Свет и тьма

Глава 15/2

Я не знал какова сила противника. Мне никогда не доводилось видеть Григория в действии, да и об уровне силы императорской семьи не принято было говорить. Правда, среди придворных ходили слухи, что Григорий в этом поколении Володаров был самым сильным. Вот, теперь и проверим. К счастью, благодаря зелью Кассея, я смогу ему противостоять.

Я использовал первое заклинание, которое пришло на ум. Воздушный кулак.

В тот же самый миг, когда я ударил им в Григория, в мою сторону полетел огненный шар.

Кулак ударил Григория в грудь, подбросив в воздухе и отшвырнув на пару метров. Я успел увернуться от его атаки, но шар пролетел слишком близко, обдал жаром руку и воспламенил рукав рубахи.

Пока я спешно тушил свой рукав, шар улетел в полуразрушенные трибуны, загорелась одна из балок. Оставалось надеяться, что кто-нибудь из сидящих там в укрытии догадается потушить пожар. И я был прав, тут же выбежала тёмная ведьма и потушила балку.

Я снова приготовился атаковать. Григорий уже поднялся на ноги и тоже кастовал заклинание.

Использовать защитные чары я не собирался. Это не дуэль, здесь нет правил, поэтому один только путь — атаковать.

Учитывая погоду, быстрые ледяные заклинания уже не выйдет использовать. Световые заклинания не эффективны в бою, они разве что могут ослепить противника на время, но учитывая ненадёжность и колебание силы из-за зелья Кассея, так я рисковать не мог. В данном случае лучше продолжать использовать силу воздуха и ветра.

Григорий, кажется, подумал о том же, и швырнул в меня заклинание, которое я зрительно распознать не смог. В этом и преимущество воздушных боевых заклинаний — они практически всегда невидимы.

В ответ я создал несколько воздушных клинков и бросил, а после отскочил от летящего в меня удара. Григорий сделал то же самое. И, наверняка, он тоже использовал клинки.

Его атака цели не достигла, судя по звуку клинки прошили балки позади. Мои же клинки улетели в толпу сражающихся вурд и чародеев. Один из них удачно ранил руку гвардейцу, выбив уже созданный огненный шар. А вот второй прилетел не настолько удачно — он угодил в спину Якобу, правда, он лишь на секунду вздрогнул и продолжил сражаться.

Я создал воздушное лассо, всё-таки оно не единожды меня спасало. Почувствовал в руке пружинящую мощь, чересчур замешкался и едва не пропустил вдруг полетевшие в меня камни, куски земли и грязи.

Я закрыл лицо рукой, попытался отбить атаку лассо, но едва ли оно было способно справиться с таким потоком летевших в меня с бешеной скоростью камней.

Григорий использовал довольно сложное заклинание стихий земли и ветра. Камни ударяли по спине, рукам и голове, один довольно большой саданул по ноге так, что меня подкосило и я свалился на землю. Под градом камней я упустил лассо, а сотворить новое заклинание попросту не мог. А камни все летели и летели, обездвижив меня и медленно погребая под вихрем заклинания земли.

Невзирая на непрерывающийся поток, я мысленно приготовился атаковать. Как только град иссякнет, я должен реагировать быстро и не позволить Григорию ударить снова. А именно на это он и рассчитывает.

Как только я ощутил, что заклание ослабевает, тут же, помогая себе заклинанием ветра выбраться из-под завала, вскочил на ноги. Я опять создал лассо и не раздумывая ударил.

Мощь заклинания оказалась неожиданностью даже для меня. Григорий рисовал в воздухе в спешке очередную руну, когда конец моего лассо, по сути, став хлыстом, со свистом рассекая воздух, ударил его по рукам.

Правую руку он успел убрать. Но по левой конец лассо хлестнул так, что пальцы на руке противника выломало из суставов, порвав кожу и обнажив кости и хрящи.

Григорий неистово взвыл, в ужасе вытаращившись на свою руку. Его заклинание развеялось. И пока он приходил в себя, я действовал.

Я снова взвил в воздух лассо. Я целился в шею, надеясь, если уж не сломать её, так хоть зацепиться и удушить врага. Но в этот раз сила хаоса меня подвела.

Лассо резко, ещё где-то на середине пути обмякло, и лишь слегка ударило противника, заставив Григория запрокинуть голову и отшатнуться.

Затем он медленно опустил голову и уставил на меня безумный, полный ненависти взгляд. Кажется, он отошёл от шока и теперь шарил здоровой рукой под кителем, отыскивая там что-то.

Пока я сооружал очередное заклинание, Григорий вытащил пистолет. Оружие я сразу узнал по широкой форме дула, такие используют против вурд и нечестии с высокой регенерацией.

Однажды меня уже убили из такого пистолета. Он заряжен пулями, начиненными мёртвой ойрой.

Я не успел закончить заклинание и атаковать. Раздался выстрел.

Я отскочил в сторону, но Григорий не мешкал и выстрел снова. Он стрелял и целился куда ловчее, чем я отступал. На доли секунды я осознал, что еще немного, и я не успею увернуться. Все аристократы знали, что Великий князь отменный стрелок.

Снова выстрел. Где-то в подсознании мелькнуло чёткое осознание, что он будет для меня последним.

Но, вдруг, кто-то слева набросился на меня, сбивая с ног, уводя от траектории летящей пули.

Я в непонимании уставился на налетевшего на меня Олега.

Олег крепко вцепился в мои плечи и взгляд у него был такой растерянный и ошеломлённый, словно он и сам не понимал, как это произошло.

Снова выстрел. Олег закрыл меня собой. Он всецело принял атаку на себя.

Я и понять ничего не успел, как он вскрикнул, его слегка толкнуло вперёд от попадания пули. Я лишь на миг успел увидеть зияющую кровавую рану на спине дяди, слишком глубокую рану, раскурочившую позвоночник, со стремительной скоростью выгорающую от мёртвой ойры плоть.

Олег выдавил слабую улыбку, закашлялся кровью и сквозь хрип неразборчиво произнёс:

— Прос… прош… — он не успел договорить.

Вот ещё секунду назад он был здесь, и в мгновение его взгляд погас, застыл, опустел.

— Я тебя прощаю, дядя, — прошептал я, медленно опуская мёртвое тело на землю.

Раздался ещё выстрел. В этот раз Григорий смазал. Он попытался ещё раз выстрелить, но раздался глухой щелчок. Он несколько раз безуспешно пощёлкал пистолетом и со злостью отшвырнул его.

Я начал подниматься на ноги.

Григорий судорожно пытался одной рукой соорудить заклинание, но у него ничего не получалось.

Я начал выводить руны воздуха. Злость и ярость подгоняла кровь к вискам, делая моё заклинание неимоверно точным и стремительным.

Я не знал, сколько воздушных клинков я соорудил. Но я старался сделать их так много, насколько только хватит сил.

Я поднял руку, занёс и ударил.

От силы удара Григория швырнуло назад. Он конвульсивно задёргался, захрипел, из многочисленных порезов заструилась кровь. Воздушных клинков оказалось куда больше, чем я мог рассчитывать, они получились настолько острыми, что прошили тело Великого князя насквозь, в буквальном смысле превратив его в решето. Несколько секунд Григорий корчился в агонии, я нестал дожидаться, когда он испустит дух. Его исход был и так ясен.

Вурды тем временем практически покончили с гвардейцами. Некоторые светлые и вовсе решили бежать, позабыв и про Великого князя, и про своего молодого императора с матерью и сестрой. Которые, кстати, до сих пор были здесь на площади.

Анна Юрьевна пыталась привести в чувства Елизавету. Та таращила непонимающий взгляд перед собой, вертела головой, растерянно хмурилась. Кажется, один из чёрных сгустков чернобога угодил в Елизавету.

К ним подошла Инесс и что-то сказала, Анна Юрьевна заплакала, закивала, что-то сказала Есению, он тут же с отрешённым потерянным видом поднял сестру, и они все вместе спешно направились к дворцу.

Обычно запертые парадные ворота дворца были распахнуты настежь, не было там ни гвардейцев, ни службы безопасности, вообще никого. Сам дворец казался пустым и безжизненным, словно бы все в один миг покинули его. А над дворцом клубился чёрный густой дым. Я знал, что горит. Родовое древо Володаров.

На площади тоже всё стихло и успокоилось. Я повернулся посмотреть обстановку там, но к своему удивлению, обнаружил, что чернобог практически исчез, буквально на глазах растворяясь в воздухе. Никто его не изгнал, он уходил сам, выполнив своё предназначение. Значит, и в прошлом нам солгали, когда сказали, что это славийские чародеи загнали его обратно.

«Ты прав, — неожиданно вклинился в мою голову Кассей, — невозможно изгнать тёмного бога, если он сам того не пожелает».

«Ты как? Помощь нужна?» — я перевёл взгляд на Кассея.

Он всё ещё был закованный в камень. Пытался двигаться, но скинуть трескавшуюся на нём каменную кору не получалось, она тут же нарастала вновь.

«Пустяки, нужно просто снять с меня артефакт. Мне помогут без тебя, — сказал Кассей. — Иди лучше к матери».

Я кивнул и направился под трибуны. По пути ко мне присоединилась Инесс.

— Что будет с императорской семьёй? — спросил я.

— Если послушаются и отрекутся от престола, как обещала Анна Юрьевна, уедут из Славии, то ничего. А если нет — то придётся их убрать.

Я оглянулся на дворец, императорская семья уже скрылась из виду. Я наткнулся взглядом на мёртвое тело Олега.

— А что теперь будет с нами? — спросил я.

Не то чтобы мне был нужен ответ Инесс, скорее всего, я его задал себе самому.

Инесс не ответила, потому что в этот миг со стороны трибун раздался надсадный плачь бабушки. Сначала я было решил, что она горюет из-за смерти Олега, но тревога застучала в висках, ком подкатил к горлу и невольно перешёл на бег.

Бабушка тряслась в рыданиях, закрыв лицо руками. Зарина Дробус таращила безучастный взгляд куда-то в пустоту, она держала в руках свёрток из срезанных маминых юбок, оттуда показался маленький младенческий кулачок и забил энергично по воздуху.

— Твоя мать умирает, я не смогла её спасти, — сухим, отрешённым тоном, сообщила мне Зарина.

Я бросился к маме. Схватил её за руку, стараясь не смотреть на рану внизу живота. Её рука была такой холодной и безвольной, но пульс ещё чувствовался, пусть и слабый, но её сердце ещё билось.

— Мы должны что-то сделать, должны отправить её в больницу! — я повернулся к Инесс, вперил взгляд в её красные сапоги.

— Уже не успеть, — холодно сказала Дробус.

Инесс сострадательно свела брови к переносице, рывком присела, опустившись перед матерью на колени, выпустила клыки и прокусила себе запястье.

— Я могу её обратить, — быстро произнесла Инесс, занеся руку над головой матери.

Кровь из её вены медленно стекала и капал на иссиня-чёрные мамины волосы, но Инесс не действовала, а продолжала терпеливо ждать моего ответа.

— Это единственный способ спасти её. Тебе решать, Ярослав, — с нажимом, подгоняя меня, снова сказала Инесс.

Я замотал головой.

Больше всего на свете мне сейчас хотелось согласиться на предложение Инесс. Пусть даже мама станет вурдой, пусть будет тёмной, но она останется здесь, рядом со мной. Я очень этого хотел, но это бы было эгоистично с моей стороны. Я не мог с ней так поступить.

Я вцепился обеими руками в мамину руку, обессилено уткнулся лбом в её холодные пальцы, прислушиваясь к слабым толчкам пульса в венах.

Если она станет вурдой, ей навсегда закроется путь в мир предков. А значит, мама никогда не воссоединится с отцом. Вурды попадают после смерти в Навь. Мама бы этого не хотела. Мама бы предпочла умереть. Я знал это. Я был уверен в этом. Я не посмел дать согласие на то, чтобы её обратили в вурду.

Я сжимал её руку так крепко, как только мог. Пульс начал ускоряться в лихорадочном ритме, а после резко затих.

Внутри стало холодно, пусто, бессмысленно. Это повторилось. Я не уберег ни отца, ни мать. Я так хотел все изменить, так хотел их спасти…

В голове не было ни единой мысли, какое-то отупение, немыслимая усталость, онемение — всё навалилось в одночасье.

— Вам нужно уходить, Ярослав, — затормошила с силой и закричала на меня Инесс. — Вскоре чародеи очнутся, и то что их суть стала тёмной, не значит, что они стали мыслить иначе. Они снова будут атаковать. А через пару часов, когда все узнают о бегстве императора, в городе начнутся мятежи и беспорядки.

— Я не знаю, куда нам уходить, — пробормотал я, поднял взгляд на бабушку.

Она уже не рыдала, а просто таращилась на площадь, где лежал Олег.

— Я вернусь в Варгану. Я подниму Юг, — неожиданно решительным голосом заявила она. — Сейчас всем южным княжествам необходимо сплотиться и выстоять, пока вокруг будет бушевать буря хаоса. Это уже не вопрос власти и разногласий, это время прошло. Теперь главное только одно — выжить. У нас будет поддержка Аркудесов. Братья и сёстры не оставят ни меня, ни Гарванов. Веселена и Дарьяна, их мужья тоже нас поддержат. У нас источник, мы выстоим, Ярослав, — она уставила на меня твёрдый взгляд и крайне серьёзным тоном сказала: — Но сейчас ты должен взять сестру и укрыться на время. Как только я буду уверена, что вам ничего не угрожает, вы вернётесь домой.

Бабушка всё говорила правильно и верно. Сейчас, я как никогда был с ней согласен. Власти пришёл конец и повсюду начнётся анархия. Только сплотившись всем югом, мы сможем это пережить. Но и возвращаться домой, пока ещё действует Тайная канцелярия, пока остались приверженцы и почитатели императорского режима, нам нельзя.

Инесс спешно начала стягивать сапоги перемещения, затем протянула их мне.

— Позволь показать тебе наше убежище, — сказала она, протягивая руку к моей голове.

Я кивнул, давая ей согласие на ментальное вмешательство.

Инесс коснулась лба пальцами, я поддался её потоку и тут же увидел дом. Это был большой деревянный дом из толстого сруба не меньше трёх этажей. Он находился где-то посреди леса, здесь ещё лежали сугробы и учитывая, что вурды не любят жару, наверняка этот дом далеко на севере где-нибудь в бескрайних и безлюдных тамошних лесах.

— Там безопасно, — Инесс резко отняла руку.

Я кивнул и начал натягивать сапоги перемещения.

Я повернулся к Зарине, а та, грустно улыбнувшись, протянула мне свёрток с младенцем.

Немного помешкав я принял её, но так и не посмел взглянуть на сестру.

Дальше я закрыл глаза и представил тот дом, что показала Инесс. В мгновение мы оказались посреди густого заснеженного леса. Здесь было довольно холодно и уже смеркалось, но вдалеке слышались голоса и чей-то смех. А значит, до убежища было недалеко.

Я прижал Светозару к груди, опасаясь, что она замёрзнет. Она была такой мягкой и тёплой, даже через ворох шелковой ткани, робко ворочалась, и я чувствовал на себе её взгляд. Наконец я смог пересилить себя и посмотреть на неё.

Она совсем не была похожей на красных, припухших, сморщенных новорождённых. Она была очень красивым младенцем, какими бывают полугодовалые дети: беленькая, немного пушистых тёмных волос на макушке и чистые, ясные как озёра, голубые глаза. Она была похожа на маму. И одновременно на папу.

Пусть я не сумел спасти родителей, но теперь у меня есть она. Ради нас родители отдали жизни, и пусть их больше нет рядом, они все равно будут следить за нами из мира предков.

Сестра не пыталась плакать, за всё это время она ни разу не захныкала, лишь изредка гулила, словно бы пыталась что-то сказать или успокоить.

Светозара не отрывала от меня пронизывающего взгляда. Казалось, всё она понимает, всё знает. Взгляд полный мудрости, даже без намёка детской наивности. Её взгляд меня слегка пугал и одновременно подбадривал.

Я продолжал идти. Впереди показался тот самый дом из сруба. Значит, нам туда.

Голова была пуста и глуха. Мысли, неповоротливые и ленивые ворочались в голове. Я так смертельно устал за эти дни, что сейчас с трудом соображал.

Но одно я ясно осознавал. Мир больше никогда не будет прежним. Для всех и для каждого, в каждом городе, в каждом государстве, на всех материках всё станет иначе. Впереди нас всех ждут далеко не лёгкие времена.

Оставшиеся без правителей государства захлестнут восстания и войны. Прольётся немало крови, сгорят дотла малые и великие города. Мир погрузится во тьму, погрязнет в боли и лишениях. Многие не выстоят в этой борьбе.

Я не знал, суждено ли мне вернуться в Варгану, сможем ли мы удержать княжество, сумеем ли оправиться от всех предстоящих бед.

Но в одном я был точно уверен, что я сделаю всё, что в моих силах, чтобы не дать моему княжеству захлебнуться в волне хаоса.

— Ничего, сестрёнка, прорвёмся, — с уверенностью сказал я. — Будет непросто, но мы справимся. Ты вырастишь, станешь великой чародейкой и построишь новый, лучший мир. А я тебе в этом помогу.

В ответ Светозара, словно бы одобряя и поддерживая мои слова, сначала нерешительно, а потом, широко растянув беззубый розовый рот, радостно улыбнулась.