Тень Долгой зимы

Глава 14

«Когда растаял снег».

Еще осенью 1966 года, когда почти никто из советских людей еще не догадывался о том, что ждет нас в совсем скором будущем, советские ученые просчитали сразу несколько наиболее вероятных сценариев, как тогда еще говорили, «долговременного сильного похолодания» — в зависимости от объема фактически выброшенных в атмосферу количества пыли и вулканического пепла, скорости его оседания, величины смещения полюса и еще целого ряда оказывающих влияние на климат фактора — и именно на основе этих сценариев и был составлен текст итогового доклада ученых Совету Министров СССР. При этом был выбран за основу не самый неблагоприятный (как крайне маловероятный и, к тому же, практически не дающий никаких шансов на сохранение цивилизации) вариант, а тот, что можно было бы охарактеризовать как «хуже среднего».

Реальность оказалась все же немного лучше прогнозов и фактически была близка к тому самому «среднему варианту». Некоторые люди позднее упрекали наших ученых за это — говорили, что развели панику, что при правильной подготовке можно было бы уменьшить экономические потери страны, поступить в каких-то ситуациях более эффективно. Отчасти, пожалуй, так оно есть. В тот момент сыграла свою роль привычка перестраховываться — как из принципа «всегда готовься к худшему — и не будешь разочарован», так и из опасения, что если реальность окажется хуже прогноза, то за такое и «спросить» могут. И спросить куда более жестко, чем за излишнюю перестраховщину, что в послевоенном Советском Союзе давно стала обыденным явлением. Так и появился первоначальный вариант прогноза…

Что он включал? По этому варианту пик похолодания составил бы десять-пятнадцать лет, а среднее понижение температуры на планете составило бы три-четыре градуса Цельсия. Реальность оказалась не столь сурова… Пик похолодания продлился «всего лишь» восемь лет, а снижение средней температуры на планете не превысило двух градусов. Часть начатых было приготовлений в итоге была отменена, а возврат к нормальной жизни в конечном счете состоялся несколько раньше. Однако это тоже была непростая задача…

Жизнь в условиях Долгой зимы фактически стала шагом в сторону «военного коммунизма». Когда были практически отменены товарно-денежные отношения, а большая часть продуктов и вещей первой необходимости выдавалась по карточкам — при этом их стоимость автоматически вычиталась из заработной платы, попросту не выдавалась на руки. В свободной продаже находилась лишь очень узкая номенклатура продукции — некоторые товары народного потребления, объемы производства которых были достаточны для удовлетворения потребностей населения без нормированного распределения. Либо некоторые «специфические» товары вроде производимой из опилок водки, получившей в народе прозвище «деревяшка». Некоторые люди позднее спрашивали — почему в Долгую зиму не прекратили полностью производства алкогольной продукции? Ответ на этот вопрос тоже простой — чтобы меньше было связанной с этим преступности: хищения медицинского спирта или продовольствия для производства самогона. Ведь алкоголик ради выпивки порой бывает готов буквально на все и не посмотрит ни на какие даже самые строгие законы…

Отмена карточек и восстановление нормального денежного оборота потребовали проведения денежной реформы. Поскольку в годы Долгой зимы по-прежнему начислялись и выплачивались (либо зачислялись на банковский счет) зарплаты, пенсии и иные выплаты, а объемы промышленного и сельскохозяйственного производства по многим отраслям экономики за годы Долгой зимы (особенно в ее самом начале) резко упали, в стране образовался избыток денежной массы, не обеспеченной произведенными товарами. И теперь во избежание появления товарного дефицита после отмены карточек ее требовалось хотя бы временно вывести из оборота. Для этого была произведена денежная реформа, по которой суммы до трех тысяч рублей обменивались по курсу один к одну, а сверх этого — на облигации двухпроцентного займа на восстановление народного хозяйства сроком на двадцать лет. На такие же облигации, только с десятилетним сроком выплаты, тогда обменивались и выпущенные ранее облигации военных займов, срок выплат по которым выпал как раз на годы Долгой зимы. Это была первая (и, на настоящий момент, последняя) в СССР массовая эмиссия облигаций госзайма с 1960 года. Но это было едва ли не единственным возможным на тот момент способом восстановить нормальную работу экономики.

Но это было не единственной проблемой… Вопрос возник и с законами. На время действия Особого положения в Советском Союзе было практически приостановлено действие ранее существовавших правовых норм. Вместо уголовного, гражданского, семейного и прочих кодексов в юридической практике руководствовались соответствующими статьями постановления Совета министров СССР «О введении на территории Союза ССР Особого правового и экономического положения» и принятого следом за ним Верховным Советом «Закона об Особом правовом и экономическом положении». К которым, к тому же, позднее добавился ряд дополнительных «временных» постановлений, указов и законов, которые нередко противоречили законам СССР. Например, новый закон «О вооруженном народе» или, казалось бы, банальный «продленный декретный отпуск». И все эти противоречия надо было разрешить так, чтобы оно в наибольшей мере отвечало интересам советского государства и советского народа.

И здесь было ясно одно. Окончание Долгой зимы не должно привести к ухудшению положения трудового народа, что своим трудовым подвигом заслужил лучшей жизни. По этой причине не было и речи о том, чтобы запретить ношение оружия (хотя даже если бы такая идея кому-то и пришла бы в голову, то вряд ли удалось бы ее осуществить на практике) или отменить «продленный декрет». Наоборот, это все надо было утвердить в качестве изменений в советском законодательстве. А вместе с этем решить, какие из «строгостей» времен Долгой зимы следует отменить, а что — сделать частью нового законодательства. Например, новый уголовный кодекс СССР (отныне — единый для всей страны) резко ужесточал наказания за ряд преступлений. И это были не только преступления против других граждан СССР, их жизни, здоровья и личного достоинства, но и такие статьи как «Хищение с целью сбыта, спекуляция, уничтожение или фальсификация продовольственных товаров», наказанием по которой в отсутствии смягчающих обстоятельств назначались расстрел или двадцать пять лет лагерей. Или не менее известная статья о наркотиках. «Хищение, незаконные сбыт, изготовление, приобретение, хранение, перевозка наркотических, психотропных или иных веществ аналогичного действия караются высшей мерой уголовного наказания — расстрелом с конфискацией всего имущества или двадцатью пятью годами лишения свободы с конфискацией всего имущества». Усилена была и ответственность за халатность при исполнении служебных обязанностей или злоупотребление полномочиями, приведшие к смерти людей или иным тяжким последствиям. Усилились наказания за вооруженные мятежи (в том числе, националистического характера), что стало ответом на появление «нового басмачества», украинского или прибалтийского национализма. Так постепенно некоторые нормы времен Долгой зимы проникли в обычную жизнь и стали ее неотъемлемой частью.

Впрочем, Долгая зима наглядно продемонстрировала целый ряд ошибок буквально во всех сферах жизни. Советскому правительству пришлось произвести определенные изменения провести в области экономического планирования и повышения эффективности экономики. Произвести реформу вооруженных сил — в Советской армии было значительно сокращено количество боевых подразделений, прежнее количество которых в условиях прекращения глобального противостояния с западным блоком не требовалось. И, наоборот, увеличена численность железнодорожных и инженерно-строительных частей. Когда-то в народе ходило выражение, что «курица не птица, стройбат — не солдат». В те годы и впрямь в стройбат нередко посылали откровенный «сброд», кто по тем или иным не подходил другим родам войск. Однако Долгая зима наглядно показала особую важность данного рода войск для страны — так что о возвращении к старым порядкам не могло быть и речи. Впрочем, в те годы поменялось вообще очень многие… Изменить законодательство. Поменять приоритеты в развитии науки и техники. Значительно переработать экономическую и социологическую теорию социализма, исходя из сложившейся практики социалистического строительства и новых научных достижений. Изменения вошли даже в новую программу партии, опубликованную в 1977 году. История показала, что даже в условиях краха большей части капиталистического мира построение коммунизма следует считать скорее долгосрочной стратегической задачей, а не делом ближайших десятилетий.

Таким образом, политическим руководством Советского Союза была проведена достаточно большая работа по подготовке к возврату к нормальной жизни и отмене ранее действовавшей «чрезвычайщины». И она не окончилась даже с отменой в 1974 году Особого положения и карточек на ряд продовольственных и промтоваров. Можно сказать, это стало лишь первым этапом этой длительной работы… А некоторые возникшие еще тогда вопросы нам и вовсе приходится решать прямо сейчас, в наше время.

— Ну и что вы тут обнаружили? — глядя на огороженную территорию, спросил полковник Карякин. — Почему вы считаете, что это относится именно к теме нашего отдела?

— А вы сами посмотрите, — ответил встречавший чекистов капитан госбезопасности. — Думаю, тогда сразу все сомнения развеются…

— Ну веди, Сусанин, — хмыкнул в ответ Юрий Карякин. — Посмотрим, что там за камень, из которого якобы люди выбирались…

Нет, в реальном существовании «попаданцев» из других миров чекист не сомневался уже давно. Как бы дико оно не звучало, но доказательств этому собрано было уже предостаточно… Тут и кости животных, датировка которых совершенно не соответствует времени, когда они жили на Земле. И хоть поначалу были предположения о том, что это — какие-то последние экземпляры, но к настоящему времени биологи окончательно отвергли подобную возможность. Если популяция будет слишком мелкой, она неизбежно деградирует и вымрет гораздо раньше. А если большая — тогда и ископаемых останков куда больше будет. Тут и упоминания о «снежных людях» — и ведь занимались этим не какие-нибудь энтузиасты-комсомольцы, а целая комиссия при Академии наук СССР, что уже доказывало серьезность этого мероприятия. И хоть поймать «йети» никому не удалось, но материалы были собраны весьма любопытные… В начале 60-х Борис Поршнев даже книгу на этот счет опубликовал, но дальше тогда дело не пошло — Долгая зима отменила все предлагавшиеся планы по организации новой экспедиции. Да, тогда выдвигалась идея о встрече людей с реликтовыми гоминидами. Нынче стало давно понятно, что это невозможно — вот только от некоторых фактов отмахнуться сложно… Были и сообщения о странных, порой появлявшихся словно из ниоткуда, людях. Но почти никогда их даже не пытались связывать с пришельцами из другого мира. «Злые духи» в мифологии африканских племен, «фоморы» и «туаты» из ирландской мифологии, различные «пророки», выдвигавшие революционные для своего времени идеи, а то и некоторые языческие божества, «колдуны» с «ведьмами», «блаженные»… Или, в более поздние времена, просто «психи», несущие какую-то невозможную чушь! А еще… товарищ Солнцев! Впрочем, последние свои подозрения Карякин даже собственному руководству не называл. Но то, что именно по инициативе Михаила Васильевича было создано их управление и разработаны инструкции по «поиску и выявлению инопланетян или пришельцев из параллельных миров» навевало определенные мысли… Как минимум — что товарищ Солнцев на деле знал гораздо больше, чем он, — замначальника целого управления МГБ СССР.

Пройдя несколько сотен метров Юрий Карякин и капитан госбезопасности Дмитрий Чернов оказались у торчащего из земли здоровенного камня, одна из сторон которого была словно гладко отшлифована. Все как в том отчете, что довелось прочитать полковнику перед этой поездкой. Что ж, пока все сходилось… А раз так — не было и оснований не доверять всему остальному. Вокруг камня сейчас, правда, стояли целая куча камер высокого разрешения и какого-то научного оборудования, в котором Карякин не особо разбирался, чуть дальше расположилась БМП, ствол пушки которой был нацелен точно в камень, из-за чего находиться около него было несколько неуютно.

— Что на той стороне? — оглядев странный камень со всех сторон, спросил Карякин.

— Да все то же, что и здесь у нас, — ответил Чернов. — Мы там поставили скрытую камеру, но пока ничего особенного не засняли. Можете вон в палатке сами взглянуть…

В палатке на небольшой тумбочке стояла переносная ЭВМ, один из кабелей от которой тянулся прямо к камню, а другой, сетевой, к трещавшему неподалеку бензиновому генератору. Усевшись перед экраном ЭВМ, Карякин взял в руки мышку и привычно, программа была типовой, быстро прокрутил записи за несколько прошедших дней, но кроме изменения освещенности все остальное было постоянно. На той стороне был такой же лес, но за все время в объектив камеры не попал даже никто из местных зверей.

— Что дали результаты радиоперехватов? — минут через тридцать, встав из-за ЭВМ и выйдя из палатки, спросил у Чернова Карякин.

— Эфирных передач не обнаружено никаких, — ответил Дмитрий. — Только кое-какие переговоры морзянкой время от времени…

— И что в тех переговорах?

— Да почти ничего конкретного, — поморщился капитан. — Какие-то местные переговоры… Единственное, что могу отметить — все передачи идут на русском языке.

— Так, ин-те-рес-нень-ко… — медленно протянул Карякин. — Все расшифровки переговоров ко мне на стол! Чую, мы впервые нашли что-то реально интересное…

И вскоре Карякин понял, что чутье на этот раз его не подвело. Это точно был параллельный мир! Да, это все были лишь какие-то рабочие переговоры, но и среди них промелькнуло немало любопытной информации. Например, упоминание «Долгой зимы» или какого-то «Председателя»… А, значит, надо готовить разведывательный рейд… А там видно будет.

К вечеру Карякин уехал, увозя с собой в Москву целую толстую папку информации и мысленно уже готовясь к вполне вероятной встрече с самим Председателем Совета министров. В том, что ему прикажут явиться к нему с докладом, Карякин теперь даже не сомневался… И, как оказалось, соответствующий приказ пришел даже раньше, чем следовало бы ожидать. Уже на следующий день он вместе с начальником управления генерал-майором Степановым явился для отчета в Кремль, где довелось изложить как все имеющиеся сведения по теме, так и свои предположения. А еще через день на место явилась разведгруппа — из тех профессиональных разведчиков, кто привык работать в «мертвых землях» Америки, Азии или Африки. Почти у каждого из них за плечом было по несколько разведрейдов — итогом которых чаще всего становилось или расширение подконтрольной СССР территории или карательный рейд советской армии против какой-нибудь не в меру обнаглевшей местной банды. И вот теперь перед ними стояла особая задача — сходит на разведку в параллельный мир и выяснить, что там к чему…

Пара дней на подготовку, изучение материалов, и вот спецгруппа выходит в поход… Оделись все примерно так, как обычно ходят в лес или на охоту — чтобы, случись чего, не вызывать особых подозрений. Только под одеждой у каждого припрятано по пистолету, а Леха Гвоздев да Важа Кулулашвили взяли с собой по автомату Калашникова под калибр 7,62 мм и по паре гранат. Им вперед лезть не надо, их задача — прикрывать остальные членов разведгруппы. Портал они прошли незаметно, без всяких ощущений — и вскоре уже удалились вглубь леса по направлению, где в их мире располагалась ближайшая деревня. Лес тут оказался гораздо больше, чем в их мире — деревья постепенно захватывали давно заброшенные, опустевшие поля, но сейчас это было лишь в плюс для всех. Меньше вероятность того, что к камню забредет кто-то из «аборигенов»… Ну а что по лесу дольше топать — так и тут свое преимущество есть, проще спрятаться от чужого глаза. Впрочем, идти все равно было недалеко. Всего полчаса пути — и вот уж разведгруппе открылся вид на небольшую деревню. Вязовка… В их мире — большое село с двумя школами, детским садом, больницей, библиотекой, собственной МТС, рыбхозяйством, пожарной частью, элеватором и парой небольших артелей. Здесь же… Почти вымершая небольшая деревня. На все село разведчики смогли насчитать пять-шесть жилых домов. Правда, за деревней все же раскинулось зеленеющее озимыми или, скорее, «пырейкой» поле. Лишь остатки машдвора на окраине деревни, где ржавели «ЗиСы» с «Газонами» и тракторами. Да вилась узкая, практически неезженая дорога вдоль леса куда-то в сторону Сенного.

— А ведь вон тот трактор на ходу, похоже, — обратил внимание на стоявший напротив одного из домов ДТ-54 с навешенным сзади плугом командир группы капитан Дмитрий Демьянов.

И названный трактор и впрямь выглядел куда свежее стоящих на машдворе… Даже был покрашен какой-то блеклой серой краской, что явно говорило об одной. За техникой ухаживают — во всяком случае, по мере возможности. И это сразу вызвало всеобщий интерес. Раз есть какая-то рабочая техника, раз ее как-никак обслуживают, а не просто эксплуатируют до последнего, выжимая последние соки — значит, есть и цивилизация. И явно не средневекового уровня, что уже было немаловажным открытием. Наличие более-менее технически развитых анклавов, наподобие той же «Республики» из Северной Америки или некоторых подобных образований на территории бывших европейских стран. Конечно, это еще не означало обязательного наличия адекватного, с кем можно по-нормальному договариваться, руководства. Порой это бывал и этакий «новый феодализм» или даже рабовладельческий строй, но эти варианты были скорее исключением. Подобные сообщества почти неизбежно деградируют до обычных дикарей. Вопрос лишь в том, насколько быстро или медленно это происходит, а это чаще всего напрямую связано с величиной анклава или, например, с наличием на территории хранилищ стратегических запасов. Порой ресурсы с таких можно растаскивать десятилетиями, обеспечивая хороший уровень жизни узкому кругу «элитки». «Выживатели», мать их! Кто живет лишь сегодняшним днем, поскольку возродить цивилизацию они даже и не пытаются… Точнее, мозгов не хватает на то, чтобы начать что-то создавать самим, а не растрачивать невосполнимые старые запасы.

Однако в деревню они не пойдут. Уж там-то на них мигом обратят внимание — и, скорее всего, побегут сдавать властям. Чужаки здесь явно не частое явление. А потому, понаблюдав еще немного за деревней и даже увидев нескольких местных жителей в грубоватой, невзрачной на вид, одежке, разведчики двинулись в другую сторону — в сторону железнодорожной линии, вдоль которой предстояло двинуться в сторону поселка Сенного.

Железная дорога Сенная — Аткарск проводила достаточно жалкое впечатление… Старые, трухлявые шпалы, кривые рельсы, трава в междупутье и настоящие заросли кустарника по бокам от пути… Однако при всем при этом было видно, что железная дорога не полностью заброшена. Тут и видневшийся на рельсах небольшой накат на рельсах. Тут и «подстриженные» проезжающими поездами кустарники. И даже явно достаточно свежие капли масла на рельсах. И взгляду разведчиков это говорило о многом. Да, цивилизация здесь явно была. Хиленькая, едва сводящая концы с концами, но не вконец деградировавшая. И дальнейший путь в сторону Сенного это доказал.

Чем дальше двигались люди — тем больше пред ними представала картина той разрухи, что воцарилась в этом мире. Где в их мире колхозные поля — здесь чаще всего степь да леса… В одном месте неожиданно обнаружили брошенный прямо посреди поля трактор с навешенным на него ржавым плугом… Однако порой вдруг, словно из ниоткуда, появлялись обработанные поля, вились грунтовые дороги — и это вновь указывало на то, что цивилизация здесь все же жива. Следующее посещенное село располагалось в трех километрах к северу, у линии железной дороги, и тоже было полумертвым. Но при этом здесь жилых домов было все же гораздо больше. Не меньше четверти от общего количества, что уже было весьма интересно. И техники было явно побольше — минимум два рабочих трактора и три 157-х «ЗиСа» выделялись все той же невзрачной серой краской.

— А ведь точно «пырейка», причем в изначальном виде, — приглядевшись к росшим на поле растениям, заметил Петр Федотов, один из разведчиков. — Я ж сам из деревни, так что ее сразу отличу… Гадость редкостная, только серпами ее убирай! Но Долгую зиму она нам помогла пережить…

— За то нередко теперь как сорняк растет, — усмехнулся в ответ Леха Гвоздев. — Целые поля порой попадаются!

Ну да, в Долгую зиму зачастую распахивали даже самые что ни на есть неудобья, где не проедет никакой комбайн, которые потом попросту забросили. Но «пырейка» порой растет до сих пор, как этакое напоминание о Долгой зиме. Впрочем, в нынешнее время уже выведены и широко внедрены в сельское хозяйство СССР новые сорта пшенично-пырейных гибридов, которые спокойно поддаются уборке комбайном, но при этом обладают очень хорошей урожайностью и высоким качеством зерна. Правда, при этом практически перестали использоваться как многолетники, а уж про вегетативное размножение никто и не вспоминал… Сеяли как обычную озимую пшеницу.

— Не удивительно, — заметил Дмитрий. — Для таких условий это самая оптимальная культура, наверное…

Обойдя деревню по широкой дуге, разведчики двинулись дальше в сторону Сенного, постепенно приближаясь к станции Куриловка, все больше и больше замечая признаков цивилизации. То распаханные поля, то явно недавно отремонтированный мост через реку, то просто проезжая дорога… И пусть даже по сравнению с их миром это все равно выглядело запустением, но это была и не полная разруха, какую чаще всего доводилось встречать в «мертвых землях». Но когда они уже были на подходе к станции — пришлось отвлечься, когда глядевший по сторонам Петр заметил клубы черного дыма в районе железной дороги, который медленно двигался в их сторону. Найдя наиболее удобное для наблюдения место разведчики залегли и принялись ждать. И не прошло и получаса, как где-то вдали появился поезд.

— Паравоз, — заметил Важа. — Ныкогда нэ выдэл ездящэго паравоза…

— Естественно, не видел, — усмехнулся Дмитрий. — Их последние порезали когда ты еще в садик ходил…

— Я в садык нэ ходыл, — буркнул себе под нос сержант, однако больше ничего говорить не стал. Хоть в обычное время грузин и отличался изрядной разговорчивостью, чем нередко доставал товарищей, но в походе — это в походе. Дело прежде всего.

А тем временем, стуча колесами по шпалам, пыхтя и дымя трубой паровоз подъезжал все ближе и ближе — и теперь уже было видно, что работал он на нефти. Здоровенная бочка для мазута стояла аккурат на тендере, а топливо оттуда подавалось по трубам в горелки котла. Ну да, на такую систему частично стали переходить еще в 50-е — ведь угля в области не было, а вот нефти и, как следствие, мазута — вполне себе! Вот и тут вытащили откуда-то такой раритет времен до Долгой зимы… Или сделали нечто подобное сами из подручного материала, как знать.

За собой паровоз тащил десяток обшарпанного вида грузовых вагончиков и даже один-единственный пассажирский в хвосте состава, в окнах которого мелькнуло с десяток пассажиров, и вот уж поезд уехал дальше на запад. Никаких табличек с маршрутом, разумеется, не было — хотя он и так был понятен. За то пассажирский вагон был выкрашен все той же вездесущей серой краской, а из одного из окон торчала труба буржуйки. «Лучше плохо ехать, чем хорошо идти?» — глядя вслед поезду, подумал Дмитрий. Скорость состава — километров так пятнадцать-двадцать. Но больше по таким путям и не разогнаться, пожалуй. И так кажется удивительным, что поезд не сходит с рельс…

Передав на базу по радио информацию о своих наблюдениях коротким сжатым пакетом, который с местной техникой и засечь практически невозможно, а уж расшифровать можно и не мечтать, разведчики двинулись в дальнейший путь. На ночь остановились в одной из попавшихся по пути полностью заброшенных деревень, где разместились в более-менее уцелевшем кирпичном здании. Радист, развернув свою аппаратуру, передал на базу собранную за день информацию и запросил дальнейшие указания.

В дальнейший путь выдвигались уже на следующее утро. Согласно полученным указаниям им следовало переправиться через речку Терешка и разведать окрестности села Барановка, поселка Сенной и, в особенности, как можно тщательнее разузнать все на счет аэродрома Багай-Барановка, где, по идее, должны были бы стоять 101-я отдельная испытательная авиационная эскадрилья и 343-й инструкторский истребительный авиаполк. И хоть о том, чтобы поднять в воздух простоявшие полвека самолеты, не могло быть и речи, но вот как источник полезной информации заброшенная часть вполне могла бы послужить. Да и, вполне возможно, бывшая авиабаза и в качестве места размещения постоянной военно-научной базы по другую сторону портала пригодится… Но тут уж все зависело от того, как удастся с местными жителей поладить.

Как и предполагалось, село Барановка оказалось полузаброшенным. С десяток жилых домов, стоящий около одного из них серый «ЗиС» — и, собственно говоря, на этом все! Впрочем, тут любопытным моментом стало то, что в деревне оказалось немало разобранных на дрова сараев и домов, что почти наверняка было сделано в годы Долгой зимы. Когда, в конце концов, могли начать разбирать на дрова дома? Да тогда, когда их жильцы уже померли, а заготавливать дрова на стороне и везти в деревню уже не было ни сил, ни возможностей! То есть начиная этак со второго-третьего года Долгой зимы. Однако в саму деревню не пошли и здесь.

А вот дальше пришло время заняться самым главным — аэродромом. Так что, выслав на север разведку, которая должна была бы немедленно сообщить о появлении со стороны Сенного чужих, основная часть разведчиков принялась за изучение территории бывшей воинской части, которая оказалась полностью заброшенной… И тут удача наконец-то повернулась к ним лицом!

Во-первых, большинство строений, несмотря на прошедшие годы, еще находилось в более-менее пристойном виде. Во всяком случае, их еще можно было восстановить и использовать. А, во-вторых, неплохая сохранность зданий обеспечила и более-менее нормальную сохранность бумажных 'носителей информации' — хоть газет и журналов в библиотеке, хоть штабных документов, которые, покидая часть, никто не удосужился ни забрать с собой, ни уничтожить… Да и какой толк был бы от всех этих приказов или донесений в той ситуации, когда не осталось самой страны? Разве что чтобы костер разжечь…

Эта-то информация и позволила составить первые впечатления о произошедшем в этом мире — и информация оказалась очень интересной. Ведь он оказался почти двойником их родного! Здесь было очень большое сходство исторических событий, здесь так же американцы взорвали атомную бомбу и тем самым вызвали извержение проклятого Лонг-Вэлли, что привело к Долгой зиме. Вот только история самого СССР в какой-то момент пошла иным путем — и это привело к краху страны в условиях катаклизма… И от прочитанного в бумагах у Дмитрия то и дело вставали дыбом волосы не только на голове, но и во всех остальных местах. Ладно, не понравился им товарищ Сталин — решили, понимаешь, «борьбу с культом личности» устроить. Ладно, наворотили идиотизма в экономике — для понимания этого хватало одного взгляда на некоторые статьи в газетах. Но устраивать дележ власти, дошедший до уличных боев в августе 1967-ого года, когда все буквально висело на волоске? Это было совсем уж необъяснимым идиотизмом! С чего и начался окончательный крах страны и развал всего и вся… А вот что происходит на остатках страны сейчас — это и предстояло выяснить разведчикам.