Системный Творец IV

Глава 12

Месяц ада.

Тридцать бесконечных, выматывающих душу и тело тренировок. Цветущая поляна стала моим единственным миром, а Бранка — его безжалостным божеством.

Солнечные дни сменялись звездными ночами, но отдых был лишь мимолетной передышкой. Короткий сон, чтобы дать мышцам собраться с силами перед новым витком мучений.

Бранка, безжалостный архитектор моих страданий, начинала каждый день с «разминки». Гравитационные браслеты снова оживали, превращая бег, отжимания и приседания в пытку под чудовищной тяжестью. Воздух сгущался, становился вязким, а артефакты давили на нервы, заставляя мышцы напрягаться рефлекторно.

Основное время уходило на оттачивание техники. Стойки. Перемещения. Бесчисленные, до боли знакомые движения топором: рубящие удары сверху, снизу, сбоку, под всеми мыслимыми углами. Бранка заставляла повторять их тысячи раз, пока мышцы не начинали гореть, а сознание не тонуло в тумане усталости. Она стояла рядом, и ее хриплый голос безжалостно выискивал каждую, даже самую незначительную, ошибку.

— Колено подогнуто! Центр тяжести смещен! Ты не рубишь дрова, а наносишь удар! Снова!

Затем начинались спарринги. Поначалу она лишь ускользала, заставляя меня гоняться за ее призрачным силуэтом. Вскоре ее темный, испещренный багровыми прожилками меч стал отражать мои самые сильные удары. А затем последовала контратака. Ее молниеносные, невероятно точные выпады, даже сдержанные, не пробивали мою «Стальную Плоть», но оставляли на коже жгучие, болезненные полосы. Она целилась в суставы, в незащищенные участки, вынуждая меня инстинктивно закрываться и ломать стойку.

«Боевое Чутье» работало на пределе, тонко вибрируя в сознании и предугадывая ее намерения за доли секунды до атаки. Но этого часто не хватало. Скорость и мастерство девушки были запредельными. Я же научился не полагаться на него слепо, а сочетать с отточенной до автоматизма физической реакцией, выработанной бесчисленными повторениями.

Я снова пытался применять тот же трюк, что и в нашей первой схватке. Но Бранка была не из тех, кого можно провести дважды. Она научилась читать меня как открытую книгу: малейшее изменение в дыхании, едва уловимое напряжение мышц, блеск в глазах — всё выдавало мою подготовку к уловке. И она безжалостно пресекала каждую попытку, наказывая болью за хитрость.

— Не думай, что сможешь обмануть меня дважды, щенок!

Но я не сдавался. Глотая боль, стиснув зубы, я снова поднимал топор. «Абсолютное Тело» было моим главным козырем. Оно послушно гасило панику, не давало мышцам сдаться, утилизировало молочную кислоту, возвращало ровное дыхание. С каждым днем мои движения становились точнее, устойчивее. Мышечная память впитывала каждое движение, каждую корректировку позы, оттачивая мастерство.

Наши тренировки выходили за рамки обычного боя. Бранка заставляла меня медитировать, концентрируясь на внутренних ощущениях, на потоке энергии, пронизывающем тело. Я учился чувствовать каждую мышцу, сухожилие, сустав. Это было не просто освоение движений, а постижение своего тела как безупречно отлаженного механизма.

И вот, после тридцати дней, растянувшихся в вечность, всё закончилось.

Мир вокруг вновь завертелся, словно страницы гигантской книги, перелистываемые невидимым великаном. Ослепительное солнце и аромат цветов исчезли, уступив место прохладному воздуху тренировочного зала, пропитанному потом и каменной пылью.

Я стоял на том же месте, где и был, все еще в боевой стойке, с топором в руке. Гравитационные браслеты на запястьях и лодыжках вновь стали лишь холодным, безжизненным металлом. И в этот момент мир поплыл перед глазами, захлестнув меня волной головокружения.

Зал завертелся, пол ушел из-под ног, и я, едва удержавшись, сделал неловкий шаг в сторону. Виски заколотило, в ушах загремел оглушительный гул. Это было похоже на сильнейшую морскую болезнь, помноженную на жуткое похмелье. Мой вестибулярный аппарат и мозг, отвыкшие от реальности за месяц симуляции, яростно бунтовали против внезапной смены декораций.

Даже «Абсолютное Тело», обычно непоколебимое перед любым испытанием, содрогнулось. Я ощущал, как оно отчаянно пыталось укротить хаос в сердце, заглушить крики паники и восстановить равновесие. Но груз на сознание оказался непосильным. Это был не удар по плоти, а буря в разуме, и ей противостоять было куда труднее. Я зажмурился, чувствуя, как ледяные мурашки пронзали спину, а желудок сжимался в тугой узел.

Бранка, с непроницаемым лицом, подошла и положила твердые пальцы на мое запястье, проверяя пульс.

— Держишься неплохо. — произнесла она. — Для четвертого уровня Пути Закаленного Тела нагрузка терпима. Будь ты на третьем… скорее всего, твой мозг не выдержал бы перегрузки и ты бы умер прямо здесь. Такое иногда случается.

Я сглотнул ком в горле и с трудом открыл глаза. Мир все еще плыл, но уже не так сильно.

— Очень… своевременная информация. — прохрипел я, чувствуя, как холодный пот стекает по виску.

— Правда? — она усмехнулась. — Думаешь, я должна была сообщить тебе об этом до того, как мы начали? Если бы испугала тебя, ты бы не согласился. А так… ты молодец. Выдержал. Хотя, — она нахмурилась, — бывало, и обладатели четвертого уровня не справлялись, но я в тебя верила.

Она меня, конечно, невероятно «обрадовала». Но сил и желания бурчать или жаловаться не осталось. В конце концов, как ни крути, месяц выдался на удивление продуктивным. Мое владение топором, реакция, понимание боя — всё вышло на качественно новый уровень. Я чувствовал это каждой клеткой своего изможденного тела.

Бранка хлопнула меня по плечу, и этот удар был таким резким и неожиданным, словно меня огрели деревянной колотушкой.

— Хватит на сегодня. Отдыхай. Завтра жду в то же время. Не опаздывай.

Она развернулась и ушла, ее поджарая фигура скрылась в дверном проеме за тренировочной площадкой.

Я еще несколько минут стоял, прислонившись к стене, пока мир окончательно не вернулся в привычные рамки. Головокружение отступило, уступив место глубокой, проникающей в кости усталости. Месяц адских тренировок давал о себе знать.

Переведя дух, я оглядел зал. Он кипел жизнью. Десятки воинов были увлечены своими делами: одни оттачивали приемы с оружием, другие поднимали внушительные веса, третьи же находили покой в медитации в укромных уголках.

И тут я заметил своих. Эдвард и Горст уже нашли себе товарищей по тренировкам. Они работали в паре с двумя крепкими бойцами, оттачивая блоки и удары деревянными мечами. Напряжение окрасило их лица в красный цвет, рубашки насквозь промокли от пота. Но в глазах горел тот самый огонь, который я помнил с границы — азарт, вызов, неутолимое стремление к совершенству. Они освоились в новой обстановке, нашли дело по душе и явно не собирались отставать.

Мой взгляд метнулся к скамье у стены. Там, в полумраке арочного свода, сидел Каэл. Он не участвовал в тренировках, как и прежде, но его поза изменилась: прямая, собранная. Темные, живые глаза с неугасающим вниманием следили за каждым движением, особенно за группой, где были его отец и Эдварн. Он впитывал всё, словно губка, пальцы непроизвольно подрагивали, будто повторяя увиденные приемы. В его взгляде читалась не просто тоска по упущенным возможностям, а холодная, аналитическая решимость. Он изучал. Готовился.

Все нашли свою нишу в этом новом, странном мире. Сердце сжалось от странной смеси гордости и легкой грусти. Они адаптировались. А я…

А у меня еще было полно дел на сегодня. Отдых и размышления о будущем пришлось отложить. Медленно, чувствуя приятную тяжесть в каждой мышце, я побрел в раздевалку. Скинув пропитанную потом форму, я встал под ледяные струи душа. Они смыли с меня не только грязь, но и остатки головокружения. «Абсолютное Тело» почти полностью стабилизировало мое состояние, вернув организм в норму. Переодевшись в чистое, я вышел обратно в зал.

И почти сразу наткнулся на Лериана.

Он стоял у выхода, прислонившись к стене, скрестив руки на груди. Казалось, он ждал именно меня. Его лицо, обычно оживленное насмешливой ухмылкой, было серьезным и напряженным. Темные глаза, тронутые сединой на висках, изучали меня с невысказанным упреком.

— Макс. — коротко кивнул он, отталкиваясь от стены. — Пойдем.

Не дав мне опомниться, он развернулся и быстрым шагом направился к скрытому входу, ведущему в его личную мастерскую. Вздохнув, я последовал за ним.

Мы шли в тишине. Напряжение между нами было почти осязаемым. Я видел, что злость на мой ночной поступок с Кселой все еще не улеглась. Он был на грани взрыва, и это напряжение читалось в каждом его резком движении, в каждом вздохе.

Ночь спасения Творца, побег из города, спор с Кселой — все это казалось далеким эхом, почти стершимся воспоминанием. Призраком из другой эпохи. В моем субъективном восприятии с тех пор прошел целый месяц, и ночная вылазка отошла на второй план, став лишь одним из многих эпизодов нового пути. Для Лериана же это было совсем недавно. Он все еще переваривал обиду и разочарование.

Через несколько минут мы уже стояли в его мастерской. Знакомый хаос: нагромождение приборов, чертежей, полуразобранных артефактов. В воздухе витал запах озона, древней пыли и чего-то неуловимо-магического.

Творец подошел к столу и резко опустился на табурет. Я последовал его примеру, устроившись напротив.

Тягучая, неловкая тишина наполнила мастерскую, давя на уши, словно предвестник грозы. Лериан смотрел в сторону, на мерцающий кристалл в странном устройстве, и нервно барабанил пальцами по столешнице.

Наконец, после долгого молчания, он заговорил. Его голос был тихим, но в нем чувствовалась стальная напряженность.

— Перед вечерним собранием, Макс, тебе нужно кое-что понять. Наше Пристанище… оно не монолитно. Несмотря на замкнутость и общую цель выжить, внутри общины существуют разные группы. И у каждой — свое видение будущего.

Я внутренне усмехнулся. «Кто бы сомневался», — подумал я. Обладая такой силой, как Системные Творцы, мало кто захочет всю жизнь прозябать на задворках, в страхе и ожидании. Сила рождает амбиции. Это неизбежно.

Лериан продолжил говорить, но взгляд его оставался устремленным вдаль, будто он видел нечто за пределами реальности.

— Первая группа называет себя «Консерваторы». Их лидер — старейший из Системных Творцов и нынешний глава Пристанища, Элронд. Именно по его пути, осторожности и скрытности, мы идем сейчас.

Он сделал паузу, и в голосе прозвучало явное раздражение.

— Их заявленные цели: мирное сосуществование с Империей, аккуратное изучение Системы без радикальных вмешательств и сохранение Пристанища как последнего убежища для наших сородичей.

Наконец Лериан повернул голову, его глаза горели, когда он посмотрел на меня.

— Большинство Творцов, проживающих здесь, поддерживают его. Они устали от бегства, от страха. Жаждут тишины и покоя. Будто это возможно! — он понизил голос, хотя мы были одни в мастерской. — Более того, я подозреваю, что Элронд тайно связан с теми Системными Творцами, что служат Империи. Доказательств нет, но… он слишком хорошо осведомлен о внутренних процессах Империи. Их группа слепо надеется, что однажды мы сможем влиться в ряды граждан Империи, будто не понимая, что это невозможно! Слепые глупцы!

Он с силой провел рукой по лицу, и было видно, насколько ему неприятна и даже отвратительна эта позиция. Почему он рассказывал все это мне, новичку? Пока это оставалось загадкой. Возможно, он считал, что после вчерашнего я уже «созрел» для такой информации. Или же видел во мне ту самую «весомую фигуру», на которую можно сделать ставку.

— Вторая группа, — продолжил Лериан, и в его тоне появились нотки гордости, — это «Реформаторы». И ее лидер — я.

Он выпрямился на табурете.

— Наши идеи находят отклик в основном у молодых Творцов. Тех, кто не хочет вечно прятаться, у кого горят глаза и чешутся руки. Тех, кто жаждет перемен! Наша цель — активное изменение Системы для усиления Творцов! Мы должны не просто изучать ее, а перестраивать под себя! Создать новый мир, где Творцы будут не изгоями, а правящей кастой! И подчинить Империю не силой оружия, а через наше технологическое и системное превосходство!

Он говорил с неукротимой страстью фанатика, а в глазах горел тот же огонь, что и прежде, когда он погружал меня в тайны артефактных умений.

— У нас самые инновационные разработки! Большинство бытовых приборов в городе — наша работа. Но это лишь пыль по сравнению с тем, над чем мы работаем втайне. Революционные артефакты, способные изменить саму природу реальности! Систему нужно не изучать, а покорять! С нашей силой мы должны править, а не прятаться, как крысы!

Я слушал, и в груди похолодело. Именно из-за таких идей, громко провозглашенных и подкрепленных невероятной силой, мир когда-то объединился против первых Системных Творцов. Неужели он не видел параллелей? Не понимал, что его слова — точное повторение риторики тех, кого назвали «возомнившими себя богами»?

В его дальнейшей речи прозвучало откровенное презрение, смешанное с опасением.

— И наконец, третья группа. Самые опасные, непредсказуемые и откровенно безумные. «Анархисты». Их лидер — Ксела.

Он произнес ее имя с таким отвращением, будто проглотил горечь.

— Их цель… полное разрушение Империи и всего старого миропорядка. Они хотят сжечь все дотла и создать на пепелище зону абсолютной свободы для своих экспериментов. Снять все ограничения в творчестве, даже ценой жизни миллионов.

Творец склонился ко мне через стол.

— Несмотря на прямой запрет Элронда, они в тайне ведут свою войну. Террористические акты против Империи — их почерк. Самые аморальные эксперименты, в том числе над людьми, — это их рук дело. Они стремятся создать оружие массового поражения, игнорируя любые последствия. Их разработки боевых артефактов — самые сильные и смертоносные. И ты, Макс, — он ткнул пальцем в мою сторону, — должен был заметить: при малейшей возможности Ксела выбирает убийство. Насилие. Разрушение. Для нее все средства хороши.

Я на мгновение замер, пропуская его слова сквозь себя. В памяти всплыл темный переулок, столб дыма над городом и ее ледяной, ненавидящий голос: «Выпустить монстра в городе, полном людей?.. Жители Империи — наши враги! Не стоит их жалеть!» Вспомнил, как она без тени сомнения предлагала устроить кровавую бойню, лишь бы мы смогли выбраться за стены.

Ее подход, эта холодная, обезличенная жестокость, вызывала у меня глубокое отвращение. В спорах с ней я всегда отстаивал ценность каждой жизни, даже если это был солдат Империи. И сейчас, слушая Лериана, я начал отчасти понимать корни его неприязни к ней. Это была не просто профессиональная ревность или конфликт методов обучения, а глубокий идеологический раскол. И в этом расколе я был скорее на стороне Лериана, чем Кселы. По крайней мере, когда речь шла о цене победы.

— Каждая из этих групп, — голос Лериана вернул меня в реальность, — будет пытаться перетянуть тебя на свою сторону. Ты — Первый Игрок. Фигура невероятно весомая. Твое появление — это знамя, под которое можно собрать сторонников. И я, — он посмотрел на меня прямо, — не исключение. Я предлагаю тебе присоединиться ко мне. К «Реформаторам».

Наступила пауза. Воздух в мастерской сгустился, став тяжелым и звенящим.

Я погрузился в размышления. Серьезные, глубокие. Главное сейчас — не совершить опрометчивый шаг, не броситься в омут одной из враждующих фракций. Мои приоритеты ясны: знания и сила. Силу я мог обрести благодаря Бранке и ее обучению, которое, к счастью, не зависело от политических игр. Знания же… Пока моим главным наставником в Системном Творчестве оставался Лериан. Отречется ли он от меня, получив отказ? Вряд ли. Пока он будет меня учить, не перестает пытаться повлиять, переубедить. Оттолкнуть меня, лишить доступа к своим знаниям — значит, потерять всякое влияние. Иначе, если я присоединюсь к другой группе, вернуть мое доверие будет куда сложнее.

Теперь стало очевидно, зачем Ксела взяла меня на ту вылазку. Она хотела не просто спасти нового Творца, а показать мне изнанку Империи — грязную и жестокую. Окунуть меня в ее кровь и боль, чтобы настроить против нее и сделать своим союзником в войне на уничтожение. Но ее методы дали обратный эффект. Я не питал иллюзий насчет Империи, но путь неприемлемого кровопролития был не для меня.

Лишь один человек, Элронд, пока не предпринимал активных попыток повлиять на мой выбор. Он наблюдал. И эта стратегия казалась мне самой мудрой и… выигрышной.

Тем не менее в тот момент я считал лучшим решением остаться в стороне, сохранить нейтралитет. Понимал, что рано или поздно мне придется сделать выбор. Но это даст мне время — стать сильнее, услышать аргументы обеих сторон из первых уст. Ведь кто знал, не преувеличивал ли Лериан опасность «Анархистов» и не преуменьшал ли он радикальность собственных планов? И не был ли Элронд не просто старым консерватором, а мудрым стратегом?

Я поднял взгляд на мужчину, который все это время напряженно следил за моим лицом.

— Лериан. — произнес я тихо, но отчетливо. — Благодарю за откровенность и предложение. Но я пока не готов ответить. Это слишком серьезное решение, требующее времени для осмысления всего происходящего.

В его глазах мелькнула тень разочарования, но без удивления. Творец кивнул, словно и не рассчитывал на немедленное согласие. Слабая, усталая улыбка тронула его губы.

— Понимаю. Буду ждать твоего решения и не стану давить. Надеюсь лишь, что ты сделаешь верный выбор.

Он откинулся на табурете, и напряжение в плечах немного спало.

— А сейчас… — вздохнул он, проводя рукой по лицу, будто смахивая усталость и политические дрязги, — пора продолжить закладывать фундамент в твои знания. Мы и так потратили слишком много времени на болтовню.

Он встал и подошел к полке, заставленной странными кристаллами и свитками.

— Сегодня мы разберем принципы резонансного затухания в многослойных артефактных матрицах. Возьми тот синий кристалл и приготовься записывать.

Урок начался. Политика уступила место чистой, ясной магии творения, принося с собой особый покой.