Земский докторъ. Том 6. Тени зимы

Глава 2

— Алексей Николаич! Черт тебя дери… Жив! — глаза Лаврентьева широко распахнулись от изумления.

— Вроде бы еще не умер, Петр Николаевич, — улыбнулся Гробовский.

— Как же я рад! Ты не представляешь! Слухали, тебя под Ригой… Немцы же…

— Немцы немцами, а жизнь жизнью. Все ерунда! — уклончиво Гробовский. Его взгляд скользнул по фигуре Денькова, который стоял далеко позади, сжимая карабин и не понимая, что происходит, подслеповато приглядываясь к подошедшему и не узнавая его издали (говорят, сказалось осколочное ранение). — Бандитов ловите С Деньковым?

— Ловим.

— Помощники у вас конечно так себе.

— Да какие помощники? — хмыкнул Лаврентьев. — Молодежь зеленая, еще учить и учить. А других нету! А помнишь как в былые деньки? Вдвоем… За бандой! Да с погоней, с перестрелкой! Эх, были времена!

— Ладно, ностальгировать будем потом, — сказал Гробовский. Его взгляд снова стал острым и деловым. — Вы тут, если я не ошибаюсь, Красковского караулите? Ювелира? Точнее его гостей.

Лаврентьев насторожился.

— Откуда тебе знать?

— Элементарно, Ватсон, — усмехнулся Гробовский. — Во-первых, я только что говорил со старым знакомым, который в курсе дел. Во-вторых, у вас пост выбран идиотски. Вас уже «засекли», еще полчаса назад.

Он едва заметным движением головы указал на пролетку у подъезда.

— Видите возницу? Он не спит и не курит. На стреме. Как только вы пойдете в парадный, он даст сигнал, и ваши грабители уйдут через черный ход, который они наверняка уже подготовили. А вы останетесь с носом. Это в лучшем случае. А могут ведь и в перестрелку ввязаться. Народ нынче ушлый и бесстрашный.

Лаврентьев с досадой выругался сквозь зубы.

— Мы же незаметно!

— Незаметно! — усмехнулся Гробовский. — Я заметил!

— Ну ты профессионал, Алексей Николаевич… Зачем так сравниваешь.

— Они тоже не лыком шиты. Еще лучше нас все чуют. У таких людей нюх на опасность — это ты и сам знаешь. Черный ход — вот ваш ключ.

Гробовский быстро, четко, без лишних слов, описал планировку подъезда и возможные пути отхода. Лаврентьев слушал, кивая. Схватывал на лету.

— Понял. Тогда мы с Деньковым — через соседний двор, там есть проход в арку…

— А я отвлеку внимание у парадного, — тут же добавил Гробовский. — Сыграю роль взволнованного клиента.

— Алексей Николаевич, не положено! Ты же посторонний!

— Уж от кого-кого, а от тебя таких обидных слов, Петр Николаевич, я не ожидал!

— Алексей Николаевич, ну ты же понял что я имел ввиду.

— Да понял, понял. Но только что ты собрался с этим молодняком делать? — он кивнул в сторону милиционера, сидящего под прикрытием на лавочке. — Да его же первого кирпичом огреют по голове, едва он дернется. Пожалей парнишек, пусть пока в сторонке посидят, у профессионалов поучатся!

Лаврентьев смущенно улыбнулся.

— Ну скажешь тоже!

— Не прибедняйся, Петр Николаевич. Давай, по моему сигналу — заходишь.

— Сигнал? — переспросил Лаврентьев.

— Услышите. Не пропустите.

Не дав им опомниться, Гробовский развернулся и зашагал к парадному подъезду. Его походка была уверенной, почти развязной. Он прошел мимо пролетки, бросив на возницу короткий, ничего не значащий взгляд, и скрылся в подъезде.

Лаврентьев и Деньков, переглянувшись, словно снова почувствовав давно забытую команду, рванули в указанном направлении.

Гробовский поднялся на второй этаж, незаметно огляделся. Бандиты должны были уже зайти, но их не было. Только этот странный ремонтник перил… Постой, он же на шухере сидит! Значит… налетчики уже в квартире! Хорошо сработано, тихо и незаметно. Профессионалы.

Гробовский уверенно постучал в дверь квартиры Красковского. Стук был негромким, но настойчивым. Дверь приоткрылась на цепочку. В щели блеснул настороженный глаз.

— Кто там? — просипел нервный голос.

— От Везенцева! — четко, чуть громче обычного, сказал Гробовский. — По поводу срочного заказа. Открывайте!

— Какого еще заказа? Я ничего не заказывал! — голос за дверью дрогнул. Послышалась возня.

— Вот именно что не заказывали! — голос Гробовского стал громче, нарочито раздраженным. — А надо бы! Теперь придется разбираться на месте! Открывайте, говорю!

Это и был сигнал. Шум, привлечение внимания.

Некоторое время соображали — что делать? Не открыть — значит привлечь еще больше внимания, ведь этот странный скандальный гость разорется еще шибче. Значит открыть, впустить, а уж там без шуму и пыли разобраться.

Цепочка звякнула, дверь отворилась. На пороге стоял угрюмый здоровяк с испариной на лбу.

— Чего надо…

Гробовский, не отвечая, резко толкнул дверь плечом и ввалился в прихожую.

— Господин Красковский! Срочно требуется обсудить условия!

И одним точным ударом в челюсть вырубил здоровяка. Тот грузно упал на пол.

Из гостиной на шум вышли двое. Крепкие, коренастые парни с угрюмыми лицами. У одного в руках был туго набитый мешок — из него торчала ножка серебряного подсвечника.

— Ага, прием гостей, — усмехнулся Гробовский, медленно отступая к стене, чтобы видеть обоих. — Опоздал, что ли?

— А ты кто такой вообще? — один из бандитов, тот что с мешком, шагнул вперед, угрожающе сжимая кулаки. Потом перевел взгляд на своего спутника, который без сознания лежал на полу. — Это чего такое…

— Плохо человеку стало! Не видишь что ли? — улыбнулся Гробовский. — Скорее вызывайте доктора!

И не успел налетчик опомниться, как Гробовский схватил табурет и швырнул его в громилу.

Бросок оказался точным — хрустнул расквашенный нос, бандит завыл.

В этот момент со стороны кухни раздался оглушительный грохот — это Деньков плечом высадил дверь черного хода — и громкий, властный крик Лаврентьева прокатился по квартире:

— Милиция! Руки вверх! Ни с места!

Расчет оказался точным — громила интуитивно побежал к запасному выходу, где его и поджидал Лаврентьев. Подножка — и бандит расстелился на полу.

— А ну не дури, если не захотел пулю в лоб! — рявкнул на него Петр Николаевич, приставив пистолет к голове.

Бандит понимающе замычал и потянул руки вверх.

Через минуту все было кончено. Грабители лежали ничком, руки скручены за спиной.

Гробовский холодно наблюдал за происходящим. Приятно было вот так, после стылых сырых окопов, вновь работать, как прежде. Даже азарт почувствовал — без оружия, с голыми руками повязал банду!

— Вот видите, Петр Николаевич, — сказал он, подбирая с пола выпавший из мешка серебряный портсигар. — Иногда старые методы еще работают. Главное — вовремя вспомнить, как это делается.

Лаврентьев, тяжело дыша, кивнул.

— Спасибо, Алексей Николаич. Выручили. Без тебя они бы ушли, а мы бы опозорились перед Красниковым.

— Пустяки, — отмахнулся Гробовский, его взгляд скользнул по лицам задержанных. — Главное — результат.

Лаврентьев выпрямился, повернулся к молодому милиционеру.

— Везите их в отдел, оформляйте. А я… я пройдусь немного.

Он глянул на Гробовского, кивнул тому и направился к выходу.

— Алексей! — сказал Лаврентьев, когда они вышли на улицу. — Давно вернулся?

Гробовский нехотя рассказал.

— Что думаешь дальше делать?

— Посмотрим, Петр Николаевич. Посмотрим, — и вдруг вновь вспомнив тот азарт при задержании, признался: — Вернуться бы хотел. На работу. Возьмете?

— Да я бы конечно взял, — кивнул Лаврентьев. — Только не я нынче начальник. Виктор Красников — вот кто теперь за главного.

— Молодой парнишка тот?

— Он самый. Слушай, Алексей Николаевич, а давай прямиком сейчас к нему? Он ведь нас взял, не смотря на наше прошло. И тебя возьмет! Поговорим, объясним ситуацию.

Гробовский пожал плечами, но не отказался.

В кабинете Красникова было холодно — он был слишком экономным и печь позволял затопить только когда иней проступал на стеклах.

Лаврентьев, стряхнув с шинели уличную грязь, вошел в кабинет начальника милиции. Виктор Красников сидел за столом, заваленным бумагами, и с видом глубокомысленного стратега изучал какую-то схему. Увидев Лаврентьева, отложил карандаш.

— Ну, Петр Николаевич? Как результаты облавы? Слышал, взяли с поличным?

— Так точно, товарищ начальник, — Лаврентьев вытянулся по струнке, стараясь придать своему могучему телу вид официальной отчетности. — Троих задержали. Ценности изъяли. Все по закону. Сейчас оформляем. Ребята молоды там бумаги пишут — все как положено.

Виктор одобрительно кивнул, его молодое лицо просияло от гордости за подчиненных.

— Молодцы! Вот это я понимаю — работа! Революционная бдительность! Значит, мой план с наблюдением сработал?

Лаврентьев смущенно кашлянул в кулак.

— Насчет плана, товарищ начальник… к-хм… Честно говоря, без посторонней помощи мы бы провалили операцию. Нас еще у парадного засекли.

Красников нахмурился.

— Как это? Что за посторонняя помощь?

— Алексей Николаевич Гробовский. Бывший поручик, сыскной. Он случайно оказался рядом, в курсе дел был — сам приметил бандитов. Опытный взгляд сыскаря! Это он подсказал, как правильно подойти, и сам помог задержать. Действовал грамотно, четко. Профессионал.

Имя Гробовского повисло в воздухе тяжелым грузом. Виктор Иванович откинулся на спинку стула, его пальцы забарабанили по столу.

— Гробовский… Тот самый, что до революции здесь служил? Муж Аглаи Федоровны? — Виктор Иванович конечно же его знал, но спрашивал, словно не веря словам Лаврентьева.

— Он самый. Вернулся с фронта.

— Гм-м… — задумчиво протянул Красников.

— Он профессионал, может, к себе возьмем? Ведь такой кадр! Да мы с ним тут всю нечисть живо переловим!

— На работу в милицию просится? — в голосе Виктора Ивановича прозвучала настороженность.

— Прямо не просится, — честно ответил Лаврентьев. — Но помощь предложил. И помощь, я вам скажу, бесценная. Такой человек нам нужен, товарищ начальник. Как сыщик — он от Бога. Мы с Деньковым — кое-что понимаем, это да. Но он… он на несколько голов выше. Он мог бы целое отделение сыска поставить на ноги!

Виктор тяжело вздохнул и поднялся с места. Прошелся по кабинету, заложив руки за спину.

— Алексей Николаевич и в самом деле человек великий, это я и без вас, Петр Николаевич, знаю. Мне ведь с ним тоже удалось поработать. Но ты посмотри на ситуацию с моей стороны. У меня в отделе и так уже двое бывших царских служащих. Вы с Деньковым, — Красников многозначительно глянул на Лаврентьева. — Но вам повезло. За вас поручился лично товарищ Семашко, член правительства! Это сильная рекомендация. А за Гробовского кто поручится? Вот именно — никто.

— Он профессионал, Виктор Иванович! — произнес Лаврентьев. — И порядок навести хочет. Разве не в этом наша задача?

— Задача — да! — резко оборвал его Красников. — Но мы должны быть чисты перед Советской властью! Представляешь, что скажут в уисполкоме? «Ах, у Красникова уже два бывших сатрапа, так он теперь третьего набрал! Царскую охранку возрождает?» Нет, Петр Николаевич. Пока — никак.

Он остановился напротив Лаврентьева, его лицо было серьезным.

— Я ценю его помощь, — потом понизив голос совсем до шепота, произнес: — Да я за Грабовского под пули пойду! Но… не могу! Под удар даже не себя подставляю — черт со мной! Под удар и отдел попадает, и вы. Всех разгонят. Понимаешь?

Лаврентьев молчал.

— Передай Алексею Николаевичу благодарность от советской милиции и лично от меня, — он задумался. — Если захочет — пусть приходит, консультирует. Неофициально. Понимаешь? Но вот оформить его в штат, дать ему власть, оружие… — Виктор покачал головой. — Пока не могу. Не время. Пойми, у нас и так на нас все смотрят с подозрением. Один неверный шаг — и нас всех по этапу, а отдел разгонят. Тебе это надо?

Лаврентьев молча опустил голову. Он понимал резоны начальника. Логика в его словах была. Жесткая, конъюнктурная, но логика.

— Понял, товарищ начальник, — глухо сказал он. — Передам.

— И… Петр Николаевич, — голос Виктора смягчился. — Ты не думай, что я неблагодарный. Твое рвение мне нравится. И работа у вас с Деньковым — на отлично. Но сейчас нужно быть осторожнее, чем когда бы то ни было. Не давать повода. Действовать строго в рамках закона. А с Гробовским… посмотрим. Если себя проявит с хорошей стороны, если будут реальные результаты — тогда и поговорим. Я тоже подумаю, как можно его оформить. Если бы словом заручится, скажем, того же Гладилина, тогда может быть… В общем, буду думать. А пока — только за штатом. Как вольный помощник.

Лаврентьев кивнул и, отдав честь, вышел из кабинета.

«Не все сразу, — подумал он. — Вода камень точит».

Атмосфера в избе Ращупкиных была теплой и уютной, но Алексей Гробовский чувствовал себя скованно. Думал. Запах печеного хлеба, тихий шепот сестер Аглаи за занавеской, мерное посапывание брата — все это было таким далеким от того мира крови, пороха и предательства, в котором он существовал последние месяцы. Радоваться бы, что выжил и вернулся к жене. Но…

Гробовский глянул на Аглаю. Та, утомленная за весь день заботами больничными и домашними, сидела с мужем, прислонившись к его плечу, начиная дремать. До того пили чай и она, по его просьбе, рассказала ему все. Про вспышку сибирской язвы, про карантин, про то, как Иван Павлович сутками не спал, спасая людей. И про его гибель.

— Это был Рябинин, тот самый аферист, — голос ее дрожал. — Они схватились на самом краю обрыва, у старого кладбища. Боролись… и оба упали в реку. Рябинина нашли на камнях, разбитого. А Ивана Палыча… его унесло течением. Искали, искали… так и не нашли. Беда, Алексей… настоящая беда. Он был таким хорошим человеком…

Гробовский молча кивал, делая вид, что разделяет ее горе. Но внутри у него все закипало. Его острый, подозрительный ум отказывался принимать эту историю как данность.

Эх, Иван Павлович… Не такой ты! Смерти в лапы не попадешься! Только не ты!

— Милая, — сказал он вдруг, притворно зевнув. — Голова раскалывается с дороги. Выйду на воздух, пройдусь немного. Перед сном. Да покурю.

— Да ту кури, куда тебе на холоде морозиться?

— Аглаюшка, ты же доктор, ты первая должна знать!

— Что знать?

— Табачный дым вреден детям — в журнале писали!

— А морозить спину на холоде — не опасно?

— Ну что ты? — улыбнулся Гробовский.

— О тебе беспокоюсь, — совсем тихо тепло ответила Аглая.

— Все будет в порядке, — он поцеловал ее в макушку. — Я не долго.

— Только далеко не уходи. И осторожней, темно уже.

Он вышел на крыльцо, и холодный ночной воздух ударил ему в лицо пробежался по спине. И вправду морозно.

Гробовский закурил, глянул на звезды. Потом, бросив почти еще целую сигарету под ноги и остервенело растоптав ее, направился в сторону села. Его ноги сами понесли его по знакомой тропке — к реке, к тому самому проклятому кладбищу…

Луна, прячась за рваными облаками, бросала на землю неровные пятна света. Он шел быстро, почти бесшумно, как тень. Глаза, привыкшие к ночным вылазкам, примечали каждую деталь.

Вот и ограда кладбища.

Он перелез через ограду и оказался на запретной территории. Земля была утоптана, посыпана известью. Он зажег карманный электрический фонарик — редкая и ценная вещь, трофей с германского фронта.

Луч света пополз по земле, выхватывая следы. Вот — четкие отпечатки в красной глине подошв с мелким, узнаваемым узором. Такие носил Иван Павлович. Он здесь был.

Сердце Гробовского забилось чаще. Он направил луч к краю обрыва. Земля здесь была взрыта, как будто кто-то сильно скользил, цепляясь за землю. Место борьбы.

Он наклонился, внимательно изучая грунт. И тут его взгляд упал на едва заметную деталь. В стороне от основной груды взрытой земли, почти у самой кромки обрыва, лежал небольшой, темный предмет. Он наклонился и поднял его.

Это была записная книжка. Небольшая, кожаная, промокшая, но уцелевшая. На обложке — знакомые инициалы: «И. П.».

Гробовский судорожно раскрыл ее. Страницы расплылись от воды, но кое-что прочесть можно было. Короткие, отрывистые пометки. Списки медикаментов. Выпала из кармана, когда доктор дрался с этим Рябининым.

Луна, словно испуганный свидетель, спряталась за рваными облаками, бросая на склон обрыва мерцающие, обманчивые пятна света. Гробовский встал у самого края, там, где земля, подмытая дождями, осыпалась вниз мелкой грязью. Хоть и было все предельно понятно — по следам, по отпечатка ботинок, — но не мог он поверить в смерть Ивана Павловича. Хотя где-то в глубине души понимал — шансов у доктора практически не было.

Он спустился по крутому склону, цепляясь за корни и камни, игнорируя опасность. Внизу, у самой воды, чернели крупные валуны. На одном из них, самом большом и плоском, даже в скудном лунном свете были видны темные, почти черные разводы. Засохшая кровь. Здесь нашли Рябинина.

Гробовский присел на корточки, проводя пальцем по шершавой, неровной поверхности камня. Кровь впиталась в породу, слилась с ней. Следы были обильными, смертельными. Сомнений не было — кто-то здесь и вправду разбился насмерть.

Он поднял голову и посмотрел на бурлящую воду. Река, подпитанная осенними дождями, была полноводной и сильной. Темные, пенистые струи с ревом неслись между камней, исчезая в непроглядной темноте вниз по течению. Холодный, влажный туман поднимался от воды, оседая на лице мельчайшей, ледяной пылью.

Упасть сюда… Даже если выжить при падении на камни, ледяная вода, мощное течение, запутанные подводные коряги… Шансов практически нет.

Он отвернулся от воды и снова поднял глаза к краю обрыва. Его взгляд скользнул по линии горизонта, уходя вдаль, туда, где темнота сливалась с еще более черной массой леса. Что там? Куда могло унести течение? Насколько сильным оно было в ту ночь?

Он прошел несколько метров вдоль берега, всматриваясь в непроглядную тьму. Ничего. Лишь рев воды и вой ветра.

— Нет, — вслух произнес Гробовский. — Пока собственными глазами не увижу тела — не поверю.

И резко развернувшись, пошел обратно в деревню.

У него не было доказательств. Были лишь смутные догадки и промокший блокнот. Но этого было достаточно. Охота начиналась. И на этот раз он охотился не на бандита или афериста. Он охотился на призрака.

Уважаемые читатели! Следующая прода будет в понедельник. Не забудьте добавить книгу в библиотеку, чтобы не пропустить выход новой главы. А пока ждете, можете почитать не менее интересную историю от нас: https://author.today/reader/472992/4461642