Станция "Фронтир"

Глава 21. "Цена Головы Мирта в Алых Пятнах".

Трап к «Дитю грома» тянулся в ад. Каждый шаг – нож под лопатку, содранные костяшки – огонь. Сержант Кейл замер у основания, челюсть двигалась, будто перемалывал стекло. Взгляд, устремлённый мимо Дмитрия, был острее мономолекулярного лезвия. Воздух густел от озона, но сквозь него пробивался едва уловимый, но неистребимый запах крови. Вонь въелась в ноздри молодого человека, смешиваясь с болью, напоминая о пятне на полу ангара D-7.

Двери мостика с шипением раздвинулись. Аманда Харон прислонилась к навигационной консоли, силуэт острый на фоне завихрений туманности Ирроникс. Девушка не повернулась. Полупустая фляга «Тарусты '47» болталась в руке. Обычно шумная команда застыла. Молодой оператор связи инстинктивно отодвинулся на сантиметр, его палец замер над кнопкой экстренного оповещения. Старший штурман громко сглотнул, звук гулко прокатился в тишине. Ладони замерли над пультами, белея у костяшек. Запах охлодителя смешивался с кислым потом страха.

Дмитрий ступил на мостик. Палубные плиты поплыли под ногами. Он сглотнул ком крови, едва сдерживая стон. Аманда медленно повернулась. Глаза скользнули по нему – пятна гидравлической жидкости и крови, содранные костяшки, хромота. Холодная оценка. Девушка сделала глоток. Нос чуть дрогнул, будто тоже уловила тот призрак в воздухе.

-Медик осмотрел её, – голос Харон скользил, как масло по дюрастилу, но нёс вес бронебойного снаряда, — Перелом носа. Тяжёлый ушиб паха. Травма внутренних тканей. Лёгкое сотрясение. Доктор сказал, она может не ходить без хромоты неделями. Если вообще когда-нибудь.

Звук глотка грохнул в тишине, —Тара Бейли. Та, что выбила ногой дверь Карнака магнитными ботинками и презрением. Она истекала за тебя. Чувствовала право на осколок из-за твоих слов, — Аманда оттолкнулась от консоли. Два шага. Резкий запах Тарусты и оружейного масла ударил в ноздри.

-А теперь, – прошипела Харон, контролируемая ярость, пробиваясь сквозь лёд, – ты искалечил её. Перед всей станцией. Чтобы доказать, что? — ухмылка скривила губу, — Мирт вытворяет эту хрень. Думала, ты умнее.

Девушка наклонилась. Холодное дыхание, пахнущее терранским виски и сталью, коснулось избитых костяшек, —Ты покалечил свой щит Дмитрий, — имя юноши прозвучало как обвинительный приговор, — Sylex Prime нужна ярость Тары, направленная наружу. Не ненависть, направленная на тебя. Ненависть делает безрассудным. Безрассудство убивает всех нас.

Аманда выпрямилась, —Осколок передан. Гиперкоридоры Мирта рухнут. Ты получил то, что хотел. Ценой лояльности лучшего бойца. Ценой моего доверия, — Харон повернулась к иллюминатору, — Тара выживет. Физически. Но щит, который ты сломал, уже не будет прежним. Трещины останутся. Их видят все. «Плуты». Мои люди. Её люди. Ты показал им, что твоё слово – ржавая монета, — девушка отхлебнула резко, — Карнак взят. Мирт падёт. Но «Фронтир»? «Фронтир» теперь – поле боя. И ты только что сдал врагу ключевые высоты.

Тишина сгустилась, — Убирайся с моего мостика, Харканс. Пока я не передумала насчёт твоей полезности. И найди способ починить то, что сломал. Или следующий, кто полезет на рожон с ножом предательства в спине, буду я. И мой нож острее, — девушка больше не смотрела на молодого человека.

- Хватит гнать хуйню! – рявкнул Дмитрий, боль в рёбрах вспыхнула остро, — Защищала? Проливала кровь? Ты рванула на Карнак выпустить пар и добыть трофеи! Как и она! Сделали? А?! - Аманда замерла. Сухожилия на шее натянулись как тросы. Фляга 'Тарусты' хрустнула в кулаке, янтарная жидкость сочилась сквозь пальцы, липкой сладостью смешиваясь с запахом озона. Капля упала на безупречный дюрастил сапога.

Дмитрий действовал быстрее. Плазменный пистолет выскочил из кобуры, ствол дрожал – от боли, ярости, адреналина, нацелился в центр девечей груди. Харон лишь усмехнулась презрительно, сделала шаг вперёд.

РВАНЫЙ ВИЗГ ПЛАЗМЫ оглушил мостик, —Войды! – сорвался чей-то крик ужаса. Раскалённый шнур прошил воздух в сантиметре от виска Харон. Дюрастил взвыл, испуская едкий дым. Мостик вздрогнул. Стул грохнул. Тактический голограф взревел и погас, осыпав консоль дождём искр. Аманда инстинктивно отклонилась, рука дёрнулась к скрытому ножу на бедре, прежде чем замерла. Позвоночник – струна. Не страх в глазах – кипящая ярость, сжатая в алмаз. Дымок вился над её виском, опалив прядь волос.

-Сядь. Сейчас, – прохрипел Дмитрий, капля тёплой крови с подбородка шлёпнулась на полированный дюрастил у его ног. Привкус меди и железа на языке. Голос сорвался, переходя в хриплый шёпот на последнем слове. Каждый вдох ножом вонзался под лопатку.

Медленно с убийственной точностью, Аманда опустилась в кресло. Искорёженная фляга, сочившаяся янтарём, упала на подлокотник, оставляя липкое пятно. Её глаза – ледяные свёрла – впились в молодого человека, —Говори.

Дмитрий плюнул. Алый сгусток ударил о безупречный дюрастил, расползаясь грязной розеткой, — Расклад прост. Ты хотела войны? Голова Мирта – твоя. Потом – станция твоя. Сожги. Продай. Сделай бордель. Мне плевать, — юноша махнул дрожащим стволом, — Но пока Силекс не пал? Ты подчиняешься. Тара бросила вызов в моём порту. Оскорбила команду. Заработала синяки, — шаг вперёд.

Рёбра взвыли пронзительно, — Знаешь математику. Бунт в зоне боевых действий – она отделалась шрамами.

Челюсть Аманды сжалась. Взгляд – к дымящейся метке на переборке, —Легко? – голос-шип.

- Она дышит! – рык Дмитрия сорвался, боль вспыхнула ярче плазмы, — В отличие от легиона, сгнившего в Карнаке по твоей прихоти! Искатели? Этот «осколок» – бомба Скорпио! Штурмовать Силекс с криками? Я обменял хлам на щитолом! Ключ к горлу Мирта! —голос Дмитрия гремел, заглушая гул ядра, —Твой вой – лицемерное дерьмо! Сама сломала бы её за оскал на собственном мостике!

Тишина стала вакуумной. Пальцы Аманды впились в подлокотники, суставы побелели под кожей, —Заключённые, – рявкнул Дмитрий, голос хриплый от боли, —Сломанные овцы из Карнака. Сегодня – Сынам Шепарда. Пусть Райли направит их фанатизм на линии Мирта. Жги аванпосты. Рви логистику.

Аманда уставилась. Холодный взгляд сканировал каждую каплю крови на нём. Затем уголки губ дрогнули. Медленно, как сползающий ледник, расползлась улыбка. Ни тепла. Только ледяное обещание, — Уже запустили. Три шаттла. Час назад. Курс – Мория, —девушка наклонилась вперёд, ядовитый шепча, —Не для тебя. За каждую душу, сожжённую Скорпио в Дельте.

Харон встала. Игнорируя пистолет. Отвоёвывая пространство, — А Дмитрий? – имя – плевок, —Как только Силекс – пепел… ты убираешься. Быстро.

Израненный сустав постучал по дымящейся метке у виска, — Потому что на следующий день? Я приду за долгом Тары. И не промахнусь.

Аманда повернулась спиной. Полное презрение. Искорёженную флягу «Тарусты» швырнула в утилизационный люк у ног. Глухой лязг металла эхом отозвался в тишине.

- Убирайся с моего корабля. Смой кровь Тары с сапог, прежде чем ступишь сюда снова, — девушка не поправила опалённый волос у виска – дымящаяся метка осталась как вызов.

Команда ожила. Пальцы застучали по консолям слишком громко, поспешно. Глаза упорно избегали окровавленной формы ДМитрия. Он выиграл силой. Но поле боя осталось за ней.

Дмитрий сплюнул густую, алую слюну. Сунул пистолет в кобуру с таким лязгом, что вздрогнул ближайший оператор. Хромая, направился к выходу. Первый шаг по трапу – острая боль заставила споткнуться, рука судорожно вцепилась в поручень. Спина Кейла – неподвижная глыба осуждения, сухожилие на шее напряглось, как трос. Шаги – тяжёлые, неровные – глухо отдавались в металле трапа, пока гермодвери не сомкнулись с окончательным, изолирующим шипением.

***

Воздух у шлюза «Дитя Грома» гудел, вибрируя в костях. Запах – ядро: едкий озон, машинный мазут, сладковатая гарь. Сине-белый стробоскоп аварийных ламп пронзали полумрак выхватывая:

Люде Тары - 10 силуэтов. Потрёпанный камуфляж, молнии на рукавах. Оружие – затёртое до блеска. Лица – тени под глазами, челюсти сжаты. Взгляды – раскалённые докрасна, впившиеся в трап. Полукруг. Пальцы на спуске. Звенящая тишина, разрывающиеся дыханием.

Один молодой боец с перебинтованной головой, нервно теребил предохранитель винтовки – пальцы дрожали. Рядом ветеран с пустым, как выжженная поверхность, взглядом уставился куда-то вдаль, за Дмитрия.

Передними стояла тройка оруженосцев. Безупречная харканская броня. «Громовержцы» наготове. Кейл – на шаг впереди, сканирующий взгляд, ощущая десятки невидимых прицельных меток, жгущих броню спины. Сухость во рту мешала глотнуть.

Алексей Боунд вышел из тени. Высокий, стройный, но – колени чуть подгибались от напряжения, сжатая пружина, искривлённая под гнётом. Холод металла рукояти пистолета леденил ладонь сквозь перчатку. Бледное лицо в глубоких тенях, лихорадочные глаза. Форма охраны без опознавательных знаков, только выжженная молния на плече. Шагнул вперёд, игнорируя своих, взгляд прикован к Кейлу. Шаги глухо отдавались.

Сержант перегородил дорогу. Голос низкий, ровный, режущий тишину: – Алексей. Знаю зачем. Не начинай. Не стоит.

Боунд остановился в метре. Губы искривились в оскале усталости и ненависти.

– Кейл, – голос – хрип наждака, – При всём уваженьи… Пошёл на хуй. — произнёс мужчина, ткнул пальцем в трап: – Заберу щенка под стражу. Сделаю с ним то же, что он с Тарой. Око за око.

Движение Кейла – молния. «Громовержец», — взметнулся ствол – на уровень груди Алексея. Щелчок грохнул, как выстрел.

Последовала цепная реакция. Щелчок ещё висел, когда десять стволов бойцов охраны взметнулись в ответ. Лязг металла, шипение плазмы, щелчки затворов – слились в угрожающий аккорд. Алые и ядовито-зелёные лазерные точки заплясали на броне харканцев.

Тишина сгустилась до физического давления. Воздух трещал статикой ненависти. Гул «Дитя Грома» приглушался, поглощённый звенящей пустотой. Взгляды охранников станции пылали, пальцы впились в рукояти. Оруженосцы замерли в полуприседе, дробовики направлены в центры масс.

Кейл не дрогнул. Ствол – на грудь Алексея. Голос – низкий, ровный, убийственно ясный: – Ну что, Алексей? Устроим повтор ангара «Гамма»? Всё поляжем. Твои. Мои. Новые гробы вместо мести Таре?

Боунд сверлил взглядом. Дрожь ярости ходила по телу, кулаки сжаты до хруста, – То, что сделал твой «командор»… – голос сорвался на хрип, полный презрения, – Это было дико. Животно. Он не наказал – он сломал её! Перед всеми! Этим только подтвердил её слова! Трус! Щенок в броне, боящийся силы!

Кейл медленно, очень медленно, начал опускать ствол. Движение тяжёлое, как сдвиг плиты. Целеуказатели не исчезли, но напряжение сдвинулось.

– Знаю, – голос потерял холодность, проступила усталая горечь, – Знаю. И мне эта жестокость – кость в горле. Не оправдываю. Перед тобой. Перед ней. Перед всеми, — сержант кивнул на охранников, – Скажу одно, — произнёс мужчина, сделав шаг вперёд, сокращая дистанцию до минимума, игнорируя стволы.

Взгляд впился в лихорадочные глаза: – Если он пропадёт здесь… Пришлют другого. Из Харканс-холда. Не факт, что лучше, — голос Кейла упал до опасного шёпота, только для Алексея: – Пришлют только за головой Мирта? Или наводить их порядок? Порядок, где ваши нарукавники с молнией станут мишенью на стрельбище нового хозяина «Фронтира»?

Слова повисли, ядовитые и тяжёлые. Алексей не отвечал. Дыхание участилось, грудь бурно вздымалась. Ком отчаяния встал в горле. Глаза, узкие щели ярости, метались между каменным лицом Кейла и мрачными лицами своих бойцов – юнец с дрожащими пальцами на предохранителе, ветеран с пустотой во взгляде. Чьи стволы дрожали, наведённые на харканцев. Тиканье невидимых часов судьбы гулко отдавалось в тишине, сливаясь с гудением корабля.

– Поэтому, – Кейл сделал микрошаг вперёд, броня почти касалась груди Алексея, голос окреп, вернув стальную твёрдость, – предлагаю. Вы, — кивок на охранников – уходите. Сейчас. Мы, — взгляд на оруженосцев – сопровождаем Дмитрия. Вы не мешаете. Не мстите. Не ближе трёх метров. А мы… – задержал дыхание, взвешивая. – …как только голова Мирта в пепле Силекса – мы уходим. Навсегда. Тогда… всё вернётся на круги. Договорились?

Алексей закрыл глаза. Лицо исказил спазм борьбы – вопль Тары с носилок против ледяного шёпота Кейла: "...мишенью...". Боунд открыл глаза. Взгляд метнулся к своим людям. Новый командор... чистка... ПСР на стене... Он вдохнул резко, как перед прыжком в бездну, воздух обжёг лёгкие. Когда глаза открылись, огонь в них сжался в ледяную глыбу решения. Взгляд встретился с Кейлом. Короткий, резкий кивок. Вынужденная капитуляция.

– Договорились, – хрипло выдохнул сержант, ощущая, как сухость во рту сменяется горьким привкусом победы, купленной угрозой. Мужчина опустил дробовик окончательно. Палец остался на спуске.

Алексей развернулся к своим. Один взгляд. Едва заметный жест кисти. Стволы «Плутов» начали опускаться – медленно, неохотно, с лязгом и шипением. Лазерные точки погасли. Ярость сменилась тяжёлым, угрюмым ожиданием. Они не уходили. Отступали. Шаг за шагом, лицом к врагу, сохраняя дистанцию, образуя живой коридор ненависти, стену из сжатых челюстей и глаз, полных немой клятвы.

Тишину сменил скрежет подошв, сдавленное ворчание. Охрана станции расступилась. Взгляды, как раскалённые иглы, впивались в спину Дмитрия, в броню оруженосцев. Воздух трещал статикой непролитой крови.

Скрип сапог по трапу, гулкий в звенящей тишине. Дмитрий появился в проёме шлюза. Спускался медленно, хромая, каждый шаг по металлическим ступеням отдавался тупым ударом в сломанные рёбра, выжимая сдавленный стон. Одна рука прижимала грудь, другая висела у кобуры. Пятна крови Тары на форме чернели в стробоскопе. Лицо – каменная маска, но глаза метались, оценивая ловушку – коридор из кулаков и взглядов, обещавших расплату, как в ангаре D-7.

Остановился на последней ступени. Взгляд скользнул по спине Алексея – немому укору – потом к Кейлу. Короткий кивок.

Дмитрий шагнул вниз. Скрип сапога по решётке трапа прозвучал гулко, как выстрел в тишине. Шаг прогремел глухо, как удар по гробовой крышке. Пошёл вперёд, в горло коридора. Стробоскоп выхватывал лица: искажённое рычание юнца, мертвенные глаза ветерана, сжатые в бессильной ярости губы женщины с плазменным резаком. Собственная тень, длинная и кривая, плясала на стене, смешиваясь с тенями ненависти. Взгляды охраников давили... Тишину рвал только скрежет шагов, свист дыхания сквозь зубы и чей-то сдавленный, животный стон позади. Шёл сквозь молчаливый приговор.

Кейл и оруженосцы шли за ним, дробовики наготове, спины напряжены, сканируя шеренги. Сержант ощущал десятки невидимых прицелов, жгущих их фигуры. Варек нервно сглотнул. Но шеренги стояли. Только сжатые челюсти, дрожащие руки на оружии и глаза, полные обещания: «Позже».

Алексей не повернулся. Комок ярости, спина – немой вызов. Дмитрий прошёл мимо, не удостоив взглядом. Игнорирование острее плевка. Спина Алексея вздрогнула, кулаки сжались до хруста костяшек, но он не нарушил слова.

Он шагнул глубже в коридор. Каждый вдох обжигал лёгкие мазутом и ненавистью.