Станция "Фронтир"

Глава 18. "Триста Секунд до Змеиного Ключа".

NGC-4414 распласталась за бронированным стеклом – развороченная губа вселенной, сочившаяся сажей и багрянцем. Синеватый отсвет давил на люкс, наполняя пространство морозным сиянием. Каждый отдалённый грохот битвы где-то вдали... резонировал в подрёберной пустоте. Ярость выжгла дотла, усталость источила до костного мозга. В бокале виски колыхалось в такт едва уловимым, мерзким вибрациям, сотрясавшим палубу. Фиолетовое свечение голограммы Софи – призрачное пятно – мерцало под кровавыми сполохами боевой трансляции. Кадры: всепожирающая плазма, рушащиеся конструкции, искажённые гримасы солдат... Стерильность каюты утонула в инфернальных тонах. Триумф. Оскалом. Когтями. Воздух пропитали озон, гарь... и тот приторный, знакомый до тошноты шлейф далёкой гибели.

Тепла не хватает... – сорвалось в шёпот. Он вперил взгляд в ничто. Женского прикосновения... ласки... да и плоти, куда же без неё. Призрачные щупальца сдавили виски. Юноше требовалось тепло. Осязаемое. Живая плоть. Ощущение зубов, впивающихся в плечо. Безоговорочная капитуляция. Жажда – звериная, физиологическая, ответ на это месиво смерти.

– Софи, где Минди? – Голос прозвучал хрипло, натянуто, как тетива, и дело было не только в виски.

Голограмма Софи вспыхнула ярче – синева заиграла почти... кокетливо. ИИ доложил бесстрастно, но с явной, мрачной усмешкой в подтексте: —«Физиологические показатели: госсекретарь Шон забаррикадировалась в кабинете». Рядом с основным боевым экраном материализовалось окно: ОФИС МИНДИ – РЕАЛЬНОЕ ВРЕМЯ. Настоящее шоу нервного коллапса.

Массивный стол из дюрасталя – грохот! – втиснут под ручку двери. Жалкая защита. Кристаллические планшеты разбросаны, словно осколки после бури. Дисплеи мертвы или в снегу. И в центре безупречно чистого стола... матово-чёрный футляр. Гравировка – сжимающийся кулак Империи Дравари. Не вскрыт. Зловеще отсвечивает в дрожащем свете одинокой лампы. Минди Шон – прижалась спиной к дальней стене, колени подтянуты к груди. Серебристые волосы, обычно собранные в безупречный шлем, рассыпались прядями по расстёгнутому пиджаку. Все её тело сотрясали конвульсивные спазмы.

Софи наложила биометрические данные поверх изображения. Цифры пульсировали багровым:

СЕРДЦЕ: 154 → ТУК-ТУК-ТУК! | ДЫХАНИЕ: Прерывистое, поверхностное | АДРЕНАЛИН: Критические значения | НЕЙРОАКТИВНОСТЬ: Зафиксированы аномальные паттерны возбуждения. Статус: Несанкционированные. Интенсивность: Максимальная. Фоновый показатель: Доминирующая паническая реакция.

– Анализ вокализации: бормотание о "Форме G-74b... тройных уплотнителях... нарушениях закупочного регламента..." и... – Софи сделала паузу, нарочито приглушив голос, – ...зафиксированы отчётливые звуковые паттерны, классифицируемые как всхлипы. Корреляция: 98.7% с визуальной фиксацией на объекте "Контейнер Сигма-7". Уровень фокусировки: Критический. – Холодный сарказм сквозила в самой формулировке.

Харканс провёл пальцами по переносице, пытаясь выдавить усталость. Тщетно. Внутренняя пустота разверзлась ледяной пропастью. Слишком много кончин за этот цикл. Требуется жизнь... Или уродливая имитация. Нечто, что можно согнуть. Сломать. Заставить трепетать под пальцами, подобно станции под ударами извне. Власть над пульсом, дыханием, болью – единственное спасение от всепоглощающей смерти за иллюминатором. Голографическая фигура Софи приблизилась; «дыхание» покрыло инеем край его стакана.

– Женское тепло и близость... поддаются статистическому восстановлению, – прошептала она, голос внезапно обрёл интимную, вульгарно-доверительную тональность, словно в низкобюджетном любовном романе. Дисплей выдал перечень, вопиющий банальностью:

Лаундж «Бархат», торговая палуба-9: Интерактивные услуги по запросу. Ваэрийские массажистки гидротехник (секс-практики с "биоэмпатической синхронизацией"). Тви'лекские эмпат-нимфы ("гарантированная эмоционально-физическая компенсация" – иллюзия).

Нейрокорректор доктора Морвина «Релаксация»: Синтезированные аналоги серотонина/окситоцина плюс таргетированная стимуляция нервных узлов наслаждения. Эмоциональный ноль, мгновенный катарсис. Ледяная река для души.

«Госсекретарь Шон»: – Софи подсветила строку язвительной пульсацией. – «Обнаруживает гипертрофированную реактивность на командные стимулы. Повышенные биомаркеры указывают на... репрессированную восприимчивость. Совет: Неотложная инструментальная калибровка реакций».

Молодой человек отвернулся от цифрового каталога утех. Взгляд утонул в иллюминаторе, где угольно-пурпурная пучина туманности клубилась, отражая вспышку – челнок вдалеке растворился в плазменном шаре. Десятки душ – прах. Бездна в груди стянулась ледяным кольцом. Нужно что-то живое... или уродливая имитация. Власть. Взгляд скользнул к голопанели. Минди. В паутине мелких спазмов. Запертая. С этим запечатанным... аксессуаром.

-Пусть оденет и продемонстрирует зажимы, – бросил юноша монотонно, словно читал некролог, – Сноска: "Полевые испытания конфиската класса 9-А требуются для инвентаризации. Предоставить эксплуатационный отчёт к утреннему циклу станции".

Свечение Софи вспыхнуло – синий луч, почти ликующий.

Безжалостно элегантно, военный лев. Адаптирую лексикон под её... административный фетиш. Добавлен PS: Неисполнение повлияет на квартальный рейтинг эффективности и бюджетные потоки Сектора-G.

Голос ИИ вдруг сцепился с нервной системой – не слышимый, а ощущаемый в костном мозге, шепот-интрудер:

Страх её направлен не на зажимы, Дмитрий. Доминанта – трепет перед неизбежностью вашего повеления. Перед сладостью свободы от решения. Её аудит-журналы... семнадцать вызовов к архивам имперских средств "дисциплинарного" подтипа за последние 28 станционных витков. Семнадцать. Курьёзное совпадение, не считаете ли?

Новый сигнал – назойливый, как ночной кошмар – вполз в сознание: — Курьер-дрон прибыл к министру Шон, – Софи проскрежетала прямо в нейроны, – Активирована прямая телетрансляция. Оптимизировать ракурс? Для... фиксации микропроявлений ужаса?

Голопроекция Софи в кабинете министра замерцала – хищная синяя рябь – на фоне основного дисплея, где бушевал гибельный вихрь. Обращение ИИ к Минди грохнуло из динамиков. Безжизненное. Окончательное. Хирургически точное: «Секретарь Шон. Предписание командующего Харканса: «Немедленно закрепите изъятый объект Сигма-7 согласно регламенту. Явитесь в апартаменты «Куколки» для визуального контроля и устного доклада. Исполнение – обязательное условие - пересмотр вашего контракта на «Фронтире». Лимит времени: триста секунд».

На трансляции Минди отпрянула от портала, куда приземлился дрон, словно от брызг кислоты. Лавандовые пальцы бешено трепетали над зловещим контейнером. Пот струился ртутными дорожками по вискам. Серебряные пряди – мокрый шёлк на шее. Софи вывела данные – индикаторы залились алым, истеричным:

ПУЛЬС: 167 → 190 → ТАК-ТАК-ТАК! | ДЫХАНИЕ: Сбой! Гипервентиляция! | КОРТИЗОЛ/АДРЕНАЛИН: КАТАСТРОФА! КРАСНЫЙ СЕКТОР! | МОТОРИКА: Декогеренция. Тремор: Максимум.

Действие: Пальцы – нечленораздельные клешни – скользили по застёжкам футляра. Будто атрофированные. Неподконтрольные. Приглушённый звук – не то стон, не то проклятие – вырвался при щелчке открывающейся крышки. Внутри. Устройства. Не просто механизмы – они. Гладкие обсидиановые гребни, инкрустированные алмазной крошкой. Бесчувственные. Безупречные в своей жестокой геометрии. Она дёрнулась в конвульсии, отлетела к стене, будто коснувшись оголённого провода.

Через триста секунд створки люкса разошлись с глухим шипящим выдохом. Раньше звука – сдавленный стон. Минди окаменела в проёме. Запах врезался в ноздри – гремучая смесь страха, пота... и орхидей. Жизнь. Трепещущая. Пластичная. Единственное противоядие от ледяной синевы за иллюминатором.

Медные застёжки строгого пиджака расстёгнуты. Обнажая тонкую ваэрийскую сорочку из серо-голубого шёлка. Промокшую. Прозрачную от испарины, прилипшую, как вторая кожа. Но это было ничто. Зажимы сверкали на лавандовой плоти – эти геометричные устройства, впившиеся в грудные полусферы. Винты довёрнуты до предела. Алмазная инкрустация ловила свет – ледяные, пойманные звёздочки на фоне проступающих гематом.

Глаза сомкнуты. Голова поникла. Всё тело – статуя из напряжённых сухожилий, застывшая в ужасе.

— К-командующий... — выдохнула Шон. Голос – тонкая нить, готовая порваться. Каждая фраза – усилие сквозь стиснутые челюсти, — К-контрабандный объект... установлен. Согласно... распоряжению», — Минди будто зачитывала чужой текст.

Нейрошепот Софи в канале Харканса:

Повреждение тканей: Подтверждено (уровень 2, гематома формируется). Лактатный пик → боль/возбуждение – грань эфемерна. Зрачки: Абсолютный мрак. Биохимия: Адреналин, кортизол, эндорфины – коктейль саморазрушения. **Сигнальный конфликт – апогей. Любопытно.**

Молодой человек поднялся. Плавно. Как тень, отслаивающаяся от стены. Приблизился. Запах сгустился – гремучий коктейль: паника, кислота ваэрийского пота, эта дурацкая, удушающая сладость тропических цветов. Парфюм? Феромоны? Или просто аромат ужаса, ставший навязчивым? Юноша подавил тошнотный спазм. Жизнь. Трепещущая. Податливая. Спасение от синевы за бронестеклом. Большой палец провёл по воздуху. В сантиметре от рифлёной головки украшения, на левой ключице. Не касаясь ни ледяного сплава, ни горячей, синеющей плоти. Чуть выше. Где кожа ещё оставалась гладкой, лавандовой. Минди содрогнулась в спазме, судорога пробежала от зажимов к коленям, вынудив их подкоситься.

– Д-да... – прохрипело из её сдавленного горла, больше похожее на мольбу, чем на ответ.

Признание прозвучало обрывисто, но юноша кивнул одними лишь ресницами. Достаточно. Обходя девушку сзади скользящими шагами тени, молодой человек описал полукруг. Полосы света от иллюминатора рассекали хищные очертания имплантатов на шее. Рваные фигуры метались по стене под этими ударами. Война грохотала где-то на периферии сознания – глухие раскаты, казалось, били по самой стальной сердцевине платформы. На мониторах лились потоки багровой плазмы, рвались корпуса кораблей, но это был лишь фон, гул чужой скорби.

Молодой человек остановился вне зоны видимости за её спиной. Преднамеренная дистанция напрягла воздух оружием. Даже дыхание Минди провалилось в приглушённое хрипение.

– Подними глаза. Ко мне, — приказ прозвучал ровно, как констатация закона физики. Безличное давление ненарушимой силы.

Шон принудила веки раскрыться со стоном плоти. Аметистовые зрачки расширились донельзя, утопленые первобытным ужасом... и чем-то змеиным, тёплым, что жило под этой паникой. Правый зажим погрузился глубже в кожу от рывка – алые бусины крови выступили вокруг алмазных зубцов. Пот прилип вязкой паутиной к ключицам, прочерчивая контуры тела под почти несуществующей тканью. Дыхание – короткие захлёбывающиеся рывки синхронизировались с внешними вибрациями. Каждый толчок глухого гула вдалеке бил прямо по обнажённым нервам.

Нейровторжение Софи в системе:

Сканеры фиксируют ментальные фрагменты... Ваши руки на застёжках устройства. Холод дюрасталевого стола. Её оголённая спина в пурпурных пятнах. Шёпот "Форма G-74b"... растворяется в электронном стоне. Предельная нагрузка сенсорной коры – тело вопиёт. Лимбическая система – циклон. Антагонизм... ах, какая живучесть.

Указательный палец Дмитрия завис в микрометре от головки устройства на левой ключице. Металлический холод щекотал ногтевую пластину.

– Отчёт. Сенсорная картина, — требование прозвучало подобно запросу диагностики двигателя. Ни тепла. Ни жеста.

Шон подавила спазм в горле. Звук удара камня в пустой колодец. Шёпот вырвался, как последний тлен удушения: — П-пытание... ож-жог... похожий с признанностью... — пауза. Нижняя губа задрожала.

- И гололёд... — вздёрнутый взгляд метнулся меж ледовых глаз к страницам отчётов жизни станции на экранах. Там текли деньги, менялись грузы.

-Ре-рёбер... – выплюнула Минди словно осколок стекла, – «...аномальные...» Последнее слово рухнуло стоном. Лексикон иссяк. Лишь дрожь осталась взамен.

Дмитрий отшатнулся резко, как от удара тока. Неожиданность сработала как хлыст – тело Минди дёрнулось в конвульсии сильнее любого внедрения железа, зажимы погрузились глубже. Алая капля поползла по шёлку под правой ключицей.

– Свободны. Ожидаю аудиторскую ведомость о реализации арестованных активов империи Дравари через трое суток. —голос Дмитрий как констатация. Отсутствие малейших следов произошедшего в тоне.

От абсурда. От внезапной казни посреди пытки – её колени обмякли до кашицы. Шон удержалась пальцами, впечатанными в дверной косяк, как когтями. Лицо – лишённая смысла белая маска.

– А-аудит?! – завизгеж отчаяния был как скрежет ножа по стеклу. Всё вопило о нарушении сводов. Аудит! Теперь! После этого?

Юноша взмахнул рукой в сторону голопанелей нетерпеливо, как от насекомого.

– Уходите, Шон. – Голос потух до дна. Утомлённо-безразличный. Тон прогнавшейся капли воды по стали, – Пока я не уничтожил ваш шанс унести мой... аксессуар. – Взгляд скользнул к энергоклинку у кресла. Тусклая угроза в потёмках. – Или пока не решил провести аттестацию... сию минуту. При вас.

Она не ушла. Она испарилась. Панический исход загнанного скота потери горизонта. Свет искр хищно играл на алмазных зажимах при каждом её спотыкающемся прыжке – впивающиеся глубже в плоть точки, терзавшие шёлк кровавыми разводьями. Затворяющийся люкс отрезал след последним шипящим хрипом – паника, пот, медь крови и этот дурацкий цветочный аромат, теперь сваренный в рвотную смесь железа.

Внезапное молчание сгустило люкс, как тиксотропный гель. Лишь постоянный грохот платформы напоминал о стальном сердцебиении «Фронтира». Дмитрий замер у бронестекла, профиль слился с космическим синяком NGC-4414. Уголки губ дрогнули в кривой складке. Удовлетворение? Да. Глубокое, чёрное, как вакуум за иллюминатором. Но бездна внутри? Расширилась. Зияла холоднее межзвёздной пустоты. Власть. Слово всплыло из мрака. Власть над станцией. Над соратниками. Над каждым стоном в эфире. Над трепещущим телом в имперских тисках. Пока. Пока хватало сил сжимать узду.

Он оттолкнулся от стекла. Сапоги глухо брякнули по полированному сплаву. Звук эхом отозвался в пустом склепе. Контур фигуры двинулся сквозь синеву, растворяясь в черноте спальной ниши. Бесшумно сомкнулся шлюз. Щелчок. Точка.

В «Куколке» воцарилась тотальная тьма. Тишину резал лишь гул. Вечный рокот стального гиганта над бездной. И там, за гермодверью алькова – мёртвая тишина существа, ушедшего в ледяной синеве вслед за собственной мыслью.

***

Дмитрия вырвал из сна не рёв тревоги, а хрип. Сдавленный, мокрый звук попытки вдохнуть. Юноша открыл глаза, мгновенно насторожившись. Минди Шон замерла у края кровати, очерченная янтарным светом иллюминатора. Девушка Ваэри стояла, будто вся кровь отхлынула к ногам, оставив кожу цвета лунного камня. Пальцы впились в кристаллический планшет. Над виском мерцала нейронная накладка Софи, проецируя диагноз: Повышенный кортизол. Адреналиновый фон.

- Лорд-командующий, — голос Шон был грубым, как наждак по ржавчине, — Оперативные сводки после Карнака.

Минди протянула планшет, словно давая показания под присягой. Дмитрий сел. Туман сна рассеялся под тяжестью пошатнувшегося профессионализма.

Голограмма Софи материализовалась рядом с дроном ввиде подноса с завтраком, — Доброе утро. Рекомендуется повторное введение в гравитационную реальность.

Дмитрий взял планшет. Минди вздрогнула от мимолётного прикосновения их пальцев – микроспазм, как от удара током.

ПОСЛЕДСТВИЯ КАРНАКА:

· ОСВОБОЖДЕНИЕ ЗАКЛЮЧЁННЫХ: 92% успеха. Статус: Карантин «Дельта».

· КОНТРАТАКА ДРАВАРИ: Засада на «Гамма-7». «Железная Решимость» – пробоины в корме (Аманда Харон: «Царапины!»).

НОВОЕ ПОСТУПЛЕНИЕ:

ДЕЛЕГАЦИЯ СИРЕЛЛИАНСКИХ ИСКАТЕЛЕЙ (Архи-провидец Валентир + свита). Пристыковались в доке «Альфа» в 0600 без предупреждения.

ТРЕБОВАНИЕ: «Немедленная аудиенция по вопросу артефакта Зел'Терая, обнаруженного на Карнаке».

СНОСКА СОФИ: «Энергетика их корабля «Песнь Забвения» соответствует демпферному "сбою" в 03:47 на Карнаке (вер. 98.7%). Этот сбой чуть не отрезал группу Аманды/Тары.»

Горло Минди зашевелилось, когда Дмитрий прочитал имя Валентира. Воротник сдвинулся на миллиметр, обнажив посыпанный алмазной пылью хвост змеи над ключицей. Зажимы Мирта. Она всё ещё носила их. Под синтетическим шёлком. Без приказа. Её пальцы дёрнулись, словно желая поправить ткань, но замерли.

- Искатели, — прохрипел Дмитрий, горечь пропитала язык, — Зачем выходить из своих чёрных дыр сейчас? И почему здесь?

Минди нашла голос — напряжённый, но точный, — Незапланированный визит. Категория «Космическая Срочность». Сослались на... выравнивание звёздных резонансов в Поясе, — Пауза. Пальцы сжали планшет, — Софи обнаружила псионные демпферы военного уровня в энергополе их корпуса. Маскирующие поля экстра-класса.

Перед юношей и девушкой Ваери возник экран. Голограмма показала судно «Песнь Забвения» — гладкий обсидиановый полумесяц, поглощающий свет и оставляющий за собой шлейф ледяного молчания.

— Валентир? — спросил Дмитрий.

— Не подтверждено визуально, — ответила Софи, голос потерял долю уверенности, — Но сигнатура ведущей фигуры — 87% на Валентира. Пахнет статикой и... выжженными нейронами, как после того сбоя. Он несёт резонансное лезвие «Эхо Зел'Терая», опалившее сканирование на 500м. Рекомендации: Активировать нейрофайервол. И... наденьте бронебрюки. Для психосоматического комфорта.

Дмитрий отбросил чашку. Горячая жидкость обожгла язык, но боль была, кстати – ясность, —Софи отправь приказ сержанту Кейлу. Эскорт делегации в зал «Омега». Заблокировать ядро корабля при отстыковке трапа. Полный карантин «Альфы», — взгляд юноши, холодный и оценивающий, упал на Минди. Она замерла.

— А ты... — молодой человек кивнул на стул напротив кровати, — Сиди. Ешь, — взгляд, холодный, как сканер, скользнул к едва видимой змеиной чешуйке у ключицы, — Выглядишь, как дрейфующие обломки после гиперпрыжка.

В аметистовых глазах мелькнула вспышка шока, затем – глубокое подозрение, — В... Сиреллианские протоколы требуют немедленного...

- Требуй, чтобы мой главный бухгалтер был в сознании, а не в полуобмороке от адреналина, — огрызнулся Дмитрий, резко перебивая, — Ешь. И пока жуёшь, — ткнул пальцем в планшет, — расскажи, кто слил данные о демпферном сбое Искателям.

За иллюминатором «Песнь Забвения» пульсировала – низкий, навязчивый гул, входивший в резонанс с костями, — тонкая вибрация, от которой ныли зубы и звенело в ушах. Минди осторожно опустилась на край стула. Спина неестественно прямая. Она взяла вилку. Рука дрожала. Софи приглушила свет, усиливая багровый отблеск туманности. Победа на Карнаке померкла. Страдальческое молчание Минди, пока она откусила кусок яйца, имело привкус... вины? Страха? Знания?

— Какой артефакт нашли на Карнаке? — спросил Дмитрий, запивая горечь кофе, — Что с ним сделали? Где он?»

Минди дёрнулась, как от удара током. Вилка с грохотом столкнулась о фарфор. Глаза метались.

— Встроен в хранилище Скорпио, — пробормотала Шон. Голограмма Софи выбросила изображение: взломанный сейф и ядовито-мерцающий осколок, вокруг которого плясали искажённые линии сканирования.

-Аманда идентифицировала объект как «Резонансный осколок Зел'Терая», — голос Софи стал металлически-плоским, лишённым привычной язвительности, — Сканеры фиксируют пространственные аномалии класса 2 вокруг нуль-клетки. Взрывы Тары... не активировали его. Вызвали когерентный выброс. Идентификатор: Слёзы Виремона. Доступ: Только вы. И я.»

Минди неправильно истолковала молчание юноши. Пот стекал по вискам. Шон наклонилась вперёд, голос сорвался на шёпот: — Искатели требуют осколок! Валентир назвал его «ключом Виремона»! Задержать их? Ввести в заблуждение?

В глазах – паническая готовность броситься исполнять любой приказ. Дмитрий отвёл взгляд. На шее Минди ошейник сполз, обнажив двух дюрастальных змей, впившихся в точки пульса.

— Ничего не задерживай, — приказал молодой человек, грубость, прикрывая напряжение, — Пусть Валентир подавится ожиданием. И Минди?»

Шон замерла. Ожидание сжало её.

- Передай Таре: её привилегии на карнакскую добычу аннулированы. Весь трофей – под замок Омега.

Губы дрогнули – не улыбка, болезненный спазм, но в напряжённых уголках аметистовых глаз... мелькнуло что-то вроде облегчения? Будто приказ – оправдание её собственной дрожи, разрешение на напряжение, закованное в металл зажимов.

— Да, лорд-командующий. Немедленно, — Шон вскочила, прижав планшет к груди как щит, и почти побежала к двери. Дверь захлопнулась. Тишина. Только гул. И этот чёртов осколок..... мерцал. Холодная точка в реальности, пульсирующая в такт "Песне Забвения" за бортом. Напоминая холодным блеском алмазных чешуек на змеях, впившихся в её шею.