Свет и тьма

Глава 10/2

Я только было ринулся вслед за бабкой, как меня остановил Есений, хватая за локоть.

— Куда это вы так побежали с Андреем? Еле догнал, — улыбаясь, протараторил он. Затем окинул меня изучающим взглядом, состроил страдальческое лицо и протянул: — Ну ладно тебе, Ярослав. Что ты дуешься? Нет так нет. Чёрт с ним, с этим василиском. Придумаем другое развлечение!

— Одну минуту, мне нужно сказать бабушке пару слов, — проигнорировал я его.

— Это не подождёт? — вскинул он брови.

— Очень срочно, — отчеканил я, резко развернулся и зашагал в сторону бабки и Григория Алексеевича, которые немного отстали от министров и императора.

Бабуля, заметив моё стремительное приближение, нахмурилась и едва заметно качнула головой, намекая, что подходить сейчас плохая идея. Я сделал вид, что намёк не понял и натянул на лицо приветливую улыбку:

— Здравствуйте, Великий князь! — вежливо поклонился я Григорию. — С наступающим новым летом и рождением нового солнца! Пусть этот год принесёт богатый урожай, великие свершения и большие радости вашему роду и всему славийскому народу.

— И вас с новогодьем и новолетием, князь, — снисходительно улыбнулся он. — А мы как раз с Матильдой Эрнестовной обсуждали вас.

Я вопросительно уставился на него. Бабушка натянуто улыбнулась.

— Говорили о том, что из вас с Александрой получилась бы отличная пара, — пояснил Великий князь. — Вы уже пообщались? Неплохо бы вам поближе познакомиться за эти праздники.

Я озадаченно кивнул. Теперь понятно, почему Александра вдруг решила составить мне компанию, хотя никогда до этого не проявляла интерес. Но вряд ли именно это так обеспокоило бабку, они явно обсуждали не только помолвку. Потому что бабушка была напряжена и заметно нервничала.

Я, придерживая её под локоть, дал Великому князю уйти немного вперёд, сам же шёпотом спросил:

— Что происходит?

— Император пригласил меня кое-что обсудить. Я пока не знаю что, — сказала она.

— Я с тобой.

Бабушка сделал страшные глаза и категорично закачала головой.

— Я твой регент, и Григорий Алексеевич ясно дал понять, что говорить будут только со мной. Ни тебя, ни Олега не приглашали.

И это меня ещё больше насторожило. Почему они потребовали сделать бабушку регентом, давно ясно. Ею проще манипулировать, на неё легче надавить. И кажется, именно это они сейчас и собирались сделать у нас за спиной.

— Я глава рода, если ты не забыла, — шикнул я на бабушку, — и обязан участвовать во всех делах, которые касаются семьи и княжества.

Бабка не дала мне ответить, а придерживая платье, зашагала прочь. Но чёрта с два я собирался на это соглашаться. Что бы там ни задумал император и его брат, я должен быть в курсе и не могу позволить, чтобы они заставили бабушку сделать ошибку, которая может всё испортить. Я поспешил за ней, тем временем она поравнялась с Григорием.

— У вас всё в порядке? — холодно улыбнулся Великий князь.

— Да, — неопределённо протянула бабушка и нерешительно добавила: — Ярослав просто выразил желание тоже поприсутствовать. Ничего ведь страшного?

Какое-то время Григорий задумчиво смотрел на меня, потом ответил:

— Не думаю, что этот разговор предназначен для юношеских ушей.

— Я справлюсь, — хладнокровно ответил я.

— Ярослав у нас смышлёный не по годам, Григорий Алексеевич, — вступилась за меня бабушка. — Он вникает во все дела княжества, во всём участвует, и ему бы было полезно начать заниматься делами государства уже сейчас. Знаете, я ведь тоже невечная. Кто знает, сколько мне отмеряно?

— О, не стоит преувеличивать, Матильда, вы ещё нас всех переживёте, — тихо засмеялся Григорий Алексеевич, а затем переключился на меня. — Как ваши успехи в учёбе, Ярослав Игоревич? Надеюсь, вы прислушались к нашим советам по поводу боевой академии?

И снова этот разговор. И снова излюбленные методы манипуляций Володаров. Надавить, и если не вышло, попробовать расположить, приблизить, пообещать что-то вроде возможности родства с правящей семьёй, а после снова попробовать надавить. Но я прекрасно понимал, наше будущее положение в обществе будет весьма прочным, благодаря источнику мёртвой ойры. В Славии всё решает власть, связи и деньги. И через несколько лет денег у нас станет столько, что власть и связи приложатся сами собой.

— Я решил поступать в академию чародеев на факультет боевой алхимии, — растянул я рот в улыбке, изображая восторг. И видя, как посуровело лицо Григория, решил поставить в этом вопросе точку раз и навсегда. — Другие варианты я не рассматриваю. Это окончательное решение. А ещё я подумываю избавиться от проклятия оборотня раз и навсегда, хочу запереть его.

Сказал я это нарочно, чтобы его позлить, а заодно и позлить императора, потому что Григорий наверняка ему об этом доложит. Мог, конечно, и промолчать, но мне эта тема с боевой академией настолько осточертела, что сил, слушать это в очередной раз, больше не было.

— Какая глупость! Вздор! — недовольно поджал губы Григорий, на его возмущение обернулся император и окинул меня строгим недовольным взглядом.

— Не вздумайте говорить больше такое, — уже тише сказал Григорий, — особенно Михаилу Алексеевичу. Вы весьма обидите и разочаруете императора подобными словами. Матильда, займитесь, ради богов, воспитанием внука. Он без отца растёт, так недолго и от рук отбиться. Я уже сомневаюсь, что это хорошая идея, чтобы Ярослав Игоревич участвовал в этом разговоре.

Григорий решительно зашагал к компании императора и министров. Я уже понял, куда мы направляемся, в малый зал советов. Самое защищённое от нежелательных глаз и ушей место во дворце.

— Ты с ума сошёл, Ярослав?! — зашипела на меня бабка, округлив глаза. — Как можно было сказать такое Великому князю?

— Что он тебе говорил? — проигнорировал я её возмущения.

— Тебя это не касается, — отчеканила она, продолжая испепелять меня гневным взглядом.

— Мы ведь договорились, что всё обсуждаем и решаем вместе. Что там за проблемы? Зачем они тебя позвали.

— Не сейчас и не здесь, Ярослав. Михаил Алексеевич и Григорий Алексеевич пригласили меня на беседу. Тебе лучше вернуться на бал. Больше ничего тебе сказать не могу.

— Не можешь или не считаешь нужным говорить?

— Я же сказала, не сейчас и не здесь, — шикнула она.

— Ты меня ещё больше убедила, что одну тебя отправлять нельзя, — хладнокровно отчеканил я.

Бабушка закатила глаза, и поняв, что избавиться от меня не получиться, сказала:

— В таком случае держи себя в руках, пожалуйста. Нужно знать своё место, мой мальчик. С такими людьми шутки плохи. Скажут, идти в боевую академию — пойдешь, скажут жениться на Александре — женишься.

— Скажут броситься под монорельс — брошусь? — не скрывая злого сарказма, поинтересовался я.

— Не ёрничай! Мы все чем-то жертвуем ради семьи и тебе придётся.

— Это далеко не те жертвы, которые помогут нашей семье.

Бабка скорбно вздохнула, но больше ничего говорить не стала.

Мы вошли в зал советов, Михаил Алексеевич, увидев, что и я вошёл, снисходительно усмехнулся:

— Ярослав Игоревич? Боитесь оставлять бабушку в нашей мужской компании?

Министры тут же заулыбались, поддержав шутку императора.

— Можно и так сказать, — ответил я, тоже натянув улыбку. — Но по большей части я здесь, потому что все дела, касающиеся семьи и княжества, в первую очередь касаются и меня.

— Какое рвение, какая преданность делу и долгу, князь. Что ж, похвально, — улыбнувшись, кивнул император и указал взглядом, приглашая меня за стол.

Но садиться я не спешил, первым должен сесть император, после Великий князь, и только потом уже остальные.

В этом зале я бывал не раз. Длинный овальный дубовый стол с гербом Володаров в центре, позолоченные стулья с высокими спинками. Под столом артефакт тишины, который активируется автоматически, стоит только кому-то сесть за стол. И этот артефакт работает таким образом, что разговор слышат только те, кто сидят за столом, а, например, слуга, который будет стоять рядом с императором, не сможет разобрать ни слова, и даже по губам прочитать не сможет, так как артефакт тишины не только приглушает слова, но и искажает происходящее.

— Что ж, — когда все сели, Михаил Алексеевич деловито сложил руки на столе, — разговор у нас будет сегодня непростой. Дела империи идут не лучшим образом. Есть проблемы и внутри государства, но ещё хуже обстоят дела с нашим внешним врагом. Мы стоим на пороге войны с Метрополией.

Император сделал красноречивую паузу, дабы произвести нужное впечатление. Бабушка взволнованно и растерянно уставилась на Михаила Алексеевича. И он это сказал исключительно нам, остальные присутствующие наверняка уже были в курсе.

— Война? Они объявили нам войну? Напали на нас? — взволнованно спросила бабушка.

— Ещё нет, — ответил Михаил Алексеевич, — но мы знаем, что ни готовятся.

Я не поверил ему. Не могла Метрополия сейчас готовиться к войне, они не готовы к ней так же, как и мы. Ещё не случилось катастрофы, еще не добрались они до наших границ. Всё это мне очень не нравилось. Войны не должно быть сейчас, ещё двадцать лет не должно быть. И снова я почувствовал, что и в этом я виноват. Потому что именно я запустил эту цепочку изменений.

— Почему вы решили начать войну сейчас? — спросил я, понимая, что вопрос прозвучал не так, как должен был.

— Потому что Метрополия совершила уже несколько попыток покушения на род Володаров, а сейчас, по нашим предположениям, готовит масштабную диверсию в Китежграде. Это может нам обойтись слишком дорого. Чернокнижники, с которыми вам не повезло лично познакомиться, князь, они снова продолжают свой круг призыва. Мы точно знаем, что они подосланы врагом. И если они закончат свой круг, у нас не будет выбора, как только объявить войну Метрополии.

Я буквально чувствовал, что он что-то недосказывает. Но зато теперь я получил ответ, почему во дворце так много охраны.

— Что за диверсия, разве мы не можем её остановить, если нам о ней известно? — спросил я.

— К сожалению, нет, — развёл руками император. — Мы не знаем, когда и где это произойдёт, хотя и бросили все силы на то, чтобы это остановить. И мы больше не можем ждать и терпеть происходящее. Враг пытается подорвать наши устои, разрушить империю изнутри, расколоть общество и посеять раздор среди знатных. Мы не можем им этого позволить. Не можем ждать, когда уже что-то изменить будет невозможно. Мы должны начать наступление как можно скорее. И для этого нам нужна ваша помощь.

— Наш источник, — холодно поправил я его.

— Именно, — спокойно согласился Михаил Алексеевич.

— И когда вы собираетесь напасть? — спросил я, покосившись на генерал-фельдмаршала Горидольского.

Тот смотрел холодно и спокойно, а вот министр чародейства Тарасов глаза отвёл. Ясно, не все советники поддерживают идею Его Величества. Но оно и понятно, мало кому радостно осознавать, что впереди нас ждёт долгая, затяжная война, которая сильно ударит и по всем сферам развития государства и затронет каждого без исключения.

— В первый день осени, через четыре месяца, — сообщил Михаил Алексеевич. — И к тому времени у нас должно быть всё готово.

— И что требуется от нас? — деликатно вмешалась бабушка, хотя мне ответ не нужен был.

По законам военного времени император может использовать любые ресурсы, любое имущество, которое находится на территории империи. В том числе и полностью отобрать у нас источник мёртвой ойры, чтобы создавать оружие. Ни о какой прибыли в таком случае речи быть не может, наш источник выжмут до последней капли под предлогом защиты народа Славийского. И да, мёртвой ойры в Хорице хватило бы, чтобы обеспечить оружием каждого славийского вояку от мала до велика. И император наверняка уверен, что в таком случае, наши шансы выиграть эту войну очень велики. Вот только метрополийские войска за годы захватчиских колониальных миссий обучены куда лучше наших, да и вооружены они ничуть не хуже даже без мёртвой ойры. Нельзя предугадать, чем закончится война.

Но в одном я был уверен наверняка, каким бы ни был исход войны, он заведомо провальный для нас. Потому что когда закончится война, мы останемся ни с чем. И даже если Славия одержит победу, нет никаких гарантий, что Володары возместят нам убытки в полной мере.

— Мы хотим начать добывать мёртвую ойру как можно скорее, — уверенно заявил Михаил Алексеевич, словно уже всё было решено. — Григорий составил план и смету расходов, и по нашим подсчётам, мы сможем начать её добывать уже через две недели.

Нет, я не верил в то, что император готов затеять войну только ради нашего источника. Это глупо. Но само наличие источника весьма повлияло на его решение. Почему же в прошлом война началась намного позже? Источник ведь достался Вулпесам, но это всё равно ничего не меняло. Дело не в источнике, что-то другое произошло. Я что-то изменил.

— Мы готовы сами начать добывать ойру уже на следующей неделе, — уверенно сказал я. — Помощь нам не нужна. Всё будет выполнено в срок. Мы сами со всем способны справиться.

Михаил и Григорий одновременно скептично усмехнулись.

— Дорогой мой, Ярослав Игоревич, — снисходительно начал император, — вы мальчишка. Весьма амбициозный и самоуверенный, стоит вам отдать должное, но всё же мальчишка. При всей моей симпатии к вам и уважении к вашей семье, мы не можем вам позволить заниматься столь важным государственным делом. На кону наша победа над метрополийским врагом, на кону благополучие всей Славии. Вы это понимаете?

Говорил он со мной даже не как с несмышлёным подростком, а как с умственно отсталым. Это очень злило: его давление, его снисходительность и решимость отстранить нас от дел. Он ведь даже мысли не допускал, что мы можем не согласиться.

Теперь я ясно видел, что они делают. И даже Есения и Александру к этому подключили. Они рассчитывали, что я буду безгранично счастлив, когда в невестах у меня будет княжна императорской крови, а лучшим другом цесаревич. Что они то наверняка смогут внушить мне любую идею и направить на путь истинный, потому что я буду им безоговорочно доверять. И конечно, любой бы подросток умер от радости при таких перспективах, в том числе и я, будь мне четырнадцать. Но сейчас же я прекрасно понимал, что происходит, и проблема уже далеко не в фанатичном желании императора сделать меня своим псом. Дело в источнике. Они желают всецело нас контролировать. И я не должен им позволить это сделать.

— Да и зачем вам все это? — продолжал говорить император. — Столько мороки, нервов, это ведь такая ответственность, и ради чего? Ну, подумайте сами? Если это из-за денег, то уверяю вас, обижать мы вас не собираемся. Напротив! Ваше будущее, Ярослав, уже предопределено. Это весьма яркое, успешное будущее. Карьера боевого чародея, война к тому времени закончиться, когда вы отучитесь, а быть боевым чародеем в мирное время одно удовольствие. Затем, брак с княжной Александрой — о такой партии мечтает любой род, а она достанется вам. Слава, любовь и уважение народа, это я уверен, вам гарантировано. Гарваны и Володары станут не просто лучшими друзьями, мы станем семьёй. Разве от такого будущего кто-то отказывается?

Бабушку его сладкие речи весьма впечатли, я уже видел, как у неё заблестели глаза и участилось дыхание от волнения. Я же не верил ни единому его слову. Он пытается нас подчинить, лишить власти, отобрав источник. И даже брак с Александрой ничего не меняет, это ещё один из инструментов, чтобы обложить нас со всех сторон, обвить змеёй и в итоге задушить. И никогда рабам с хозяевами не быть лучшими друзьями и уж тем более семьёй.

Но сейчас, пока ещё не началась война, отобрать у нас источник силой он не мог. Потому что в таком случае рисковал, что мы начнём бунтовать, настраивать других аристократов против власти. А учитывая, что они твёрдо намерены затеять войну, скорее всего, поддержка у нас будет. Тема о войне с Метрополией среди аристократов весьма непопулярна.

— И всё же я хочу заниматься этим, — со спокойной уверенностью сказал я. — Мы в состоянии самостоятельно всё организовать. Через неделю начнём добычу. Через две в Китежград прибудет первая партия.

Бабушка жгла меня непонимающим взглядом, нервно дышала, а я не смотрел на неё. В этот миг я с холодной уверенностью смотрел на Михаила Алексеевича, а он, в свою очередь, смотрел на меня с недоумевающей снисходительной улыбкой.

— Ну-у-у если вы так уверены, Ярослав Игоревич, — не скрывая насмешки, протянул он, — то хорошо, подождём неделю. Неделя ведь это для нас недолго? — он вопросительно уставился на Горидольского.

— Да, неделя у нас точно есть, — сдержанно кивнул он ему.

— Ну что ж, — широко улыбнулся Михаил Алексеевич, — тогда решили! Ждём от вас первую партию через две недели?

— Да, через две недели будет первая партия, — кивнул я, не выдав ни единым мускулом лица своих истинных эмоций.

Хотя на самом деле сейчас я тихо ненавидел Его Величество. Как же Инесс была права, когда говорила, что он нас погубит. Неспроста ведьмы увидели тревожные предзнаменования, ох, неспроста.

— Отлично! — воскликнул император. — Если докажете делом, что вы на это способны, то я больше даже не заикнусь на эту тему. Но если нет, то сами понимаете, оставить это так мы просто не можем. В мирное время да, в этом не было необходимости. Но теперь у нас попросту нет выбора.

Конечно, император решил, что ничего у нас не выйдет. Что я слишком самоуверен и ни черта не понимаю в этом, и потому сам предложил такие смешные сроки. Если бы он знал, что я просто так не стал бы словами разбрасываться и что у нас уже почти всё готово, он бы ни за что на это не согласился.

Да, я понимал, что это будет непросто. Хоть завод и был лишь на семьдесят процентов построен, подвальные помещения, где сама добыча непосредственно и будет происходить, были полностью готовы. Также у нас имелось всё оборудование, отец его приобрёл давным-давно и всё покоилось на складах. Единственная серьёзная проблема, это найти рабочих, заставить их присягнуть роду и организовать сам процесс добычи. Но я был уверен, что у нас получится.

Вот только даже это не решало проблему полностью. Если Володары задумали отстранить нас от добычи мёртвой ойры, они это все равно сделают, когда начнётся война. И здесь я уже ничего не смогу сделать, если только не случатся какие-нибудь кардинальные перемены. Если вдруг не случится чудо.

— Да, конечно, мы понимаем, — закивала бабушка.

— И понимаете, что этот разговор государственная тайна, — не спросил, а настойчиво произнёс Великий князь Григорий. — Никто не должен знать о предстоящей войне.

— Конечно-конечно, — закивала бабушка и даже попыталась вывести руну рода, чтобы поклясться на роду, но руна даже не проявилась. Хотя даже при настолько ослабшей силе хоть что-то, хоть совсем слабо, но должно было отсветить, в подтверждение того, что предки приняли клятву. Неужели во дворце глушат чары запрещёнными тёмными артефактами?

— Наше родовое древо… — начала было оправдываться бабушка, но император её перебил:

— Не утруждайтесь, Матильда Эрнестовна. Я вам доверяю. Мы же почти семья.

Бабушка облегчённо и радостно закивала.

— Ну что ж, господа, — в приподнятом настроении, решил подвести итог император. — Пора вернуться на бал.

Все, поняв, что разговор окончен, начали подниматься с мест, в том числе и мы с бабушкой.

— Ярослав, — окликнул меня император, когда мы уже собрались уйти. — Есений водил тебя в питомник?

Я молчаливо кивнул.

— И как тебе чудище? — азартным тоном заговорщика поинтересовался он.

Бабушка в непонимании покосилась на меня.

— Жалкое зрелище, Ваше Величество, — ответил я. — Ваше чудище больное, ему нужна помощь.

Император явно ожидал услышать от меня не это. Он в растерянности свёл брови к переносице, покосился на Григория, словно бы спрашивая, что я имею в виду.

— Так, а ты готов нас порадовать сражением с ним? — недоуменно улыбаясь, спросил император.

— Сражением готов, — спокойно согласился я. — Но не с василиском, он не может сражаться в таком состоянии. Потому что сражением это никак нельзя назвать. Это просто будет убийством раненого, больного животного. Да и мой волк, знаете, сейчас совсем не в духе после ослабления родового древа. Он меня не слушается. Боюсь, он может наоборот, напасть на зрителей. Мы же не хотим этого?

Император озадаченно уставился на меня, явно обдумывая, что же мне ответить. А я решил воспользоваться моментов, торопливо поклонился и протараторил:

— Прошу нас простить, Ваше Величество.

И схватив бабулю под руку, потащил её прочь.

Невольно подумал о Кассее, о его словах о том, что вскоре всё изменится. Странно надеяться на то, что он может что-то изменить, но я почему-то невольно на это надеялся. Хотя ведь ни о чём хорошем он и не говорил. Только что-то там про тьму и перемены. Но ещё у меня было желание, которого я не помнил. Вдруг именно это желание сможет решить мои проблемы.

— Ярик, неделя! Чем ты думал? — жалобно сведя брови к переносице, сказала бабушка, как только мы отошли подальше. — Зачем это всё было? Нам же ни за что не успеть. Это невозможно, мой мальчик.

— Возможно, ба. Просто нужно будет нам всем хорошенько поработать. И тогда всё возможно. Но отдавать наш источник Володарам мы не будем.

— А что это изменит? Что решат эти четыре месяца? Потом ведь они всё равно его заберут. Нас спасёт только, если император передумает затевать эту… — слово «войну» бабушка проглотила и так и произнесла, и уже шёпотом продолжила. — Здесь нас спасёт только чудо.

— На это и надеюсь, бабуль. На чудо, — мрачно ответил я.