Системный Творец IV

Глава 8

Не теряя ни секунды, Ксела опустилась на колени рядом с телом, распластанным на холодном камне. Ее пальцы скользнули по его шее и нащупали слабый пульс. Она осторожно осмотрела разбитую голову, отодвинула клочья одежды, обнажая новые синяки и ссадины. Воздух в камере, казалось, сгустился от ее предельной концентрации. Я стоял в стороне, чувствуя, как ледяная горечь подступает к горлу. От одного взгляда на это изувеченное тело становилось плохо.

— Серьезно потрепали. — ее голос был ровным, бесстрастным, словно она комментировала погоду. — Сотрясение, множественные ушибы, три ребра треснули, а одно, похоже, сломано и впивается в легкое. Сильное обезвоживание и истощение.

Ксела выпрямилась, и в ее глазах мелькнуло редкое раздражение.

— И эта проклятая железяка ему здоровья не прибавляет.

Ее взгляд упал на толстую ржавую цепь, туго стянувшую костлявую лодыжку мужчины. Кожа под металлом была стерта до крови, опухшая и воспаленная. Казалось, звенья вросли в плоть.

— Держи его. — коротко бросила она мне, в ее голосе прозвучала деловая резкость. — Не давай дергаться. Будет больно.

Я молча опустился на колени рядом и зафиксировал ногу раненого, сжимая ее выше и ниже цепи. Мои пальцы ощущали лихорадочный жар, исходящий от воспаленной кожи.

Тем временем Ксела достала из складок плаща не инструмент, а еще один малый артефакт — крошечный кристалл, похожий на застывшую каплю черного обсидиана. Она зажала его между большим и указательным пальцами, прицелилась и коснулась острием кристалла замка, венчавшего ошейник цепи.

— Отвернись. — в последний момент предостерегла она. — И не вздумай вдохнуть!

Инстинктивно отшатнувшись, я увидел, как кристалл в её пальцах вспыхнул ядовито-фиолетовым светом. Шипящий звук, словно змеиное дыхание, наполнил воздух едким запахом гари и раскалённого металла. От точки соприкосновения по ржавому замку поползла черная, обугленная трещина. Ржавчина вздувалась пузырями, роняя капли расплавленной окалины. Металл словно корчился, разъедаемый концентрированной агрессией.

Даже без сознания, тело Творца содрогнулось от боли. Я едва удержал его, чувствуя, как напряглись мышцы под моими пальцами. Глухой щелчок — и замок развалился на две части, с лязгом рухнув на каменный пол. Цепь тяжело соскользнула с ноги, обнажая ужасную, изуродованную рану.

Ксела мгновенно спрятала почерневший кристалл в инвентарь. На её лице не отразилось ни удовлетворения, ни сожаления — лишь холодная констатация решённой задачи.

— Через день-два началась бы гангрена. — равнодушно бросила она, окинув взглядом освобождённую конечность. — Теперь хоть есть шанс.

Она выпрямилась, и в её холодных, бездонных глазах промелькнуло редкое раздражение.

— Будь у меня доступ к имперской алхимии, я бы поставила его на ноги за час. Но эти скоты свои секреты берегут, как зеницу ока.

Не говоря ни слова, она извлекла из потайного кармана плаща еще одно кольцо — простое, свинцового цвета, точи-в-точи как наши. Ловким движением она надела его на палец бесчувственного мужчины. Металл тут же сжался, подгоняясь под его размер. Затем она коснулась своего кольца, и я увидел, как по ее руке пробежала легкая дрожь концентрации. Мерцающий контур раненого Творца дрогнул и тоже скрылся в невидимости.

— Тащи его. — коротко бросила она мне, уже поворачиваясь к выходу. — Нам нельзя здесь задерживаться.

Я кивнул, подошел и, стараясь быть как можно аккуратнее, подхватил его на руки. Тело было на удивление легким, почти невесомым, но каждый его невольный стон от моих прикосновений отзывался во мне острой болью. Мы вышли в коридор, и Ксела, приоткрыв дверь, замерла, прислушиваясь.

Тишину разорвал оглушительный, пронзительный вопль, от которого заложило уши и задрожали каменные стены. Тревога.

Сразу же, словно из-под земли, со всех концов тюрьмы послышались громкие крики, топот десятков ног, лязг оружия. Выбраться теперь, не устроив бойню, было все равно что попытаться просочиться сквозь стену.

— Проклятие. — беззвучно выругалась Ксела, но паники в ее глазах не было. Лишь холодная, молниеносная оценка обстановки. Ее взгляд метнулся к ближайшей двери, такой же массивной, как и та, что мы только что вскрыли. Она приложила к замку свою резную пластину. Руны вспыхнули, металл тихо щелкнул, и дверь подалась. — Внутрь! Быстро!

Мы ввалились в кромешную темноту, и Ксела тут же захлопнула за нами дверь. К счастью, камера оказалась пуста. Воздух был густым от пыли и затхлости. Мы отступили в самый дальний, сырой угол, вжимаясь в холодную стену. Я осторожно опустил бесчувственное тело на пол и замер, стараясь дышать как можно тише. Кольца невидимости пульсировали на наших пальцах, скрывая нас от враждебного мира.

Я присел на корточки, чувствуя, как холод камня проникает сквозь ткань рубахи. Снаружи, за дверью, бушевал настоящий ад. Доносились обрывки команд, грубый лай стражников, топот шагов, мелькали тени с факелами за крошечным зарешеченным окошком в двери. Охрана, опомнившись от шока, начала методичный, яростный обыск. Они врывались в каждую камеру, с грохотом распахивая двери, переворачивая все вверх дном. С каждым новым звуком приближающихся шагов мое сердце сжималось в предчувствии беды.

Вскоре тяжелые шаги остановились у нашей двери. Жесткий удар прикладом — проверяли, не заперта ли. Затем — скрежет ключа, и дверь со скрипом распахнулась. В проеме возникли три силуэта в имперских мундирах, с мечами наперевес. Факел в руке одного из них бросил в нашу камеру дрожащий, неровный свет.

— Проверить! — рявкнул старший, и двое других вошли внутрь.

Я затаил дыхание, чувствуя, как каждый мускул натянут до предела. Они были так близко, что я различал их потные, испуганные лица, слышал тяжелое дыхание. Один из них, молодой парень с прыщавым лицом, прошел буквально в полуметре от меня. Его рука с факелом описала дугу, освещая пустой угол. Его взгляд скользнул по тому месту, где мы стояли, ничего не заметив. Он видел лишь голые, покрытые плесенью стены и пустой каменный пол.

— Никого, сержант! — доложил он, голос дрожал от напряжения.

— Следующая! — скомандовал сержант, и они грубо вывалились обратно в коридор.

Дверь с грохотом захлопнулась, ключ повернулся в замке.

Только тогда я позволил себе выдохнуть, ощущая, как дрожь отступает, сменяясь ледяной усталостью.

— Надолго мы тут? — прошептал я, поворачиваясь к Кселе.

Ее ответ прозвучал тихо, без обычной уверенности:

— Без понятия. Никогда не делала ничего подобного. Сидим, пока все не успокоится.

Часы тянулись мучительно медленно. Шум в коридоре то затихал, то вспыхивал с новой силой. Мы слышали крики офицеров на солдат, обвинения в нерасторопности. Донесся обрывок фразы: «…уснувших не могут разбудить, унесли в лазарет…». Наконец, сквозь общий гул пробился новый приказ, отданный злым, уставшим голосом:

— Перекрыть все выходы из города! Никто не входит, никто не выходит! Доложить коменданту!

Ксела тихо фыркнула, в этом звуке слышалось ледяное презрение.

— Бездарные болваны. Это решение нужно было принимать еще три часа назад, когда нашли первых уснувших. Если бы мы успели выйти из тюрьмы, то к этому времени давно были бы за стенами.

Ее слова были горькими, но правдивыми. Еще около часа снаружи доносились приглушенные звуки, пока, наконец, в коридоре не воцарилась полная, гнетущая тишина. Даже стоны заключенных стихли, будто подавленные этой внезапной беззвучностью.

— Пора. — голос Кселы прозвучал как выстрел в мертвой тишине. — Сидеть здесь до утра — верная смерть.

Она подошла к двери, и через мгновение я услышал тихий щелчок. Замок поддался. Я снова подхватил невесомое тело и, крадучись, последовал за девушкой в коридор, освещенный лишь догорающими факелами.

Прижимаясь к холодным стенам, мы двинулись к выходу. С каждым шагом гул голосов и лязг оружия становились все громче. Предбанник, еще недавно почти пустой, теперь напоминал разворошенный муравейник.

Я замер в арочном проеме, не веря своим глазам. Комната кишела солдатами. Они не стояли, а метались туда-сюда, подгоняемые яростными криками офицеров. Одни проверяли оружие, другие в панике тащили ящики с каким-то снаряжением. Воздух был густ от запаха пота, страха и злости. Главные ворота, массивные и запертые на все запоры, стали эпицентром этого хаоса.

— Проклятие. — выдохнул я, чувствуя, как по спине пробегает холодок. — Да здесь полгарнизона.

— Неожиданно, но логично. — тихо, прямо у моего уха, прозвучал голос Кселы. Ее спокойствие было единственным островком здравомыслия в этом безумии. — Они провели обыск, никого не нашли и теперь не ждут врагов у себя под носом. Это наш шанс.

— Наш шанс? — не удержался я. — Протиснуться через эту толпу?

— Именно. — ее голос стал жестким, не допускающим возражений. — Очень медленно и аккуратно. Никого не задеть. Ни на что не наступить. Они не увидят нас, но могут почувствовать. Одно неверное движение — и все. Двигайся за мной, повторяй каждый мой шаг. И ради всего святого, не дыши на них.

Она не дождалась моего ответа. Её силуэт, словно тень, проскользнул вперёд, растворяясь в бурлящей толпе. Я, стиснув зубы и крепче прижимая к груди бесчувственное тело Творца, последовал за ней.

Это напоминало прохождение по минному полю, где каждая мина — живой, вооружённый и взвинченный человек. Мы двигались не по прямой, а по причудливой, извилистой траектории, которую прокладывала Ксела. Она вела нас вдоль стены, используя каждую долю секунды, когда внимание солдат отвлекалось на крики офицера.

Моё тело работало на пределе возможностей. Четвёртый уровень Пути Закалённого Тела и «Боевое Чутьё», не раз выручавшие меня в схватках, теперь проявились с неожиданной стороны. Мышцы повиновались с ювелирной точностью, позволяя вносить микроскопические корректировки в каждое движение. Я чувствовал, как напрягается каждая связка и сухожилие, чтобы погасить инерцию ноши и избежать неловкого шага. А «Боевое Чутьё»… оно больше не предупреждало об ударе, а тонко вибрировало в сознании, подсвечивая намерения окружающих людей. Вот солдат слева дернулся — и я, опередив его движение на доли секунды, успел отшатнуться. Его мундир пронесся так близко, что я ощутил легкое дуновение ветра от рукава, едва не коснувшегося моей руки. А вот двое других, словно по невидимой команде, двинулись навстречу друг другу. Я прижался к стене, замирая, и почувствовал, как их плечи, словно жернова, сомкнулись вокруг меня, зажав в невидимые тиски.

Самым страшным был момент, когда огромный детина, отступая от кого-то, двинулся прямо на меня. Отскочить было некуда — сзади стеной стояли солдаты. Оставалось только одно — присесть. Я плавно опустился в глубокий присед, держа тело Творца на вытянутых руках, почти опуская его на колени. Мужчина прошёл так близко, что я почувствовал тепло его тела и резкий запах дешёвого вина. Тяжёлый сапог с глухим стуком опустился на камень буквально в сантиметре от моей ноги.

Сердце билось в груди, словно пойманная птица, но «Абсолютное Тело» послушно глушило панику, не давая дыханию сбиться или мышцам задрожать. Я был холоден, как камень, и тих, как тень.

Ксела двигалась впереди, словно призрак, не касаясь никого, не вызывая ни малейшего подозрения. Она была воплощением идеальной скрытности.

И вот, после вечности, растянувшейся на несколько невыносимых минут, мы достигли ворот. Здесь было чуть просторнее, но напряжение не спадало. Офицер с искаженным яростью лицом орал на двух бойцов, заставляя их тащить какой-то ящик. Ксела замерла, подав мне знак остановиться. Мы простояли так почти минуту, пока офицер, наконец, не отвлекся и не удалился вглубь залы, продолжая свой гневный крик.

Тогда Ксела сделала последний шаг и подошла вплотную к массивным дверным створам. Она приложила к железной задвижке, толщиной в мою руку, все ту же резную деревянную пластину. Руны вспыхнули коротким зеленым светом. Ни звука. Но я увидел, как тяжеленный засов сам, плавно и бесшумно, пополз в сторону, освобождая путь.

Ксела толкнула массивную дубовую створку. Она скользнула в щель, я, собрав последнее силы, протиснулся следом, едва не задев плечом дверной косяк.

Холодный ночной воздух ударил в лицо, как благословение. Мы оказались на узкой мощеной площадке перед тюрьмой. Позади оставался гул, крики и свет факелов. Впереди — темные, спящие улицы города и свобода.

— Не останавливайся. — ее шепот снова прозвучал рядом, но теперь в нем слышалось легкое, почти неуловимое напряжение. — Они могут проверить ворота в любой момент.

Мы, словно два призрака, с третьим на руках, растворились в спасительных тенях ночного города.

Ксела, не сбавляя темпа, вела нас по знакомому маршруту. Вскоре мы снова оказались у двери дома старушки-осведомительницы. Девушка отстучала тот же ритмичный сигнал. В ответ — торопливые шаги, щелчок засова и дверь приоткрылась.

Не дожидаясь приглашения, мы, всё ещё окутанные невидимостью, скользнули внутрь — молниеносно и бесшумно. Старушка, никого не видя, с недоумением покачала головой, что-то невнятно пробормотала себе под нос и уже собиралась захлопнуть дверь, убежденная, что ей почудилось. В этот миг Ксела коснулась своего кольца, и мы с ней возникли словно из ниоткуда. Я стоял, прижимая к себе бесчувственное тело.

Старушка вскрикнула, отшатнулась и прижала руку к груди. Ее глаза расширились от ужаса.

— Тш-ш-ш! — резко, но тихо осадила ее Ксела, прикладывая палец к губам. — Все хорошо. Мы его нашли.

Взгляд старушки метнулся ко мне, и она вгляделась в избитое, но знакомое лицо. В ее глазах одновременно вспыхнули облегчение и новая, свежая боль. Женщина бросилась к нам.

— О, боги… О, мой бедный мальчик… — зашептала она, ее дрожащие пальцы осторожно коснулись его щеки. — Что они с тобой сделали…

Внезапно она выпрямилась, и в ее позе появилась решимость, которой я не видел в прошлый раз.

— За мной! Быстро!

Она подошла к старому, видавшему виды сундуку в углу комнаты. С хрустом повернула его на бок, и под ним обнаружилась аккуратная, почти незаметная в полу деревянная дверца-люк. Старушка откинула ее, открыв узкий проход, откуда потянуло запахом сухих трав и земли.

— Вниз!

Мы спустились по крутой лестнице, оказавшись в тесном, но удивительно уютном подземном убежище. Здесь царила простота: кровать, полки с припасами, кувшины с водой и целый арсенал склянок, наполненных мазями и отварами. Я осторожно уложил раненого на постель. Старушка тут же принялась за дело, ее движения были молниеносными и уверенными. Она промывала раны мужчины, накладывала повязки, втирала целебные мази, не переставая шептать слова утешения и сочувствия.

Спустя полчаса, казавшихся вечностью, она закончила. Ее плечи опустились от усталости.

— Все, что я могу… — выдохнула она.

— Нам нужно уходить. — отрезала Ксела, не оставляя места для сомнений. — Он переживет дорогу?

Старушка печально покачала головой.

— Я обработала раны, остановила кровь… Но он слишком слаб. Ему бы несколько дней на покой…

— У нас нет дней. — холодно парировала Ксела. — У нас есть часы, пока город на замке.

Старушка тяжело вздохнула, и в ее глазах застыла бездонная печаль.

— Да… Он перенесет. Но сам идти не сможет… он даже в сознание не приходил. — она снова взглянула на брата, и по ее морщинистой щеке скатилась слеза. — Как же бесчеловечно… Так изувечить простого человека… всего лишь за метку над головой…

— Мир, в котором мы живем, несправедлив по определению. — голос Кселы прозвучал как приговор. Она повернулась ко мне. — Мы уходим.

Я кивнул старушке, и та молча ответила тем же, ее фигура казалась внезапно сломленной.

— Бери его. — приказала Ксела. — Мы отправляемся домой.

Поднявшись из убежища, мы вновь активировали кольца и наши силуэты растворились в воздухе. Старушка, застигнутая врасплох нашим исчезновением, вновь ахнула, но тут же взяла себя в руки, осознав важность этой маскировки. Она подошла к двери, приоткрыла ее, сделала вид, что что-то забыла на улице, и отступила вглубь комнаты, давая нам возможность бесшумно ускользнуть.

Мы рванули к городской стене, к тому самому месту, откуда проникли внутрь. Однако, приблизившись, мы осознали: наш план рухнул. Гребень стены теперь кишел стражей. Часовые стояли плечом к плечу, их темные силуэты четко вырисовывались на фоне тусклого ночного неба. Пролезть незамеченными было абсолютно невозможно.

— Почему мы не можем просто переместиться отсюда, как пришли? — прошептал я.

Ее ответ прозвучал с ноткой раздражения:

— Города Империи защищены от прорастания любых корней извне. Иначе Живые Деревья могли бы вырасти под каждым домом. А без единой, связанной корневой сети — нет и перехода. Нам нужно добраться до места за стенами.

Она замолчала, и я почувствовал, как в ней нарастает ярость.

— Если мы хотим успеть, пока этот человек не испустил дух, нам нужно отвлечь внимание стражи. Кардинально.

Я не понял.

— Что ты имеешь в виду?

Мы отступили в тень ближайшего дома, и она повернулась ко мне. Ее шепот стал тихим, но острым, пробирающим до костей.

— Единственный способ отвлечь их — создать новую, более приоритетную цель. Такую, чтобы они забыли про стену и бросились тушить пожар в другом конце города.

В тот же миг меня пронзила ледяная волна ужаса.

— Ты… хочешь устроить погром? Выпустить монстра в город, полный людей? — мой собственный шепот сорвался на хрип. — Ксела, ты в своем уме? Зачем жертвовать мирными жителями?

— Мирными? — ее голос зазвенел от ядовитой ненависти, которая, казалось, копилась в ней годами и теперь вырвалась наружу. — Жители Империи — наши враги! Не стоит их жалеть! Разве Творцов кто-то жалеет? Нас уничтожают, как крыс! Посмотри на человека у себя на руках! В чем он виноват? В том, что Система наградила его не тем классом? Его пытали и хотели убить! И никто из этих «мирных» не встал на его защиту! Они либо боятся, либо одобряют! Все они — часть машины, что перемалывает нас!

С каждым словом ее голос становился громче, насыщенней этой черной, неприкрытой ненавистью. Я впервые видел ее такой — не холодной и расчетливой, а пылающей, почти истеричной в своей ярости. Это была не просто позиция, а боль, вывернутая наизнанку.

— Нельзя винить всех подряд! — попытался я возразить, сам едва сдерживаясь. — Виноват не солдат, стоящий на посту, и не крестьянин, спящий в своей хижине, а система! Император и его приказы! Они не спрашивают мнения этих людей!

— А эти люди не спрашивают нашего мнения, когда ведут нас на плаху! — парировала она.

Мы стояли друг напротив друга, два невидимых призрака, разделенные пропастью мировоззрений. Воздух между нами трещал от напряжения.

Ксела резко выдохнула, словно загоняя свою ярость обратно внутрь.

— Хорошо. — ее голос снова стал холодным и острым, как лезвие. — Раз ты не согласен с моим планом… Предлагай свой. И он должен сработать. У нас нет времени на дискуссии.

Она бросила мне вызов, и в тот же миг, в вихре отчаяния и злости, в мою голову пришла идея. Безумная, рискованная, но… иная. Она не требовала крови невинных.

— Ладно. — кивнул я, чувствуя, как в груди загорается знакомый огонь азартной решимости. — Есть один вариант. Но для этого мне понадобится твоя помощь. Мы не будем создавать угрозу для людей, а подставим под удар их кошельки.