык.

У Трикстера это — ломание законов. У Отца Бездны это — письмена. У Желтоглазого Демона это — антимагия.

Это особенность каждого, кто достиг Второго Древа. И среди тысяч тех, кто сделал это, разумеется, был и Тесла.

— Покажешь мне свою силу? — спросил Винтер.

— Да. — Тесла улыбнулся краем губ. — Моя душа — это электричество. Я отдал ради нее своей жизнью. И я покажу тебе, на что она способна!

Он щёлкнул пальцами. В лаборатории загудело. Молнии пробежали по стенам, пробуя металл, как зверь клетку. Он почувствовал, как кожа покрывается потом, как ток уходит в землю через ноги. Всё вокруг стало слишком ярким, слишком живым.

Удары молнии прошлись по телу Винтера. Он решил уклониться, но бесполезно — молнии были слишком быстрыми.

Пусть это всего лишь молнии, но они были не слабее атак сильных Ех-ранговых.

Тесла не отличался выдающейся физической силой или выносливостью. Да и скорость у него была такая себе. Но его магический потенциал был — безмерным.

— Это действительно впечатляет. Раньше я тоже пользовался молниями, но их даже не сравнить с твоими. — признал Винтер. — Однако, этого все еще недостаточно!

Он взмахнул рукой, и все молнии развеялись от взрыва его энергии.

Но Тесла не удивился. Наоборот, он ожидал чего-то такого, и преисполнился мрачной решимостью.

— В таком случае, я покажу тебе свой шедевр! — прокричал он. — Конструкцию, которую я создал и совершенствовал десятилетиями! Сильнейшее проявление силы стихии. Башня Молний!

— Башня, — повторил Винтер, хмыкнув. — Ну давай, профессор. Удиви меня.

Он сказал это так спокойно, что Тесла на секунду усомнился: человек ли это вообще.

Впрочем, было поздно. Он уже активировал свою технику.

Башня вырастала из электрических цепей. Каждая искра — кусок его сознания. Каждая вспышка — воспоминание, которое он отдавал.

Он видел, как вокруг сжимается воздух. Молнии ползли по спирали вверх, соединяясь в сердце башни.

— Винтер Грейс, — сказал он, — Не подходи. Оставайся там. А то я боюсь, что не попаду по тебе!

Но его предупреждения вызвали лишь широкую ухмылку на губах этого парня.

— Не переживай, попадешь, — заверил тот. — Я не из пугливых.

Тесла не слушал. Всё исчезло: и комната, и страх, и тело. Осталось только пульсирующее поле — он сам, превращённый в энергию.

Он чувствовал, как ток прожигает кости, как нервы становятся проводами.

Это и есть предел. Не боль — чистая сила.

Башня вспыхнула.

Мир исчез в белом шуме.

Когда зрение вернулось, всё было обуглено. Воздух звенел. Тесла стоял на коленях, а мальчишка — напротив, целый, только немного дымящийся.

— Ну ты и псих, — сказал Винтер. — Даже мне было жарко.

Тесла засмеялся. Горло хрипело, но смех был настоящий.

— Спасибо, что не увернулся, — сказал он. — Хотел, чтобы кто-то увидел. Хоть раз — до конца.

Он чувствовал, как сила уходит. Пальцы немеют. В голове гудит тишина.

Такова уж цена за эту силу. Башня Молний в качестве источника энергии использует жизнь Теслы. Именно поэтому — это сооружение является его последним козырем. Оружие, которое он должен показать перед смертью.

Он видел, как Винтер смотрит на него. Без жалости. С уважением.

— Увидел, — сказал он. — И запомнил.

Тесла улыбнулся. В груди что-то щёлкнуло — как выключатель.

Мир потемнел. Он осел на пол. Искра пробежала по рукаву, вспыхнула и погасла.

Винтер вздохнул.

— Ради науки, — сказал он тихо. — Ты не так уж и плох. — добавил он с улыбкой.

И исчез.

Робин Гуд прятался в тени.

Пальцы легли на тетиву — привычное движение, как дыхание. Он всегда действовал первым. Всегда стрелял в сердце. Не потому что боялся, а потому что ненавидел тех, кто называл себя лучше него. Элита. Герои. Существа, решившие, что стоят выше простых людей.

И вот теперь перед ним стоял один из них.

Парень, о котором шептался даже Пантеон. Винтер Грейс. Мальчишка, который разговаривает с богами так, будто это дворники.

От одной мысли об этом у Робина сжалось всё внутри.

«Очередной самоуверенный ублюдок, который решил, что мир ему что-то должен», — подумал он. — «Ничего. Я покажу тебе, кто здесь элита».

Он выстрелил без предупреждения.

Стрела прошла сквозь воздух, как жало. Но Винтер просто наклонил голову, и стрела пролетела мимо. Без суеты, без пафоса — будто и не заметил.

Робин прикусил губу.

Вторая стрела вылетела мгновенно. Потом третья. Потом ещё десять. Все — с разными наконечниками: ядовитые, взрывные, парализующие.

Парень шагнул вперёд, и вокруг него вспыхнула волна. Воздух дрогнул. Стрелы рассыпались пылью, не долетев.

Робин не остановился.

Он уже заранее поставил ловушки. Земля под ногами Грейса загудела — взрывная печать.

Вспышка. Грохот. Пыль.

Робин ухмыльнулся.

— Вот так.

Когда дым рассеялся, Винтер стоял на том же месте. Куртка оплавилась, но лицо — спокойное.

— Быстро, — сказал он. — Но грязно.

Робин не ответил. Он прыгнул назад, активируя следующую ловушку. Из-под земли вылетели металлические стрелы — сотня, может больше. Они обрушились сверху, как дождь.

Винтер вскинул руку. Все стрелы замерли в воздухе, будто влетели в стену.

Щелчок пальцев — и они полетели обратно.

Робин успел отпрыгнуть, но несколько стрел всё же зацепили плечо и бедро.

Он рухнул за колонну, задыхаясь.

— Чёрт… — выдохнул. — Ты кто вообще такой? Что это за сила⁈

Но в ответ Винтер лишь улыбнулся.

— Падший Герой. Очень приятно.

Робин Гуд достал последнюю стрелу — черную, с выгравированным знаком Пантеона. Его личная разработка.

Сила стрелы — не во взрыве, не в отраве. Она крала энергию. Высасывала жизнь.

Он натянул тетиву, выдохнул, прицелился.

— Пора спустить тебя на землю, высокомерный высокочка!

Он выстрелил.

Стрела прошила воздух, исчезла и появилась уже у цели.

Попала точно в грудь.

Робин почувствовал, как энергия переходит к нему. Тело наполнилось жаром, мышцы свело от силы.

Он встал, ухмыляясь.

— Вот так! Теперь ты будешь знать, как недооценивать меня.

Робин Гуд не был самым сильным. Но он был хитрым и весьма находчивым. Пусть его стрелы и были смертоносными, но это далеко не единственное его оружие.

Но улыбка быстро сползла.

Винтер не упал.

Он стоял, глядя прямо на него. Стрела торчала из груди, но вокруг неё не было крови — только свет.

— Забрать мою энергию? — сказал он. — Плохая идея.

Робин почувствовал, как его руки начали дрожать. Энергия, что он только что получил, сжималась внутри. Давление росло. Слишком быстро.

— Что… что ты сделал⁈

— Вернул. С процентами.

Мир вспыхнул. Разряд силы вырвался наружу. Робин закричал, хватаясь за грудь. Вены светились, как раскалённые провода.

Он упал на колени, задыхаясь. Всё тело ломало. Сила выжигала изнутри.

Винтер подошёл ближе.

— Ненавидишь тех, кто сильнее? — спросил он. — Так стань сильнее. Не стреляй из-за угла.

Робин поднял взгляд. Глаза полны злости и боли.

— Я убиваю тех, кто считает себя богом, — прохрипел он. — Потому что никто не должен стоять выше других. Никто!

— А ты думал, ты — исключение? — усмехнулся Винтер. — Ты просто другой вид высокомерия.

Робин хотел ответить, но тело не слушалось. Он упал лицом в землю.

Всё стихло. Только слабое потрескивание разряда в воздухе.

Винтер посмотрел на него, вздохнул.

— Стрелы, ловушки, ненависть. Всё одно и то же. Каждый думает, что у него есть причина.

Он развернулся и ушёл.

Пепел под ногами ещё потрескивал, как остатки грозы. Он исчез из этого мира.

Баба Яга ждала его.

Она не любила спешку. Любила, когда всё приходит вовремя: страх, крик, трепет. Любила, когда творится гадость, и её руки тянутся к хлебу.

Она встала. Хуже всех выглядели её пальцы — тонкие, суставчатые, с черными подногтями. Глаза — как у старой, у которой дома отобрали печь. Улыбка — будто песню поёт о болезни.

Она шепнула слово. Оно было старым. Оно пахло смолой и лесной гнилью.

Из земли полезли руки. Сначала пара. Потом стая. Потом по всему лесу они повылезали.

Твари выскользнули наружу. Разные. Кожистые волки с глазами из угля. Мордочки как у щенков, но пасти — как у старых собак. Коренастые дети из корней — с ветками вместо рук. Птицы с головами людей — и в глазах их растерянность. Крысы, которых было грязно считать. Черви, блестящие, как масло.

Баба Яга смеялась. Она швыряла слова, и слова превращались в язвы и заразы.

— Идут! — кричала она. — Идут на тебя, мальчик! Сожрут, обглодают, испоганят!

Твари бросились. Волки рванули первыми. Они прыгали в лицо впритык, вгрызались в одежду, в плоть. Дети-корни хватали ноги и тянули. Крысы ломали провода брони. Черви проникали через швы.

Винтер стоял. Он не бегал. Не прятался. Не колебался.

Он принял первый удар. Волки вгрызлись в плечо. Боль — резкая, как плеть. Кровь шипела. Но он не дернулся.

Он поднял руку. Пальцы двинулись — и мир на миллиметр изменился.

Не «волшебство», не «поэзия», — изменение правил. Он не выкинул молнию. Он отнял у тварей существование. Они вдруг оказались не так страшны. Они стали деревяшками. Сухие. Ломкие. Тонкие, как сломанная ветка.

Волки горели. Не пожаром, не пламенем. Они просто перестали быть живыми — треснули по суставам и рассыпались в пыль. Дети-корни развалились на пучки земли. Крысы затихли и замерли, как игрушки. Черви распались на молекулы и ушли в воздух без звука.

Баба Яга заревела. Её голос порезал низкие ноты, как нож о металл. Она швыряла новые заклинания. Они были длиннее. Сложнее. Она выдавала формулы, слова, которых Винтер ещё не слышал.

— Порча! Проклятие крови! Слова-узлы! — кричала она. — Пусть ложь топчет твоё сердце! Пусть род твой сгорит!

Заклинания летели, липли к нему. Они цеплялись за кожу, за броню, за мысли. В них был яд: честолюбие, сомнения, память о страхе. Они цеплялись и вгрызались. Мужчина внутри начал слышать чужие слова. Голос его отозвался: «Не достоин», «Никто», «Однажды падёшь».

Винтер улыбнулся. Его улыбка была короткой и жёсткой.

Он сделал одно движение. Маленькое. Без театра. Рука сжалась, как кулак.

Он отдал назад. Не огнём. Не мечом. Правилом. Он вернул проклятья туда, откуда они пришли — в слова Бабы Яги. Они сжались вокруг её горла. Тонкие нити, которыми она шевелила пальцами, стали её же верёвками.

Твари снова поднялись. Но уже не от неё. Они кричали, гасли. Их плоть плавилась. Их кости разваливались. Они исчезали в крошку и падали к ногам.

Она попыталась уйти в кульминацию. Вытянула ладони, всосала землю, вызвала чёрных духов изо дна болот. Они пришли. Тёмные, липкие, с глазами без зрачков. Они жали на Винтера, хотели растянуть его, хотели выпить память.

Он шагнул вперёд. Одним касанием он вычистил их с лица земли. Словно стерку провёл. Никаких красивых взрывов. Просто точка, и их нет. Как будто их там и не было.

Баба Яга паниковала. Это было не часто. Она швыряла в него старые злые песни. Пыталась сшить его кровью новый узор проклятия. Пыталась наделить мир её страхом.

Он не дал. Он ломал. Методично. Без злости, без удовольствия. Одно его присутствие здесь ломало все ее проклятья.

Она упала. Костлявая, с подгнившими зубами, с последним криком. Её рука дернулась. На ладони осталось слово — чернила, как смола. Оно задымилось и упало в пепел.

Твари кончились. Всё, что она подняла, было уничтожено. Остались только пятна крови и куски рваной ткани. Никаких следов магии. Никаких следов ритуала. Даже земля выглядела чище.

Винтер посмотрел на неё. Тело сидело, дышало слабым ручейком. Она была старой. И без силы. Могла бы ещё шептать, но слова гнусные теперь звучали хрипло и бессмысленно.

Он отвернулся.

— Ненавидишь мир и людей, а? — сказал он тихо. — Думала, кто-то тебя похвалит?

Она не ответила. Глаза закрылись.

Он ушёл, не оглядываясь. За ним ещё шевельнулась земля — мелкие камешки, остатки тварей. Всё стерлось. Всё унялось.

Баба-Яга выдохнула. Неужели ее оставили в живых? Но почему? Может он не убивает женщин? Точно! Так и есть. Да, мужчины ведь всегда жалеют женщин.

«Хе-хе. Идиот, ты еще пожалеешь, что не убил меня сегодня. Я отберу у тебя самое дорогое! — обещала она. — 'Да, а теперь вставай и беги!» — приказала она своему телу. — «А? Что за…?»

Она так и не поняла, что все это время лежала обезглавленной в комнате. Винтер ее не пощадил.