Соединенные Штаты России 3

Глава 39

Путь от Ладоги до Северной башни Рим запомнил хорошо. В первый раз, когда их привезли сюда на телеге в кандалах, эта дорога ему показалась вечностью.

Но сейчас Рим тоже был бы не против проделать всю эту дорогу снова в телеге и точно так же успеть в ней поспать. Почти неделя на конях с редкими перерывами на сон основательно потрепала его организм, а разговор со Скрипом сил тоже не добавил.

Поэтому, когда Рим добрался до башни, выступавшей из неизменного тумана, стелящегося с Ладожского озера, то почувствовал, как у него начало колотиться сердце, а перед глазами всё плывёт.

— Кто идет⁈ — послышался голос с башни.

— Свои! — проговорил Рим, пытаясь не сорваться на хрип.

— Андрей! Андрей идет, братья! — раздался крик одного из витязей. Послышался топот.

Рим, шатаясь, вошёл в башню — и тут же влетел в Степана, который как раз собирался выбежать ему наружу.

При виде Рима на глазах боевого командира показалось едва ли не отчаяние. Можно было не сомневаться — Степан не дрогнет ни перед какой опасностью, и с радостью отдаст жизнь за родную Ладогу. Но что делать сейчас с Римом — он, похоже не знал. На его лице читались и обида и разочарование, и непонимание.

— Андрей, почему ты не сказал мне, что ты князь? — заговорил Степан сразу. — Почему ты молчал⁈ Я же к тебе, как к другу… как к брату!

— Степан, — устало сказал Рим, — у нас мало времени.

— Так что, мне кланяться в ноги тебе теперь? — продолжал гнуть свое парень.

— Не надо кланяться! — крикнул Рим. — Я пришёл к тебе сейчас не как князь, а как друг и брат. Мне нужна твоя помощь.

— Сделаю что смогу! — сказал Степан, вытягиваясь в струнку.

— Вольно, — махнул рукой Рим, прислоняясь к стене и, кривясь, оглядывая развешанное на стенах оружие. — Слушай, Стёпа, тут такое дело… Кстати, где Василий?

— Отправился изучать новую тропу наудачу, — сказал один из витязей. — Версты четыре отсюда будет, на запад.

— Далеко, — покачал головой Рим.

Значит, Быка нет в башне. Что ж, может, оно и к лучшему. Хотя его помощь сейчас бы не помешала. Но после того, как пришлось невольно рискнуть жизнью Фифы — ставить под угрозу ещё и Быка было бы попросту неправильно.

— Когда Василий придёт — отправь его в Ладогу, — сказал Рим. — Передай ему, что Анжела вернулась.

— А сам ты что, Андрей? — спросил Степан с искренним братским участием.

И Риму захотелось сразу поменяться с ним местами. Лучше бы, наверное, Феофан в нём опознал не князя, а одного из стражников на стене. Стоять здесь с копьём, всматриваться в туман на водной глади, не думать ни о каких делах государственной важности, не мыслить категориями веков, континентов и вселенских хлопот, чтобы наибольшей проблемой твоей было, какое письмо принесёт Сокол в этом году с очередного корабля.

— Степан, дело наше изменилось, — заговорил Рим, наконец собираясь с мыслями. — Я был в Москве и говорил с царём и с боярами. Запрет на драку со шведами отныне снят. Если кто от них к вам сунется — вольны вы перебить их на месте.

Витязи радостно взметнули в воздух мечи и копья. Лишь Степан выглядел напряжённым. Чувствовал подвох.

— Слушайте, братья, — сказал Рим, выпрямляясь во весь рост. — Враги — скорее всего, шведы, — скоро попробуют взять Ладогу. И начнут они с вас, с этой крепости. Ладоге на помощь войско придёт из Москвы. Но это займёт много дней. А сами мы город не убережём. Нас слишком мало.

— И что же делать? — спросил Степан.

— Молиться, — ответил Рим едва ли не механически. — И быть готовыми к сражению, да стоять насмерть. Атака может быть в любой день и час. Быть может, к нам уже идут из Копорья. А может, будут ждать недели. Так что будьте здесь, братья, и готовьтесь к обороне.

— Что будешь делать ты, Андрей? — спросил Степан.

— То, что умею лучше, — сказал Рим, наконец отобрав себе взглядом предпочтительное оружие. Он подошёл к стене и взял два ножа.

— Броню бы мне… — пробормотал Рим. — Стёпа, дай свою.

Командир витязей тут же с готовностью стащил себя доспех — кожаный, с железными пластинами, — надел на Рима через голову, помог ему подпоясаться ремнём.

— Тяжеловат, но справлюсь, — сказал Рим. Мечом и копьем он всё ещё воевал плохо. Взять, что ли, щит для обороны?

Нет. Любая снаряга или оружие, которыми не умеешь пользоваться как следует, лишь снижают твои шансы выжить. Так что Рима не оставляло чувство, что на дело он отправляется всё равно что голый.

— Пойду встречать гостей, — сказал он, открывая дверь.

— Давай я пойду с тобой! — воскликнул Степан.

— Нет, братья, не надо, — сказал Рим. — Это не ваш бой. Не поминайте лихом.

Забыв про усталость и сон, Рим быстрым шагом углубился в лес — на восток, в сторону Копорья.

Как это обычно и бывает, в самый неподходящий момент погода стала ухудшаться. Туман с озера пополз настолько густой и промозглый, что, казалось, зубы стучат сами по себе. В этом Рим старался находить и положительную сторону. Например, что так он точно не заснёт.

В своей оценке действий врага перед Степаном он, конечно, поскромничал. Не было в их распоряжении никаких недель. Даже дня не было.

Расклад был очень простым. Враг в Копорской крепости, скорее всего — уже в курсе, что покушение сорвалось. И война почти неизбежна. Поэтому, чтобы не допустить войны, шведы попробуют взять берег. С той разницей, что Рим не был уверен, действительно ли это будут шведы. Да и, в сущности, какая разница? В Копорье могли заседать гости откуда угодно. На Ладогу могли двинуться поляки, датчане, ливонцы, германцы. И это не считая десятков самых разных народностей попроще, силами которых прогрессивная Европа обычно и предпочитала пользоваться в своих захватнических войнах. Любой, кто сейчас придёт с востока — враг. Это главное.

Рим прислонился к дереву, весь превратившись в слух. Он старался подмечать всё. Шелест травы, хруст веток, направление движения птиц над головой — перелетные как раз косяками двигались по известному им одним маршруту. И, главное — он старался подмечать всё необычное, все что не впишется в мирное течение лесной жизни.

В этом вопросе конечно, у витязей из башни было больше опыта. Но в этом и крылось их слабое место. Степан со своими ратниками вели бой по своим правилам. Вели себя предсказуемо. Рим в этом плане был всё-таки человеком из другого времени.

И, отдыхая, прислонившись к древесному стволу, Рим думал о том, как странно все-таки порою меняются судьбы целых государств. Подобно тому, как три оставленных им бревна где-то по дороге в Москву в будущем лягут в основу города — так и будущее Ладоги, а вместе с ним, возможно, и всей Руси, зависело от того, кому будут принадлежать обе крепости на этом берегу.

Рим достаточно хорошо изучал военное дело, чтобы понимать простые истины. Все войны происходят от того, что кто-то с кем-то не договорился. Но даже в случае провала переговоров судьбоносное влияние имеет фактор того, кто раньше займет выгодную позицию на нужной локации.

Весь его военный опыт служил лишь подтверждением этой простой мысли. Баррикады на улицах Парижа — казалось бы, тьфу, мелочь. Какие-то несчастные телеги с бочками. Но в альтернативной вселенной герцог Генрих де Гиз благодаря ним сумел прогнать из Лувра самого короля. И не захватил трон лишь потому, что это ему не было нужно.

В Англии собирались казнить то одну королеву, то другую. Просто потому, что в определенный момент рядом с актуальным монархом тусовалась дюжина ребят крепкого телосложения. В нужных условиях этого вполне достаточно. Покойный Родриго Веласкес не даст соврать.

Судьба огромнейшей испанской державы оказалась переломлена тем, что один-единственный боец смог запрыгнуть в окно в нужный момент, пройти на определенный этаж, зайти в конкретную дверь и подсунуть королю под нос нужное письмо.

Куда ни кинь — везде один и тот же сценарий.

Убийство эрцгерцога Фердинанда, который, по сути, прославился только этим печальным событием.

Высадка зелёных человечков в Крыму.

Красные бригады, жёлтые жилеты, голубые каски.

Всё начинается с каких-то совсем уж смешных в историческом плане мелочей.

И сейчас Рим понимал, что стал одной из таких. Маленькая пешка в большой игре.

Всё было просто. Если сейчас до Ладожской крепости доберется шведский разведотряд — пиши пропало. Это не значит, конечно, что Русь падёт. Это всего лишь значит, что следующий отряд будет большей численностью, и разведывать станет активнее. И сопровождать его будут телеги, пушки, конница, обозы с продовольствием. Возможно даже, это окажется передовой отряд из русских крестьян-смертников, недовольных какими-нибудь решениями Феофана, пусть даже вынесенными по недосмотру или из благих побуждений.

И по воде поплывут шведские ладьи, польские пироги, да какие-нибудь датские конвои. На берег Ладоги, конечно, тем временем прибудет первичный гарнизон московских рыцарей, за которыми ступает мощная армия. Только к тому времени ни дипломатия, ни тем более передовые разведотряды уже ничего не будут решать.

Где-то под шумок подсуетится очередной заокеанский партнёр. Возможно, Сантьяго нарисуется на своей каравелле гораздо раньше задуманного. Только уже не будет ждать сокола, чтобы попросить разрешения на высадку. Он бросит якорь самовольно и, сойдя на русский песок, начнет с неизменной улыбкой продавать вооружение обеим сторонам.

Ничего этого Рим допускать не собирался. Поэтому любой, кто придёт сейчас с востока, должен будет здесь и умереть — и ни коем случае не вернуться назад. По крайней мере, пока добровольно не бросит оружие. Покойный Ксен, когда прогонял не менее покойного Кортеса, знал, что делал. И Малинче знала, раз пронесла эту историю через всю свою жизнь.

Лишь бы выиграть немного времени. А там, глядишь, Бык вернется в Ладогу, поговорит с Фифой, всё поймет, свистнет ребят… Может даже организует мужиков из крестьян — и побегут укреплять оборону крепости.

Жаль только, что к судьбе самого Рима это уже отношения иметь не будет. Он был один, а враг всегда бесконечен.

Вдалеке тихо хрустнула ветка. Рим перестал дышать, медленно прислонился лбом к дереву, словно пробовал поймать вибрации влажной земли. Прочувствовать шаги врагов, подбирающихся к нему, но ещё не знающих о его присутствии.

Сделать это, конечно, не удалось, поэтому Рим подождал, пока хоть кто-то из гостей не проявит себя.

И вскоре из-за соседнего дерева показалось копьё, нацеленное вперед. Следом вышел его обладатель. Воин в непонятных доспехах, но знакомого уже европейского типа. Волосы желтоватые, длинные, завязанные сзади в косичку. Солидный наплечник — всего один. Голова повязана платком с узлом над левым ухом.

Рим позволил ему пройти. Подождал, когда следом появится второй. И, не дожидаясь третьего, метнулся наперерез. Шевеление сзади усилилось. Его заметили.

Только для условного шведа, идущего вторым в цепочке, это было слабым утешением. Рим перекатился через него, по пути вонзая нож ему в горло. И скрылся в кустах по ту сторону тропы.

Послышались короткие вскрики: маскировке разведчикам теперь не было нужды.

В кусты, где прятался Рим, полетели копья — только его там уже не было. Он тихо сместился левее, и вместо того, чтобы дальше скатываться в овраг, поступил наоборот — выбрал совсем уже непролазные заросли и полез по ним вверх по склону, обдирая руки об острые камни.

Четверо солдат встали на тропе в полный рост. Вытащили мечи и пошли проверять.

Рим плавно извлёк второй нож, перехватил в ладони — и метким броском воткнул в шею ближайшему врагу. Его товарищи не сразу поняли, что случилось.

Рывок из кустов — и Рим врезался в четвертого по счету шведа, всовывая ему рукоятку оставшегося ножа между пластинами брони. Тот захрипел, пробормотал что-то невнятное на языке, которого Рим не разобрал. Похоже, в самом деле, никакой это не швед. Наверняка наёмник. А из какой страны — пусть его собственная семья помнит. Риму до этого дела никакого не было.

Двое оставшихся подскочили к нему с мечами. Рим увернулся от удара, пнул нападавшего в коленную чашечку, ударил его с двух сторон по ушам. Тут же схватил за голову… и Разумовский резким рывком свернул ему шею.

Заслонился трупом как щитом. И вовремя — рассекающий взмах стали просвистел резче боевой птицы, пикирующей с небес. Удар пришелся по броне мертвеца. Рим тут же позволил телу упасть, увлекая за собой чужой меч, наклонился вперёд, поворачиваясь в пируэте. Выбил меч из рук — и ткнул пальцами в глаза. Затем в шею. В солнечное сплетение уже не стал, побоялся сломать себе пальцы.

Но и этого было достаточно. Наёмник, не знакомый с подобным ведением боя, обхватил себя за горло и медленно осел наземь. Рим ногой помог ему скатиться в овраг.

Итого вынес шестерых. Уже неплохо. Знать бы, сколько осталось…

Стрелу, пущенную из арбалета, Рим не заметил. Она вонзилась ему в плечо, которое сразу обмякло.

Сустав будто разорвало прессом. Хотя по характеру тупой, внезапной боли Рим понимал, что, быть может, эта рука еще будет работать когда-нибудь. Если, конечно, по нему перестанут стрелять.

Новая стрела почти вонзилась Риму в живот. Спасли подкосившиеся ноги. Рим упал на колени, и стрела лишь пропорола ему кожу доспехов. Но и этого было достаточно, чтобы Рим от удара комом свалился в мокрую траву.

К нему бежали сразу трое. Рим лежал, глядя в небо, придерживая простреленное плечо, в котором стрела всё ещё торчала наполовину. Лежать в такой позе было безумно больно. Но перевернуться не было сил. А те силы, что ещё оставались, были ему нужны. Ещё хотя бы на последний рывок.

Небо заслонила фигура врага. Он поднял меч, и Рим, собрав все силы, от души зарядил ему ногой в пах. А когда тот согнулся — выхватил его меч здоровой рукой, чуть подкинул, неуклюже перехватил в воздухе и вонзил юойцу в шею.

Оставшиеся двое оказались профессионалами. На то они и шли последними. Они не стали подходить к Риму, чтобы добивать его холодной сталью. Вместо этого приготовили арбалеты. Нацелились.

И один из них тут же скатился с разбитым черепом, в который прилетел пущенный из пращи камень.

Второй наёмник мгновенно опустился на колено, развернулся, выстрелил в заросли — скорее наудачу. Однако за этими деревьями удачи не водилось. Вместо удачи на него мчался Бык. И Рим не без удовлетворения заметил, что Вася всё-таки получил двуручный молот.

Он прикрыл глаза, чтобы не видеть, что станет с последним оставшимся разведчиком. Вариантов здесь было не то, чтобы сильно много. И потом, ему очень сильно хотелось спать…

— Андрюх, братан! — послышался голос Быка, и Рим почувствовал, как ему под шею подсовывается знакомая ладонь. — Ты чего, Рим⁈ Не спать! Стёпа, нужна помощь! Помоги мне!

Рим отпустил все мысли. Конечно, помогут. Тебе всегда здесь помогут, дружище. Мы ведь дома. Мы, наконец-то — дома…