Свет и тьма

Глава 4/2

Смерть Вулпесов нас всех весьма удивила и ошарашила. Не то чтобы мы слишком расстроились по этому поводу. Напротив, для нас это было более чем удобно. Теперь, когда Свят женится на Ольге, все её земли и наследство перейдут нам. То есть мы не только вернём свои проданные и арендованные, но ещё и обживёмся родовыми землями Вулпесов.

Но, несомненно, их смерть выглядела более чем подозрительно. К тому же следствие сразу же связало их смерти со смертью папы. Предварительная версия — Каин Фонберг убил Вулпесов по той же причине, что и отца. Правда, саму причину следствие так и не выдвинуло. А для меня в этом не было никакой логической связи, что-то во всём этом явно не сходилось. Вулпесы были нашими врагами, вряд ли бы отец ввязался с ними в какие-то опасные предприятия, да ещё и против вурд.

И странным, необъяснимым образом я чувствовал, что к их смерти каким-то образом причастен и я сам. Хотя это был полнейший бред, я не мог к этому быть причастен, как и не мог быть причастен к смерти отца. Да и в тот миг, когда Вулпесов убили, я принимал старейшинство. Оставалось только надеяться, что следствие со всем разберётся и наконец прольёт свет на эту крайне запутанную историю.

Мы, как и полагается, поддерживали Ольгу во всём. Бабушка полностью взяла на себя подготовку к похоронам и на несколько дней уехала в Лис-обережье графство. Ольга была так убита случившимся, что попросту не могла заниматься подготовкой к похоронам.

Мы разговаривали с бабушкой каждый день, и она рассказывала, что Ольга все эти дни практически ни с кем не разговаривала и не выходила из комнаты и практически ни на что не реагировала. Бабушка была этим весьма обеспокоена, Ольга не ела и дни напролёт лежала в постели, безучастно таращась в потолок. Даже врача пришлось вызывать. Но и тот особо ничем не помог, а только дал успокоительную настойку.

Я вернулся в школу, хотя мама и убеждала, что мне бы лучше снова перейти на домашнее обучение. Но прятаться и отсиживаться дома я не собирался. К тому же школа была не первоочередным занятием в новом городе, а лишь поводом выйти из дома. После уроков я ехал в администрацию княжества, где вникал уже в тонкости городского управления, бесконечно досаждая то одному, то другому советнику. Я полностью завалил себя учёбой и делами. Так я спасался от уныния и необъяснимого чувства вины. Только так я мог перестать думать о том, чего не помнил, и не пытался домыслить произошедшее в ту ночь, когда погиб отец.

Через неделю должна состояться дуэль с Григанским и по вечерам я оттачивал боевое мастерство. Моя сила росла с каждым днём — древо стремительно возвращало чары. Я даже не сомневался, что силой и мастерством в разы превосхожу Родомира. А значит, победа, считай, у нас в кармане. Григанский-старший ответит за своё преступление и справедливость восторжествует.

На похороны Вулпесов, не считая бабушки, которая и так уже была там, мы приехали, втроём: я, Олег и Святослав. От охраны отказались, всё-таки похороны не то мероприятие, куда стоило заявляться с оружием и при телохранителях.

Церемония прощания прошла без лишней помпы, гостей было не так уж и много, почти все — те же люди из южных княжеств что и приезжали проститься с отцом. Императорская чета не приехала, графская семья для них слишком мелкое сословие, чтобы чтить своим присутствием, Ольге наверняка от них пришло только письмо с соболезнованиями.

В день церемонии прощания Ольга всё же наконец вышла из комнаты, чтобы проститься с семьёй. Вид у графини был такой, что волей-неволей сжималось сердце от сострадания: бледная, осунувшаяся, с пустым, безучастным взглядом. По-человечески было её жаль. Как бы я ни относился к Виктору, который чуть не отобрал обманом наш источник с мёртвой ойрой, как бы я не относился к её отцу, который явно желал отомстить и убить всех нас, не щадя даже детей, но Ольга… За этот год она потеряла всю семью, и теперь осталась одна. Я знал каково это. Но одну мы её оставлять и не собирались, вскоре мы станем для неё семьёй.

После церемонии прощания бабушка намерилась забрать Ольгу в Вороново Гнездо, нельзя было оставлять бедняжку в таком состоянии без присмотра. И когда все гости разъехались и остались только мы, бабушка поднялась к Ольге с очередной попыткой попробовать поговорить и убедить переехать в Вороново Гнездо. К слову, она это делала на протяжении всех дней, что находилась в графстве Вулпесов, но Ольга не реагировала.

Мы ждали их внизу в холле, но только бабушка ушла, как тут же вернулась. И уже не сама, а с Ольгой. На лице бабушки было полнейшее замешательство, а вот Ольга как-то переменилась и, кажется, ожила, взгляд у неё был решительный, а щёки пылали румянцем.

— Я не хотела это говорить через Матильду, — сказала Ольга, глядя на Святослава, — это бы было нечестно по отношению к тебе, поэтому говорю в глаза. Свадьбы не будет, Святослав. Я не стану твоей женой, я расторгаю помолвку.

Святослав оторопело уставился на неё, потеряв дар речи. Зато у бабки сразу нашлись слова, а лицо перекосило от ярости:

— Как это так, Олечка?! Что значит свадьбы не будет? — возмущённо воскликнула бабка, ударив себя по толстым бокам. — Всё уже решено, твой отец одобрил этот брак, его одобрил наш род! Ты не можешь разорвать помолвку!

— К сожалению, могу, Матильда. И вы это знаете, — холодно отчеканила Ольга. — Обстоятельства изменились, я последняя из Вулпесов. Это значит, что мне суждено продолжить наш род и возглавить его, я не могу стать Гарван. Также я не могу оставить графство, это безответственно. Я нужна своему народу.

Ольга горделиво вскинула подбородок и окинула нас уверенным взглядом. Нас же она ввела в полнейший ступор, такого поворота мы уж точно не ожидали.

— Да как так можно! Где такое видано вообще? — ещё громче воскликнула бабка. — Это же был родовой обряд! Твои родители одобрили этот союз! Ты же нас силы лишишь! А я тебе помогала, как родной. Неблагодарная!

Ольга хотела было возразить, но бабушка не давала ей и слова вставить.

Я понял, что разговор грозится перерасти в скандал, а от бабки не убудет и низойти до оскорблений. Этого категорически нельзя было допускать.

Я решительно направился к Ольге, хватая её за руку.

— Мы поговорим наедине, — сказал я громко, чтобы все услышали, а после потащил Ольгу прочь. Она, к слову, совсем не сопротивлялась, и я решил, что это хороший знак. Есть шанс, что я сумею её переубедить.

Но бабка не унималась, и её злость грозила мне всё испортить.

— Ну уж нет, я тоже должна присутствовать! — бросилась она за нами следом.

Я резко остановился, повернулся к ней и, чеканя каждое слово, сказал:

— Ты останешься здесь, я сам со всем разберусь.

Бабушка хотела было возразить, но резко опомнилась и замолкла, недовольно проворчав:

— Надеюсь, ты знаешь, что ты делаешь, Ярослав.

Я увёл Ольгу подальше, чтобы никто не мог подслушать наш разговор, вмешаться и всё испортить. Мне во что бы то ни стало нужно с ней договориться. Остаться сейчас накануне дуэли без родовой силы никак нельзя. Да и убийц отца всё ещё не нашли, где гарантия, что они не вернутся? Нам нужна сила.

Раньше люди считали, что предки, лишая живых силы, наказывают потомков за несостоявшийся брак. Но не то чтобы предки были такими обидчивыми или не понимали, что расторжение помолвки — дело житейское и от этого никто не застрахован. Просто так устроена родовая сила благословения предков. Проверка избранницы расходует немало энергии, и разрыв этой помолвки требует возврата энергии. Вот только брать её неоткуда, так как брак не принёс в общий котёл силу нового члена семьи, так же, как и не дал новых плодов родовому древу — не дал потомства. И получается, что живые члены как бы взяли чары из общей казны авансом, а назад не вернули и не приумножили.

И если сейчас разорвать помолвку, предки будут вынуждены перекрыть доступ к силе до тех пор, пока она не восполнится. Если исчерпать силу до дна, древо высохнет и угаснет. Родовые чары не бесконечны, каждый родовой обряд в той или иной степени расходует силу древа. Я уже ощущал, что после возвышения и присяги охраны, древо снова ослабло. Но оно быстро восстанавливалось, поэтому о силе можно было не переживать. А если Ольга разорвёт помолвку в одностороннем порядке — произойдёт настоящая катастрофа.

Ольга покорно следовала за мной, не упиралась, и за всю дорогу не произнесла ни слова. Наконец, когда мы оказались в самой дальней комнате поместья — кажется, это были покои прислуги, я запер дверь и повернулся к Ольге.

Она ухмыльнулась, и не скрывая язвительного тона, сказала:

— Ты же понимаешь, князь, что я поступаю разумно. Войдя в вашу семью и став Гарван, я обреку свой род на исчезновение и своими собственными руками подарю вам все деньги и земли Вулпесов. Не думаю, что мой отец бы этого хотел.

— А чего же хотел твой отец? — вскинул я бровь, с подозрительностью глядя на неё.

— Он хотел мира, и ты это знаешь, — отчеканила Ольга. — Я бы стала Гарван и этим укрепила наш мирный союз, Максим бы унаследовал эти земли и продолжил род Вулпесов. Но теперь, — она тяжело вздохнула, — это должна сделать я. Любой бы на моём месте так поступил.

— Обручение на роду — это не шутки, ты ведь понимаешь? Расторжение помолвки влечёт за собой серьёзные последствия.

Ольга недовольно поджала губы:

— Для вас, Ярослав, но не для меня.

— Я понял, куда ты ведёшь, — кивнул я. — Но нет причин расторгать помолвку. Святослав не наследный князь, он может взять твою фамилию.

— Нет, ничего-то ты не понял, Ярослав. Я не хочу выходить замуж за Святослава. Извини меня, конечно, но ваш Свят ленивый, бесхарактерный, непривлекательный, да ещё и не блещет умом — а для меня это довольно весомый недостаток. Теперь я вправе сама выбирать себе мужа. Теперь я одна из богатейших невест в Славии, единственная наследница Лис-обережья, передо мной выстроятся в очередь самые завидные женихи империи и будут умолять взять мою фамилию, — Ольга с надменным видом вскинула подбородок и ядовитым тоном добавила: — И Святослав будет последним, кого бы выбрала в мужья.

Я мысленно усмехнулся. Надо же, цену себе набивает.

— Ты ведь понимаешь, как подставляешь нас? — спокойно поинтересовался я. — Ты знаешь правила. Если ты расторгнешь помолвку, предки разгневаются и накажут нас. Мы можем лишиться силы на месяцы, а то и на годы. А Святослава и вовсе навсегда лишат возможности жениться с одобрением предков.

— Очень сожалею, — вполне искренне произнесла Ольга, — ничего личного, но я не выйду за Святослава. Я прекрасно понимаю ваше положения, но и вы постарайтесь меня понять.

И я её понимал, вот только допустить, чтобы мы надолго лишились силы, я никак не мог.

— Мы можем предложить тебе другую кандидатуру в качестве жениха, — сказал я. — Тогда не придётся отменять помолвку, мы просто заменим жениха и снова проведём обряд. Предки ведь уже приняли тебя, а значит, обмен женихов не вызовет их гнева.

Ольга сузила глаза и недоверчиво уставилась на меня.

— Ты ведь влюблена в кого-то из Гарванов — так сказали предки. Предлагаю тебе союз по любви, ты ведь этого хочешь?

Ольга горько усмехнулась на одну сторону и закачала головой.

— Кто он? Это Андрей? — спросил я. — Он ни с кем не помолвлен. Он отличная партия — хорош собой, неглуп, силён, перспективен, и думаю, он согласится стать Вулпес.

Ольга уставила на меня недовольный, сердитый взгляд:

— Не нужен мне твой Андрей! — резко вспылив, отчеканила она.

Я же окончательно запутался. На какое-то время между нами возникла напряжённая пауза.

— Только не говори, что это Олег, — с недоверием и разочарованием сказал я.

— Олег?! — сердито воскликнула Ольга. — Да ты совсем идиот, князь?! Он же вдвое старше, да ещё и женат. Я, по-твоему, сумасшедшая?!

— Ну не я же это? — недоверчиво уставился я на неё, чувствуя себя совсем по-дурацки, хотя других кандидатов, в общем-то, и не осталось.

— Уходите! — сердито воскликнула Ольга, её щёки пылали, а глаза заблестели от слёз. — Уходите, не хочу никого из вас видеть! Оставьте меня в покое. Я всё сказала. Я расторгаю помолвку!

Но я не сдвинулся с места. Я пытался переварить информацию, пытался понять, что делать дальше. Она загнала меня в тупик.

Ольга, видя, что я не ухожу, всхлипнула, и отвернулась, обессиленно уткнувшись лицом в ладони.

Я не знал, как поступить, не знал, что говорить. Вся эта ситуация ввела меня в полнейшее смятение. Ну что она нашла-то во мне малолетке? Это же не поддавалось никакой логике. Никогда, сколько ни живи, я не пойму, что в голове у этих женщин.

Я подошёл и обнял её за плечи. Ольга вздрогнула от моих прикосновений, но не противилась им, а продолжила стоять ко мне спиной, уткнувшись лицом в ладони.

Тщательно подбирая слова, так до конца и не решив, стоит ли это говорить, я спросил:

— Ты бы хотела стать моей женой?

Ольга застыла и какое-то время молчала, затем подняла на меня заплаканные глаза:

— А ты бы хотел жениться… — она так и не решилась сказать «на мне», а с каким-то странным любопытством вперемежку с удивлением уставилась на меня.

— Я ведь князь, я не смогу стать Вулпесом.

— И всё же, ты бы хотел? — её голос прозвучал настойчивее.

— Я не понимаю, честно говоря, что ты во мне нашла, — осознанно уклонился я от ответа.

— Я и сама не знаю, — всхлипнула Ольга. — Просто ты не такой, как все, ты непохож ни на кого из моих знакомых. Не знаю, как это объяснить — ты особенный, ты умный. Вот даже сейчас! Я совсем не чувствую, что ты моложе меня. Даже наоборот, иногда, когда мы разговаривали, мне и вовсе казалось, что ты намного старше, мудрее. Странно, правда? Ты в свои четырнадцать лет создал зелье невосприимчивости морока! Никто в Славии неспособен на подобное!

Ольга резко замолчала, и кажется, даже испугалась того, что мне наговорила и теперь стыдливо отвела взгляд.

Ольга буквально загоняла меня в тупик. С одной стороны, я понимал, что злить Ольгу не стоит. Я всё ещё помнил, какая она обидчивая и ранимая. Но и с другой…

Да я её даже никогда не рассматривал в качестве объекта вожделения, не то что пожизненно связаться с ней узами брака. Я ведь ей всё время грубил, отшивал и откровенно использовал, даже не скрывая этого. Для меня она была только дочерью врагов, я её ведь даже всерьёз не воспринимал. И тут вдруг — любовь. Нет, хоть сто лет ещё проживи, никогда мне не понять этих женщин.

Я судорожно соображал, пытаясь подобрать правильные слова, чтобы не обидеть Ольгу. Сейчас она взвинчена и импульсивна. Сейчас всё зависело только от настроения девчонки, и оттого, сумею ли я её уговорить. Казалось, я хожу по тонкому стеклу — одно неверное движение, неверное слово и я рухну в пропасть, утягивая следом за собой всю семью.

— Ты же совсем меня не знаешь, — осторожно сказал я.

Ольга не ответила, а только всхлипнула и снова повернулась ко мне спиной.

— И, ты бы хотела стать моей женой? — снова сказал я, но это вовсе не прозвучало, как предложение руки и сердца, скорее, как недоумение.

— Я не знаю, — голос Ольги прозвучал отстранённо.

— Но я не могу оставить княжество — я князь.

Разговор пошёл по второму кругу и практически зашёл в тупик. Нет, не то я говорил, не то делал, и я это прекрасно понимал. Ольга ждала, что я отвечу взаимностью. Но я не мог ей этим ответить. Может быть другой на моём месте сразу среагировал: солгал, тоже признался бы ей в любви, лукавил, изображал пылкую страсть. Но я никогда не умел в подобных делах кривить душой — только не здесь. Это ведь не только её обманывать, но и себя предать, унизить собственное достоинство. Изображать чувства, которых нет — даже бордельные девки и то честнее, они продают лишь тело, но не душу.

Неожиданно Ольга повернулась и со злой обидой уставилась на меня.

— Я ведь даже не нравлюсь тебе, — горько усмехнулась она.

Я молчал. Нужно было что-то говорить. Отвергнутая женщина, чьё самолюбие задели, страшнее взбесившейся нежити.

— Это не так, ты мне нравишься, — попытался я сгладить углы, но получилось паршиво. В воздухе словно бы повисло это недосказанное: «но не настолько, как я тебе». Наверное, лучше бы мне и вовсе было молчать.

— Уходи, Ярослав. Не хочу тебя видеть! — зло выкрикнула Ольга.

— Но почему? — я уже совсем не понимал, как вести разговор.

— Да разве ты не видишь, как это для меня унизительно? Ты стоишь тут и говоришь это всё, только потому, что боишься лишиться родовой силы! Потому что для вас я — лишь выгодная сделка! Чёртова жар-птица, из которой можно выдрать все перья и озолотиться. Думаешь, я совсем дура и не понимаю, что, выйдя замуж за тебя, подарю вам все свои земли и деньги?!

— Я не это имел в виду, я не хотел тебя обидеть, — теперь уже пришлось откровенно выкручиваться и лгать. — Я хотел просто понять. Я надеялся, что мы сумеем договориться.

— Выметайся! Все вы, Гарваны, выметайтесь из моего дома! — закричала она, раскрасневшись от гнева. — Не хочу вас больше видеть никогда! Если бы не вы, мои бы родители были живы! И Виктор, и Элеонора, и Диана… Всё из-за вас!

Я вперил в неё требовательный и жёсткий взгляд, приблизившись:

— Почему ты так сказала?

Раз пошли такие разговоры, здесь было не до условностей. Неужели она всё-таки что-то знала?

Ольга уставила на меня затуманенный от обиды взгляд.

— А что я сказала не так? — с вызовом бросила она мне. — Разве не в вашей Варгане оказалась такая паршивая защита, что мою племянницу похитили средь бела дня в центре города какие-то сектанты?

Она вырвала сердито руку из моей хватки и продолжила с ещё большим гневом:

— Разве не вы ворвались в дом моего брата, разве не твой дядя его убил?

— Виктор сам виноват, он нарушил закон и первый на нас напал. Мы защищались, — холодно отчеканил я, но Ольгу сейчас едва ли заботило то, что я прав.

— Разве ты не знаешь, кто убил моих родителей? — гнев на лице Ольги перемежался с отчаяньем, граничащим с безумием.

Я напряжённо уставился на неё, казалось, что сейчас она обвинит меня в их смерти. И что самое странное, мне казалось, что я и впрямь каким-то образом к этому причастен. Словно бы только из-за моего желания отправить её семейку к праотцам, они и впрямь могли каким-то чудесным образом умереть.

Но Ольга сказала другое:

— Вурды! Их убили вурды, как и твоего отца! Разве ты не видишь связи? Наверняка это твой отец втянул моих родителей в какие-то разборки! И из-за этого убили не только его, но и мою семью!

— Ты этого не можешь знать наверняка, — качнул я головой.

Ольга в порыве гнева вскинула руку и принялась яростно вырисовывать символ рода Вулпес в воздухе — несложно было догадаться, что она собиралась разорвать помолвку прямо сейчас.

— Стой! — я подлетел и ухватил её за руку. — Не делай этого, пожалуйста. Только не сейчас. Дай нам немного времени, прошу. У нас дуэль с Григанским, лишив нас силы, ты лишишь нас возможности защитить честь отца и восстановить справедливость. Григанский должен ответить, за то, что меня подстрелили тогда, у бабушкиного особняка. Ты же была там.

— Что? Дуэль? Тебя только это заботит?

Лицо Ольги перекосило от злости и обиды. Она качала головой, не сводя с меня разочарованного взгляда, и пятилась.

— Уходи, — холодно сказала она.

— Не разрывай помолвку сейчас, дай нам хотя бы неделю. Всего неделю, это очень важно для нас, и особенно для меня.

— Уходи, — словно бы не слыша, повторила Ольга.

— Неужели мы никак не можем договориться? Неужели тебе так сложно повременить всего неделю?

— Договориться… — криво усмехнулась она. — Хорошо, давай договоримся. Также, как в тот раз, когда мы с тобой договорились о зелье невосприимчивости морока.

Разговор зашёл в тупик. Я понял, что больше мне ничего не добиться здесь. Если бы я был на её месте, я бы уступил, пусть и выторговал за это что-нибудь значительное, она же — нет. Ольга руководствуется только эмоциями и обидой, и никак мне не удастся её подкупить или переубедить. Я отверг её, и Ольга припомнила все справедливые и надуманные обиды, желая уколоть меня так же больно, как ей сделал я.

Молча я покинул комнату, оставив Ольгу одну. В душе всё ещё теплилась надежда, что она передумает, проявит хоть каплю милосердия и даст нам неделю на дуэль.

Но когда мы в мрачном молчании покидали особняк Вулпесов, почувствовали, как медленно утекая, а затем резко и без остатка, схлынула родовая сила.