Свет и тьма

Глава 2

В день прощания я проснулся на рассвете. Услышал шум двигателя на улице. Я встал, выглянув в окно, хотя и так знал, что это привезли из нового города тело отца.

Прислуга уже тоже не спала, а подготавливала поместье к приезду гостей. Пусть они и старались не шуметь, чтобы не беспокоить нас, но всё равно то и дело позвякивала посуда, слышались торопливые шаги и перешёптывания внизу.

На улице у парадного входа Савелий и несколько рабочих почти закончили сооружать кродное ложе из сухих поленьев. Увидев, подъехавший медицинский вездеход, они бросились к выходу, забрали носилки, накрытые наглухо белой простыней. Затем они унесли тело отца в дом.

Я подавил желание спуститься и проконтролировать, куда и как они отнесут носилки. Для этого мы выделили гостевую в западном крыле и до церемонии прощания оно останется там. Но Савелий и без меня знал это, моё присутствие там не требовалось.

Трое крепких парней патрулировали окрестности. Вчера вечером из города прибыли шесть охранников из наших защитников, которых я поручил нанять Олегу. Я ещё не успел с ними как следует познакомиться, а они ещё не успели присягнуть роду, но со всем рвением парни уже приступили к работе.

Подумал, что необходимо не поскупиться и купить ребятам защитные и боевые артефакты. Особенно те, которые применяют против вурд. Я не был уверен, что нам стоит опасаться вурд, какое-то чувство подсказывало, что вовсе и не стоит. Но и факты отрицать было нельзя. Вурды убили отца и лишили меня памяти, а значит, существовал риск, что они могут снова на нас напасть.

Моё внимание привлёк незнакомец. Этот человек показался мне смутно знакомым. Странный мужчина: невероятно высокий, тощий, весь какой-то вытянутый, будто бы его скалкой раскатывали. Всё у него было крупное: большие ладони и ноги, большое вытянутое лицо, крупный рот и нос. И глаза у него были большие тёмные и печальные. Он был некрасив, даже больше — он выглядел жутко и одновременно от него невозможно было отвести глаз. Несмотря на всю его внешнюю нескладность какая-то необъяснимая сила исходила от него.

Я попытался вспомнить его. Стойкое чувство, что я его уже однажды видел, меня не покидало. Возможно мне приходилось его видеть в прошлой жизни, но как бы ни силился вспомнить, ничего не получалось.

Но судя по тому, что охрана его не задержала, а напротив, один из них подошёл, пожав незнакомцу руку, всё было в порядке.

Словно бы почувствовав, что я на него смотрю, незнакомец поднял глаза на окно моей спальни и явно увидев меня, широко улыбнулся и приветствовал меня кивком. Невольно я кивнул ему в ответ, снова испытывая чувство, что мы с ним уже знакомы.

С восьми утра в поместье начала прибывать знать со всей Славии. Мы вчетвером: я, мама, Олег и бабушка все утро встречали гостей и принимали соболезнования. Тетраходы разного пошиба заняли всю дорогу от ворот и до самого поворота из Воронова Гнезда. Много людей приехало, некоторых я даже не знал, а некоторых и вовсе не ожидал здесь увидеть.

Например, весьма неприятным для нас удивлением было появление на пороге нашего дома Родомира Григанского. Он приехал сам, и стоило ему только войти, как безмятежное, где-то даже весёлое лицо приобрело наигранно-скорбное выражение.

— Мои соболезнования, — он коротко кивнул и продолжил с трагичностью в тоне: — смерть Игоря для всех нас стала большим потрясением. И хоть между нами и были натянутые отношения, я просто не мог не приехать и не высказать вам слова моей поддержки. Как я уже сказал, кончина Игоря Богдановича большая трагедия для всей империи, но в особенности для вас — его семьи. Я желаю вам сил, чтобы суметь справиться с этой немыслимой потерей и горем, которое так внезапно обрушилось на вас.

Мы все молчали. Олег и я сейчас, несомненно, думали об одном и том же — Родомир здесь не ради соболезнований и почтений. Этот гад приехал позлорадствовать.

— Спасибо, князь, — отвесила дежурную фразу бабка, она и сама явно желала поскорее избавиться от его компании. К тому же позади его уже подпирали другие, не менее неприятные гости — семейство Вулпес.

Но Родомир почему-то не спешил уходить, а холодно и требовательно уставился на Олега.

— В чём дело? — забыв про всякий этикет, недовольно спросил Олег.

— Понимаю, что сейчас не лучшее время, — ядовито улыбнулся Григанский, — но я хотел убедиться, что вы знаете о дуэли и готовитесь к ней.

Его слова заставили нас настороженно переглянуться.

— О чём вы, князь? — растерянно поинтересовалась бабка.

— Так я и знал! — наигранно сокрушаясь, воскликнул Родомир, заставив остальных гостей неодобрительно коситься на него, Григанский сбавил тон и уже тише сказал: — Покойный князь назначил мне намедни дуэль. И мы, как и полагается серьёзным уважаемым людям, закрепили наше соглашения родовой клятвой.

Бабка побледнела, мама перепугано и вопросительно уставилась на меня. Ничем хорошим это нам не сулило. Родовую клятву можно отменить, но это бы значило, что мы отказываемся отстаивать честь отца, что мы не поддерживаем его претензий к Григанскому. Этим бы мы опорочили честь и память отца. У нас просто не было выбора и теперь вместо отца на дуэли должен сразиться кто-то из его кровных родственников.

Мы с Олегом мрачно приглянулись.

— Дуэли, разумеется, быть, — ответил я. — Но необязательно было являться сюда лично. Могли бы сообщить по зеркалу связи. Сейчас не место и не время для подобных разговоров.

— Да-да, — гадко заулыбавшись, кивнул Родомир. — Конечно, обсудим всё позже, княжич.

— Князь, — грубо поправила его бабка, обдав Родомира холодным злым взглядом.

— Разумеется, князь, — хищно улыбнулся Родомир и наконец оставил нас, зашагав к князю Шаранскому.

— О чём это он, Ярослав? — тихо спросила мама. — Ты знал? Это правда?

— Я не знал. И не думаю, что Родомир бы стал лгать о подобном.

— И что мы будем делать? — мама переводила обеспокоенный взгляд с меня на Олега.

— Не сейчас мы это будем обсуждать, Злата, — шикнула на неё бабка, указав взглядом на приближающихся Вулпесов.

Мы же с Олегом снова обменялись напряжёнными взглядами.

Сражаться с Родомиром на дуэли предстояло или мне, или ему. И Олег явно не считал меня равным Родомиру противником, я же в свою очередь не считал, что с эти справится Олег. Но сейчас мы конечно же это обсуждать не посмели.

Владислав, Максим, Агнес и Ольга Вулпес подошли к нам. Скорбные поклоны. Скорбные дежурные фразы, которые мы за это утро слышали не один десяток раз.

Никакой искренности в этих словах, как и в печальных лицах. Я буквально нутром чуял, что ни черта они не сожалеют о смерти отца. Ну разве что Ольга не казалась лицемерной, она то и дело бросала в мою сторону грустные, полные сожаления взгляды, с таким же сожалением смотрела на маму и ее круглый уже вполне заметный живот. Несложно было догадаться, что Ольга думала о том, какая это трагедия, что дети и жена остались без отца.

Напряжение между нашими семьями явственно ощущалось. И хотя Святослав и мама не были посвящены в наши опасения по поводу этой семейки, даже они вели себя довольно холодно и отстранённо с ними.

— Так это всё не вовремя, так скоропостижно, — причитал Влад Вулпес. — Игорь был ещё так молод. Мы, наверное, как никто другой, понимаем, какая это невыносимая боль, потерять сына, — он перевёл взгляд на бабку. — Виктор был ничуть не старше Игоря, когда отправился к праотцам. А Элеонора была ровесницей Ярослава. Как это ужасно, что на нашу долю выпало такое несчастье. Разве может быть что-то хуже, чем хоронить своих детей?

Владислав уставил пытливый взгляд на бабку, ответ на его вопрос явно не требовался, но почему-то казалось, что он этот ответ ждёт.

Я почувствовал, как напрягся Олег. Краем глаза увидел, как он сжал челюсти от злости, видел, что ещё немного, и он скажет какую-нибудь гадость. Он по-прежнему подозревал Вулпесов в смерти отца, считал, что они могут в этом быть как-то замешаны. Я же в этом был едва ли уверен, поэтому не мог допустить, чтобы дядя сейчас разразился необоснованными обвинениями в сторону Вулпесов.

— Да, это так, всё так. Большое горе постигло наши семьи, — бабка, кажется, тоже почувствовала напряжение и поспешила сгладить углы.

Все Вулпесы, как один закивали, затем Владислав прижимисто улыбнулся и сказал, снова обращаясь к бабке:

— Чуть позже, Матильда, нам необходимо обсудить свадьбу Святослава и Ольги. Мы опасаемся, — он взглянул на жену, — что из-за случившихся событий вы захотите перенести свадьбу. И это было бы понятно, но гости уже приглашены, и мы немало потратились на приготовления к торжеству, поэтому не хотелось бы…

— Да-да, граф, — торопливо закивала бабуля, явно желая поскорее закончить этот разговор, — обсудим всё позже.

Иначе бабка и не могла сказать, потому что семейное собрание у нас было назначено на завтра, как и обсуждение всех навалившихся проблем. Она попросту, и сама ещё не знала, как быть с этой свадьбой. Но вот что меня смутило, Вулпес-старший почему-то решил, что теперь у нас все решения принимает именно бабуля, а с остальными можно и не считаться.

Вулпесов ответ бабушки явно не устроил, и они с недовольными лицами двинулись дальше вглубь поместья, пропуская других гостей, приехавших почтить отца.

В конце коридора у стены я снова заметил того высокого жуткого незнакомца, что видел утром.

— Кто это? Ты его знаешь? — шёпотом спросил я Олега.

— А, да, — отозвался дядя. — Хотел вас позже познакомить. Это наш новый телохранитель. Точнее, это лично твой охранник. Его рекомендовал сам начальник отдела защитников, он за него поручился.

Мужчина, словно бы почувствовав, что говорят о нём, перевёл взгляд на нас и едва заметно улыбнулся.

— Что-то непохож он на защитника. Он вурд? — спросил я.

— Нет, с чего ты взял? — шёпотом спросил Олег, удивившись. — Он чародей, не родовой, но дури в нём немерено. Очень сильный парень, подковы руками гнёт.

Я с подозрительностью и недоумением покосился на Олега.

Дядя в непонимании вскинул брови и поджал губы.

— Не нравится он мне, — сказал я.

— Да ладно тебе, — отмахнулся Олег, — он нем, как рыба, доставать тебя не будет и болтать лишнего тоже не сможет. Но будет, как тень, бдительно следить за твоей сохранностью.

Бабушка, услышав наши перешёптывания, шикнула на нас, обдав испепеляющим взглядом. Перед нами стояли столичные графья Юрловы и высокопарно приносили нам соболезнования, которых следуя этикету необходимо было внимательно и с почтением выслушать. Дождавшись, когда они закончат, я снова прошептал Олегу:

— Если он нем, значит и роду присягнуть не сможет. Как мы сможем ему доверять?

Олег неоднозначно пожал плечами, нахмурившись, уставился перед собой.

— Есть ведь и другие способы присягнуть роду, — неуверенно произнёс он, — может быть он сделать это мысленно?

— Не понимаю, Олег, — шёпотом возмутился я. — Почему ты выбираешь для меня телохранителя, даже не посоветовавшись? Сам бы я его и близко к поместью не подпустил.

— Не преувеличивай, Яр, — обиделся дядя. — Ты же его совсем не знаешь. Вот когда узнаешь, тогда и решишь, нужен тебе такой охранник или нет. Если нет, я его себе заберу.

Я снова взглянул на моего нового телохранителя, а он словно бы только того и ждал, одарил меня снова своей жуткой улыбкой, и едва заметно поклонился.

Император с супругой и Великим князем Григорием прибыли проститься с князем Варганским самыми последними. Императорская чета не могла не приехать. Его Величество по статусу был обязан посещать похороны всех высокопоставленных господ таких как правители и старейшины родов.

Нам пришлось их ждать довольно долго, но и без них начать церемонию прощания мы не могли.

Об их появлении возвестил рокот приближающихся монолётов. Вскоре поместье заполонили многочисленные охранники Его Величества. Они быстро растворились в толпе гостей, но при этом бдительно следили за обстановкой внутри. Затем появился глава службы безопасности — Никифор Жакович, о коротко поклонился нам и встал у стены.

Мы с Олегом вышли вперёд. Сделали это не задумываясь, хотя первым по этикету императора должен приветствовать правящий князь. И обычно князь и глава рода это один человек, но в нашем случае было иначе.

И нашей ошибкой было то, что мы с Олегом это так и не обсудили. Я ещё не мог считаться полноценным князем, из-за малолетства ко мне должен быть приставлен регент, в нашем случае это Олег, как старший из Гарванов по мужской линии.

Но и наречения на правление ещё не произошло, как и обряда принятия старейшинства. Официально никто из нас не был пока ни князем, ни главой рода. И всё равно встречать должен был я, хотя бы потому что являлся хозяином Воронова Гнезда.

Михаил Алексеевич с Анной Юрьевной и великим князем Григорием вошли в дом. Император и его окружение, к счастью, не придали значения тому, что встречаем мы их вдвоём. Как и не обратили внимания на наше с Олегом замешательство.

— Приветствую, Ваше Величество, Ваше Высочество, — я поклонился сначала императору, затем императрице, а после великому князю.

Все присутствующие в поместье сразу же притихли и повернулись к нам, поклонившись.

Повисла тишина.

— Сегодня тёмный день для всех нас, — громко, но при этом с умеренной трагичностью в голосе начал император. Его речь предназначалась не только нам, но и всем присутствующим: — Над всей Славийской империей нависла тень траура. Князь Игорь Богданович Гарван был человеком удивительной силы духа. Он был бойцом, воином, правителем которого можно ставить всем в пример. Игорь Гарван немалое сделал для своего княжества и народа, немало он сделал и для империи. Также он был и просто: хорошим сыном, мужем, отцом и человеком, почитающим богов, уважающим славийские традиции и законы. Для нас всех это огромная, невосполнимая потеря. С глубочайшим прискорбием мы приносим свои соболезнования семье Гарван от рода Володаров и лица всего Славийского народа. Пусть род примет Игоря Богдановича, как достойнейшего из Гарванов, а душа его обретёт покой и умиротворение в Ирии.

Мы с благодарностью кивнули Михаилу Алексеевичу.

— Спаси боги вас и вашу семью, Ваше Величество, — поклонился Олег.

— Ваши слова поддержки очень ценны для нас в эту трудную минуту, — поблагодарил и я, высказав одну из многочисленных дежурных фраз.

Взгляд императора заинтересованно задержался на мне, он явно что-то собирался сказать, но так как все присутствующие продолжали за нами наблюдать, он промолчал и взглядом указал мне в сторону:

— Можно вас на пару слов, княжич?

Я в лёгком замешательстве покосился на Олега. Уже давно пора начинать церемонию прощания. Из-за опоздания императорской четы мы и так слишком задержались, и гости изрядно утомились от ожидания.

— Всего на пару слов, княжич, — продолжал настаивать император, затем перевёл взгляд на Олега и добавил: — вы тоже, пожалуй, может присутствовать.

— Разумеется, — ответил я.

Разговаривать сейчас с Его Величеством я был не готов, потому что не знал, что вообще от него ожидать. И это его «княжич» резануло слух. Да, я ещё был не наречён на правление, но после смерти правителя, обычно было принято обращаться сразу к его наследнику как «князь». А император словно бы нарочно этого не делал.

Олег подал знак бабуле, чтобы она, пока мы беседуем, выводила гостей на улицу. Мы с Михаилом Алексеевичем в сопровождении охраны прошли в зал для приёмов, где уже были накрыты столы с яствами и напитками.

— Как я уже сказал, это большая потеря для всей Славии, — с расстановкой начал император, как только мы вошли в зал. Его тон был тяжёлым и не предвещал ничего хорошего, заставив нас с Олегом напряжённо и внимательно слушать.

— Я весьма обеспокоен дальнейшей судьбой княжества, оставшейся без правителя, — император помрачнел и стал крайне серьёзным: — В частности, беспокойство вызвано тем, что находится на территории Варганы. В князе Игоре я был уверен, он был надёжным и не вызывал и толики сомнений. Но теперь, с его кончиной, я не уверен, что могу доверить данное предприятие вам, Олег Богданович. Знаете, при всём моём уважении, слухи ходят о вас, как о человеке не самом благонадёжном.

Олег нахмурился, такие слова едва ли можно назвать лесными.

— Также, — продолжил император, — неразумно доверять ценнейший в мире ресурс малолетнему Ярославу Игоревичу. Поэтому, признаюсь, всё это привело меня в замешательство.

— Мы справимся, — сухо сказал я, так как Олег, кажется, от таких претензий и вовсе позабыл родную речь.

Но подобного мы точно не могли ожидать. И сейчас я больше всего опасался, что император клонит к тому, что мы должны передать ему источник с мёртвой ойрой полностью. А нам останется лишь жалкий процент.

— У вас нет опыта, княжич, — с нажимом сказал император. — Да и не думаю, что у вас будет время заниматься чем-то подобным. Обучение в военной академии длится четыре года, и оно никак не совместимо с управлением княжеством и решением столь ответственных проблем и задач, как добыча мёртвой ойры.

Император вперил в меня холодный, властный взгляд, изучая и ожидая реакции. Я же продолжал держаться холодно и спокойно, а ненавистную мне тему обучения в военной академии решил и вовсе пропустить мимо ушей. Это не императору решать. А Олега, в этом я даже не сомневался, я уж точно смогу убедить, что мне туда поступать нежелательно.

— Вы желаете отобрать у нас источник? — спросил я в лоб, когда молчание между нами слишком затянулось.

В ответ получил снисходительную улыбку:

— Как же я могу так поступить, княжич? Законы империи превыше всего, и я их чту. Но регентство вашего дяди над вами для меня сомнительно.

Император нарочито поджал губы и исподлобья уставился на Олега, как на нашкодившего мальчишку, чем заставил того отводить взгляд. Олег злился и нервничал, но к счастью, ему хватило ума не возражать и не спорить с императором.

— И что же вы предлагаете, Ваше Величество? — спросил я.

— Я считаю, что регентство над вами, как и дела, должен взять кто-то более опытный и мудрый. Тот, кто уже зарекомендовал себя как надёжный и разумный представитель рода Гарван.

— Предлагает бабушке всем заправлять? — неприятно удивился я, нехорошо усмехнувшись.

— Да, — спокойно ответил император. — Это было бы весьма разумное решение. Матильда Эрнестовна на эту роль подходит куда больше, и в ней я не сомневаюсь.

Мы с Олегом переглянулись. Худшей кандидатуры для меня в качестве регента я и представить не мог. Бабка не даст мне управлять княжеством, не позволит принимать решения и отправит в военную академию, стоит императору только слово молвить.

Она будет полностью зависеть от Его Величества в желании угодить и выслужиться перед императором. И может быть в чём-то Михаил Алексеевич был прав, Олег не лучший кандидат в качестве правителя, я и сам не собирался ему это доверять. Но и бабка едва ли будет таковой. По сути мы все станем подневольными императора, который негласно будет диктовать свои условия бабке, а та с рьяной угодливостью всё исполнять.

Мы с Олегом молчали. Ответ, который от нас желал услышать император, озвучить не поворачивался язык ни у меня, ни у Олега. Бабка во главе княжества — это катастрофа.

— Мы подумаем об этом на ближайшем семейном собрании, — уклончиво ответил я, когда пауза слишком затянулась.

— Подумаете? — император удивлённо вскинул брови и недовольно усмехнулся. — Это не рекомендация, княжич. Это напрямую моё императорское наставление. Если же вы его не желаете исполнять, я не смогу позволить вам владеть источником. Вы поставите меня в безвыходное положение. Как я уже сказал, законы превыше всего, и я их чту, но и в ваших руках оказались не какие-то залежи огненной ойры. Вы владеете стратегически важным государственным ресурсом, который не может оставаться в руках у человека с сомнительной репутацией и несмышлёного мальца.

— Ну знаете ли, Ваше Величество, — не выдержав, вспылили Олег, но я его резко осадил, украдкой обдав дядю волной холода.

Император же глядел на это насмешливо и свысока. Я видел, с каким интересом он ждал, решиться ли Олег продолжать. Олег, конечно же, не решился, а с раздражением вырвал руку из моей хватки и отвернулся.

— Прошу прощение, Ваше Величество, — сдержанно сказал я, пора было это заканчивать. — Сегодня не лучший день для подобных разговоров, мы бы хотели спокойно проститься с отцом.

— Да, я понимаю, — изобразил скорбь император. — Буду ждать от вас ответа не позже чем на новогодие. Вы же приедете в Китежград на празднования?

Учитывая траур, мы могли не присутствовать на праздновании, но учитывая настойчивость императора, отказать мы ему тоже не могли. Иначе мы и вправду рисковали лишиться источника и попасть в бесповоротную немилость Михаила Алексеевича. Император это прекрасно осознавал, и сказал он обо всём этом именно сейчас, так почувствовал нашу слабость, и как любой хищник, сразу же напал и прижал к стене, не давая ни малейшего манёвра для действий.

Я был очень зол на него, что уж там, сейчас я откровенно ненавидел правителя Славии. Но внешне я был вынужден сохранять спокойствие, быть вежливым и учтивым.

— Да мы будем на праздновании новогодия, — ответил я. — И тогда же сообщим о своём решении.

— Что ж, я рад, Ярослав Игоревич, довольно заулыбался Михаил Алексеевич. — Честно сказать, я приятно удивлён вашим благоразумием и выдержкой. Вы достойный наследник своему батюшки. Уверен, из вас выйдет великий боец и правитель.

Я с благодарностью кивнул, покосился на Олега, который так и не посмел повернуть разъярённый взгляд в сторону императора.

Мы дождались, пока Его Величество вместе с охраной покинет зал.

И как только они скрылись, Олег повернул ко мне полный бешенства взгляд. Он явно собирался сказать что-то злое, но я закачал головой.

— Не вздумай, не сейчас, — остановил я дядю.

За то, что он собирался произнести вслух, можно попасть в лучшем случае на каторгу, а в худшем — на виселицу. Оскорбление или нелестные высказывания, а также выражение ненависти к императору и его семье каралось по всей строгости закона и расценивалось наравне с покушением на жизнь.

Олег нервозно взъерошил обеими руками волосы, с той же нервозностью он их судорожно пригладил обратно. Порывисто прошагал к одному из банкетных столов, схватил полный стакан вина и осушил его залпом, а после, шумно выдохнув, сказал:

— Хорошо, Яр. Я молчу. Всё будет хорошо. Мы справимся. Мы это преодолеем.

— Молодец, да, — я подбадривающе похлопал его по плечу, — мы справимся. А теперь нам нужно выйти и сделать всё, чтобы прощание с отцом прошло как он того заслужил.

— Ну и оставил же нам Игорь подарочков, — горько усмехнулся Олег, я не ответил, а зашагал на выход.

После была церемония прощания.

Мы с Олегом, Святославом и Андреем взяли накрытые белой простыней носилки, где лежало тело отца в парадном мундире, и понесли его на улицу. Под тихие шёпоты и всхлипы мы пронесли папу по кругу, так, чтобы каждый из присутствующих мог увидеть Игоря Гарвана, проститься и помолиться за его душу богам.

После мы возложили носилки на кроду.

У изголовья отца стояла большая жаровня, полная пылающей огненной ойры. Я подошёл к ней первым, взял один из факелов, дождался, пока тот загорится, а после возложил его на последнее в явном мире ложе отца.

Остальные члены семьи последовали за мной. Складывали горящие факелы по кругу у изголовья и ног отца, пока погребальный костёр не разгорелся во всю мощь.

Языки пламени лизали белые ткани церемониальных носилок, съедали тёмно-красный парадный мундир, сжигали тугие боевые косы отца. Огонь набирал силу и вскоре отца не стало видно.

Бабушка тихо выла, и кроме её скорбного плача был слышен только треск поленьев и сухих веток.

Чёрные столбы дыма взвивались к пасмурному небу. Вороны вылетели из воронятни, стали кружить над нами и отчаянно каркать.

— Славься род, славьтесь Гарваны, — при появлении воронов вся семья, даже маленькая Софья, тихо произнесли это, приветствуя хранителей рода.

Каждый из нас знал, что это духи рода прилетели забрать отца и унести его душу на своих крыльях в Ирий.

Костёр горел недолго. Когда языки пламени опали, обнажив чёрное пепелище и обгоревшее тело, которое уже ничем не напоминала папу, гости начали уходить потихоньку в поместье.

Ушёл и император с женой и братом, ушла и бабушка, уводя остальную семью. И только мы с мамой продолжали стоять и бездумно смотреть на догорающий костёр, на густой дым, исходивший от всё ещё тлеющих поленьев.

Мама неожиданно крепко вцепилась в мою руку.

— Ты тоже его видишь, Яр, — шёпотом испуганно спросила она, широко распахнув глаза.

Я проследил за её взглядом. Дым всё так же вился над костром, но теперь он вдруг начал принимать смутные очертания человеческой фигуры.

Показались могучие плечи и статная осанка, стали чётче длинные тугие боевые косы.

— Игорь, — мать всхлипнула то ли от ужаса, то ли от удивления и сильнее сжала мою ладонь.

Мама никогда не видела, как уходят родовые чародеи.

— Прощай папа, мы ещё встретимся, — сказал я.

На миг фигура стала чётче, на доли секунды мне показалось, что проступили черты его лица. Папа грустно улыбался и смотрел на нас. Подул порывистый ветер и видение резко рассеялось.

Мать уткнулась лицом в моё плечо и заплакала.