Ткань наших душ

XLII

Уинн

Мы медленно едем по переулку. Мигают полицейские мигалки, офицер что-то фотографирует у подножия цементной лестницы, ведущей на смотровую площадку.

Лэнстон смотрит на меня тревожным взглядом.

В кафе мы пробыли чуть больше часа.

Я устала и просто хочу лечь в постель и хандрить. Один взгляд на Лэнстона подсказывает мне, что он чувствует то же самое.

Офицер машет нам рукой, чтобы мы остановились.

— Нам позвонил мужчина и попросил встретиться с ним здесь. Вы не видели ничего необычного?

У меня сердце замирает, когда я вижу кровь у подножия лестницы. Единственная беда, с которой столкнулся этот город, произошла от рук Кросби. Называйте это как угодно, но я знаю это всем своим существом.

Лиам.

Лэнстон говорит из-за моей спины, когда я молчу.

— Нет, не видели. Но мы будем следить за этим.

Офицер кивает и возвращается на нижнюю ступеньку, где кровь.

Я возвращаюсь на свое место.

— Лэнстон, кажется, Лиам был здесь.

Он смотрит вперед, когда паркуется и расстегивает ремень безопасности. Круги под его глазами заставляют мое сердце болеть.

— Я знаю, что ты хочешь в это верить, Уинн. Но я так не думаю. Лиам… мертв.

На мои глаза наворачиваются слезы. Лэнстон хмурится, будто ему жаль говорить такие жестокие вещи, но я знаю, что он устал.

Устал от такой глупой вещи, как надежда.

Он выходит из машины и направляется внутрь. Я остаюсь сидеть еще несколько минут, прежде чем решаю проверить догадку, которую я чувствую в глубине моего ума.

— Извини, Лэнстон, — бормочу я себе под нос, перебираясь через центральную консоль, садясь на водительское сиденье.

Завожу двигатель и еду по дороге к смотровой площадке. Ему действительно стоит прекратить оставлять ключи в машине; мы уже не в «Харлоу».

Парковка пуста.

Я паркую машину и выхожу из нее, прислушиваясь, но вокруг тишина. Единственные звуки — это ветер и хруст листьев, летающих по земле.

Я знала, что глупо этим заниматься. Лэнстон тоже это знал.

Но я не могу сдаться… пока не буду уверена, что он действительно умер. Я не сдамся.

Глубокий вдох.

Я медленно вдыхаю и выдыхаю.

Вспышка цвета привлекает мое внимание.

Смотрю на землю внимательнее и вижу каплю крови, которая все еще мокрая и блестящая на холодном воздухе, но еще не замерзшая.

От удивления у меня перехватывает дыхание, и во мне зарождается надежда. Я не решаюсь выкрикнуть имя Лиама.

Если это он, то истекает кровью и от чего-то убегает.

От кого-то.

Раздается выстрел, и я не успеваю подумать. Бездумно бегу на звук.

Расстояние приглушает его, поэтому я знаю, что он довольно близко, но не могу понять, где именно.

Еще один выстрел, ближе. Я бегу прямо к лесу за стоянкой. Он наклонный, и примерно через двадцать шагов вверх, насколько я могу видеть, простирается огромное желтое поле.

Два окровавленных человека борются за пистолет.

— Лиам! — кричу я и бегу к двум мужчинам.

Я знаю, что это иррационально.

Знаю, что должна позвать на помощь. Если бы я была в здравом уме, возможно, я бы так и поступила, рискуя жизнью Лиама.

Но сейчас я не в состоянии мыслить рационально.

Я слепо влюблена, и каждая секунда, которую теряю, означает, что на кону его жизнь.

Оба мужчины поворачивают головы ко мне, и в поле зрения появляется красивое лицо Лиама. Его глаза испуганы, и он истекает кровью.

Кричит мне, чтобы я разворачивалась и убегала.

Но он жив.

Он не покрыт теми неописуемыми ожогами и не лежит на морге с биркой на большом пальце ноги. Он дышит, кричит и смотрит на меня.

Он здесь. И Кросби тоже.

Я не слышу ничего, кроме стука своего сердца, когда валю Кросби на землю. Он такой же высокий, как и Лиам, и я быстро осознаю это, когда он легко сбрасывает меня с себя и прижимает к земле.

Его глаза безжалостны и полны злобы. Он вытаскивает пистолет и целится в меня.

Я никогда раньше не смотрела в дуло ствола. Это парализует — мозг не знает, что ему делать: умолять или кричать. Поэтому я не делаю ни того, ни другого и смотрю мимо дула, встречаясь глазами с Кросби.

Его взгляд опустошает мою душу. Он убил всех в «Святилище Харлоу», и, возможно, тех, кто был до нас.

Лиам стоит позади Кросби, держа в руке камень размером с мою голову. Он кричит, когда бросает его. Все замедляется, как в кино, только я смотрю с худшего места в кинотеатре.

Камень попадает в череп Кросби с такой силой, что звук раздается в моей груди, такой громкий, что у меня болят уши.

Я вижу, как глаза Кросби закатываются на затылок и он падает на бок. Лиам ползет ко мне, мучительно стонущий с каждым вздохом. Падает рядом со мной, слезы текут по его лицу.

— Я думала… я никогда… никогда не увижу тебя снова, — произношу я. Вздрагиваю и хмурю брови от глубокой, невыносимой боли, которая пульсирует в моей груди. Что-то не так.

Почему я мокрая? Здесь тепло.

Взгляд Лиама спокойный и ободряющий. Он давит рукой на мою грудь, и мне больно. Я пытаюсь выгнуться под его весом, но он держится крепко.

— Я люблю тебя, Уинн. Мне очень жаль, прости за все.

Он кашляет, брызги крови заливают плечо.

Мои глаза расширяются; ему больнее, чем я думала.

— Лиам, ах, это… это больно.

Становится холоднее.

— Послушай меня, Уинн. Тебе нельзя засыпать, детка. Ты можешь это сделать для меня?

— Хм? — бормочу я. Становится трудно сосредоточиться. У меня кружится голова и мне холодно. — Мне так холодно, Лиам. Почему мне так холодно?

Я так устала и… мне больно. Мне больно.

— Больно, — плачу я.

— Шшш… Всё хорошо, Уинн. Мы в порядке. Я так тебя люблю. Пожалуйста, держись. Всё хорошо, детка. Мы выживем. Мы втроём выживем. Ты, я и Лэнстон, помнишь? Обещаю, ничего не случится. Я люблю тебя.