Соединенные Штаты России 3

Глава 28

Величайший правитель своего времени, король Испании Фелипе II, пребывал в своих покоях в эту непростую ночь. Он сидел у камина, но не в кресле, как можно было бы подумать, а на тесном стуле, который скрипел при каждом движении. Мучимый подагрой, король не проявлял признаков слабости и хранил стойкость духа в свои шестьдесят лет.

Перед камином возвышалась стопка книг. Фелипе брал их по очереди, открывал на случайной странице, внимательно изучал — а после бросал в костёр. Он не ставил целью сжигать книги, просто ему было очень холодно. Как и всю свою жизнь.

— Бернардино, — проговорил скрипучим голосом король, не оборачиваясь. — Вы сделали свой ход?

Бернардино де Мендоса сидел в полумраке центра комнаты. Фигура короля заслоняла пламя камина, и ничего не было видно. Хотя смотреть было особо не на что. Потому что сидел он за круглым столиком, покрытым бархатной тканью, на котором лежала шахматная доска с расставленными фигурками. Партия его игры с королем шла уже шесть месяцев. И трудно было сказать, кто побеждает.

— Я поостерегусь сделать ход, Ваше Величество, — осторожно сказал Бернардино.

— Долго думаешь, друг мой, — вымолвил Фелипе, отправляя очередной фолиант в огонь. — В политике надо работать быстрее.

— Мы сработали быстро, — не смутился посол. — В Англии и Франции. Но оба раза нам помешали.

— Ты про гостей, привезенных доном Веласкесом? — чуть повернулся король.

— Именно так, Ваше Величество. Они никакие не демоны.

— Их главный, — сказал король, — который называет себя «Рим». Он так ничего и не сказал?

— Ничего, Ваше Величество. Я даже не уверен, что это его имя. Его так называл дон Веласкес. И ещё к нему так обращались его люди.

— Рим, — задумчиво произнес король. — То есть обод, окантовка…

— Ваше Величество, я не думаю, что это на нашем языке, — предположил Бернардино. — И вряд ли на английском. Хотя на этих языках демоны, безусловно, разговаривают. Они могут знать всё на свете.

— Если они люди, то не могут, — отрезал король. Он хотел было сжечь последнюю книгу, но передумал и поднялся, скрывая гримасу боли.

— Дорогой Бернардино, — сказал он твёрдо, — я хочу поговорить с Римом наедине. Если хочешь, можешь тоже присутствовать, но без стражи. Распорядись, чтобы его привели сюда.

— Но, Ваше Величество… — Бернардино поднялся — как показалось королю, без особого волнения. — Это может быть опасно для вас. Демон или нет, но Рим точно воин.

— Значит, приведи его в кандалах, — спокойно сказал король. — Если ты так его боишься.

Бернардино не стал более возражать. Он поклонился королю и покинул комнату.

Его величество ещё какое-то время посидел в размышлениях, глядя на шахматную доску, борясь с желанием перевернуть её. Пока не услышал снаружи волнения и невнятный шум. Кто мог развлекаться под окнами короля в такое позднее время⁈

Фелипе II неохотно встал со стула и сильно хромая подошел к окну. Странные переливы тусклого света привлекли его внимание и взгляд короля невольно взметнулся к небу — к тучам, почти полностью закрывшим полумесяц.

И тут же его величество схватился за сердце, чувствуя, как немолодые ноги подкашиваются, а подагра парализует всё тело.

Тучи, обычные тучи напугали короля почти до обморока: на них, быстро сменяя друг друга, проносились огромные, в полнеба незнакомые символы.

Цинк продвигался к королевскому дворцу, не обращая внимания на бегающих испанских горожан. Что во Франции, что в Англии, что в известной ему Старой России, что в Новой России, да где угодно в мире — люди были одни и те же. В любом форс-мажоре мобилизуются только солдаты, а мирняк вечно бегает под ногами. С другой стороны, именно для защиты мирняка и существует вся армия мира, когда-либо созданная. Вернее для защиты именно собственного мирняка, причём лояльной его части. Чужой и нелояльный обычно интересуют гораздо меньше.

Вот и Цинк мало интересовался сохранностью психики горожан Мадрида. А переживать ему было из-за чего. Потому что на ночном небе вовсю мелькали голографические русские буквы гигантского размера.

«Мы во дворце», — гласила надпись. — «Иди к королю, четвертый этаж».

Дальше шла информация про численность охраны, расположение комнат и прочее. Затем сообщение повторялось. Очевидно, место, где держали бойцов, имело какое-никакое окошко или нечто похожее. Вот почему Скрип получил возможность вовсю воспользоваться своим проектором, транслируя прямо на ночное небо важную тактическую информацию прямиком для Цинка.

Как Скрип узнал, что Цинк именно здесь, в городе, и активен — можно было долго не гадать. Несомненно, он услышал знакомый звук выстрела. Или же «синеглазка» воспользовался своими чудесными сенсорами.

Цинку это колоссально упростило задачу. Тем более, что королевский дворец оказался воистину огромен. Цинк краем уха что-то слышал о том, что он насчитывает три тысячи комнат. Его средневековая версия, конечно, была поменьше и не такая роскошная. В этих краях уже вовсю должен был работать Караваджо, расписывающий убранство дворца. Цинк сам понятия не имел, откуда он мог почерпнуть эту информацию, и на хрена она ему в собственной жизни была нужна.

Стражники у ворот пялились вовсю на небо и иногда даже стреляли из пистолей. Цинка это позабавило, хотя смеяться ему совсем не хотелось. Вместо этого он шел вперед, как танк. И когда на него в замешательстве нацелились стражники — снова вытащил пистолет Орка.

Интеллектуальной системой наведения, в отличие от Рима, Цинк не брезговал. Он открыл огонь.

Компьютер в оружии действовал надёжно и быстро. Подсвеченные мишени сразу же оказались поражены пулями по центру массы. Кому-то из них, кажется, повезло. Хотя здешняя кожаная броня мало что могла сделать даже экспансивной пуле. Остальные были поражены либо насмерть, либо нет — в любом случае, сразу подбитые не поднимутся. Психическая атака неба, плюс непривычно громкие и частые звуки выстрелов деморализовали почти всех стражников.

Но, похоже, покойный Веласкес сумел вымуштровать некоторых из них. Или же, в самом деле, здесь далеко не все верили в богов и демонов.

В Цинка начали стрелять. Он всё ещё находился вне зоны попадания пистолей. Но, как известно, раз в год и палка стреляла. Подставиться под особо удачную пулю не хотелось. Поэтому Цинк нырнул вправо, перекатываясь за каменного тигра, на рефлексах вспоминая все движения. То ли каменный тигр оказался не в духе, то ли всегда так встречал гостей — но соприкосновение с ним быстро напомнило спине Цинка, что он уже не такой и молодой.

Разумеется, ситуация этого все равно не меняла. Возраст означал лишь стаж в военном деле. И время до пенсии, которой уже не будет. И это лишь добавляло раздражения. Возраст лишь служил показателем, что после боевых действий, как и любой физической активности, просто придётся чуточку дольше восстанавливаться. И не более того.

Поэтому Цинк, высунувшись из-за каменного тигра, поймал в огнестрельный «компьютер» ещё несколько испанских фигур и отправил их прилечь. Затем шустро метнулся через узкое пространство, наперерез через ступеньки, ко входу в дворц.

Его не интересовали пафосные ворота, когда на первом этаже были столь удобные окна. В одно из них Цинк и влетел. Сгруппироваться в воздухе не получилось, и он больно ударился. К счастью, не о каменный пол, а о пушистый ковер. Хотя, похоже, один из зубов зашатался. Покойный Хорхе бы позлорадствовал.

Отсюда не были видны сообщения на небе, но они уже стали не нужны. И, мигом сообразив расстановку комнат во дворце, Цинк рванулся в лабиринт коридоров, в поисках смежных комнат правого крыла, или хоть какой-либо лестницы. Уж лестницы тут просто должны были быть.

И Цинк, наткнувшись на винтовую, быстро добрался до нужного этажа. Ещё одну драгоценную пулю пришлось потратить на массивный навесной замок, закрывавший деревянную дверь. Толкнув её плечом, Константин вывалился в какую-то кладовку.

Здесь было много прислуги. Кухарки завизжали, побросали сковородки и кинулись от Цинка в ужасе. Пошатываясь, он вышел в коридор — и тут же убрал голову, избегая удара молота. Видимо, здешние стражники прекрасно умели противостоять рыцарям в тяжелых доспехах.

У Цинка не было доспехов, тем более тяжелых, и он не считал себя рыцарем. Поэтому широко замахнувшийся стражник получил наконец свой тычок локтем в лицо. И на этот раз выпад у Цинка получился вполне терпимым. Так, на троечку, но и этого хватило, чтобы вояка, выронив молот, без чувств растянулся на ковре.

Снова подскочив к окошку, Костя уставился на буквы на небе. Теперь к ним добавились картинки. Схема дворца — видимо, прямиком из старинных карт.

Пока ситуация наводила на мысль, что, может быть, чем черт не шутит, всё получится. Цинк с ухмылкой понадеялся, что Скрип взял эти карты из энциклопедических пособий, а не любовных романов Фифы, закачанных в его башку.

Всё же следовало спешить. Потому что Константин чувствовал, что вот-вот вырубится. Он по опыту знал, что скоро именно это и случится. Поэтому бой следовало выиграть гораздо раньше, а желательно — войну целиком. Других боев ему уже повидать не удастся, если он сейчас рухнет без чувств на этих самых коврах.

В глубине души: для себя Цинк, пожалуй, не мог бы пожелать более экзотической участи. Но сейчас он работал не на свои интересы, а на интересы своих бойцов.

Открылась одна из дверей. На Цинка уставился придворный паж и тут же снова спрятался в комнате, захлопнув дверь за собой. Цинк услышал, как спешно брякнула щеколда.

Где все стражники? Ответить себе на такой вопрос Цинк мог бы и без участия Орка. Конечно же, охраняют королевские покои. Вот только согласно схеме с небес, король вовсе не в тронном зале сидел. Цинку нужна была комната с камином, которых на самом деле во дворце было не так уж и много. Схема Скрипа показывала расположение дымоходов. Поэтому Цинк без особого труда определил нужную комнату. Разумеется, далеко не самую приметную.

У входа стояли два человека. Судя по одеждам, гвардеец и секретарь. С секретарем оказалось проще всего. При виде Цинка он банально свалился в обморок — тихо сполз по стенке и больше не мешал.

К сожалению, телохранитель короля не присоединился к нему. К сожалению для него.

Охранник выхватил пистоль и тут же получил пулю в грудь. Он свалился замертво. Его оружие с глухим стуком упало на ковровую дорожку.

Цинк распахнул двери, резко дернул вниз складчатый кусок бархатных штор, за которым вполне можно было бы спрятать бригаду охраны, и, перешагнув кучу тряпья на пороге, вошёл внутрь.

Король Фелипе II сидел за шахматным столом, бледный как смерть. Напротив него, видимо, играя чёрными, сидел Рим. Он выглядел сильно избитым, но был в сознании. И без кандалов.

При виде Цинка Рим даже не пошевелился с места. Похоже, он вёл с королем тяжёлый разговор. Или же, напротив, молчал всю дорогу. Но в любом случае, явно не Андрей был инициатором беседы.

У окна стоял посол Бернардино де Мендоса. Безошибочно определив в нём главную угрозу ситуации, Цинк нацелился ему в голову. И усмехнулся, глядя на Рима. Затем произнес:

— Дежа вю.

Посол недоуменно поднял бровь, видимо, услышав знакомые слова. Рим посмотрел на пистолет Орка и словно окаменел. А король повернулся к Цинку и скрипуче произнёс:

— Вы, должно быть, и есть главный в этой группе?

— Я устал от этого вопроса, — сказал Цинк, не глядя на короля, но глядя на Рима. — Слишком много времени спустили на этот бред. Рим, ты как?

— В порядке, — хрипло ответил Рим, облизывая пересохшие губы.

— Остальные?

Рим кивнул.

— Так с кем из вас мне говорить? — медленно спросил король. — Кто из вас главный?

— Знаешь, дядя, это неважно, — крайне неуважительно произнес Цинк, вытаскивая из кармана смятую пачку бумаг, взятых им из кабинета Родриго Веласкеса. — Потому что ты сам скоро потерял бы полномочия с кем-то разговаривать. На вот, почитай.

И он хлопнул этими бумагами по столу. Несколько шахматных фигур упали, и стоявший у окна посол вздрогнул. Король, который никогда не сталкивался с подобной грубостью, замер на некоторое время, тупо глядя на мятые листы перед собой и не рискуя притронуться к ним.

— Что это? — спросил король, пытаясь в свете камина рассмотреть бумаги.

— Переписка Родриго Веласкеса с вашим господином послом, — ответил Цинк. И увидел в глазах Рима крайнюю заинтересованность. — Вы, Ваше Долбаное высочество, решили убить всех монархов Европы, включая Англию и Францию. Мирового господства захотелось? Понимаю, бывает… Только вы упустили из виду, что сами должны были попасть в их число.

Король схватил письма и впился в них глазами.

— Не уверен, знаете ли вы почерк Веласкеса, — продолжал Цинк, — но почерк своего посла, думаю, знаете. Вы видите, что письма настоящие.

— Заговор, — пробормотал король, не веря своим глазам. Он убийственным взглядом впился в посла. — Бернардино, как ты мог⁈

— А почему нет? — спросил Цинк. — Сначала должны были казнить Елизавету в Шеффилде. Затем отравить короля Франции кольцом Лукреции Борджиа. Там, глядишь, под шумок подставили бы итальянцев. Скандал, новые религиозные войны, анархия. А затем — смерть Вашего Величества. Думаю, вас не стали бы казнить на эшафоте. Скорее всего, ваше тело нашли бы упавшим из окна этой чудесной комнаты, под которой так удачно расставлены металлические пики на заборе. А рядом с вашим телом нашли бы, например, шведский кинжал.

Король поднялся со стула, зажимая письма в своих костлявых пальцах.

— Бернардино, — просипел он. — За это тебя казнят!

Бернардино де Мендоса продолжал стоять, убрав руки за спину. По его телу пробежала дрожь. Но не от страха.

— Рим? — произнес Цинк.

Тут же опрокинув стул, Рим вскочил и бросился к послу. Но было поздно. Изо рта посла тонкой струйкой побежала пена. Он отшатнулся и рухнул, увлекая за собой стеллаж с книгами.

Рим перехватил его запястье и поднял повыше. На пальце умирающего посла виднелся перстень Борджиа.

— Поздно, — сказал Рим, поворачиваясь королю. — Он покончил с собой.

Король в замешательстве посмотрел по очереди на обоих бойцов, в компании которых остался.

Цинк подошёл к столу, убирая пистолет. Посмотрел на шахматную доску.

— Мат, — сказал он.

И щелчком пальцев отправил короля чёрных в недолгий полет по доске, сшибая остальные фигурки.