Скиталец. От монстра к человеку 2

Глава 14 Цивилизованные решают сами

При нашем появлении все узники тут же вжались в стены, уставились на нас затравленными взглядами и ощетинились выросшими из рук чёрными лезвиями. Всего их было с дюжину. Самцы, самки, детёныши. Худые и давно не мытые.

Как уже было сказано, обладают неестественным для людей густым волосяным покровом. Одеты в примитивные набедренные повязки и топы из шкур, обуви нет.

И клинки, о них тоже следует сказать пару слов. Ведь это не столько клинки, сколько их обломки длиной от силы сантиметров пять.

— Не знаю, интересно ли вам моё мнение, — произнёс я, подойдя к ближайшей клетке на правой стороне, — но сейчас для вас даже кулаки будут эффективнее, чем эти огрызки.

— Оставьте нас в покое! — прошипела одна самка, к ноге которой жался детёныш. — Вы отняли нашу чернокость меньше недели назад, она даже отрасти не успела! Поумерьте хоть немного свою ненасытность!

— Хм, отняли? Так мы наткнулись не просто на секретный объект, а на место разведения крагсов для поставок чёрных лезвий?

— Каких ещё крагсов…

— Так назывался похожий на ваш вид до завершения эволюции. У вас, уверен, будет другое название, но не то чтобы это было важно.

— Прежние люди не говорили таких странных слов, — произнесла она, чуть расслабившись. — Кто вы? И что вам здесь нужно?

В разговор вступил Фолкен:

— Мы враги тех, кто держал вас в неволе. И мы готовы помочь, если вы расскажете всё, что знаете об этом месте и о Малвеске в целом.

— Почему мы должны вам верить? — прищурилась самка.

— Вы никому ничего не должны, но так ли много у вас вариантов? Если желаете и дальше оставаться здесь…

— Нет! Заберите нас отсюда! Нас и наших детей! Мы расскажем всё, что нам известно! Хотя известно нам не так уж много, ведь мы всю жизнь провели в этих клетках…

— Ловлю на слове, но это уже по возвращении в город. Здесь лучше не задерживаться. Вне всяких сомнений, столь важное место оборудовано сигнализацией, и Малвеск уже в курсе нашего вторжения.

— Но один вопрос всё же задам прямо сейчас, — вклинился я в их разговор. — Вы ведь не нападёте на нас, едва оказавшись на свободе? Вы всё-таки обитатели Войдаса, и должны быть помешаны на войне.

— Войдаса? — Самку словно озадачило название её родного мира. — Не знаю, о чём вы говорите, но даю слово, что я не подниму на вас руки, пока вы не причините вреда нам или нашим детям.

— Ладно, в таком состоянии вы в любом случае не бойцы, — сказал я, разрубая замок тнир-блейдом. — На выход.

Ещё раз смерив меня оценивающим взглядом, она вышла из клетки и, обдав меня ароматами немытого тела, прошла мимо и направилась к выходу, держа детёныша за руку.

А самка-то испытывает благодарность, хоть и не подаёт вида. Когда я научился читать мысли? Да нет, дело не в этом. А в том, что я только что узнал название её вида. Криуги. А происходит это чаще всего либо при смерти особи, либо при доверии с её стороны.

— Уверена, что не стоит пустить вперёд вооружённых бойцов?

Замерла и остановилась, осознавая мою правоту. И правда: будто всю жизнь в клетке провела. Союзники тем временем взломали остальные клетки и выпустили всех гуманоидов, после чего мы, выстроившись в колонну с пленниками посередине, двинулись узкими коридорами в обратный путь.

Наконец добравшись до выхода, я поднялся по лестнице, активировал запирающее устройство на стене и шагнул в раздвинувшиеся створки люка.

И тут же призвал мето-шилд, ощутив впереди эманации Войдаса, слишком мощные, чтобы принадлежать очкам ночного видения.

Влетевший в щит белый снаряд хэол-гана заставил меня отлететь назад и чудом не сломать голени, ударившись ими о край люка. Спасибо стальным сапогам мархаров. А вот в левой руке кость всё-таки треснула.

Но не об этом сейчас! Мгновенно вскочив на ноги, призвал зелёный клинок и прислушался. Ага, враг сзади! Разворачиваюсь и отбиваю удар белого тнир-блейда, параллельно с этим шевеля извилинами и проводя анализ обстановки. Минимум один паладин и один жрец. Что они тут забыли? Краем глаза осматриваю остальных врагов. Ба, да ко мне на огонёк зашли ещё минимум трое жрецов! Чем обязан такой честью?

Но снова отвлекаюсь, смотреть на меня тут никто не станет. А союзникам под таким огнём непросто будет выйти из узкого люка. Ох, давненько же я не был сам по себе. Посмотрим, не растерял ли хватку.

Отталкиваю врага в серой мантии, проношусь мимо и добегаю до края лагеря, поближе к деревьям. Убираю тнир-блейд, разворачиваюсь и достаю сактер-райфл, уже успев залечить трещину в левом предплечье. С этой позиции атакующие у меня как на ладони. Десяток, не меньше. Паладин в силовой броне всего один, но за деревьями могут прятаться и другие.

Вскидываю винтовку, прицеливаюсь. А потом резко разворачиваюсь и выпускаю снаряд в лоб жрецу, уже успевшему навести на меня ствол из глубины леса. Думал, я тебя не заметил? На один и тот же блеф ведь попадаетесь! Больше рядом никого не слышно, эманаций Войдаса тоже нет. А благодаря свежевыпавшему снегу даже носители ко мне бесшумно не подберутся. Значит, можно приступать к зачистке основной массы врагов.

Поворачиваюсь к лагерю и начинаю обстрел. Но не сказать, чтобы это оказалось халявным тиром. У фанатиков было достаточно времени для оценки ситуации, и половина уже повернулась ко мне со вскинутыми белыми мето-шилдами.

Ломать голову над тем, как достать жрецов? Да ну их, успеется. Вместо этого первым выбиваю мирянина, по какой-то неведомой логике решившего, что его тонюсенький прозрачный щиток убережёт от усиленного сактер-райфла. Дырка в щите, дырка в солдате. Минус один.

И тут же отскакиваю вбок от летящего в меня взрывного шара. Ядро хэол-гана врезается в дерево за спиной и взрывается, осыпая меня опавшим с веток снегом. А я, уже снова оказавшись на ногах, выбиваю второго мирянина и выцеливаю третьего.

Жрецы тем временем тоже переключились на дальнобой и принялись обстреливать меня из винтовок. Без особого успеха: ведь я вижу каждого из них, по треску оружия определяю момент выстрела и уклоняюсь от белых снарядов, заметно уступающих по скорости несуществующему в этом мире огнестрелу. А в крайнем случае попадание примет на себя чёрный доспех.

Работают ребята грамотно: пока одни отвлекают меня обстрелом, другие скрываются за деревьями и пытаются взять в кольцо. Паладин, уже зарядивший новое ядро, тоже ждёт подходящего момента. Да не жди, родной, ведь момент для тебя уже настал! Вскидываю сактер-райфл, прицеливаюсь и подстреливаю зародившийся в пушке белый шар.

Взрыв отбрасывает ходячий танк назад и сбивает с ног его ближайших союзников. Остальные тоже как минимум оглушены. А я уже на всех парах несусь обратно в лагерь, на ходу меняя винтовку на тнир-блейд. Как я уже не раз выяснял, взрыв хэол-гана изрядно корёжит силовую броню, но почти никогда не убивает сидящее внутри тельце, так что лучше завершить работу собственноручно.

Проносясь мимо палаток и приходящих в себя фанатиков, на ходу вонзаю лезвие паладину под челюсть, аккурат в сочленение серой брони. За прошедший месяц я успел досконально изучить особенности конструкции малвесианских силовых доспехов и запомнил все уязвимые места. Информация — залог победы.

Выдернув клинок, без остановки бросаюсь на вставшего прямо по курсу врага, а союзники тем временем пользуются созданной мной суматохой и один за другим выбегают на поверхность, присоединяясь к бою.

В миниатюрном, сокрытом в чаще леса ночном лагере разгорается нешуточное сражение. Трещат сталкивающиеся артефакторные (и не только) клинки, слышатся крики раненых и умирающих, воздух наполняется запахом крови. А я ношусь молнией меж палаток и одного за другим высекаю оставшихся врагов, уступающих мне и в мощи оружия, и в скорости. Вскоре последний фанатик падает на землю, пропитывая снег растекающейся кровью.

Наступает тишина, в которой мои союзники озираются по сторонам, убеждаясь, что все враги перебиты. Выжили не все. Насчитываю среди трупов на снегу двух плебеев, одного элитара и даже одного носителя. Не даёт серый защитный покров стопроцентной выживаемости, не даёт.

— Можете выходить, — произнёс Фолкен, повернувшись к люку, откуда вскоре показались головы пленённых монстров. И может, уже хватит так их называть?

И если кто-то из присутствующих ожидал, что освобождённые начнут благодарить за своё спасение, то реакция оказалась ровно противоположной. Моя недавняя собеседница, первой вышедшая наружу, осмотрелась и… бросилась к ближайшему носителю, заставив того принять защитную стойку. Но не ударила, а схватила за руку. Из которой всё ещё торчал чёрный клинок. Ох, кажется, я уже знаю, в чём будет заключаться неприятный разговор.

— Чернокость… Вы обманули нас! Говорили, что не с ними, а сами носите отнятое у нас священное естество! — злобно выкрикнула она, чуть ли не плюясь в лицо озадаченному солдату.

— Успокойтесь, — тут же вмешался Фолкен. — И оглянитесь вокруг. Будь мы заодно с малвесианцами, стали бы мы их убивать?

— Тогда откуда у вас это⁈

— У них и отняли, откуда же ещё. Малвеск активно использует в этой войне ваши органы. И не только ваши. А мы после каждой победы над такими «носителями» присваиваем их органы себе.

— А наши…

— Нет, — ответил элитар не раздумывая, даже не дав ей закончить вопрос. — Как источник информации, вы сейчас ценнее. Не равняйте Дерохан с этими фанатиками. У нас нет привычки принуждать посторонних к участию в наших войнах. Но не исключено, что мы сможем договориться с вами и безо всякого принуждения… Хотя нет, учитывая, что ты только что назвала эту «чернокость» священной. Похоже, для вас это нечто большее, чем оружие.

— Это оружие — главное свидетельство того, что мы не всегда жили, как скот в загоне, — уже спокойнее проговорила самка. — Если бы мы только могли узнать…

— Узнаете, — пообещал элитар. — Керос вам о многом поведает. Правда ведь, Керос? А теперь проясним-ка ещё один важный момент.

Какой момент? Ах да… Ведь если сложить число спасённых гуманоидов и выживших союзников, то источников звука было на один больше. И последний из них лежал сейчас в стороне на снегу, зажимая рукой кровоточащую рану. Тот самый разведчик, что привёл нас к базе.

— Прошу… помогите… Мне нужна… первая помощь…

Но Фолкен не спешил обрабатывать рану, нависая над ним и глядя сверху вниз.

— Маячок, как и любой артефакт, включается и отключается только по воле владельца. И если бы ты деактивировал его, мы бы заранее узнали о засаде. Но ты этого не сделал.

— Они… угрожали… убить меня… Я… испугался…

— Испугался так, что даже не подумал, как они собираются отследить активацию? Как сам думаешь, нужны Дерохану такие солдаты?

— Прошу… У меня жена дома… И ре…

Выстрел в упор из сактер-райфла не дал ему договорить. Ну, теперь-то точно можно уходить.

Как оказалось, нельзя.

— Мне всё ещё непонятно, что они тут забыли, — задумчиво произнёс Фолкен. — Даже с учётом наверняка сработавшей сигнализации прибыли они слишком уж быстро. Значит, уже были рядом. Смысла направляться на эту базу у них не было: ведь клинья у монстров ещё не отросли. Или напротив, только ушли отсюда? — На этой фразе он покосился на самку, и та покачала головой. — Значит, их появление не связано конкретно с этим местом, просто находились неподалёку. Странно это… Неужто собирали силы и намеревались отбить Ливесиан?

— Если так, то их должно быть много, — подхватил я его рассуждения. — И мы нарвались лишь на один из нескольких отрядов. Вот только не слишком ли плотной была в нём концентрация знати?

— Верно, обычно их распределяют поровну. А значит… — Он резко встрепенулся. — Артограф! Они его всё-таки усилили!

— И теперь война пойдёт на равных, — закончил я без особого энтузиазма. Только этого мне не хватало… Я не из тех благородных воинов из сказок, что ищут достойных врагов. Не то чтобы я боялся трудностей, но и большой радости они во мне не вызывают.

— Но если один из отрядов здесь, значит, и остальные уже на подходе к Ливесиану. Возможно, пока мы тут теряем время, битва уже началась! Давайте-ка двигать к городу!

— Господин Фолкен, а они случаем не замёрзнут? — спросил один из солдат, кивнув на босоногих, одетых в шкуры гуманоидов.

С таким волосяным покровом не должны. Но у командира было иное мнение:

— Не замёрзнут, если возьмут одежду с трупов.

— Надевать то, что носили они⁈ Да ни за что! — не замедлила с ответом длинноволосая самка. — Мы не такие хрупкие, какими выглядим. До этого вашего города как-нибудь дотянем.

— Как знаете, сейчас мне некогда вас уговаривать. Возвращаемся в Ливесиан, и не отставайте!

Фолкен как в воду глядел. Ещё издалека мы различили блеск белых и зелёных снарядов от развернувшихся на окраине города сражений и прибавили бега. Гуманоиды всё-таки отстали от тренированных солдат, и командир оставил им одного сопровождающего, дабы не потерялись. Будем надеяться, что в пути они случайно не наткнутся на ещё один малвесианский отряд.

Преодолев отделявшее нас от города расстояние, мы присоединились к сражению и атаковали врага с тыла, выбив несколько жрецов и одного паладина прежде, чем нас заметили.

Не стану расписывать всю битву за Ливесиан в подробностях, как не расписывал четыре месяца войны с Киргонией и месяц с Малвеском. Перестрелки, столкновения в ближнем бою, маневрирование с улиц в здания и обратно, множество жертв как с обеих сторон, так и среди гражданского населения, не успевшего убраться из зон боевых действий.

Наши с Фолкеном догадки оказались верны: знати второго и третьего уровня в этот раз было на порядок больше, чем раньше. Но всё же не так много, как у Дерохана, кроме взломанного артографа имевшего в наличии ещё и меня, способного одаривать солдат доступом к Войдасу без каких-либо ограничений.

Вообще, то же самое мог проделать и Зегрис, скорми они ему плоть нахтаукта. Но Малвеск, видимо, до этого пока не додумался, а сам картарианец подсказывать не стал.

Носителей, как и раньше, оказалось примерно поровну.

Бой мы в конечном итоге выиграли, пусть и не без потерь. Как обычно, плебеи занялись помощью раненым, сбором трофейных артефактов и бесценных тел носителей, а мы, дождавшись полуголых гуманоидов из леса, поспешили к Халену. Несмотря на то, что преимущество в чистой мощи пока оставалось на нашей стороне, командующий был мрачен. Всё же он тут не развлекался, а спасал мир и возвышал свою любимую страну, а потому излишние сложности не любил.

— Значит, им всё же удалось сломить Зегриса, — первым начал разговор Алмур, когда Хален собрал основных лиц в кабинете. В голосе шестикрылого слышалась нескрываемая скорбь.

— Без плоти нахтаукта под пытками долго не протянешь, — прокомментировал я. — Рано или поздно всё равно сломаешься, сколь бы гордым и благородным ты ни был.

— Не вижу смысла сейчас об этом спорить. Но всё же я уверен, что здесь кроется нечто большее, чем простые пытки.

— Ты прав, сейчас не до этого, — сказал Хален. — Будем исходить из того, что имеем. И радоваться, что Зегрис хотя бы жив. Как и в случае с Киргонией, преимущество пока на нашей стороне. И, как и в той войне, ключевым является слово «пока». Керос стремительно утрачивает статус сильнейшего в Наорине солдата, и стоит Малвеску додуматься до объединения способностей Зегриса и плоти нахтаукта, как силы сравняются, и нам будет угрожать если не поражение, то как минимум серьёзная задержка. А чем она может грозить, вам всем и так уже известно.

Слово снова взял Алмур:

— Нельзя забывать и о том, что Зегрис, раз Малвеску удалось его сломить и склонить на свою сторону, может открыть для них порталы и обеспечить новыми обитателями Войдаса и их органами.

— Кстати об этом, — сказал я. — Мы ведь ещё не отчитались о проведённом в лесу исследовании. А ведь там мы, ни много ни мало, выяснили, откуда Малвеск берёт биоматериал и отчего способности их носителей такие однообразные.

— Слушаю, — коротко произнёс Хален.

— Они не тащат тварей из Войдаса. Они их разводят. Держат в клетках, как скот, и отнимают вырастающие органы. Оставляя особей в живых, если это возможно.

— Верно, мы привели с собой около дюжины гуманоидов, способных выращивать из рук знакомые вам чёрные клинки, — включился Фолкен. — Сами они называют их чернокостью. В наличии мужчины, женщины, дети и даже один старик.

— Около дюжины, говорите? — задумчиво произнёс командующий. — Но если они способны размножаться обычным путём и готовы заниматься этим в неволе, то должны были расплодиться уже на несколько сотен. А значит, либо их начали разводить совсем недавно, либо у Малвеска есть иные причины ограничивать их численность.

— Не иначе, ограниченный запас фальхи, — предположил я.

— Настолько ограниченный, что они добавляют её в наркотики и вывозят за границу? Хотя это вполне может оказаться диверсией кого-то из своих. В любом случае, тогда и Алмуру следует поискать новых тварей, а не продолжать бесконечное таскание одних и тех же.

— Хорошо, займусь поиском, — кивнул картарианец. — Честно говоря, я уже нащупал отдалённые эманации жизненной энергии в одной новой зоне, постараюсь к утру вычислить точное местоположение монстров.

— А мы пока пообщаемся с теми, которых призывать уже не надо, — сказал я.

— Керос, ты уже должен был понять, что с ними нет смысла вести диалог, — посетовал превознесённый.

— А вот здесь ты ошибаешься. Если плохо слушал, то ещё раз: дюжина особей. Эта дюжина дошла с нами до самого города и ни разу не попыталась напасть с неизменным «таков наш путь» на устах. В общем, ты как хочешь, а я пойду побеседую с ними.

— Ну уж нет, тогда и я с тобой, — подобрался призыватель.

— Непривычно видеть вас не в клетке, — первым делом произнёс я, когда солдаты проводили нас в комнату, где разместили освобождённых криугов. В данный момент те восседали на дорогой мебели, облагораживая её грязью своих давно не мытых тел.

— Непривычно? Говоришь так, будто мы давно знакомы, — усмехнулась самка, уже укрепившаяся в роли переговорщика. — Я ведь даже имени твоего не знаю.

— Вот уж не думал, что настанет день, когда обитатели Войдаса станут спрашивать, как меня зовут.

— Сказала же, мне это слово ни о чём не говорит. Хотя… кажется, будто оно имеет некое значение, сокрытое глубоко в недрах нашего сознания.

— Вот это я и хотел с вами обсудить. В числе всего прочего. А зовут меня Керос.

— Нерайза. Приятно познакомиться.

— Не только речь, но и имена? Вас точно в клетках держали? — заметил Фолкен.

— С самого рождения, — кивнула самка. — Имена друг для друга мы придумали сами, а вот ваш язык… Мы его просто знаем. Понятия не имею, откуда, но знаем.

— С рождения… Давайте-ка остановимся на этом моменте. Вам известно, сколько поколений содержалось в этих клетках до вас? И есть ли вам подобные в других местах?

— Точную цифру не скажу, но мы точно не первое поколение, пленённое этими людьми в сером… как вы их называли, Малвеск? Я застала смерть своих родичей, а они, в свою очередь, похоронили своих. А вот насчёт других мест я ничего не знаю, да и откуда бы?

— Значит, версия о том, что вас только начали разводить, отпадает, — заключил Фолкен. — Тогда почему вас было так мало? В условиях отсутствия контрацептивов и, кхм, других развлечений, вы должны были за это время размножиться по меньшей мере до полусотни.

— Размножиться? Не надо говорить о нас, словно о каком-то скоте.

— Прошу прощения. Я человек военный, излишней вежливости не обучен.

— Ладно, не важно. А причины очень просты: нам не позволяли размножаться сверх нормы. Говорили, что нет смысла кормить больше ртов, чем им необходимо. Поэтому, если у кого рождалось слишком много детей… — Она опустила глаза. — От них избавлялись.

— Больше, чем необходимо, хм? Похоже, ты был прав, Керос. У Малвеска ограниченные запасы плоти нахтаукта, вот они и не держат излишков этих существ. Да и зачем, если чернокость у них отрастает со временем, и с одной особи можно срезать несколько клинков?

— Особи, пф! — фыркнула Нерайза.

— Продолжим разговор, — сказал я, когда Фолкен выяснил всё по своей части. — Вы ведёте себя довольно мирно. Вы всегда такие? Не возникало у вас, скажем, желания на кого-нибудь напасть? К примеру, вот на этих двоих. — Я кивнул на стоявших рядом Алмура и Мазори.

— Зачем бы? Они же на нас не нападают. А девушка вообще выглядит мирной. Без обид, но с ней, пожалуй, даже наши дети управятся, как только отрастят срезанную чернокость.

— Интересно, — впервые за весь разговор подал голос Алмур. — Керос, а ты вообще уверен, что они из Войдаса?

— Полностью. Я узнал название их вида, едва войдя в доверие. А такое свойственно только тва… обитателям того мира.

— Тогда что же послужило причиной их миролюбия?

— Я вижу лишь один вариант: изоляция от Войдаса. Неизвестно, как их предки оказались в Наорине и сколько поколений сменилось с того времени, но в результате они позабыли и название своей родины, и предназначение, о котором непрестанно талдычили мархары.

— Если нам нет нужды сражаться, я только рад, — произнёс картарианец. — С другой же стороны, вместе с враждебностью их сознание утратило и знания о прежнем мире. А значит, полезной информации мы от них не получим.

— Полагаю, что так. У меня больше нет вопросов. Что насчёт остальных?

Трое моих спутников покачали головами.

— Тогда придумаем, где их разместить, — решил Фолкен. — А вопросами адаптации в Наорине займёмся уже после войны.

— Благодарю вас, позаботьтесь о моих сородичах, — кивнула Нерайза, а потом повернулась ко мне. — А вот я останусь. Помнится, вы обещали, что Керос расскажет мне об этом Войдасе?

— Фолкен пообещал, — уточнил я. — Но не то чтобы я против. Пошли ко мне в комнату, поговорим там.

— Скиталец, что это⁈

Такой была реакция Хино на появление в нашей комнате самки криугов.

— Это Нерайза, — представил я.

— Да я не про имя спрашиваю! Что у неё за вид? Вы там что, нашли ледник с замороженным внутри неандертальцем?

— Кто она и откуда, в двух словах не расскажешь. А конкретно сейчас мне надо с ней кое-о-чём поговорить. А тебе надо погулять.

— Опять секреты? — недовольно произнесла она.

— Мы это уже обсуждали. Знание военных тайн практической пользы тебе не принесёт, зато запросто избавит от лишних ногтей.

— Ладно. Но ты же не предлагаешь усаживать её в кресло или в кровать? Уж извините, Нерайза, но от вас несёт как от козла.

— Ах, так вот что тебя смутило…

— А тебя нет⁈ — поражённо произнесла Хино.

— Нюхал в своё время и похуже. Но ты права, от душа ещё никто не умирал. Вот только вряд ли она умеет им пользоваться. Потребуется ваша помощь.

— Поможем, — отозвалась сидящая в кресле Арколи. — И мылом научим пользоваться, и бритвой.

— С чего вдруг такое рвение?

— Её внешний вид уничтожает моё чувство прекрасного. А ещё вызывает научный интерес. Это ведь не человек, я правильно понимаю?

— Правильно, можете приступать. Только проследите, чтобы она жива осталась.

В ванной три самки заперлись надолго. Дольше, чем ради приведения в порядок себя самих. Оно и неудивительно: грязь на пленнице копилась не один десяток лет, за пару минут не отскребёшь.

И вот, спустя почти час томительного ожидания и просмотра аниме (Хино заразила, чертовка), Нерайзу привели обратно в комнату. И от увиденного я невольно приоткрыл рот. Как и обещалось, её не только отмыли, но ещё и выбрили начисто, оставив волосы только на голове и бровях. А под обезьяньим волосяным покровом, скажу я вам, скрывались вполне себе аппетитные женские формы.

Шкуры у неё отобрали, и в данный момент самка была одета в белую майку и чёрные шорты, кажется, принадлежавшие Арколи. Размер подходил идеально, и в такой одежде ничто не мешало рассмотреть её объёмные стройные ноги.

— Керос, ты планировал поговорить с ней, но выражение твоего лица выдаёт намерения иного рода, — поспешила прокомментировать мой взгляд учёная.

— Ну так останься и проконтролируй меня, я же только Хино выгоняю, — ответил я, в тот же миг поймав на себе убийственный взгляд сводной сестры.

— Итак, — начал я, когда она ушла, хлопнув дверью, — хоть я и обещал всё рассказать, а обещания я держу, но для начала придётся посвятить Арколи в твою историю. Присаживайся, освобожу кресло.

Пересказывать весь разговор не вижу смысла. Арколи выслушала мой рассказ о том, как Малвеск разводил криугов на секретной базе близ Ливесиана, задав главной героине ряд уточняющих вопросов, а после я поведал Нерайзе всё, что знал о Войдасе. Хотя что там, собственно, могло быть полезного? Ведь я все проведённые там десятилетия только и делал, что выживал, охотился, сражался и превращал тело в боевую машину, собранную из отдельных частей разных видов.

Итоги разговора оказались примерно никакими. Криуги, как и прочие обитатели Войдаса, имели особый, отличный от людей принцип работы памяти. Определённые знания (такие, как язык каждого встречаемого вида) появлялись у них в головах сами собой в любых условиях. Исходя из такой заковыристой системы, я понадеялся, что рассказ об их родном мире сможет что-нибудь пробудить в сознании Нерайзы. Но надеялся зря. Войдас — отголоски этого слова крутились где-то в недрах её сознания, но после всего услышанного так и не выплыли наружу и ничего не прояснили.

Впрочем, один интересный факт из этого разговора я всё же вынес. Раз у заточённого в подземелье племени не проявилось свойственной остальным воинственности и ненависти к картарианцам, значит, эти чувства внушает монстрам сам Войдас или некий существующий в нём механизм. Поведаю об этом Алмуру при случае.

Как раз к концу разговора в дверь постучался солдат и передал приказ для Арколи помочь с медицинским обследованием криугов. Вздохнув, учёная поднялась с кресла и покинула комнату, оставив нас наедине.

Какое-то время мы сидели так в молчании: я на кровати, она в кресле. Я уже собрался было предложить Нерайзе проводить её в выделенную для криугов комнату, как она вдруг заговорила сама:

— Керос, я мало что смыслю в подобных вещах, ведь я всю жизнь просидела в клетке. Нам проталкивали еду через решётку, а раз в несколько месяцев приходили носители и отнимали чернокость, заставляя, как они называли этот мерзкий ритуал, впускать нити Наора внутрь себя. А тех, кто противился, сначала мучили, а затем убивали. И делали это на глазах у всех, в назидание остальным.

— Ты об этом уже вроде как рассказывала. Или пытаешься к чему-то подвести разговор?

— К тому, что за долгие годы моей жизни я ни разу не сталкивалась с таким явлением, как помощь. А вот сегодня столкнулась, и не знаю, как на это реагировать. Может, ты подскажешь? Всё-таки ты дольше меня живёшь в этом, как вы его называете, цивилизованном обществе, и лучше знаком с местными порядками.

— Сдались тебе какие-то порядки. И покуда хочешь стать по-настоящему «цивилизованной», научись решать за себя, а не ждать, когда тебе подскажут, что делать. Чего хочешь сама?

— Чего… хочу сама?

Кажется, этот вопрос поставил её в тупик.

— Пожалуй, вот чего, — сказала она после недолгих раздумий, поднялась с кресла, подошла, оттолкнула меня на одеяло и навалилась сверху.

Нерайза, нейросеть: