Свет и тьма

Глава 7/1

На следующий день после дуэли я солгал семье, что на выходные собираюсь посетить Хорицу и выяснить, как продвигаются дела на стройке. Сказал, что уезжаю на целый день и, как ни странно, никто меня останавливать не стал и даже никто не увязался следом. Нет в ближайшее время я планировал туда съездить, но сегодня у меня были другие дела. Конечно же, на завод я не собирался. Нужно было что-то решить с неукротимым голодом Кассея. Безопасность княжества превыше всего.

Кажется, родные потихоньку начали привыкать к тому, что теперь всем заправляю я. Конечно, в этом была немалая заслуга Кассея, он продолжал утихомиривать бабушкины чрезмерно рьяные порывы всё контролировать, но остальные, не считая Олега, приняли это как должное.

За день до поездки в поселение осуждённых на каторжные работы мы с Кассеем подготовили место в подземелье для новообращённых вурд. Единственное место, где их можно было спрятать наверняка — это самая глубокая часть поместья, там, где в корнях родового древа покоятся кости предков, а множество извилистых туннелей могли скрыть любых монстров.

И я был уверен, что никто из семьи не сунется в эти запутанные, тёмные, местами обрушившиеся туннели. А значит, это идеальное место для того, чтобы спрятать живые кормушки Кассея.

К моему удивлению, одного из двух артефактов «чародейская клеть» на месте не оказалось. Но позже я его нашёл в усыпальнице предков. Кто-то довольно грубо вырвал его из стены, а после засунул меж корней родового древа в гроте.

Зачем это кому-то понадобилось, я мог только гадать, но именно этим артефактом мы и решили воспользоваться. Выбрали одно из самых отдалённых мест в туннеле — отсюда, даже если кто-то из домашних решит сюда спуститься, не услышит криков о помощи.

Рано утром я выгнал отцовский тетраход со стоянки. Охранники, патрулирующие ворота, с подозрительностью косились на меня. Все знали, что водить я не умею, никто меня ещё этому не обучал, да и не дорос я до тетрахода, максимум на что мог рассчитывать — это моноход. Не ускользнуло это и от внимания Кассея, мы рисковали, что охрана нас попросту не пустит без водителя. А нам лишние глаза и уши в намеченном деле никак не нужны.

«Я извлёк из твоей памяти, как управлять этой телегой. Ничего сложного в этом нет», — сказал Кассей.

На что я только скептично хмыкнул. Чтобы он там не говорил, научиться водить тетраход, только считав мою память невозможно. Здесь, как ни крути, нужен навык. Но на всякий случай я с собой прихватил бабушкин артефакт морока из родовой кладовой. А Кассей и сам неплохо владел чарами морока. Мы вошли в поместье и вышли. Теперь для всех за рулём был Кассей, а я сидел рядом.

Странно было наблюдать за своей копией в исполнении Кассея, настолько искусен был его морок, что казалось, словно я в зеркало смотрюсь, даже как-то не по себе становилось от его вида. В очередной раз в голове промелькнула мысль, что я бы не хотел оказаться в списке его врагов. Из того, что я уже увидел, его возможности практически безграничны.

Кассей слушая мои мысли только холодно усмехался. Как только оказались за воротами, я снял артефакт морока, а Кассей вернул себе прежний вид.

— Неплохо будет провернуть то же самое, когда будем на месте, — сказал я Кассею.

«Мне прикинуться тобой, а тебе мной?» — иронично поинтересовался он, явно понимая, что я не это имел ввиду.

— Нет, — мотнул я головой, — просто нужно изменить внешность. Если, конечно же, зелье невосприимчивости морока ещё не поступило и в распоряжение надзирателей над каторжанами.

На какое-то время я задумался, поняв, что не слишком-то осведомлен, как там у них вообще осуществляется охрана. Подобные поселение я посещал несколько раз, но не слишком обращал внимание на оснащение охраны и периметра. Скорее всего, нас будут проверять на входе и артефакт морока сразу же найдут. Поэтому спустя время я сказал:

— В общем, будем действовать по обстоятельствам.

Кассей на это только безразлично кивнул. Долгое время мы ехали молча, тишина начала напрягать, поэтому я решил завязать разговор:

— Если ты сумел извлечь из моей памяти, как управлять тетраходом, почему не извлечёшь современный язык?

Кассей скептично вскинул бровь:

«Это не одно и то же, — отчеканил он. — Язык сложный навык, он требует практики. Впрочем, вождение тоже. Но это всё же легче».

— Ты бы мог говорить со мной речью, а не мысленно, когда рядом нет никого.

Кассей поморщился и сказал вслух:

— Да, это мне помогёт.

— Поможет, — поправил я его.

Кассей метнул в мою сторону угрюмый взгляд и мысленно произнёс:

«Я так и сказал».

Я усмехнулся, но решил промолчать. Не подумал бы, что древний вурд такой обидчивый, да и как он может обижаться, если не испытывает эмоций? Обида ведь тоже чувство.

«Обида — удел слабых. Сильные сразу отвечают тому, кто посмел бросить им вызов, — довольно резко отчеканил Кассей, потом, смягчившись, добавил: — И ты неправ, считая, что я не испытываю эмоций. Мой дух поблизости, и чем он ближе, тем больше во мне человечности. Правда, едва ли я умею испытывать то, что чувствуете вы — смертные».

«И что именно ты чувствуешь? — я заинтересовано уставился на него. — Может, расскажешь?»

«Нет», — снова резко отрезал вурд.

Какое-то время мы ехали молча, Кассей с любопытством наблюдал за серыми туманными пейзажами за окном. А я устроил себе мозговой штурм, просчитывая разные вариации ситуаций, которые могут поджидать нас на месте.

Просто так приехать и войти на территорию каторжного селения, конечно же, нельзя, для этого нужно специальное разрешение. Единственное, что оставалось, это надеяться на деньги. Всё же у охраняющих подобные места, заработки не сказать, чтобы большие, наверняка большинство не прочь озолотиться. Да и самих осуждённых здесь за людей едва ли считали, мне доводилось слышать, как кому-то удавалось выкупить того или иного заключённого. Правда, зачастую это делали далеко не для того, чтобы даровать преступнику свободу.

Самым худшим исходом будет, если нас попытаются задержать за попытку подкупить начальника охраны поселения. Арестовать, конечно же, им нас не удастся, но хотелось бы всё сделать без шумихи и жертв. Но зная, насколько процветает в Славии коррупция среди простолюдинов, худший исход маловероятен.

«Твой дядя очень зол на тебя», — внезапно оторвал меня от мыслей Кассей.

— Ты читаешь и его мысли? — спросил я.

Кассей не ответил на мой вопрос, а сказал другое:

«Я бы советовал тебе быть с ним осторожнее. Он очень недоволен, что тебе досталось то, что он по праву считал своим».

— Я знаю. Но Олег никогда не причинит вреда ни мне, ни семье. Вскоре он успокоится. Это же Олег — он не умеет долго злиться.

Кассей окинул меня недовольным взглядом:

«Ты ничего не знаешь о власти и о людях. Она способна сводить с ума, власть порождает зависть, эгоизм, предательство. Ради неё люди способны на чудовищные деяния».

Я покосился на Кассея, поворачивая шар управления к главной дороге выезда из княжества:

— Что ты хочешь сказать? Мой дядя желает мне смерти?

«Нет, — холодно ответил Кассей. — Но он очень зол на тебя».

Этот разговор начал меня раздражать и откровенно злить. И Кассей это, конечно же, понял, поэтому снова замолчал, уставившись в окно.

Мы прибыли к месту уже вечером. Над округлыми горами Карсанского массива садилось солнце, уползая за самый высокий пик. Подножия гор уже обзавелись молодой яркой зелёной травой, но вершины ещё белели снежными шапками.

Тетраход нам пришлось оставить на дороге за несколько километров от поселения, дальше уже не проехать. К заставе вела лишь узкая тропинка, а само поселение находилось в ущелье у небольшого горного озера.

Кассей всю дорогу с задумчивостью осматривал горы, как будто пытался что-то отыскать. Это не ускользнуло от моего глаза, поэтому я спросил:

— Что ты делаешь?

«Раньше здесь была деревня, — ответил он. — Когда-то мне приходилось в ней останавливаться. Там жили тихие, мирные люди, пасли овец, охотились… Время всё стёрло, теперь и следа не осталось».

Пока Кассей предавался ностальгии, мы успели пройти половину пути. Впереди показалась застава, несколько смотровых металлических башен, глухие железные ворота в два человеческих роста, и такой же глухой забор с парализующими артефактами на вершине. И артефакты здесь были вдоль всего забора. Любой, кто попытается сбежать, стоит только коснуться ограды, тут же рухнет обездвижено на землю, а всю округу огласит утробный вой горна — сигнала тревоги.

Охрана заметила наше приближение ещё тогда, когда мы только подъехали. Несколько смотровых вышек было и на горных вершинах, оттуда прекрасно просматривалось всё в радиусе нескольких километров.

Всё-таки я недооценил степень оснащения местной охраны. Поэтому решил, что использовать артефакт морока едва ли хорошая идея.

— Это закрытая охраняемая территория, — громко объявили нам с вышки, когда мы почти подошли к воротам.

— Мы знаем, — крикнул я в ответ, достал из внутреннего кармана кошелёк, слегка им посветив, а после добавил: — Можно ли пообщаться с вашим начальником?

Небольшая заминка, а после нам лениво бросили:

— Ждите!

«Ты собираешься им заплатить за каторжан, — не спросил, а утвердительно сказал Кассей. — В этом нет необходимости. Я могу внушить им, что преступники погибли и мы просто их заберём».

«Нет, не вздумай. У охраны могут быть сигнальные артефакты на чары, в том числе и на ментальное вмешательство, любое воздействие сразу же будет замечено».

«Как же сложно стало в вашем мире», — Кассей вздохнул.

«Чародейский прогресс не стоял на месте, пока тебя не было».

«Это я уже заметил. Но большинство из ваших артефактов я могу сломать, а другие меня и вовсе не видят».

Я скептично покосился на него:

«И как же тогда людям удалось пленить тебя на несколько веков?»

«Я не могу сломать артефакт, не прикоснувшись к нему. А касаясь, я с лёгкостью могу его обесточить. Но не всё. Тот амулет, что у тебя на шее, — он указал взглядом на артефакт-щит, — его делал сильный чародей. Его бы я не смог сломать. А вот эти огоньки вдоль забора испортить проще простого».

«Всё куда сложнее, чем просто сломать щит. Нет, лучше мы будем действовать по плану. К тому же нам нужны не всякие преступники».

Кассей какое-то время придирчиво осматривал забор, смотровые вышки и охранников на них, потом задумчиво протянул:

«Это место охраняют куда лучше, чем запретный лес».

Я в непонимании уставился на него:

«Ты был в запретном лесу? Что ты там делал?»

Кассей холодно улыбнулся:

«Восстанавливал равновесие. Бедных зверушек там держат в неволе. Как в таких условиях можно размножаться?»

«Это ты выпустил чудовищ из запретного леса?» — в непонимании уставился я на него, вспомнив газетные слухи.

— Да, — вслух невозмутимо сказал Кассей и мысленно продолжил: — «Теперь они свободны и будут служить на благо равновесия».

«О каком равновесии ты здесь говоришь?! Эти чудовища начнут нападать на людей, а люди будут защищаться и убивать их. Они жили в заповеднике не просто так, это редкие существа, которых практически не существует в природе. На них будут охотиться ради редких клыков, шкуры и прочего и вскоре они исчезнут как явление вовсе. Ты убил их, выпустив на волю! Но прежде чем они вымрут, они убьют немало людей».

Кассей насмешливо посмотрел на меня, всё что я сказал, его явно забавляло.

— Что? — не выдержал я. — Это у тебя шутки такие?

«Может быть, совсем немного, но я их действительно выпустил. Правда, не совсем во имя равновесия, мне нужно было навести шумиху и замести следы. Там было слишком людно, а мне никак нельзя было, чтобы какой-нибудь вояка увидел меня из кустов».

«Что ты вообще делал в запретном лесу?!»

Кассей закатил глаза, бросил в мою сторону неодобрительный взгляд:

«Да не переживай ты так, Ярослав. Половину выпущенных зверушек ваши чародеи наверняка быстро вернули обратно. Иначе как объяснить, что официального сообщения так и не было по этому поводу? А остальные — да, всё как ты сказал, будут восстанавливать равновесие. Но, как я уже убедился, нынешняя цивилизация ничего в этом не смыслит».

Я не мог отрицать, что Кассей был прав в одном — конечно большинство чудовищ не успели бы разбежаться и уйти далеко, их наверняка вернули. Но в остальном я был с ним категорически несогласен.

Наш разговор прервал лязг и стук открывающихся ворот. К нам вышли двое крепких охранников и встали по стойке смирно, уперев в нас немигающие взгляды. А следом с важным видом вышел, судя по синей форме с жёлтыми лацканами и по фуражке с длинным козырьком, сам начальник. У него были пышные чёрные усы под мясистым носом и сощуренный оценивающий взгляд, он поглаживал свой круглый живот, который так и грозился прорваться сквозь натянутые до предела пуговицы на форме.

Я у него явно интереса не вызвал, а вот Кассея он долго изучал, несколько раз смерив его взглядом. И его вид, кажется, начальнику поселения каторжан не понравился, он слегка поморщился и небрежно поинтересовался:

— Чего надо, господа?

— Как к вам обращаться? — привлёк я его внимание к себе.

Тот перевёл на меня озадаченный взгляд, какое-то время изучал, потом наверняка обратил внимание на дорогое пальто и обувь.

— Назар Герасимович, господин, — отвесил он мне лёгкий поклон, небрежность с его лоснящегося жиром лица пропала, он стал куда учтивее и собраннее, наконец, догадавшись, что я из знатных. Хотя на это и так указывал припаркованный на дороге тетраход.

Назар Герасимович вопросительно поднял брови, явно ожидая, что и мы представимся.

— Мы бы хотели оставить наш визит в секрете, поэтому своих имён называть не станем, — сказал я и снова вытащил кошелёк.

Назар Герасимович лихорадочно окинул взглядом местность, покосился на своих охранников и тут же уткнул в меня горящий алчный взгляд и заулыбался.

— Чего изволите? — не дожидаясь ответа, он со слащавой улыбкой пригласил нас жестом пройти за ворота и сам торопливо зашагал внутрь первым, бросив на ходу: — Негоже тут дела обсуждать.

«Какой неприятный тип», — сказал Кассей, я решил не комментировать, мои мысли и без того отражали похожее мнение.

Мы прошли внутрь, ворота с металлическим лязгом закрылись за нами, а дальше нас уже не пустили. Назар Герасимович буквально придавил меня к воротам своим объёмным животом, но Кассей тут же отодвинул его лёгким движением, мягко намекая, чтобы тот сохранял дистанцию.

— Ваш охранник, господин? — усмехнулся Назар Герасимович.

— Да, — спокойно ответил я.

— Жуткая морда у него, — усмехнулся начальник.

Кассей обдал его холодным взглядом, и Назар Герасимович невольно съёжилась и отвёл взгляд.

— Давайте к делу, — резко отчеканил я. Длительные расшаркивания мне никогда не нравились, а учитывая компанию и место — задерживаться здесь надолго — то ещё удовольствие.

— И что же за дело? — внимательно уставился на меня Назар Герасимович.

— Нам нужны два человека, — сказал я, и Кассей меня тут же мысленно поправил:

«Три».

Я неодобрительно покосился на него, но всё же сказал:

— А лучше три.

— Какие-то конкретные заключённые, — в задумчивости нахмурился начальник, а затем понизил голос: — Или вам для ритуала?

Я проигнорировал его вопрос, хотя мне и было на руку, что он посчитает нас тёмными.

— Любые осуждённые на пожизненные каторжные работы, — сказал я. — Мы заберём самых отбитых ублюдков, которые у вас есть.

Назар Герасимович обернулся на одного из своих ребят, взмахнул повелительно рукой.

— Кто там у нас подходящий?

— Есть Жижиц, вы сами говорили, что неплохо бы от него избавиться, — с готовностью сообщил ему парень.

— Это тот который детей насиловал и убивал, — закивали начальник, взглянув на меня и молчаливо интересуясь, подойдёт ли нам такой. Я, соглашаясь, кивнул.

— И ещё двоих из убийц найдём, — добавил охранник.

— Хорошо, — закивал Назар Герасимович, затем взглянул на наручные часы: — Через десять минут закончится смена и сможете их забрать, потом он снова обернулся к подчинённым и велел: — Скажите ребятам из надзора, чтобы выбранных придержали в шахте, обставим как обычно.

— И как у вас обычно? — не удержался я от любопытства.

— Обвал, — развёл руками Назар Герасимович. — Условия тут, знаете ли, камень то и дело сыпется на голову. Такое часто случается. И мы не обсудили самое главное…

Начальник заискивающе уставился на меня.

— Пять тысяч за заключённого, — сказал я.

Лицо Назара Герасимовича тут же скисло, он с наигранной обидой уставился на меня.

— Таких цен давным-давно нет, господин. Мы весьма рискуем, отдавая вам преступников. А если они где-то всплывут и снова начнут свои грязные дела? Разве я могу быть уверен в обратном, я же вас совсем не знаю.

— Они не всплывут, — отчеканил я, прекрасно понимая, что начальник попросту пытается торговаться. — Больше не дам. И я делаю вам одолжение, забирая этих уродов. Только я должен убедиться, что они действительно осуждены за дело. Не все здесь достойны участи, на которую их обрёк закон.

— Благородный молодой аристократ, — почти мечтательно протянул Назар Герасимович, не скрывая насмешливого тона. — А как вы узнаете, кто из них достоин? Вы с собой поди и зелье правды прихватили?

— Что-то вроде того, — неоднозначно ответил я.

Его насмешка была ясна, зелье правды практически невозможно достать. Даже на чёрном рынке его не купить. Его изготавливали в засекреченной имперской лаборатории исключительно для допросов, а секрет изготовления считался государственной тайной. Оно и ясно, потому что стань такое зелье доступно всем без исключения, человечество бы давно перегрызло друг другу глотки.

— Хорошо, — сказал Назар Герасимович, — но придётся подождать здесь, негоже каторжанам вас видеть. Они болтать начнут всякое, а это ведь никому не надо?

В ответ я только кивнул, а начальник в ожидании уставился на меня, явно намекая, чтобы я заплатил.

Я неспешно достал купюры, отсчитал нужную сумму, но отдавать не стал, а нарочитым движением свернул пополам и положил их в нагрудный карман.

— Отдам, когда приведёте, — спокойно пояснил я, наблюдая недоумение на лице Назара Герасимовича. Но возражать он не стал, а только с недовольным видом удалился, скрывшись в невысоком двухэтажном служебном здании.

Мы с Кассем остались топтаться на проходной. Сзади глухой металлический забор, через который мы вошли, впереди несколько казённых жилых зданий, деревянный давно не видевший ремонта лазарет, и снова забор, отгораживающий уже надзирателей от заключённых.

Охрана поселения не обращала на нас внимания, лишь изредка бросая в нашу сторону безразличные взгляды. Неужели подобные покупатели здесь не в новинку? Нет, я знал, что некоторые тёмные выкупали преступников для ритуалов, невзирая на то, что за такие дела и самому можно угодить на виселицу. Но судя по тому, как спокойно воспринимают происходящее местные служащие, такое явно не редкость.

Кассей, как всегда, беспардонно вклинился в мои мысли:

«Неужели ты всерьёз думаешь, что тёмные способны отказаться от своей сути и силы из-за каких-то глупых законов?»

«Очень многих это сдерживает», — возразил я.

«Кого ты обманываешь? Ты ведь и сам сомневаешься, что это так. Запрет на тёмные ритуалы никак не искоренит тёмные чары, он просто заставляет прятаться тёмных и быть более осторожными. К тому же в вашем обществе, как я вижу, порядка нет и на законы плюют, стоит только почувствовать наживу. Преступников во все времена казнили, а вы зачем-то их держите здесь».

«Умерев, они не принесут пользу империи, — сказал я. — Здесь же они работают на благо славийского народа. Обычный работник, добывающий огненную ойру, обходится казне весьма дорого в отличие от каторжника. Для многих смерть — освобождение, а это слишком лёгкая участь, учитывая их преступления».

Кассей не успел мне ответить, открылись ворота и оттуда показался конвой из охранников, плотным кольцом окружавший троих мужчин. Они были косматые, в грязной робе каторжан, тощие — без сомнения, это были те самые преступники, которых мы собирались купить.

Как только они появились, из двухэтажного здания с радостным видом выскочил Назар Герасимович и торопливо зашагал к нам.

— Ну вот, принимайте, — воскликнул он. — Делайте свою проверку, господа.

«Ты должен их проверить, — попросил я Кассея, не глядя на него. — Нужно узнать, действительно ли их преступления настолько ужасны, как говорит начальник».

«Без физического контакта я проверить их не смогу. А если начну проверять при всех, они сразу догадаются, что я вурд и использую ментальные чары».

Об этом я не подумал, да, в общем-то, я и не знал, что Кассею нужен физический контакт. Значит, не настолько он и всесилен. Какие-то правила у его магии всё же есть.

— Нам необходимо помещение для проверки, — сказал я Назару Герасимовичу. — И проверка будет без свидетелей.

— Желаете остаться с этими извергами наедине? — вполне искренне удивился он.

— О нас можете не переживать, — холодно ответил я.

Сохраняя недоумение на лице, Назар Герасимович задумчиво окинул казённые здания взглядом.

— В лазарете сейчас кто-нибудь есть? — обратился он к одному из подчинённых, на что ему тут же ответили:

— Никого. Но должны скоро притащить щенка.

— Что на этот раз? — вскинул бровь начальник.

— Как всегда — не умеет вовремя заткнуться.

— Ну, значит, придётся ему подождать, — развёл руками Назар Герасимович, а после велел: — Отведите господ в лазарет.

Мы вместе с конвоем и преступниками направились в деревянное здание. Несколько раз по дороге я ловил на себе затравленные злые взгляды каторжан. Конечно же, они понимали, что происходит. Но не бунтовали, возможно, надеялись, что они нам понадобились для какого-то особого дела и затем их отпустят, а, может быть, просто надеялись сбежать.

Внутри лазарета было темно, пахло сыростью, спиртом и гнилью. Из мебели несколько больничных коек с грязными матрасами, железные шкафы, широкий, большой деревянный стол в бурых пятнах, который явно служил не только по назначению, но и для проведения операций. В углу валялись бинты с засохшей кровью, которые местные служивые даже не удосужились выбросить.

Охранники пристегнули кандалами преступников к крючкам, которые имелись под каждой койкой. Кандалы сами по себе являлись артефактами, их цепи — наподобие тех, которые сдерживали сирина, только более малой мощностью, а крюки в полу лишь ограничивали движения, не позволяя сбежать.

Как только мы остались без охранников, один из каторжан гаденько заулыбался и довольно дерзко спросил:

— Эй, чего это вы изволили нас вытаскивать? Чё надо, уважаемые?

— Чего тебе неясно? — усмехнулся второй. — Принесут нас в жертву тёмным богам, — потом он вздохнул и грустно добавил: — Наконец-то отмучился. Может, батю покойного на том свете повидаю.

Третий сидел молча и глазел на нас исподлобья. Он был самый жилистый из троицы и не такой тощий, как остальные. Взгляд нечеловеческий, а как у чудовища — безумие, зло, и хладнокровие смешалось в нём. Кажется, этот тот самый Жижиц, которого Назар Герасимович представил нам как убийцу и насильника детей.

— Начни с него, — велел я Кассею.

Вурд в мгновение ока оказался рядом с каторжанином и схватил его за голову. Тот выпучил глаза, которые и без того были навыкате, и бездумно уставился на вурда.

Кассею хватило несколько секунд, чтобы проверить его. Он с брезгливостью оттолкнул его от себя и небрежно сказал:

— Выродок.

«Что увидел?» — спросил я.

«Он служит тьме. Одному из самых безжалостных и отвратительных богов. У него не хватило сил, чтобы противиться. Бесы управляют его сознанием».

Я недоверчиво уставился на заключённого. Не понравилось мне то, что сказал Кассей. Одержимость бесами не слишком большая редкость, но обычно такое легко определяется — у одержимых довольно конкретные признаки: постоянная жажда, обезвоживание, резкая смена настроения: то человек кается во всех грехах, то с яростью бросается на всех подряд — и главное, бесы слишком высасывают энергию из носителя, они долго не живут. Да и к тому же их может изгнать любая ведьма даже с низшей категорией силы.

«Бесы бывают разные, — вновь прочитав мои мысли, сказал Кассей, — этих ваши не умеют определять. Но человек сам их впустил, он был предрасположен к этому. У него были такие наклонности и мысли, бесы только придали ему решимости. Оттого я и считаю его отвратительным».

«Потому что он насиловал и убивал детей?»

«Не только поэтому. Скорее потому что он так слаб духом, что не смог противостоять бесам, которых любой человек может выгнать собственной силой воли».

Слова Кассея заставили меня на какое-то время задуматься. На самом деле они заставили усомниться меня во всём, что я вообще знал о бесах.

«Это результат того, что вы задавили тёмных, — спокойно прокомментировал мои мысли Кассей. — И потому вы лишились большинства знаний о мире тёмных богов. Вы ведь уничтожали всех, кто был хоть немного сильнее. А нынешние тёмные наверняка уже не знают всего или боятся говорить».

Я промолчал. Конечно, мне не нравилось, что Кассей пытается меня переубедить в том, что миру нужны тёмные. Большинство из тёмных не заслуживают того, чтобы жить.

«Когда-то ты изменишь своё мнение и поймёшь, что тёмные ничем не отличаются от светлых. Они так же, как и вы, испытывают сострадание, жалость, боль. Их милосердие ничем не отличается от вашего. Разница только в том, что они черпают силы от другого источника, который по мощности может сравниться, а то и превзойти вашу родовую магию».

Его слова меня откровенно злили, поэтому я даже обдумывать их не стал, чтобы Кассей в очередной раз не стал меня переубеждать в обратном. Порой у меня создавалось впечатление, что он нагло лжёт, чтобы перетащить меня на тёмную сторону.

— Следующего проверяй, — холодно отчеканил я.

Каторжане всё это время следили за нами и наверняка мы выглядели более чем странно: редкие фразы с моей стороны, большие паузы и странные переглядки. Когда Кассей подошёл к следующему, тот в ужасе зажмурился и вжал голову в плечи, но уже через мгновение он сник под ментальным натиском вурда.

«Жадный и жестокий. Помешанный на наживе, грабил калек, стариков и всех, кто не мог дать отпор», — прокомментировал Кассей и направился к следующему.

«А этот, — коснулся он последнего и тут же скривился, — убил собственную мать, но по делу. Она его сделала таким жестоким. И да, он вор и убийца».

Значит, не обманул нас Назар Герасимович, всё как я просил. Пора было забирать будущую еду Кассея и убираться отсюда.

«Я взял их под контроль всех», — сообщил Кассей, хотя этого сейчас и не требовалось. Наверняка нас бы просто так с ними не отпустили, а вкололи преступникам конскую дозу снотворного зелья.

— Ну что? Довольны товаром? — довольно улыбаясь, встретил нас на входе Назар Герасимович.

Я не стал ему ничего говорить, а молча вручил обещанную сумму.

Получив деньги, начальник поселения осуждённых на каторжные работы, деловито обслюнявив палец, быстро пересчитал купюры и спрятал их в карман.

— Ну, бывайте, господа, — поклонился он нам, подал знак своим охранникам, те быстро сняли кандалы с заключённых и вкололи снотворное.

— Проспят больше суток, — сообщил начальник, — до этого времени придумайте, что с ними делать. Если где-то всплывут…

— Не всплывут, — холодно перебил я его.

Довольный ответом, начальник кивнул и зашагал прочь.

«И что будет, если всё же всплывут?» — равнодушно поинтересовался Кассей.

«Мало никому не покажется. Начальник окажется на месте своих подопечных, и долго там не проживёт. Каторжане ему вмиг все припомнят. Ну а меня казнят. Все мы действуем на свой страх и риск. Правда, маловероятно, что такое всплывёт. Никому нет дела до каторжан, пока они не убьют кого-нибудь снова. Но, никто не станет расследовать их смерть, и уж тем более никто не станет их искать».

Кассей, кажется, и не слушал меня вовсе, а с интересом уставился на ворота, ведущие в поселение заключённых. И только я проследил за его взглядом, как ворота открылись и оттуда появились двое охранников, которые тащили под руки костлявого окровавленного парня. Голова с длинными грязными волосами безвольно свисала, он был явно без сознания. Сначала я решил, что это взрослый, но просто слишком худой мужик, но приглядевшись, увидел, что раненный совсем мальчишка. Но далеко не это в нём привлекло моё внимание. Толстый чёрный ошейник с чародейской печатью на затылке. Такие обычно надевают оборотням. А сам ошейник — артефакт, не позволяющий оборотню облачаться в волчью шкуру.

— Что с ним? — крикнул я одному из охранников, хотя едва ли это должно было меня заботить. Но внутреннее чутьё буквально заставили меня это сделать.

Один из них бросил на меня недовольный взгляд и нехотя ответил:

— Получил за свой длинный язык.

А второй довольно резко ответил:

— Лучше вам не лезть в это, господа. Вас здесь вообще быть не должно.

Избитый вдруг поднял голову и уставился на меня. Его взгляд был изумлён и одновременно испуган. И казалось, что напугал его именно я.

— Вико? — удивившись, окликнул я парня.

Его глаза ещё больше округлись, но лицо в мгновение перекосило от злобы.

Охранники продолжали тянуть его в сторону лазарета, а Вико, выворачивая шею, весь путь сверлил меня злобным взглядом.

«Неужели это тот самый Вико, которого вы с отцом сдали властям, чтобы спасти твою шкуру?» — не без иронии поинтересовался Кассей.

Я в очередной раз мысленно выругался тому, что он слишком многое обо мне знает. Сколько же информации он выудил из моей памяти?

«Я знаю о тебе практически всё, — холодно улыбнулся Кассей, снова забравшись в мою голову. — Должен же я знать, с каким человеком имею дело. И теперь могу с точностью предугадывать, как ты поступишь дальше».

Кассей многозначительно улыбнулся и спросил:

«Так что, Ярослав? Совесть требует от тебя спасти его?»

Я уже практически не слушал Кассея, я шагал к зданию, в котором скрылся начальник.