Тайная миссия "Нибелунг"

Глава 16 Квиринал

Большинство членов экипажа «Нибелунга» никогда не залетали дальше Надаля. Холмы (область, объединяющая около сотни звездных систем) являлись для них чем-то вроде настоящего культурного центра для провинциала.

Почти каждый обитаемый мир в Холмах был более развит, чем Барти. Во всяком случае чем Барти до начала войны. Но между собой они сильно различались. Центральный мир Квиринал являлся мультипланетарным государством с мощной экономикой, промышленностью и вооруженными силами. Он объединял две заселенные планеты и два обитаемых спутника, не говоря уже о многочисленных космических поселениях и станциях на малых телах. Все это располагалось компактно в системе двойной звезды и служило домом для трех миллиардов жителей.

Движение в двойной системе Бизон-Экрю масштабами превосходило все, что доводилось встречать Ивору в своей жизни. Даже в пространстве Новой Австралии или Надаля обычно маневрировало одновременно лишь несколько десятков судов, в основном местных, доставляющих материалы с астероидов. Здесь же целых четыре обитаемых планеты вели активный обмен товарами и людьми, растаскивали на ресурсы астероиды и кометы, поэтому местный трафик сам по себе получался огромным. Но к нему следовало добавить довольно крупное межсистемное движение, потому что самый развитый мир региона неизбежно притягивал торговцев, туристов и эмигрантов.

Напряжение возникало прежде всего не из-за тесноты в пространстве — всё же забить все средние орбиты кораблями не получилось даже на старушке Земле, — а из-за отвратительной работы различных служб, каких на Квиринале придумали великое множество. Корабли и экипажи после выполнения распоряжений транспортного контроля, попадали в руки пограничников, таможенников, департамента сельского хозяйства, медицинской службы, технического контроля, полиции и еще каких-то странных чиновников даже неспособных объяснить целей визита.

Развитая бюрократия могла стать визитной карточкой Квиринала, хотя являлась только вершиной айсберга. И гости системы знакомились с этой вершиной на самом пороге. К счастью, дипломатический статус визита «Нибелунга» (или «Хильдисвини», как проходил он по большинству документов) позволил ему обойтись без множества докучливых процедур, а то что рейдер не нуждался в стыковке со станцией или доком избавляло ещё и от очереди. Место же на парковочной орбите корабль занимал самостоятельно, в любой момент, лишь соблюдая элементарные меры безопасности движения.

Все общие каналы были забиты переговорами. Диспетчеры, чиновники, шкиперы, офицеры доков и складов, пилоты шаттлов. Кричали, умоляли, требовали, жаловались и предлагали решить дело. Тем не менее, Ивор оставил мостик на Ломку, а сам с Ником Тавиани «спустился» на Королевскую палубу, чтобы за обедом присоединиться к гражданским членам миссии и обсудить планы на ближайшие дни.

— Кажется, они специально создают препоны, чтобы получить взятку, — произнес Ник, имея в виду бюрократию.

На его родной планете дела решали именно так. Ник не раз рассказывал об этом друзьям.

— Здесь все устроено немного иначе, — возразил ему де Лаваль, едва ли не единственный из обитателей «Нибелунга», кто бывал на Квиринале раньше. — За взятку можно загреметь к нам на Барти в арестантской робе.

— Вот как? — Ник удивился.

— Да. Транспортные, таможенные, страховые и иные сборы являются законным доходом одного из кланов. При этом существуют обычные тарифы обработки грузов, документов, пассажиров и существуют тарифы ускоренные. А также имеются особые режимы пропуска, вроде нашего дипломатического.

— И много нам пришлось заплатить? — заинтересовалась принцесса.

— Ну, ваше высочество, дипломатия того стоит. — усмехнулся де Лаваль. — К тому же мы всегда можем получить с их дипломатов точно такую же сумму.

— Только если они когда-нибудь вздумают посетить Барти, — заметила Грай. — В качестве дипломатов, я имею в виду.

— Как долго мы здесь пробудем? — спросил Ивор.

— О, достаточно долго, — сказал де Лаваль. — Квиринал интересен нам и как союзник, у него крупнейший флот в регионе, и как поставщик оружия, и как клиент в пенитенциарном бизнесе, и… ну о династических делах, пусть расскажет её высочество.

— Рассказывать нечего, — Грай скривилась. — Здесь обитают самые породистые из первых дворян. И особенно нас интересует молодая графиня Амели Морат и старший отпрыск херцога Кесселя. Правда я их обоих в глаза не видела, только на фото со следами редактуры.

— Не думаешь же ты, дорогая, что они скрывают какие-то уродства? — спросила леди Далия.

— Нет, не думаю. Но полагаю, что они склонны к самолюбованию.

Далия фыркнула.

— Кто из нас к этому не склонен?

Квиринал формально считался демократией. А к демократии у выходцев с Барти было неоднозначное отношение.

— Демократия вовсе не обязательно означает свободу, — говорил Маскариль. — Вот, например, у нас на Барти свобода. Никто никого ни к чему не принуждает. Никаких налогов. Все основано на базовом договоре, к которому может присоединиться каждый. И каждый может из него выйти, за исключением отдельно оговоренных случаев. Но королевство, разумеется, это не демократия. У нас сословное общество, а единственным источником власти является король. И это сильно упрощает дело.

Ивор плохо разбирался в социальных науках. А Маскариль на них съел собаку. Он как-то заявил, что космическую экспансию и расселение человечества по Галактике начали сумасшедшие. Сумасшедшие миллиардеры финансировали проекты переселения, а сумасшедший народ в них участвовал. Государства Земли поначалу относились к экспансии прохладно. Впрочем, Маскариль утверждал, будто похожие процессы происходили и на самой Земле, когда там открывали новые континенты.

Говоря же о стимулах переселения, Маскариль приводил в пример людские потоки между мегаполисом и провинцией. В провинцию уезжают (возвращаются) только неудачники или сумасшедшие. Все активные и адекватные люди стремятся попасть в мегаполис, потому что там больше возможностей. И даже богачи, которые могут себе позволить содержать имение, предпочитают работать в мегаполисе, а в провинции лишь отдыхать. С космосом все обстояло похожим образом. Земля подобно мегаполису до сих пор предоставляет больше возможностей. Но всякий раз находились массы людей, которым хочется странного. Например, обладать собственным клочком земли.

Вокруг земли Маскариль построил отдельную философию. Как только предки перешли от присваивающей экономики к производящей, утверждал он, земля стала фетишем, который въелся в культуру, как сажа въедается в кожу рабочего человека. С тех пор люди всегда хотели обладать землей, желательно землей, за которую не нужно платить налог или аренду. Именно это двигало фургоны переселенцев по Орегонской тропе, заставляло саксов переправляться на лодках через море, а викингов через океан.

Даже когда люди стали жить скученно в городах, то неожиданно для себя приходили к мысли выращивать растения, на балконе, на крыше, на любом доступном клочке земли и прямо в доме в горшках и ящиках. Идеалом горожанина становился собственный газон или цветник у входа или грядка на заднем дворе, пусть даже тот маленького размера, с носовой платок. Не удивительно, что когда открылась возможность межзвездных полетов и относительно дешевого терраформирования планет, нашлось немало желающих обрести в собственность несколько акров, гектаров, соток, ши и чего угодно.

Раньше Ивора удивляло, почему так мало людей увлекалось космосом при таком размахе экспансии. Но согласно философии Маскариля, люди переселились на новую планету не для того, чтобы потом работать в пустоте. Они жаждали простора, но простора под небом. Они жаждали наложить лапу на савану, степь или прерию, как их далекие предки, осваивающие Американский Запад, Южную Сибирь, Центральную Азию или Австралию.

— Даже вопрос власти имеет в основе вопрос собственности на территорию, — сказал Маскариль. — Большинством миров на периферии владеют или корпорации или акционерные компании. И если вы присмотритесь к религиозным или политическим диссидентам, там собственность оформлена на общину, которая по сути является паевым товариществом с выделением пая каждому. Этим наши миры принципиально отличаются от Земли.

Потому что на Земле люди появились изначально, в процессе эволюции, и вопрос территорий стоял ещё во времена первобытных культур, а то и раньше, если учесть, что животные прекрасно воюют за территории. Поэтому частная собственность на землю часто входила в противоречие со справедливостью или естественным правом. Отсюда появилась концепция демократии, которая регулировала отношения между людьми и их собственностью.

Но на большинстве планет обитаемую территорию создавали на средства заказчика и он самом собой полностью ей распоряжался. Никакого естественного права никто ни у кого не отбирал. Терраформированная планета ни юридически, ни по факту, не отличается от космической станции. Ведь никому не придет в голову выдвигать претензии на кубометры жизненного пространства на чужом корабле. По этой причине все эти новые миры довольно стабильны. Если на них не нападет какой-нибудь Марбас.

— Однако, вы оставили за скобками рожденных, Эдди, — заметила леди Далия.

— Верно. Но рожденные рождаются в той среде, которая уже находится в договорных отношениях и не несут обязанностей. У нас на Барти вы рождаетесь или горожанином (включим в это сословие и арендаторов), или аристократом. В первом случае вы вольны жить в городе или получить работу у землевладельца, а во втором хоть до старости можете жить в родительском имении или отделиться от него, поступив на королевскую службу. Тут нет противоречия. Однако, само собой, Галактика велика и на других планетах возникли иные системы отношений.

Некоторые фонды покупали планету и объявляли свободную иммиграцию. Некоторые земные государства создавали колонии, которые потом становились независимыми. Иногда разорялась корпорация, владеющая планетой, и её население брало управление в свои руки. Вот на таких планетах постепенно сложилась система власти, основанная на избирательном праве, а не на собственности. В основном в центральных мирах. На периферии таких встречалось немного. И Квиринал был одним из них.

Заместитель главы департамента иностранных дел Квиринала прибыл на «Нибелунг» в сопровождении королевского посла Джеймса Фуллера уже через несколько часов после выхода на орбиту и парковки. В ангаре гостю устроили торжественную встречу. Ради чего Ивору пришлось надеть выходной мундир и ордена. Майор Бек тоже прибыл в униформе, министр де Лаваль явился в смокинге. И только Маскариль позволил себе свободное одеяние — преимущество должности королевского шута, как он объяснил. Однако все же явился он не в шапочке с рожками и бубенчиками и не в раскрашенной квадратами куртке, а в серых джинсах и белой футболке.

Поскольку ангар находился по центру вращения корабля здесь царила невесомость и вся торжественная мишура выглядела нелепо. Но флотским не привыкать, да и дипломатам, как выяснилось, тоже. Положенные случаю речи и приветствия прозвучали, после чего все спустились в лифте на королевскую палубу, где из-за вращения установилась искусственная гравитация.

— Мы вновь обрели не только политический вес, — заметил Маскариль.

На Королевской палубе приготовили торжественный ужин (в системной столице как раз наступил вечер). Дамы королевской крови ожидали мужчин в вечерних платьях.

Разговор не заладился. Предварительный обмен мнениями выявил полное нежелание местной власти вступать в какие-либо союзы. Местный дипломатический чиновник не верил в опасность вторжения и к возможной войне относился скептически.

— Кто захочет воевать в наше время? — вопрошал он, отодвинув в сторону тарелку с закусками и взяв бокал с вином. — Война пожирает ресурсы, как лесной пожар. Вы видели лесные пожары? У нас они случаются время от времени, опустошая целые регионы. Независимо от того, победит ваша страна в войне или проиграет её, богатые нации станут бедными, бедные — нищими, нищие уйдут в небытие. Никому не нужна победа такой ценой. Именно поэтому сейчас вопросы решаются за столом переговоров, неугодных проще выпилить с помощью экономических санкций, тайными операциями и коммерческим поглощением. Вот почему, мы, дипломаты, стоим на передовом рубеже. А военные всего лишь играют роль пугала за нашими спинами.

— За дипломатов! — предложил тост де Лаваль.

— За дипломатию! — поддержали его остальные.

Ивор промолчал. Роль пугала ему не особенно нравилась. С другой стороны, он предпочел бы оставаться пугалом, как можно дольше.

Квиринал был одним из тех миров, что смогли обеспечить развитие не имея никакого уникального товара. Просто за счет собственных немалых размеров. Поставив на ноги и запустив внутренний рынок, он худо-бедно начал проникать на рынок внешний. За счет значительного транзита шли поступления от ремонта, заправки, продажи запчастей, услуг. Находились и туристы которых привлекала возможность вволю погулять на тысячу кредитов Гуншу, обменяв их на местную валюту по смехотворному курсу. Для межпланетных торговых операций вставал вопрос получения встречного груза и тогда даже стандартный товар мог получить определенную привлекательность. Кому-то проще было заказывать здесь узлы, кому-то дешевле закончить университет, получить диплом или степень. Это все запустило цепную реакцию, пусть без нормального кредитования она и не переросла в настоящий бум. В общем, большой мир притягивал людей, а с ними и финансы подобно тому, как массивное небесное тело притягивает мелкую космическую пыль.

В этом и заключалась суть парадоксальной теории Маскариля о стимулировании внутреннего рынка через ограничения технологий. Простой запрет бесплатных автоматов с едой вынуждал людей покупать продовольствие, а дальше все шло по накатанной. До определенного предела, конечно.

По крайней мере местная элита не жаловалась. У неё находились средства даже на пенитенциарную аутсорсинг. Правда со своими особенностями. Дело в том, что на Квиринале и трех планетах, находящихся в его подчинении, имелось множество тюрем разной степени суровости. Тем не менее, около тысячи уголовников в год власти предпочитали отправлять на строну. То есть в четыре королевства или только на Барти в последние годы.

— Мы тратим на пенитенциарный аутсорсинг довольно крупную сумму в валюте не просто так, — заявил им за ужином заместитель главы департамента иностранных дел. — Есть тип преступников, которых мы не желаем держать у себя. И это не маньяки или убийцы, хотя убийцы среди них попадаются иногда. Главным образом, это люди из нашей среды, из элиты, а опасность их для порядка вещей заключается в том, что они способные стать семенем, затравкой для кристаллизации протестов, революций и прочих способов разрушения системы. А мы, знаете ли, дорожим наше системой. Она обеспечивает людям стабильность и благополучие.

— Разве у вас нет тюрьмы для политических? — удивился де Лаваль. — Кажется, она называется Макалу.

— Да, ваша правда, господин министр. Это тюрьма для политических, но главным образом для горлопанов из низов, а я имею в виду диссидентов из нашей среды. Они вовсе не являются политиками в обычном смысле. Чаще всего это тот, кто нарушил внутренний кодекс. Украл, например не по чину. Но как раз такие представляют наибольшую опасность для порядка вещей.

На взгляд Ивора чиновник выглядел слишком откровенным. Кто же рассказывает о таких вещах первому встречному? Это все равно что выдать секреты флота.

— Разве не лучше держать таких людей поближе к себе? — спросил он.

— О нет, капитан, — улыбнулся чиновник. — Наша политическая система построена на балансах, личных контактах и постоянном движении. Если кого-то оторвать от среды, он сразу теряет влияние. А в тюрьме его могут найти старые друзья или он может установить контакт с нашим уголовным миром, а это тот ресурс, который нельзя давать в руки потенциальным революционерам.

— Но и у нас этого добра хватает.

— В вашей системе, я кстати преклоняюсь перед теми, кто её разработал… — чиновник почтительно склонил голову. — Так вот в вашей системе наши диссиденты могут познакомиться только с иностранными уголовниками, которые для нас опасности не представляют. Конечно, мы могли бы их просто ликвидировать, но зачем настраивать против себя близких, которые связаны со многими из нас семейными узами? Не говоря уже о протестах гуманистических миров. А так мы позволяем своим ренегатам отсидеть срок в относительно щадящем режиме. И все довольны.

— Готов признать, что в таком подходе есть смысл, — кивнул Маскариль. — Знаете почему в мирах, что являются пенитенциарными клиентами Барти, адвокаты по уголовным делам так хорошо зарабатывают?

— Поведайте нам, Эдди, — попросила леди Далия.

— Люди не хотят в тюрьму и готовы платить за это большие деньги. Но имейте в виду, что большинство из них пугает не утрата свободы и прав, а сама тюрьма. Знаете, все эти фильмы и шоу с тюремным насилием? Так вот, дошло до того, что некоторые миры рассматривают отбывание срока на Барти, как смягчение приговора. А адвокаты заключают сделки с прокуратурой.