Тень Долгой зимы

Интерлюдия. "Иной вариант"

— Привет, Миш! — окликнул его показавшийся знакомым голос.

— Привет, Вик! — оглянувшись, парень не сразу узнал свою бывшую одноклассницу. — Ты… это… Как живешь-то?

— Ну как? — грустно усмехнулась девушка. — Как и все… Выживаем как получается. Вон только недавно из деревни вернулась, «пырейку» убирали…

— За работу, естественно, зерном заплатили?

— А чем же еще? — усмехнулась Вика. — Ну да хоть что-то…

Ну да. Как полтора года назад «кончилась» советская власть, так все выживают кто как может. Единого государства не стало — каждый сам по себе. И если у них в городе власть держал первый секретарь товарищ Шибаев, которому с помощью мобилизованных из резервистов «Сил территориальной самообороны» более-менее удавалось поддерживать порядок, то что творилось в других местах — жутко было представить. Каждый райцентр, а порой и не только они, стали сами по себе. И объединить их было некому — военные практически все ушли «на юга», на распоряжения министерств и исполкомов все плевали с большой колокольни, партия и вовсе превратилась в пустой звук… Впрочем, даже у них в городе советская власть стала во многом формальностью, контролируя лишь наиболее важные объекты промышленности и городского хозяйства и организовывая хоть какую-то кооперацию среди еще кое-как работающих промышленных предприятий.

Впрочем, как стало ясно, что все рушится, город принялся избавляться от «лишних ртов». Оставались на месте лишь самый минимум — кто обеспечивал работу коммунального хозяйства и производство критически важной для выживания продукции вроде топлива и запчастей для сельхозмашин. В первую очередь, выселили в деревни эвакуированных. А следом же отправили «в поля» и остальных — летом большинство работало на выращивании овощей, картошки-скороспелки и «пырейки», под которые использовали любые мало-мальски пригодные земли. Впрочем, даже так еды не хватало. В прошлую зиму люди умирали тысячами! Того количества продуктов, что получали по карточкам, еще как-то хватало чтобы не помереть с голоду, но не для того, чтобы сохранить здоровье… А что будет в эту зиму — оставалось лишь гадать. Урожай-то пусть и стал лучше, но не намного, а вот запасы со времен до Долгой зимы уже закончились.

Сам Михаил тоже только недавно вернулся, как нынче стали говорить, «с полей». Все лето они жили в землянках и палатках, выращивали все те же «пырейку» с репой и моркошкой. Правда, последняя храниться не будет — так что это чисто на еду… Впрочем, нынче ели буквально все, что только можно. Корни лопуха и рогоза, пырея и одуванчика, крапиву и лебеду… Брошюрку со списком съедобных дикорастущих растений и их картинками полиграфкомбинат издал и распространил еще в конце лета 1967 года — и это было последним, что он вообще напечатал. Буквально на следующий день после окончания выпуска все сотрудники были распущены по домам и на работу больше не приходили.

И вот заканчивается очередная осень, вот-вот наступит зима… И никто не знает, что ждет их дальше. Метеорологическая служба приказала долго жить вместе со страной, а до того власти всячески скрывали масштабы катастрофы — это стало понятно уже давно.

— А я недавно «с полей», — ответил Михаил. — Как у тебя-то, все живы?

С Викой они не виделись с самой осени 1966 года — так что ничего о ее нынешней жизни парень практически не знал. Разве что Петька как-то раз обмолвился…

— Если бы… — тяжело вздохнула девушка. — Дед с бабушкой померли осенью 67-ого. Тетя Света этой зимой померла. Воспаление подхватила, а лекарств, сам знаешь, нет больше. А вскоре за ней и дядя Миша — напился на поминках и угорел. А Мама с папой живы, дядя Петя с семьей, тетя Тоня тоже… А больше ни про кого и не знаю ничего. Связи-то с другими городами, сам знаешь, нет. А у тебя-то как?

— Дед с бабушкой тоже померли… Брат старший в армии — и никто теперь ничего про него не знает. Муж старшей сестры в прошлую зиму тоже от воспаления… А остальные… Кто в городе жил — те живы. А кто в деревне — про тех и не знаю ничего…

— А как Ленка твоя?

— Ленка? — вспомнив свою «любимую-ненагладную», ехидно усмехнулся Михаил. — Свинтила она к Лехе-бандиту. Ну да и хрен с ней!

— Это к Рогову что ли? — вспомнив про бывшего одноклассника, удивилась Вика.

— К нему самому… Еще осенью 67-ого, как только власть рухнула.

— Сука, — добавив еще парочку непечатных фраз, произнесла девушка. — Один, значит, теперь живешь?

— Ну как один? — пожал плечами Михаил. — С родителями…

— Я тоже, — тихо ответила Вика. — Хотя вон «сватались»… некоторые.

Ну да, было и такое… Хотя «сватовством» назвать это было сложно. Фактически ей просто сказали, что она, мол, очень нравится «одному человеку». И если хочет жить хорошо и ни в чем себе не отказывать — он всегда будет «рад видеть» ее. Ну а если нет — сдохнет никому не нужной в подворотне. Сказать, что это было для девушки шоком — это значило бы не сказать ничего! Почти два месяца после этого Вика боялась даже лишний раз из дома высунуться, но… Вопреки опасениям, никто ее не выслеживал, ничего не было. Похоже «один человек» нашел себе другую подстилку, кто с радостью прыгнула к нему… Так что в конечном счете Вика успокоилась. Особенно после того, как батя где-то раздобыл ей трофейный «Вальтер», с которым она теперь ни расставалась никогда…

На миг девушке вдруг захотелось признаться Михаилу в своих чувствах… В том, что с самого седьмого класса любит его… Но она вновь одернула себя. Как и одергивала себя в школе. Как и тогда, на выпускном. Когда они вместе встретили рассвет… И пусть сейчас она не лезла бы ни в чьи отношения — они разрушились и без того, но… Вика побоялась. А если Михаил решит, что она навязывается к нему?

Нет… Не место и не время. Хотя, не будь сейчас Долгой зимы, она бы не сомневалась. Наверное, предложила бы как-нибудь встретиться, погулять — предрассудки на счет того, что «девушка не должна первой», ей были всегда чужды. Но сейчас не те обстоятельства. Да и… Какая вообще может быть любовь на осколках мира? В мире, где для каждого из них новый день может стать последним. Как жить дальше? Ради чего? Все давно утратило свой смысл и обесценилось… Осталось лишь одно — упрямство. То единственное, что мешало сложить лапки и сдаться… И все же… Будь прокляты уроды-американцы, что устроили Долгую зиму! И будь прокляты придурки из Политбюро, что устроили дележ власти в такое и без того непростое время!

— Давай, может быть, встретимся… как-нибудь? — внезапно смутившись, спросил Михаил.

Ни с того, ни с его, ему вдруг вспомнился как-то раз увиденный сон — и в том сне они были вместе, мужем и женой. А еще… Там была жива их страна! Там он даже встречался с Генеральным секретарем! Только почему-то им был не Брежнев, а какой-то, как его… кажется, Пантелеймон Пономаренко. Надо же, что только может мозг выдумать! Даже и не слыхал никогда про такого человека… А тут настолько реалистично приснилось, что прямо словно вживую увидал!

— Встретимся? — на миг во взгляде Вики мелькнуло удивление. — Д-давай… Только когда?

— А хоть завтра? — предложил Михаил.

— Хорошо! — чуть улыбнулась в ответ девушка.

Эх, почему все же у них все не как в том сне?