Тень Долгой зимы

Глава 11

«Экономика должна быть экономной!»

«Нам счастье досталось не с миру по нитке –

Оно из Кузбасса, оно из Магнитки.

Туркменские земли и космос далекий –

Все это из нашей истории строки!»

Кто из нас не слышал эти слова из известной песни? Да, все это и впрямь было в нашей истории! И Гражданская война, и стройки социалистической индустриализации, и Великая Отечественная война с последующим восстановлением народного хозяйства… и Долгая зима. И многое из этого пришлось на время жизни одного поколения! Когда один и тот же человек в молодости воевал с белогвардейщиной в Гражданскую, потом поднимал из разрухи страну на стройках, бился с фашистами в Великую Отечественную, восстанавливал народное хозяйство… А на старости лет оказался застигнут Долгой зимой! И даже им вместо спокойной жизни на пенсии вновь пришлось подниматься на борьбу! Как минимум — помогая своим детям и внукам, а то и не только. Вспомнить хоть пенсионеров-железнодорожников, что вновь вышли на работу путейцами или машинистами специальных путевых машин. Что уж говорить о тех, кто был моложе? Кто застал гражданскую еще в детстве, а затем участвовал в стройках пятилеток, участвовал в войне или работал в тылу, восстанавливал народное хозяйство? Они к началу Долгой зимы еще даже не вышли на пенсию!

Все это не могло не сказаться на всем советском обществе в целом. Когда одни беды следуют за другими, люди перестают верить в будущее, на подсознательном уровне жизнь превращается в бесконечную подготовку к возможным неприятностям, вечную перестраховщину. И позднее стоило большого труда избавиться от этой Тени Долгой зимы… Убедить людей в том, что к подобным вопросам относиться надо продуманно, взвешенно. Так, чтобы, с одной стороны, учесть и предупредить возможные опасности, а с другой — не скатиться в паранойю, выдержать меру в этих приготовлениях.

Долгая зима в памяти советского народа навеки осталась одновременно и как величайшая трагедия века, очередное испытание, легшее на плечи советского народа, так и как время великих свершений… Те, кто пережил те трудные годы, помнят немало как плохо, так и хорошего. Мы помним националистические восстания и борьбу с бандитизмом, но помним и трудовые свершения Долгой зимы, и созданные под ее влиянием новые технологии, и рост технологической дисциплины на производствах, и формирование у советских людей более ответственного отношения к окружающей природе и ресурсам.

Сейчас те годы постепенно превращаются в те самые легенды, которые еще века будут рассказывать друг другу люди. Так что да… «Легенды расскажут!» Легенды, где порой вымысла будет больше, чем правды. Ведь с каждым пересказом, с одной стороны, они будут обрастать все новыми и новыми, придуманными где-то «для красного словца», а где-то для объяснения непонятных вопросов, подробностями. А, с другой стороны, будут теряться какие-то смыслы, подробности. Ведь то, что для нас было настолько само собой разумеющимся, что даже не стоило отдельного упоминания, потомкам зачастую будет непонятно — за прошедшие времена изменится язык, иными станут реалии жизни. И потому они либо попросту не придадут этому вопросу значения, либо додумают какое-то свое собственное объяснение. И лишь информация из архивов да тщательный анализ позволят представить в подробностях — каково оно было, выживать в Долгую зиму? Почему советским правительством были те или иные, порой с высоты послезнания кажущиеся неоптимальными, решения? К каким долгосрочным результатам привели те или иные решения?

Таких спорных вопросов будет, конечно, немало. Например, некоторые спрашивают — почему мы не присоединили Иран этак на полгода раньше? Или почему ограничились одним Ираном, а не пошли дальше — в тогда еще существовавшие Ирак, Ливию, Афганистан с Пакистаном? Почему выдача народу оружия начали не с самого начала, а лишь в середине 1967 года? Несмотря на то, что все эти вопросы были неоднократно освещены в книгах различных исследователей, люди по-прежнему выдумывают самые разные теории и легенды о том, почему все было именно так, а не как-то иначе.

Но сегодня хочется особо отметить вопрос бережного отношения к ресурсам, чему во многом научила нас именно Долгая зима… Хотя, казалось бы, а раньше оно что, не нужно было? Да, нужно! И когда-то, в годы индустриализации, в Великую Отечественную, это уже было. Тогда за растрату ресурсов жестко карали — и нередко не «рублем», а сроками в лагерях. Ведь в те годы растрата ресурсов, их нецелевое использование могло стоить человеческие жизни. Довоенный Советский Союз был слишком бедной страной для того, чтобы позволить себе такую «роскошь». Особенно с учетом того, что и без того немало ресурсов улетало впустую — из-за брака, вызванного низкой квалификацией многих недавно пришедших на производство с минимальным уровнем образования рабочих, из-за порчи продукции при хранении (особенно это касалось сельского хозяйства!) из-за нехватки и недостаточной технической оснащенности складских площадей и целого ряда других объективных причин, устранение которых в одночасье было невозмолжно. Все начало меняться позднее, уже во времена товарища Пономаренко. К тому времени советская страна вылезла из послевоенной разрухи, постепенно росла культура производства на заводах и в сельском хозяйстве, активно шло внедрение новых технологий. Смягчилось трудовое законодательство — вспомнить хоть, как с 1940 года прогул был приравнен к уголовному преступлению, за которое полагалось полгода исправительно-трудовых работ по месту основной работы с удержанием 25 % зарплаты. Преступлением тогда считались и порча инструмента и оборудования в результате нарушения технологической дисциплины, брак или порча продукции в результате грубого нарушения технологических процессов. В 1957 году эти законы были отменены, на смену уголовной ответственности пришли дисциплинарная и материальная. Но постепенно и они ослабевали… На фоне грандиозных успехов советской экономики 60-х у многих сложилось во многом ошибочное впечатление, что страна у нас богатая, так что нечего трястись над какими-то там железками или картошкой! От списанных в брак по небрежности станочника или, например, технолога заготовок, от сгнившей в овощехранилище тонны картошки ничего стране не будет! Или что будет от того, что колхоз занизит урожайность, а «лишнее» зерно растащат колхозники для своей личной скотины? И нередко руководство предприятий и организаций стало, желая избавиться от «головной боли», вместо борьбы с бесхозяйственностью стало фактически потакать ее, скрывать происходящее…

Не стоит, конечно, считать, что это успело стать массовым явлением, но тенденция намечалась весьма неприятной. Особенно если вспомнить некоторые наиболее вопиющие случаи — вроде знаменитого «Кутаисского дела» 1963 года, когда все руководство Кутаисского автозавода отправилось в исправительно-трудовые лагеря, значительную часть рабочих завода уволили по статье, а также ввели обязательную сдачу продукции представителю заказчика. Что чуть не привело к крупному межнациональному конфликту в Грузинской ССР, на заводе пытались устроить забастовку против действий властей и новых требований. Или чуть менее нашумевшее, но также промелькнувшее даже в центральных газетах, дело Ереванского завода фрезерных станков 1964 года, когда также несколько десятков человек отправились «валить лес», а производство встало почти на год — пока набирали новый коллектив. И это лишь самые громкие примеры бесхозяйственности — когда дело заходило дальше увольнений и единичных «посадок». И уж, тем более, сколько было так и не «вскрывшихся», оставшихся где-то в тени случаев бесхозяйственности?

Долгая зима показала нам, что безалаберность, разгильдяйство, бесхозяйственность — явления непростительные, борьба с которыми должна вестись со всеми большевистскими упорством и решительностью. Что ни в коем случае нельзя заниматься попустительством в этих вопросах. И именно в те годы, когда над всей страной нависла угроза смерти от голода и холода, стало понятно, что без этого нам никак, без этого нам не выжить. «Экономика должна быть экономной!» — так сказал в 1967 году бывший на тот момент первым секретарем Казахской ССР товарищ Брежнев.

Как все знают, землетрясения августа 1967 года привели к масштабным разрушениям во многих частях страны, резкому падению объемов промышленного производства и сокращению добычи целого ряда полезных ископаемых. Долгая зима с ее морозами и снегопадами еще больше ухудшили ситуацию в целом ряде отраслей народного хозяйства. И только жесткая экономия ресурсов, использование их строго по назначению, могли спасти экономику нашей страны от краха. А ситуация зачастую была и впрямь настолько безрадостной, что в мартеновские печи уходили представлявшие культурную ценность постаменты памятников и литые чугунные ограды, не говоря уж об обычных заборах вокруг школ или парков. И единственное, что мы могли сделать — это перед переплавкой сделать чертежи, по которым со временем можно было бы восстановить их. Естественно, в таких условиях на счету были каждый килограмм металла, каждый литр солярки, и уж тем более — каждое ведро картошки или зерна. Ведь именно ситуация с продовольствием была хуже всего — неспроста именно тогда были введены максимально жесткие, вплоть до расстрела, наказания за порчу (в том числе, по халатности), хищение или фальсификацию продуктов питания. Хотя, конечно, это уже был особый вопрос…

Таким образом, именно Долгая зима приучила нас беречь ресурсы и использовать их с максимальной эффективностью. Находить применение даже тому, что раньше вывозили на свалки или бесполезно сжигали. Как те же попутные нефтяные газы, которые в новых условиях стали использовать для обогрева теплиц. Как те же отходы деревопереработки, из которых стали делать топливные гранулы. Внедрять новые технологии, уменьшающие расход сырья — вроде гидроабразивной (а впоследствии и лазерной) резки металла. Создавать более экономичные при не худших мощности и тяговых характеристиках двигатели внутреннего сгорания. Бороться за наилучшую сохранность сельскохозяйственной продукции — в том числе, путем внедрения новых технологий хранения, разработки и применения современного оборудования. И многое другое. Как верно сказал товарищ Брежнев, «экономика должна быть экономной». Такой урок дала нам Долгая зима.

Ну вот и конец вахты… И вновь стучат колеса, унося его прочь от не шибко-то гостеприимного, но «денежного» Норильска. Бывшего города, а нынче — крупнейшего в мире вахтового поселка и, одновременного, крупнейшей же колонии-поселения «международного значения». Кстати, вот как раз такой бывший поселенец, представившийся Федором, нынче ехал в одном купе с ним… Точнее, ехали они целой семьей — муж с женой и десятилетняя дочь… Между прочим, не такое уж и частое явление — хоть и были в Норильске «семейные» общаги для поселенцев, но не так уж и многие ехали сюда. Большинство обычно быстро разводились с осужденными и вообще старались делать вид, что никогда и не знали их…

— Да задавил я мужика одного на переходе, — отвечая на незаданный вопрос, сказал поселенец. — Конец смены был, уставший уже ехал, а тут он… Не заметил. Хоть и не насмерть, а один фиг пятерку дали. Думал, уйдет от меня Машка теперь, а она вон за мной следом сюда… Сейчас вон, через три года, выпустили.

Сам мужик работал тут автомехаником, жена его — технологом по гальванике на заводе. Ну а дочь в школе училась, естественно… Что же ей еще было делать?

— Как же надоел этот Север! Бррр! — поежился Федор. — Представить себе не могу, как тут люди до Долгой зимы постоянно жили…

— Тогда потеплее было, — заметил Владимир.

— Да один хрен ведь жили и в более холодных местах… Норильск-то еще не самое северное место, — ответил мужик.

Ну да, бывали и более холодные места… И тогда, и сейчас. И если сейчас все такие места стали вахтовыми поселками, то раньше чаще всего там жили постоянно. Но сейчас в Особых округах вообще стараются уменьшить до минимума численность постоянного населения. По сути, в ожидании ледникового периода поставлена задача по постепенному переселению населения на юг. Ну а пока — выбить по максимуму запасы полезных ископаемых на севере. А то потом добывать их здесь будет и сложнее, и дороже. Вон недавно пошли даже разговоры о том, что надо бы возобновить добычу нефти и газа на севере, а южные месторождения — законсервировать. Правда, учитывая огромные расходы на организацию добычи и транспортировку сырья, Владимир вполне допускал, что это все так и останется благими пожеланиями. Во всяком случае, пока дальше выступлений ученых дело не заходило.

А мимо окон поезда проносилась тундра… Озера и болота, зеленые лужайки и заросли карликовых берез. И практически никаких следов человеческого присутствия — впрочем, его здесь было и впрямь немного. Даже старые поселки были почти заброшены. По сути, до самого Салехарда, административного центра Особого округа № 4, получившего неофициальное название Железнодорожный за расположение вдоль Трансполярной магистрали, постоянных поселений не будет вовсе. Лишь вахтовые поселки тех самых железнодорожников, где даже поезда останавливаются лишь для пропуска других. Строить вторые пути тут никому не пришло бы и в голову — нет такой загрузки.

Достав из кармана телефон, Владимир взглянул на экран. Сети, разумеется, не было. Даже не той, что официально называется «Международная электронная информационного-коммуникационная сеть», а от слова вообще. Даже позвонить не получится. Впрочем, кому особо звонить? Вон в Москве как будет — отзвонится родителям. Так что почему бы не почитать чего-нибудь по дороге? Перед отъездом из Норильска вон как раз скинул себе книжку про «попаданца» в параллельный мир, где не было Долгой зимы… Написано в какой-то мере наивно, за то не скучно, как какая-нибудь документалистика про Долгую зиму. В самый раз чтобы скоротать время в дороге! Полеты в космос, колонизация Марса, американские шпионы, желающие заполучить доступ к разработкам ядерных ракетных двигателей, и интриги спецслужб, в которые оказывается ввязан главный герой. И, в то же время, борьба с бандитизмом, в которую тоже каким-то боком довелось ввязаться главному герою. Причем, вероятнее всего, по канону жанру, именно он и должен сыграть решающую роль в обнаружении логова бандитов. Которые, скорее всего, тоже будут связаны со все теми же американскими шпионами. Тоже, можно сказать, канон жанра! Все главные злодеи должны оказаться связаны между собой. Понятно, конечно, что в реальной жизни такого «замеса» никогда не бывает, но подобные книжки очень редко претендуют на статус «серьезной» литературы. Их и на бумаге-то никто публиковать не станет, но за то в Сети — сколько захочешь!

«Вырождается жанр!» — с какой-то даже грустью вдруг подумал Владимир. Да, «альтернативок» хватало и в его детстве — хотя там чаще всего были книги про пытавшихся «отменить» Долгую зиму или «переиграть» Великую Отечественную «попаданцев». В те годы их еще писали достаточно серьезные писатели, советовавшиеся со специалистами и старавшиеся все по максимуму просчитать, придерживаться реалистичности. Но тогда все эти книги печатали на бумаге, Сеть-то была только в правительственных учреждениях и на предприятиях, а персональные ЭВМ — большой редкостью. А вот как в середине «нулевых» начали массово распространяться «персоналки», как стал доступен высокоскоростной доступ к Сети, как появилась социальная сеть — так и началось!

Хотя нет. Этакими предшественниками этих «альтернативок» про параллельные миры можно было бы считать появившиеся в 80-х годах с подачи американских беженцев «сверхов», советизированной версии американских «супергероев», комиксы. Разве что, в отличие от американских «прототипов», сверхспособности их советских коллег — чаще всего результат каких-то научных разработок или побочный результат от испытания новых технологий. С появлением сети и мощных персональных ЭВМ они получили новое дыхание — появились даже любительские мультфильмы про «советских героев». И, в какой-то мере, «альтернативки» про параллельные миры вобрали в себя и некоторые их черты… Самое главное — окажись главный герой хоть в альтернативной версии СССР, хоть в буржуазной России или каком-нибудь рабовладельческом обществе, в любом случае он должен нести добро и справедливость всем честным людям мира, бороться с их угнетателями и строить светлое будущее. Почему же это все дело не «прикрыли»? А зачем? Это тебе не антисоветский «самиздат» времен до Долгой зимы! Тут наоборот все на пользу делу работает, а потому власти смотрели на подобную самодеятельность спокойно…

Конечно, Владимир это понимал. Как и то, что сделано оно не просто так. Да, официальную позицию КПСС о том, что они своей жизнью доказали преимущество социалистического строя, вряд ли многие подвергали сомнению. Но времена меняются, на смену тем, кто «прочувствовал» Долгую зиму на собственной шкуре, приходит новое поколение, для кого те события воспринимаются как нечто далекое. Таким, что воспринимается несколько отстраненно, что сложно в полной мере ощутить, как не пытайся себе представить. До, к этому добавилась идея о необходимости возрождения цивилизации во всем мире и объединении человечества — и с этим тоже сложно было поспорить. Но кто-то в руководстве явно посчитал, что этого будет маловато для эффективной пропаганды… Потому дали волю «народному творчеству». И, как подозревал Владимир, даже использовали какие-то идеи из него для собственной пропаганды. Так что даже «несерьезное чтиво» работало на советское государство. Пусть даже человек прочитает книжку в дороге и забудет, но основные идеи из нее все равно отложатся где-то в сознании. Впрочем, Владимир читал все же не все подряд, а с оглядкой. Выискивал книги, где был бы и впрямь достаточно интересный сюжет…

Отвлекся от чтения Владимир лишь когда поезд остановился на очередном безымянном полустанке, где менялась локомотивная бригада… На улице уже стемнело, и лишь свет парочки одиноких светодиодных фонарей разгонял тьму. Да кто-то из пассажиров вышел на улицу покурить… Убрав в карман телефон, Владимир тоже решил прогуляться. Глянуть, так сказать, последним взглядом на окрестности — вряд ли когда-то еще доведется побывать здесь. Выйдя из купе, он прошел по коридору вдоль вагона и вышел на улицу. На сделанной из старых деревянных шпал узкой платформе стояли человек пять, дымили сигаретами и говорили о чем-то своем. Но сам Владимир курить давно бросил — так что присоединиться к ним даже не тянуло.

На улице было прохладно, но Владимир не обратил на это внимания. Куда интереснее было осмотреться вокруг… Когда-то здесь был рабочий поселок с локомотивным депо и даже какими-то сопутствующими производствами. И депо было и сейчас — только стояли там не паровозы, а самоходные снегоочистители и какая-то спецтехника. Про это Владимир знал и раньше — но сейчас, в ночи, их было даже не разглядеть. Светом в окнах выделялись лишь станционный домик с комнатой отдыха локомотивных бригад и, наверное, единственным на весь поселок, магазинчиком да пара трехэтажек, где жили работающие вахтой железнодорожники. Вот тебе и все «остатки прежней роскоши»! Достав телефон, Владимир взглянул на экран. Сеть была, но Сети не было. В том смысле, что телефон годился только как «звонилка». Скорее всего, тут все как и в Норильске.

— Подышать вышли? — окликнул вдруг Владимира уже знакомый голос попутчика.

— Ага, — согласился он. — А вы?

— А я — покурить, — доставая из кармана пачку сигарет, произнес попутчик. — Привык вон на поселении…Как вернусь домой — надо бросать будет.

— А вы откуда сами-то? — вдруг спросил Владимир.

— Из Липецка, — раскурив сигарету, ответил попутчик. — А дед из Братска был когда-то, — вдруг усмехнулся мужик. — На ГЭС там работал инженером-энергетиком… Всю Долгую зиму просидел там. Помню, пацаном еще когда был — рассказывал он нам, как в те годы было. Несколько лет подряд снег до конца не сходил! А в семьдесят пятом, когда уже Долгая зима закончилась, их в Липецк эвакуировали. Как последние заводы из города эвакуировали, так и ГЭС на вахтовую работу перевели.

— А у меня дед под Миасом жил в поселке, — ответил Владимир. — Их оттуда в первое же лето в Саратов эвакуировали.

— Повезло, — усмехнулся Федор.

— Да… Те еще времена были, — вздохнул Владимир.

Два фонаря на станции, несколько светящихся окон в ближайших домах да пыхтящий тепловоз — вот и все, что указывало на то, что цивилизация еще не ушла из этих мест. Впрочем, надолго ли? До того времени, как выработают месторождения под Норильском? После чего Трансполярная магистраль будет демонтирована и превратится в мертвую дорогу, а поселки железнодорожников — окончательно заброшены. И лишь руины будут напоминать о том, что когда-то здесь жили и работали люди…