Скотина II

Слеза 2

Ладно, попробуем оторваться.

Маневр уклонения начал с простого звонка:

— Привет Чижик, это Боря.

— Чего еще за Боря, не знаю я…

— Не ссы, Чижик, мы же рваные пацаны, под мостом корешились.

— Боря да, ну да, помню, только…

— Знаешь, Чижик, а Замес твой сукой оказался. Оберам меня сдал. Кабы добрые люди отмазали — и не говорил бы с тобой.

Чижик запнулся, — Боря, нет Замеса больше. Ночью мерзостью обратился и пацанов погрыз. Мы с Грушем еле кости унесли.

— Ох, повезло вам, или не повезло. Как же вы теперь без старшего?

— Ой, не говори, Боря, одни мы остались. Не хотят пацаны теперь с нами дела делать. Расстроились, что мы им Замеса на хвосте привели, огорчились. Не, ну а че? Я же не знал, что он дверь откроет. Там дверь была на себя, а мерзость тупая, на себя не умеет. А этот Замес просто выбил ее, вошел и сожрал троих, кто пьяный валялся.

Просто трагедия, почти Шекспировская. Редкой тупизны индивиды. Но есть у Чижика важное качество — полное отсутствие чувства самосохранения. Это своего рода тоже гений, встречается еще реже, чем абсолютный слух или фотографическая память. И такой человек мне тоже нужен.

— Слушай, Чижик, тебе не надоело под мостом старушек щипать. Нормально бабла поднять не хочешь?

— А кто ж не хочет, но только если дело верное. А так мы с Грушем на море собрались — вот где настоящие деньги. Там отдыхающих — тьма. В песке золото, чурчхела и вареный кукуруз. Слушай, Боря, бери эту штуку, какой ты Замеса пугал, и давай к нам. Мы в Сочинске таких дел наворотим.

— Чижик, на море сейчас не сезон, зима скоро. У меня дело верней. Сейчас большие дела в столице. Давай, собирай яйца в горсть и в Москву.

— Та гонишь, нельзя в Москву. Кенты в Красногор на гастроли срывались, так местные их так отделали. А ты в столицу собрался. Нас ни одна банда приличная не примет.

— Я уже тут, в Москве. Бабло прямо под ногами валяется. Свою банду создадим, всех местных подомнем. Всех нагнем, отпинаем и снова нагнем. Все телки будут наши, знаешь тут какие ходют.

Пару минут расписывания прелестей столицы и золотых гор. Непуганых богатых студентов и халявной жизни.

— Ладно, Боря, хоть и ссыкотно, но готов попробовать, только я без Груша никуда.

— Бери Груша, ему тоже работа найдется. Чтоб сегодня на поезд сели. Бабло на билеты есть?

— Обижаешь. Замест пока нас догонял, еще пару фраеров задрал, так мы барахлишко толкнули.

Замес преступную карьеру окончил красивейшим аккордом. А это же я его артефактным ножиком по лбу чиркнул. В принципе не жалко. Мир однозначно стал чуточку чище.

Пока говорил с Чижиком сделал несколько попыток сбросить хвост. При наличии хорошей толпы и знания местности — не сложно, даже при моих габаритах. Сделал круг по площади, заметил несколько магазинов со сквозными выходами. Ускорился, поворот, смена направления. Магазин. Обманный крюк и снова магазин. Галдящая толпа. Проулок.

Давящее ощущение на затылок пропало, но через минуту вернулось снова.

Попетлял пару минут по радиальным улочкам. Между телегами не проскользнул, дорога рассчитана максимум на две телеги, никак ни на три. Уйти не удавалось. То ли я совсем неповоротливый и навык потерял, то ли не всех преследователей заметил. Есть еще третий вариант — навык преследования может быть на милости, и он может быть высокого уровня.

Следующий звонок, — Степан, как устроились?

— Все добро, барин. Список почти готов. Олеся повозку купить помогла и пару коней сама выбрала. Разбирается в лошадях, а сама же соплюшка еще.

— Повозка есть — хорошо. С девочек глаз не своди.

Новый звонок, — Егор, помощь нужна. Город знаешь?

— Не был никогда, не думал, что он здоровый такой. Тут людей мильон поди.

— Купи карту, найди на нем Трактир Одноглазый. Изучи основные дороги к дому и приезжай. Хвост за мной. Не хотелось бы домой тащить.

Заглянул в лавку с книгами, которую приметил при первом круге. Купил не карту, а целый атлас. Глянцевый журнал с ладонями. Восемь рублей отдал. Что-то кидаюсь деньгами как настоящий аристократ, а еще же ни копейки не заработал. Дядина тысяча еще целая, но от того, что на месяц выдали, почти ничего не осталось. Содержания от Скотининых больше не будет, может у Таракановых попросить?

Вообще ничего от привычной Москвы нет. С трудом узнал искривленное садовое кольцо — все, что внутри, серым заштриховано. Похоже нет туда доступа никому.

Зашел снова в заведение, в котором веселье только разгоралось. Давние друзья уже были в изрядном подпитии. Бывшая хандра улетучилась. Стояли за столиком, упершись лоб в лоб.

— Боря, ты такое пропустил! Конкурс мокрых фуфаек объявляли. Я такие… видел. Накинь рублик, возьмем по кружечке — расскажу.

Рублик накинул, по кружечке взяли, но разговор перевел с женских прелестей на более полезную тему.

— А что, магом стать денежное дело. Неужели только аристократы могут? Я слышал вообще оком походить годик можно, и дело в шляпе.

— Та ты шо, Боря, побойся Вечного ученика. Двенадцать лет за самую никчемную воздушную слезу или лечильню. Двадцать четыре за водяную, огонь и землю, это же вообще страх.

— Да не может быть, что так много, а мне в школе говорили — годик всего. А птомантом реально стать?

— Боря, в вашей деревне шо, вообще не учат чему? Нельзя таким лопухом быть. Полный контракт, тридцать шесть лет, и ни днем меньше. Аристократы младших в роду посылают, так они стариками возвращаются дряхлыми. Кабы один из трех. Полный контракт это не по улицам ходить и под юбки заглядывать. Это же в Легион Вечного ученика.

Стало понятно, откуда негатив при упоминании магии — легко ругать то, что никогда не будет доступно. Как лисица виноград. Самая дешевая — это воздух. Слабое место понятно — в поединке быстро заканчивается анама, и маг становится обычным человеком — перед противником, очень сердитым из-за пары неприятных воздушных тычков. То есть как боевая единица — полный ноль. Лекарем стать тоже относительно недорого, там свои заморочки. Качается десятилетиями, пока силенок наберешься что-то серьезное заживлять.

Еще порталы интересовали очень. Стоимость перемещения на поездах оценил, хотелось понять, что вообще это такое и кому доступны.

— Да, хорошо этим аристократам, щелкнул пальцами и открыл портал куда захочешь. Вот вы с Потапом точно поступите, выучитесь и будете тоже прыгать, куда вздумается.

— Да ты что, Боря, это дорого, просто спасу нет. Самый простой одноразовый с привязкой к дому — минимум пятьсот рублей. А если без привязки, куда угодно, ну где раньше уже был — многие тыщи. А такой, какой анамой заряжать — это уже арт, это же вообще страх.

Какой-то я аристократ неправильный. Триста рублей на карманные расходы уже хорошей суммой не кажутся. Мне нужно заработать много, быстро и не привлекая внимание. Начинаем думать.

Звякнул и сразу сбросился вызов Егора. Значит уже здесь. Глазами не нашел, не сомневаюсь, что он умелец скрываться, каких поискать.

Громкий голос оповестил: «Уважаемые посетители, через пятнадцать минут трактир закрывается для всех, не являющихся членами студенческого союза. Ожидаем вас завтра в привычное время». Народ загудел, часть сразу двинула к выходу.

На улице раздался лязг и грохот. К трактиру подошли три могучих треножника. Верхняя часть ближайшего сдвинулась, по вытянутой лапе скользнула стройная девушка в подобии кимоно. Из пары других тоже выпорхнули красавицы, не менее эффектно, с переворотами в воздухе. Тройка взялась за руки и направилась в сторону крыльца, с которого мгновенно сдуло всю живность.

Пьяные разговоры прекратились. Новые друзья зависли основательно, провожали девиц с раззявлеными ртами, причем больше с опаской и тревогой.

Я тоже залип, рассматривая боевые машины. Двери нараспашку — угона не боятся. Вблизи штука серьезная, не такая сказочная, как показалась. Люки под хороший калибр по всему периметру. Металл толстый, местами наплывы в руку толщиной. Масса солидная, до десяти тонн такая машина. Двигателя не видно, принцип действия не понятен совсем. Кабинка тесная, узкая, только для одного водителя, а стреляет кто? На крыше площадка есть с перилами и сиденьями, человек для трех-четырех. Лапы мощные, устойчивые, три штуки намного надежнее, чем две. На каждой пара шарнирных сустава, гнется в любую сторону.

Засмотрелся, выдал, — Эх, хорошо, наверное, на таком кататься, я бы прокатился.

Пара моих закадычных друзей отпрыгнули в разные стороны и уставились на меня как на… Всю бурю эмоций описать трудно. Удивление, обескураживание? Нет, сначала шок, переходящий в жалость, презрение и обиду.

На лице Сергея отразилась брезгливость напополам с негодованием, — Боря, как ты мог?

Потап флегматично добавил, — Эх ты, а мы то думали…

Друзья растаяли в толпе, ни до свидания, ни спасибо за угощение. Похоже алкоголь свое дело сделал, заигрался ты, Боря, расслабился. Ляпнул что-то совсем не уместное. Нечистое дело с этими боевыми машинами, бесценный источник сомнительно информации безвозвратно потерян.

Обернулся на девиц, девчонки как девчонки, спортивные, стройные, все на месте. Но что-то, однако, не так, раз вокруг столика в переполненном кабаке пустое пространство. Метра на три будто кто мелом очертил, или корова языком.

Чужой взгляд ощутил сразу, только оказался на улице. Не враждебный, а ощупывающий, заинтересованный, немного азартный. Одновременно с нескольких направлений, точно больше двух.

— Егор, я возьму экипаж и неспешно поеду на юг. Следом двинется пара пацанов. На них внимания не обращай, пропусти. Будет еще кто-то, более осторожный. Вот его и надо вычислить.

— Что делать планируешь? Как поступим?

— Программа минимум — чтобы просто отстал. Максимум — так отстал, что больше продолжать не хотелось, и самому, и чтобы наказ другим передал. Где-то посередине — узнать кто направил и зачем.

— Хорошо, как определю ублюдка и сяду на хвост, дам знать. Как сигнал получишь — сворачивай на темную улицу и ускорься.

Без проблем нашел свободный тарантас. Прямо напротив трактира дежурило пара десятков разной степени нарядности, под любой бюджет. Через минуту уже трусился по кочкам, ругая строителей этих дорог. Маги земли могли бы и поровнее делать. Изучать карту, подпрыгивая до потолка и клацая челюстью, было решительно невозможно.

Понравилась карта на последней странице — «Схема действующих алтарей Злого ветра». Да их тут больше, чем на современной Москве светофоров. Почти в каждом дворе отметки, от маленьких черных дочек, до вполне себе приличных клякс. Найти источник Злого ветра проблем нет, решим вопрос с преследованием, и пора шею лечить.

Пришел вызов, который ожидал в самую последнюю очередь. Перед мысленным взором нарисовались глаза Марты.

— Борис Антонович, я еще не знакома с вашими вкусами, поэтому интересуюсь, что вам приготовить на ужин?

Не надо засорять эфир, я важного звонка жду, — Марта, просто салат из овощей, без специй, соли и масла.

— Как же так, Борис Антонович, мы все знаем про ваш аппетит… Олеся рассказывала. Я же три года каждое утро вафли пеку, отец Олеси рецепт из Германии выписывал. Все знают — в Германии самые лучшие знатоки домашней выпечки.

— Не надо верить всему, что говорит Олеся. Она сама всегда эти вафли съедала, а на меня наговаривала.

Значит вафли Олеся не сама пекла. Это проект всего семейства Мухиных. Долгосрочная рисковая инвестиция.

Прервал вызов. Надо подумать, что с этой Мартой делать. Она одна в моей команде —засланный казачок. Будет Мухину про каждый чих докладывать. Оптимально перевербовать, но пока надо быть аккуратнее.

— Боря, чудны дела наши. За тобой три группы выехало. Пацанов, я сбросил легко, перерезал сбрую, и отстали сразу. Дальше осторожный тип, движется в двух кварталах, не приближается, но поворачивает точно, будто по следу идет. Потом еще один есть, не за тобой, а за вторым следует. Этот последний не нравится больно, не один в экипаже, с ним око.

— Егор, предложить можешь, как второго нейтрализовать?

— На ходу сложно. Я же понимаю, надо незаметно сработать?

— Хорошо, сворачиваю, экипаж отпускаю и дальше пешком, дворами. На живца ловить будем. Думаю, скрытно ты двигаться не хуже сможешь.

Пошел среди гор мусора, безобразного нагромождения лачуг, сараев и пристроек. Если преследовать дальше будет — обязательно тоже пешком пойдет.

Облаяли собаки, старуха выплеснула помои под ноги, опять собаки и ватага чумазой ребятни.

— Ой, дяденька, а вы бочку проглотили?

— Нет, любопытного маленького мальчика.

— А-а-а, людоед.

Снова из оружия только коробка, из которой грозное шипение. Перешел дорогу, засыпанную строительным мусором. Углубился во что-то напоминающее наш фамильный парк. Такие же неухоженные заросли.

Ладонь завопила, не знал, что Егор может так пронзительно, — Боря, он ускорился, приближается. В руке нож. Пусть меня нерадивый в зад поцелует, но он не следить за тобой пришел. Я бегу, уже почти в открытую.

Я ответил флегматично, — Это хорошо, если хищник взял след, его больше не интересует, что происходит по сторонам. Догоняй смелее.

Шел не спешно, разглядывал кривые березки, насвистывал. Все ощущения и выдержку в чувство опасности, — Смотри, Котик, это белка. Грызун, участник твое пищевой цепочки. А эта шелудивая псина — твой конкурент. На собаку Котик даже не покосился, не заслуживает такой конкурент внимания. На белку сразу сделал стойку, прижав уши.

В момент, когда интуиция взвыла белугой, удалось провернуть единственный тактический прием, бывший в моем арсенале — упасть лицом прямо в пыль. Постоянные тренировки сказываются, прием был проведен виртуозно. Кот выдал свое обычное неудовольствие, покатившись по земле. Нападавший издал похожий звук, споткнувшись о мою бренную тушку. Мясницкий тесак, просвистел над головой и звякнул о дерево.

К моменту, когда я встал, щупая разбитый нос, Егор сидел на убийце сверху, немилосердно выкручивая руку и вдавив морду в прелую листву. Ловкий старикашка, одной рукой матерого мордатого бандита на узел завязал.

Я подошел неспешно, — Имя, звание, номер части?

Неразборчивое бурчание, пузыри из носа, — Че-чего?

Приподнял за волосы, повторил вопрос более понятно, — Имя, заказчик, цель нападения.

Бандит что-то зарычал, выкручиваясь, Егор так повернул кисть, что рычание превратилось в визг.

— Шучу я, чего напрягся? Достаточно просто имени, оно у тебя есть?

— Федор я, это, обознался.

— Федор значит, обознался значит, ну-ну.

Оглядел нападавшего — черный нечёсаный, серая куртка, мешковатые штаны. Такой и из гитан может быть, и у слуг Собакина одежда похожая. Да тут все так одеваются.

— Ограбить хотел, нерадивый попутал.

Пощады не просит. Знает кошка, чье сало съела.

Егор подал голос, — Боря, мне минут тридцать надо, разговорю как миленького, воробьем запоет.

Не сомневаюсь, что мой дядька развязывать языки умеет, вот у него даже воробьи поют. Нет у нас нет столько времени, на хвосте еще кто-то. Будем демонстрировать более прогрессивные, современные методы.

— Егор, держи крепче, чтобы не дергался.

Подобрал здоровенный нож, больше похожий на мачете. Вспорол брюки, сорвал лохмотья вместе с давно нестиранными трусами. Острый, кончиком едва касался, а несколько алых полос на ногах нарисовалось. Плохо, Боря, ты хирург, и должен уметь контролировать силу нажатия до нескольких микрон. Неважно, что голодный, и что в руке — тоже неважно.

— Федор, ты, наверное, благородный герой? Умеешь терпеть боль и у тебя есть свой кодекс? Даже под страхом смерти ты не сдашь заказчика.

Киллер зыркнул глазами, налитыми кровью, прошипел, — Я ничего не скажу!

— Уважаю принципиальных людей. Давай я расскажу, что будет дальше. Вот передо мной лежит твое хозяйство, во всей красе. Сейчас я наступлю на него ногой и еще раз задам вопрос. Прежде чем мой ботинок превратит твое достоинство в омлет, ты закричишь, что расскажешь все, выдашь заказчика, начальника и родную маму.

— Что, ты не посмеешь. Ты, да знаешь…

— Знаю, Федор, и вопросы больше задавать не буду.

Резко нажал на мошонку, перенеся на каблук всю свою массу. Одно яйцо поддалось сразу, со звуком лопнувшего пузыря. Второе вдавилось в мягкую почву, под жесткой подошвой пыталось перекатываться, но дело было сделано.

Бандит закричал и завыл таким голосом, будто лишился самого дорого. Подбросил Егора метра на два. Попытался вскочить, упал сворачиваясь в позу эмбриона. Начал скулить и биться лицом о землю.

Самый обычный травматический шок. Если сознание не потеряет — минут десять колбасить будет. Потом давление упадет. Травма закрытая, потеря крови не грозит, жизни напрямую ничего не угрожает, если сердце не слабое.

— Егор, уходим.

— Борис, а как же заказчик, имена, причина? Мы же ничего не узнали!

— Идем быстрее, по дороге все расскажу. Если бы он назвал имя заказчика, чтобы это изменило?

— Ну как же, врага знать в лицо, подготовиться, может опередить, разве нет?

— Своих врагов я знаю, пусть не в лицо, но поштучно точно. Прямо сейчас имя нам ничего не даст. Нападать сами мы не можем. Пожаловаться — некому. Подготовиться — нам в любом случае ко всему готовым надо быть. А так мы как минимум выиграем время.

— Время?

— Его найдут те, кто убить направил. Будут спрашивать, что случилось, что он сказал, кого выдал. И тут два варианта, поверят или нет. Если поверят, будут думать, почему нам заказчик не важен. Если не поверят — убьют его, и все равно будут думать, спорить. Мы столкнулись с системой. А любая система больше всего чего не терпит?

— Больно мудрено как-то.

— Непредсказуемости она не выносит. Никакой и ни в каком виде. Если наши действия невозможно просчитать — есть вероятность, что нас вообще оставят в покое.

Не успели сделать десятка шагов, как из кустов выскочил мужик с вилами и перегородил дорогу.

— Стоять!

Из-за спины выглянула сопливая довольная мстительная рожа, — Да, тятенька, вот этот, этот толстый меня хотел съесть. Покажи ему, покажи. Попался людоед!

— Стоять говорю, кто такие?

Если спрашивает — уже хорошо, сходу не напал. Один не страшно, но людоеда мочить может и весь квартал подняться, с кольями, косами и всем, что под руку попадется.

Как в воду глядел, со всех сторон начали выныривать тени, серьезные морды озлобленные. содержимое рук не предвещало ничего хорошего.

— Егор, десяток шагов в сторону, толпа большая, пусть разобьется на две части. Никого не убей и калечить не вздумай.

Я ответил, копируя манеру аристократов, то есть презрительно оттопыривая губу, — Борис Тараканов гулять изволит. Кто и по какому праву нас смеет задерживать?

Вперед выдвинулся щербатый мужик с пудовыми кулачищами, — Да что с ним говорить, мочить надо.

— Это ты моего сына сожрать пытался? Сейчас ответишь за всех, за всех ответишь.

Не уверен, что я похож на человека, который питается тощими вонючими мальчишками.

— Никого я сожрать не пытался. Я дворянин Тараканов, просто гуляю со своим дядькой.

— Это благородный. Вот значит, им все можно. Жрать наших детей, убивать, калечить.

Угрозы посыпались со всех сторон:

— Бей гада.

— Мочи маниака.

— Окружай, пока не убег.

Карта дворянина была разыграна неудачно. Удар по затылку не пропустил, закрылся рукой вовремя, только руку подставил ту, которая недавно уже страдала. Новый перелом ощутил сразу, без смещения, но кость явно треснула.

Падать нельзя. Лежащая тушка для такой толпы сработает как красная тряпка на быка. Это не дядька и не четверка слабосильных подростков.

— Эй, ты мне руку сломал. А это была моя любимая рука.

— Это только начало, сейчас все кости переломаем. В котлету.

— Погоди Ефим, вот там орет еще один, их трое, и что-то не поделили.

Надо говорить, нельзя показывать себя жертвой. Выкрикнул громко, — Это бандит, с ножом на нас напал. Надо его оберам сдать.

— Тебя самого надо сдать.

Сдать это лучше, чем кольями замолотить — прогресс, однако.

Беспредел закончился в одну секунду, когда на полянку выплыло око, бесстрастно снимая всю панораму.

— Обер-лейтенант Николай Иванович Поляков. Шестнадцатая городская управа. Бросить оружие и сесть на землю.

— Господин обер-лейтенант, поймали, поймали людоеда. Изловили окаянного. Сына Ефимки съесть обещался. И вона доброго человека избил.

— Кто такой, представься.

Протянул ладонь, — Борис Тараканов, приехал учиться. Вот, гуляю с дядькой. Сначала кто-то лихой с ножом напал. Теперь вот эти как с цепи сорвались.

Услышав мое имя, обер-лейтенант выдохнул с облегчением, ткнул паре мужиков, усевшихся на поваленное дерево, — Вы двое, отнесите пострадавшего в повозку.

— А людоед, людоед как же?

— Цыц сказал. Все в Рваные земли пойдете. Совсем страх потеряли. Мыслимое дело — на голубую кровь руку поднять.

Народ мгновенно начал таять, нырять в кусты, бросая нехитрое оружие.

— Борис Антонович, чуть не опоздали. Следили за извергом, что по вашу душу отправился. Вижу, вы сами отбились. А это мужичье мы мигом разгоним. Ударили вас? Поди рука сломана. Мигом разберемся, только укажите.

— Николай Иванович, погодите, не нападал на меня никто. Руку сам повредил, когда с душегубом боролся. А люди что, ну пошумели чуть. Не каждый день по парку голые с тесаком разгуливают.

— Так что, о нападении заявлять не будете?

— Разобраться надо. Не просто тут люди работу бросают и на прохожих кидаются. У них случилось что-то.

— Тогда извиняй. Тут обер-городовой Кукушкин заправляет, его участок. Мне вмешаться — себе дороже.

Представитель власти отбыл, увозя незадачливого киллера. Надо же, сердобольные граждане принесли пакет со льдом и приложили к причинному месту. Толпа рассосалась совсем, включая папу с недоеденным мальчиком. Рука начала ныть и дергать пульсирующей болью.

Пришел вызов неожиданный, тревожный.

— Борис, прости, поспел как мог.

— Холль, ты следил за мной?

— Не за тобой, за людьми Собакина в столице. Засады у всех трех главных академий. Половина всех свободных наемников рыщут с твоим описанием. Хотя само описание в одно предложение.

— Так это от Собакина привет?

— Не перебивай. Это последнее, что я смог для тебя сделать. Все кончено, для меня все. Ты оказался прав, меня нашли и раскрыли.

— Есть куда уйти, скрыться? Я могу помочь?

— Я принял отложенный яд, у меня остался час, но меня найдут раньше.

В принципе нормальное мужское решение. Были времена, когда и у нас разведчики капсулы с ядом носили. В древние времена, когда толи живые мамонты по земле ходили, толи политруки. Но точно до того, как человеческая жизнь самым ценным объявилась.

— У меня есть один портал, в определенное место, тут в Москве. В один из алтарей. Мне нужна твоя помощь.

— Какая?

— Ты это уже делал, я видел твоими глазами. Ладони, милость, ее надо отсечь и отдать Ему. Ты это сделал с Остапом из-за нерадивый знает каких соображений. Кстати, этим спас своих родных, граф бы не помог, того, что я видел, достаточно для отлучения всего рода.

Если мои руки попадут в первый отдел, пострадают очень многие. Все дело моей жизни, понимаешь? Все, кто мне поверил, доверился. В этом мире ничего невозможно скрыть, каждый мой звонок, каждый документ можно восстановить и просмотреть. И ты там есть, так что заинтересован тоже.

— Не нужно дополнительной мотивации, я готов, куда надо подъехать?