Земский докторъ. Том 6. Тени зимы

Глава 7

Уже на берегу, не теряя времени, Гробовский зарядил «Зауэр» очередным патроном с волчьей дробью. Таких еще оставалось всего три штуки, и еще десяток были снаряжены дробью утиной. Тоже, конечно, вещь неприятная, но… толстый стеганый ватник или армяк может и не пробить. Что ж касается нагана, то, кроме двух патронов, оставшихся в барабане, в вещмешке Алексея Николаевича еще имелись две стандартные пачки, по четырнадцать патронов каждая.

В общем, не худо. Правда, все зависело от количества нападавших…

— Говоришь, их там с дюжину? — выковыривая из барабана гильзы, уточнил Алексей Николаевич. — Ну, бандитов этих…

Иван Палыч кивнул:

— Да, где-то так. Но, один — тяжело раненый. И еще двоих ты убил.

— Будем надеяться, и в лодке хоть кого-нибудь зацепило, — хмуро кивнул сыскарь. — Надо идти, Иван! Доберемся до Сосновки, а там… Там все полегче будет.

— Сосновка — ниже по реке? — доктор задумчиво почел переносицу. — Так и лодка туда же уплыла. Наверняка, устоят засаду на тропе! Я б на их месте так и сделал.

— По реке не уйдем — догонят, достанут, — задумчиво протянул Гробовский. — Сам видел — лодка как на ладони! Надо пробиваться берегом, лесом…

— Согласен, — Иван Палыч кивнул и поднялся на ноги.

— Ложись! — вдруг крикнул напарник — Лодка! Еще одна… Да что ж вы, не наелись, что ли?

Алексей Николаевич вскинул «Зауэр»… Однако, вторая лодка благоразумно не подходила ближе, а, вроде как, застыла у противоположного берега, у омутка. Послышались выстрелы. Совсем рядом просвистели пули.

— Прицельно бьют, гады, — укрывшись за буреломом, Гробовский достал бинокль. — Ну да, так и есть. Пара винтовок имеется! Достанут… Надо скорее в лес.

Снова выстрелы. Пуля ударила радом с доктором! Гулкое эхо разнеслось позади, в лесу.

Впрочем, нет — не эхо! Из лесу тоже стреляли.

— Они там же! — обернулся Иван Палыч. — Да — вон!

Доктор пару раз выстрелил из нагана.

— Обложили, — сыщик припал к «Зауеру»… — Эх, далековато… Ну, да — для острастки! Авось кого-нибудь да зацепим? Все-таки — дробь.

Выстрел! В лодке послышался крик…

— Ага-а! — обрадовался Гробовский.

Из лесу снова раздались выстрелы. Пришлось, прятаться, склонить головы.

— Эти сейчас будут нас прижимать, — Алексей Николаевич покусал губы. — А те — высадятся. Возьмут в клещи. Ай, скверно! Впрочем, их не так и много. Четверо в лодке… и столько же примерно в лесу. Кто главарь — знаешь?

— Да особо нет, — качнул головой Иван Палыч. — Кличка — Хорунжий. Патологически жесток — в банде его боятся. Сейчас уже с неделю, как в Зареченске. И там есть свои люди. Думаю, что и здесь, в деревнях — тоже. Запуганные.

— Скорей — прикормленные, — хохотнул Гробовский. — Главарь, значит, в городе… То-то они расслабились.

В лесу снова послышались выстрелы. Засвистели пули — не понять головы.

— Из винтарей бьют, — штабс-капитан нервно дернул шеей. — А вот, похоже — «Манлихер», австрийская винтовка… Вот — как сухостой — маузер.

— Плывут! — прежде чем снова посыпались пули, доктор все же успел выстрелить пару раз из нагана.

— Не торопись Иван! Подпустим ближе.

Рассвело. Промозглый злой ветер гнал вниз по реке клочковатые остатки тумана. Из лесу снова начали стрелять.

— Чу! — удивленно протянул Алексей Николаич. — Охотничьи ружья, что ль? Ну да — они. Странно! И пули больше не свистят. А ну-ка…

Высунувшись из-за поваленного ствола, он жахнул волчьей дробью по приближающейся лодке. Послышались крики.

Позади, в лесу, вдруг раздался собачий лай!

Сыскарь быстро повернулся:

— Черт! У них, что, собаки были?

— Нет, ни одной. Как бы они по гати-то?

— Тоже верно. Откуда ж тогда…

Из лесу вдруг выскочи огромный, с оскаленной клыкастою пастью пес! Зарычал понесся прямо на беглецов.

Доктор вскинул наган, прицелился…

— Ага! Вот вам, — снова жахнул Гробовский. — Ха! Весло — в щепки!

— Цыть, Борей, цыть! — послышался строгий окрик.

Застыв, как вкопанная, собака обернулась и просительно заскулила…

Из зарослей можжевельника к берегу вышел крепкий с виду парень в высоких сапогах, в деревенском армяки и картузе, с охотничьим ружьишком наперевес. Следом за ним показался косматый бородач в рыжей солдатской шинели.

Выбрался, крикнул:

— Алексей, ты что ли, там?

— Я… — Гробовский вскочил на ноги, — Тимофей? Ты как здесь?

Старый знакомец! Вернее, не такой уж и старый — бывший подпрапорщик из Сосновки.

— Так… шел мимо, — с недобрым прищуром, Тимофей бросил взгляд на реку. — В лодке — варнаки?

— Они.

— Давай-ко, Колька…

Оба охотника разом вскинули ружья… К ним присоединились и беглецы. Четыре выстрела громыхнули разом.

Один бандит с криком упал в воду, еще один дернулся, схватившись за грудь… Лодка спешно повернула вниз по течению.

— Это — Николай, племяш мой, — опустив ружьишко, представил Тимофей. — И собака его — Борейко. Еще трое наших — в лесу. Варнаки, похоже, того, разбежались…

— А это друг мой — Иван Палыч. Доктор, — Гробовский кивнул на своего спутника. — Едва из бандитских лап вырвался. А вы вовремя! Как так?

— Давно хотели с гадами этим поквитаться, — поглаживая собаку, хмыкнул Николай. — Приходят с болот, к девкам нашим вяжутся. Теперь уж не сунутся!

Тимофей улыбнулся:

— Егорка мой тебя, Лексей, увидал. Как ты за варнаками…

— Надо же — глазастый! — хмыкнул Алексей Николаевич.

— Так с малых лет на охоту беру!

Да, деревенские подоспели вовремя. Гробовский, правда, сетовал, что Тимофей не рассказал ему о ненависти к чужакам-варнакам сразу… Впрочем, местные жители болтливостью не отличались. Хотя, да — к «болотным» имели претензии многие… но, далеко не все.

— Слушай, Тимофей, у меня тут лодка, — уходя, вспомнил Алексей Николаевич. — Там, в камышах. Забирай! Не себе, так сыну. Нам все равно верх по реке не выгрести.

— Лодка… — бородач улыбнулся. — А, пожалуй, возьму! То-то Егорий обрадуется.

— Ты только нам выбраться помоги.

А вот это задача была та еще! Как еще раньше говорил Тимофей, по грунтовому тракту на Зарное сейчас никто не ездил. Часть урожая продали в Зареченске на базаре еще в начале октября, а сейчас и ехать-то было незачем, только зря подводы гонять.

— Так, может, телегу нанять? — горячился Гробовский.

— Вообще-то, можно попробовать, — спрятав усмешку, Тимофей спокойно кивнул. — Но ехать одним — не советую. Да никто вас и не повезет — себе дороже. Сами знаете — шалят!

— Так что же нам тут, зимовать прикажете?

— Почему зимовать? — бородач повел плечом. — Я б на вашем месте — по железке. До Черемихина можно от Курпанова — по тракту. Было б лето — на баркасе могли бы доплыть. Ну, да сейчас не ходят баркасы-то. Не сезон. А в Курпанове повозку наметете, там есть. Можете прямо до станции, с шиком! От Черемихина — версты две.

Простились хорошо, по-доброму. И не только из-за потрепанных «варнаков» и подаренной лодки. Иван Палыч, почти сразу по приходу, вправил застарелый вывих супруге Тимофея Анисье — статной и красивой женщине. Та осталась крайне признательной, и даже напекла в дорогу пирогов из ржаной муки с просом.

В Курпаново беглецов доставил Егорка. Правда, не на подаренной лодке, а на большой, отцовской.

На пристани, на мостках, попрощались…

— Спасибо за ройку! — Егор улыбнулся и вдруг указал рукой. — Эвон, коляску видите? Знатный фиакр! Черемихинский извозчик. Верно, кого-то привез. Вы подойдите, спросите…

С извозчиком сговорились за рыболовные лески и крючки, давно обесценившимся деньгами сей славный возница не прельстился. Зато рыболовные снасти пошлина славу!

— Фабричная леска, хо!

— Императорских еще времен! — охотно подтвердил Гробовский. — Это тебе не из конского хвоста волосина.

Доехали с шиком до самой станции! Два десятка верст уделали меньше, чем за четыре часа, плюс еще две версты от Черемихина до железки.

Станция была как станция, вполне себе обычная, можно сказать — типовая и, судя по низкой платформе и деревянному зданию, относилась к третьему — предпоследнему — классу. И все же, это была именно станция, а не какой-нибудь там разъезд! Водокачка, будка путевого обходчика, разъездные и подъездные пути с поворотным кругом и «горкой» для спуска вагонов. Даже маневровый паровозик мелся, старенький, серии «Ер». Небольшой, с открытой будкой, тремя выкрашенными в ярко-красный цвет колесами и черной самоварной трубой, он, скорее, напоминал детскую игрушку, нежели скромного и незаменимого труженика железнодорожных путей.

Паровозик, пыхтя парами, стоял на запасном пути, а за ним, ближе к лесу, виднелись четыре товарных вагона. У самого локомотива двое мужчин — пожилой и чуть помоложе — деловито кололи дрова.

— Н-да, — глянув, усмехнулся Гробовский. — С угольком-то я смотрю — туго. Хотя, паровоз такая машина, что может и на дровах! Тем более, леса тут много, а далеко маневровые не ездят.

Иван Палыч хотел было спросить, чего это они не экономят, а держат машину под парами, да вовремя прикусил язык. Помнил ведь кое-что еще со времен санитарного поезда! Паровоз, хоть «основной», магистральный — «О», хоть, вот как здесь, маневровый — «Ъ (Ер)» — это не автомобиль времен двадцать первого века — сразу не заведешь, не поедешь.

Сначала его надо тщательно осмотреть, устранить все течи, потом накидать уголь, сверху наложить дров и пропитанную керосином ветошь. Поджечь… Дождаться, когда разгорится, когда выйдет весь дым, а дальше уже постепенно поднимать давление до трех атмосфер. С пяти атмосфер уже можно проверить работу инжектора (качает воду в котел) и открыть сифон — выпустить часть пара в трубу для создания тяги. Потом еще подождать около часа, и на девяти атмосферах запустить паровоздушный насос — тормоза обеспечить. На все про все — часов семь — восемь, уж никак не меньше!

Иван Палыч, будучи полевым хирургом санитарного поезда, как-то специально засекал и даже к работе локомотивной бригады приглядывался — потому и знал. Раскочегарить паровоз, это вам не папироску выкурить — дело муторное и весьма небыстрое. Потому в простое — сутки, а то и трое — паровозы никогда не «глушили», так они работали, пыхтели себе потихоньку, как вот этот вот маневровый «Ер». При станциях даже существовала должность ночного кочегара — присматривать за стоявшими паровозами, подкидывать уголек, подкачивать водичку…

— Э, Иван Палыч! — Гробовский потянул за рукав. — Что засмотрелся? Паровоза никогда вблизи не видал?

— Как раз видал, — улыбнулся доктор. — Наоборот — ностальгия! Ты ж знаешь, я в войну — на санитарном поезде… имени императрицы Александры Федоровны!

Ах, поезд, поезд… Интересно, где сейчас все? Начмед Глушаков, симпатичная сестричка Женечка, прапорщик Сидоренко — бравый комендант… Сколько всего с ними пережито!

Невольно вздохнув, Иван Палыч следом за Гробовским вошел в приземистое станционное здание под зеленой железной крышей.

Как и следовало ожидать, буфет не работал, да и в зале ожидания почти никого не было, лишь двое парней в смушковых армячках лениво перекидывались в карты. Впрочем, у телеграфного отделения уже толпился народ.

Телеграф! Вот ведь кстати. Срочно телеграфировать на станцию Зарное, известить…

— Товарищи, товарищи, кто последний? Да кто ж последний на телеграф?

— А не работает телеграф! Разбили, — оглянувшись, пояснил крепенький с виду дедок в железнодорожной фуражке и с красной повязкой на рукаве. Судя по всему — дежурный по станции.

— Ограбили, эва! Телеграфист обедать ушел, и тут вот… В зале-то никого, вот мазурики и забрались. Ладно, деньги взяли — не жаль по нынешним временам-то. Так ведь, ироды, еще и напакостили. Аппарат телеграфный разбили! — дежурный осуждающе покачал головой. — Небось, думали, там что-то из золота есть. Эх, сволочи чего уж! Виталий! Ну, что там, починить можно?

— Да можно, — оторвался от аппарата молодой человек в очках и тужурке. — Запчасти заказать — и починим.

— Запчасти, — дедок озабоченно нахмурился. — Где их только взять-то?

— Так в городе…

— В городе, х-ха! Знать бы еще, когда поезд будет. То ли через день, то ли через неделю.

— Что, вот все так скверно? — покачал головой Иван Палыч. — Через неделю…

— Литерный сегодня должен быть, — обернувшись, успокоил телеграфист, тот самый парень в тужурке. — Может, ночью, может — утром, но — должен. Это — пассажирский, а товарняки в любое время могут. Работал бы телеграф, нам бы в течение пары часов сообщили, коли товарняк.

— Ладно, будем ждать, — покивал доктор. — Если что — можем и на товарняке. Упросим! А, Алексей Николаич?

— Если остановится, — пессимистично заметил Гробовский.

Вообще, он вел себя как-то настороженно — ко всему присматривался, бросал по сторонам быстрые косые взгляды… Что-то было не так?

Иван Палыч склонил голову набок и негромко спросил:

— Алексей… ты что так… зыркаешь? Подозреваешь чего?

— Думаю, не так просто телеграфный аппарат сломали, — хмуро буркнул напарник. — Эти парни в зале… В карты они играют! А один короля вальтом побил. И другой ничего на это не сказал. Не-е, не в картах тут дело.

— Полагаешь, по нашу душу?

— Молодец, доктор сообразил!

Гробовский отошел к расписанию поездов, оставшемуся еще с царских времен, и понизил голос:

— Сам подумай — мы знаем путь к их схрону! А, значит — опасные свидетели! Особенно — ты. Нас надо обязательно убить! Но, не на людях — незаметно. Привлекать к себе внимание эти субчики явно не станут. Уголовного расследования им тут только и не хватало! Да за такие дела главарь их же и прибьет, и без всякой жалости! Потому — пока просто сидят, присматривают. Выбирают удобный момент.

Иван Палыч передернул плечами:

— И когда же он наступит? Вечером?

— Ну да, как стемнеет, — хмыкнул сыскарь. — Ночью все кошки серы! А еще лучше — когда поезд подойдет. Во время посадки, в суете… Нож под ребро — и привет. Телеграф они уже сломали. И прекрасно понимают — упускать нас им никак нельзя!

— Так… надо тогда… Обратно в Сосново? Или… в Черемихино? — доктор задумался. Там все же людно… Даже постоялый двор имеется — я видел, когда проезжали. Но… оттуда потом — как?

— Да и туда, похоже, никак, — усевшись в зале ожидания, Гробовский кивнул в окно. — Извозчика видишь? Да осторожнее, не высовывайся так! Видишь, стоит… Вроде бы, ждет кого-то.

— Ага, ждет.

— А кого ему тут ждать, когда поезд еще неизвестно когда прибудет? У самого выхода расположился… Следит! И вон, за березами — парни на телеге. Тоже чего-то ждут. Да уж… на болоте у них — схрон, но людишки по селам имеются. Ишь, как быстро сработали. Сообразили…

— Так и нам надо соображать, — задумчиво покивал Иван Палыч. — В Черемихино нам, я так понимаю, никак… А поезд, в лучшем случае, ночью. Так, может, поезда-то не дожидаться? Использовать подручные средства.

— Ты, Иван Палыч, про паровоз? — Гробовский соображал быстро. — С машинистами договоримся… или принудим… Пошли! Там, через пути, тропинка к лесу и на тракт… так мы туда. К вагонам. Только не спешим! Просто как бы прогуляться вышли. Ну, надоело в зале сидеть, вот и вышли. Воздухом подышать.

Как решили, так и сделали. Встали, не торопясь, пошли к выходу на платформу. Задержались у расписания…

Ага! Сидевшие в зале ожидания парни явно насторожились, убрали карты.

Погода стояла хмурая, пасмурная, но без дождя. Ни машиниста, ни его помощника у паровоза видно не было.

— Может, в будке сидят, приборы протирают? — хмыкнул сыскарь. — Ладно, дойдем — глянем. Так! Идем по тропинке до вагонов… там ныряем…

Дошли. Нырнули. Быстренько пробежали вдоль запасного пути, вновь поднырнули под вагоны — и выбрались как раз к паровозу!

— Э-эй, есть кто? — оглянувшись, негромко позвал доктор. — Нет тут никого! Наверное, обедать ушли.

— Лезь в будку, Иван Палыч!

Оба быстро забрались на паровоз, затаились, глядя, как пробежали к вагонам те самые парни!

— Эх, машинисты… Господи, а тендер-то где? Что, отцепили?

— Николаич! Это маневровый паровоз, он без тендера. Воды и уголь в емкостях — танках. Так иногда и говорят — не маневровый, а «танковый»… — доктор неожиданно улыбнулся. — Вода есть, а уголь… Дрова! Глянь — много!

Алексей Николаич хмыкнул:

— Что это ты, Иван Палыч задумал?

— А то и задумал! — хитровато прищурился доктор. — Что мы с тобой, с паровозом не справимся? Тем более — под парами. Вот эту ручку потянул — и вперед! Знай только дровишки в топку подбрасывай. Верст на двадцать хватит… а там и до Зарного недалеко! Ну? Едем!

— Стой, стой… — почему-то заволновался Гробовский. — Нам же это… как-то развернуться нужно.

— Это маневровый паровоз, Николаич! Ему что задом, что передом — все равно, — доктор постучал ногтем по манометру. — Давления чуть поддадим. Пару полешек… Ага… Поехали! Ах да, реверс… Похоже, этот рычаг!

Паровоз громко запыхтел, окутался дымом и, плавно тронувшись с места, вполне бодро покатил себе задом наперед, быстро набирая скорость. Позади бежали изумленные машинисты…

— Черт возьми! Едем! — восхищенно воскликнул Алексей Николаевич. — Едем, черт побери! Эхх… Скакал казак через доли-и-ину!

Ветер в лицо! Позади — клубы дыма и пара. И колеса все быстрее — стук-стук!

— Николаич! Ты не песни пой, а дрова в топку подкидывай… Еще вперед посматривать надо. Вдруг да встречный?

— И что тогда?

— Тогда тормозимся… Внимание, входим в слепую зону! Тут лучше погудеть…

Доктор потянул проволочинку: паровоз загудел раненным динозавром! Судя по мельканию столбов — уже делали километров тридцать в час!

Что-то треснулось о дверцу топки… Пуля!

— Алексей, осторожнее! Нас обстреливают, кажется…

Бандиты выскочили из перелеска верхом на быстрых конях! Прижались к гривам, стреляли на полном скаку. Дюжина всадников — многовато…

— Давай-ка, Иван Палыч — на дрова, — распорядился Гробовский. — Я все же пометче тебя буду!